***
Уже полчаса я отмокаю в ванной. Я сделала эпиляцию ног, сама не знаю, зачем; теперь вот считаю минуты до того момента, когда питательные маски с лица и волос можно будет смыть. Впереди маникюр, педикюр, укладка. Всё своими руками — пойти в салон я бы не решилась, меня саму бы от себя стошнило! А так, дома, пока родители у родственников на даче, и меня никто не видит... Открываю свой шкаф. Среди вороха джинсов и толстовок, половина из которых не стиралась, похоже, никогда, откапываю большую картонную коробку. Коробку с мусором, как называю её я — сюда я складываю все "женственные" шмотки, что мама методично для меня скупает, и которые я никогда не планировала носить. Вопрос "зачем я это делаю?" предательски всплывает в мозгу чуть ли не каждую минуту, но я решительно его отринываю. Я не знаю зачем. Я просто хочу сегодня вечером увидеть доктора Лоренца и не выглядеть при этом чмом. До этого дня он видел меня исключительно в образе чма. Сегодня я порву шаблоны — это вызов. Вызов самой себе. Юбка — слишком откровенно, к такому я ещё не готова. Каблуки — слишком рискованно, скорее всего я рухну в лужу, даже не дойдя до клуба. Надеваю узкие джинсы с заниженной талией, открытый летний топ — чёрный, прикрывающий грудь и живот, но не прикрывающий плечи и спину. Надеюсь, там будет не холодно. На верх — приталенное кожаное пальто, как мама говорит "дорогущее и моднющее", на ноги — новенькие ботильоны на плоской подошве. Финальный штрих — косметика. Неумелой рукой наношу тон, румяна, тёмные тени, густо крашу ресницы. Губы тоже крашу, но бледной, невзрачной помадой телесного оттенка. Смотрюсь в зеркало и испытываю смешанные чувства: с одной стороны, я себе нравлюсь, а такое не часто случается, такое дорогого стоит; с другой стороны, это и не я вовсе: безликая кукла, которых миллион, и от которых воротит. Меня от себя воротит. Уговариваю себя, что это эксперимент, что это один раз. На часах полдесятого — пора выходить. Ловлю такси и называю адрес. Таксист смотрит на меня с недоумением. Да, я знаю, какая слава у того района, и какая публика там тусуется. Ну и что — крути баранку.***
На подъезде к клубу дрожь в коленках ощущается всё отчётливее. Пока шагаю ко входу, ноги уже практически немеют. Как же мне страшно. Всего боюсь! — Девушка, Вы куда, — шкаф-секьюрити преграждает вход. — Э, меня ждут. — Кто вас ждёт? — смотрит с недоверием. — Доктор... То есть Кристиан Лоренц! Он ничего не отвечает, лишь отходит в сторону, приоткрывая передо мной дверь. Внутри шумно, душно, накурено, основная часть публики клубится на танцполе — судя по обстановке, здесь и вправду идёт какой-то диджейский баттл. До меня доносятся обрывки чужих разговоров — люди обсуждают диджеев, сменяющих друг друга на миниатюрной сцене, возникает ощущение, что здесь все свои. То есть друг для друга они свои, а для меня — как с другой планеты. Я никогда не бывала в подобных заведениях, и сейчас чувствую себя не в своей тарелке. Несмотря на то, что на меня никто не обращает внимания, ёжусь, будто попав под обстрел. Паникёрша. — Так и знал, что ты придёшь, — слышу голос Лоренца позади себя, — но не думал, что одна. Смелая! Здесь жарко. С этими словами он снимает моё пальто и увлекает в сторону — туда, где вдоль стен расположены вип-кабинки. — Располагайся, — он указывает на один из диванчиков и, дождавшись, пока я сяду, кладёт моё пальто рядом. — Выпьешь? Не успеваю возразить, он удаляется и через минуту возвращается с двумя коктейлями. — Я обманул тебя, но не нарочно. Сегодня здесь транс играют, а я его не очень люблю. Но всё же! — Oн вручает мне один бокал и поднимает свой в жесте "чин-чин". — За тебя! Сижу молча — в танцевальной музыке я совсем ничего не понимаю. Рядом, на диванах, малолюдно — лишь разномастные парочки, увлечённые друг другом и совершенно необращающие внимания на окружающих; основная же часть публики тусит на танцполе. Зажмурившись, пробую коктейль — вкусно, сладко, с нотками мяты, и алкоголя совсем не чувствуется. Увлекаюсь и осушаю бокал в несколько глотков. Встречаю удивлённый взгляд Лоренца. — Не так быстро, Юля, если он сладкий, это ещё не значит, что он не крепкий! Такими темпами тебе придётся отсыпаться прямо здесь! — его голос звучит какой-то задорной радостью, а мне опять неловко. — А тебе какая музыка нравится? — Ну, не знаю, — мямлю, чуть захмелев, — что-нибудь мрачное, полное тёмной энергии... — Дарк прогрессив? Дип хаус? Может, трайбл? — Извините, я правда не знаю... — Во-первых, на "ты", во-вторых, не важно! Он вновь удаляется и приносит мне второй коктейль — на этот раз я цежу его микроскопическими глотками и уже отчётливо ощущаю опьянение. В памяти всплывают страшные истории о сексуальных наркотиках, о насильниках, подмешивающих в коктейли девушкам какой-то яд, от которого те теряют сознание и позже ничего не помнят. А что, если Лоренц такой же? Остатки здравого смысла напоминают мне, что он всё же мой препод и не стал бы так рисковать... И в то же время, тот факт, что он мой препод, не помешал ему вытащить меня сюда. — О чём думаешь? Я и не заметила, как он отодвинул сложенное на диване пальто в сторону и подсел на освободившееся место — максимально близко ко мне. Ощущаю мягкий аромат чуть терпкого парфюма и едва уловимые нотки алкоголя. Сердце бьётся бешено. Не надо было мне сюда приходить. — Ни о чём. — Вижу, ты смущаешься, милая девочка. От этих слов мои веки раскрылись до максимально возможного диаметра — я почувствовала это физически, едва успев зажмуриться за мгновение до того, как глаза выпали бы из орбит и покатились по полу. — Ничего страшного, тебе много пришлось пережить в последнее время, я не знаю точно, что там происходит в твоей жизни, но мне больно на тебя смотреть. Неужели нет никого, кто бы мог тебя поддержать? У тебя есть парень? Отрицательно качаю головой. — Очень странно. Извини, я не мог не заметить, что ты красивая. Нет, это невыносимо. Всякое бывало, но "красивой" меня ещё никто не называл. Никто и никогда, и ничего удивительного — ведь я не красивая! Зачем он врёт? Что ему от меня надо? Убийственный натиск не прекращается, а путей к отступлению не намечается. Лоренц закидывает левую руку мне на плечо и притягивает меня к себе, в следующий момент я обнаружуваю его правую руку на своём бедре, таким образом я оказываюсь буквально зажата в кольцо его объятий. Он начинает легонько поглаживать меня по обнажённому плечу, затем по животу, поверх материи топа, и наконец его ладонь оказывается на моей левой груди. Он слегка сжимает её, совсем не больно, позволяя соску оказаться меж его пальцев. Я не надела лифчик из-за открытой спины топа — грудь у меня небольшая и неудобства обычно не доставляет. Поиграв с левой грудью, переключается на правую, проводит подушечками пальцев по окружности ареолы — всё так же, наощупь, сквозь ткань. Затем его рука скользит вниз и, скорее щекоча, чем в полную меру касаясь, проходится по внутренней стороне моих бёдер. Я чувствую его касания сквозь джинсы, ещё я чувствую, как между ног у меня всё сжимается — дурацкое ощущение, будто боишься опписаться, но тут что-то другое. Инстинктивно свожу ноги вместе, максимально плотно, зажимая его ладонь между них. Вдруг — холод на шее. Он провёл по ней языком, и сейчас это место стынет под потоками воздуха, а я уже чувствую соприкосновение его щеки с моей — слегка колючее, незнакомое, непонятное соприкосновение. В следующий момент он немного отстраняется, чтобы сразу же прильнуть губами к моим волосам, он чуть зарывается в них носом и шепчет прямо в макушку: — Ты девственница, да? Я ничего не отвечаю и даже не киваю, лишь шмыгаю носом, пытаясь проглотить предательски выступившие слёзы. — Чистая девочка, оставайся такой. Он ещё долго шепчет мне на ухо что-то безумно смущающее, со временем я привыкаю к его прикосновениям и немного расслабляюсь, в итоге он прижимает мою голову к своему плечу и мы долго-долго сидим так, ничего не делая и ни о чём толком не разговаривая. Кажется, я начинаю засыпать. — Пойдём, отвезу тебя домой. Надеюсь, я не слишком пьян, чтобы садиться за руль? Вопрос, видимо, риторический. На ходу застёгиваю пальто. Улица встречает нас усилившимися порывами ветра и мелким моросящим дождиком. До припаркованной машины приходится немного прогуляться — я шагаю чуть в стороне от своего спутника, отмеряя путь широкими шагами и не пряча лица от колючих капель дождя. Мне необходимо освежиться, а косметика и так, наверно, уже поплыла. Какое нелепое чувство — полное отсутствие всяких чувств. Подъезжаем к моему дому — с некоторым беспокойством гляжу в родные окна: света нет. Значит, родители ещё не вернулись. Это радует — не хватало ещё, чтобы они засекли меня выходящей из машины какого-то непонятного взрослого мужика. Я не хочу, чтобы про Лоренца кто-то знал. В конце концов, это стрёмно, постыдно даже, пусть я и погрузилась в этот омут добровольно, но допускать в свою историю кого-либо со стороны не собираюсь. Тайна моей жизни умерла вместе с Анькой, теперь у меня новая тайна. — Спокойной ночи, — я готова покинуть автомобиль. — Юля, — он берёт меня за руку, заставляя задержаться, — ничего не бойся, слышишь? Только к занятиям готовься как следует — мне бы очень не хотелось ставить тебе плохие оценки. Постарайся, чтобы мне больше не пришлось этого делать, пожалуйста. — Хорошо, — набираюсь смелости, и поднимаю взгляд на его лицо. Он улыбается. — И ещё кое-что. Не подумай, что я хочу тебя обидеть, знаю, ты старалась, наряжалась и всё такое, но в своём обычном образе ты мне нравишься больше. Не изменяй себе. Я же знаю, ты не такая. Ты замечательная, и для того, чтобы быть замечательной, тебе не нужно стараться. Он с силой дёргает мою руку, заставляя тело инертно наклониться в его сторону, и касается холодными губами моего пылающего лба. — Ступай. Этой ночью я так и не смогла уснуть. Остервенело смыв с себя всю косметику, чуть ли не содрав её вместе с кожей, я сбросила пропахшие табаком одежды и с отвращением запихнула их в корзину для грязного белья, затем выпила стакан воды и занырнула под одеяло. Оно совсем не греет - меня трясёт, хуже, чем во время недавней простуды, глаза упорно не хотят закрываться... Это любовная лихорадка. "Не изменяй себе", — его слова. Кажется, уже изменила.***
Воскресный день решаю провести дома, подготовиться к занятиям, убраться, наконец, в комнате, одним словом — чуть успокоиться и привести мысли в порядок. После завтрака захожу в интернет — на моей страничке в фэйсбуке одно новое сообщение с неизвестного аккаунта. Открываю, ожидая увидеть какой-нибудь рекламный спам, чтобы тут же его удалить. К сообщению прикреплены фотографии — загружаю их и едва не падаю со стула. Голая Анька во всевозможных позах — определённо, это фото с её тайного телефона, по крайней мере, из той же серии, только более откровенные, чем те, что мне удалось увидеть во время осмотра её комнаты. Анька с широко раздвинутыми ногами, Анька на четвереньках, Анька, позирующая на камеру с собственным пальцем во рту. Удушливые спазмы раздирают мои лёгкие — за что? ЗА ЧТО? Под фото текст: "Я запомнил её такой, а ты, неудачница?". Кликаю на имя отправителя, состоящее из бессмысленного набора букв — страница удалена или не существует. Набираю знакомый рабочий номер Ландерсa — сегодня воскресенье, и скорее всего, у него выходной, но нет — он отвечает. — Детектив Ландерс, это Юлия! Он прислал мне фотки! Анькины фотки! — Кто? Какие фотки? — Линдеманн конечно — кто же ещё! Фотки с того телефона, наверняка у него есть копии. Арестуйте его! — А с чего ты взяла, что это именно он их прислал? Теоретически фото могли попасть в руки кому угодно. Извини, но нам доподлинно неизвестно, с кем ещё она общалась в тайне от тебя. — Ни с кем! Не говорите так! Вы же можете вычислить его и арестовать? — Вычислить? Как — по айпи? — не верю своим ушам, но он смеётся. — Да и за фотографии не арестовывают. Тебе бы поменьше смотреть детективных сериалов. Послушай, Юля, перестань нагнетать обстановку... Снова в сердцах бросаю трубку, чтобы сразу же вновь схватить её и набрать другой номер. — Алло, Дина? Это я. Ты не передумала? План в силе? Нам нужно поторопиться — я не знаю как, но этот урод должен получить своё! Погоди минутку... Прерываюсь, чтобы вновь погрузиться в фэйсбук. Тилль Линдеманн и название города. На весь город он один с таким именем, и страничка его настоящая. Захожу на неё — в друзьях чуть ли не половина спортивного сообщества нашего региона, и конечно — все его юные подопечные. Ожидаю увидеть стену, полную гневных сообщений в связи с произошедшим, но ничего подобного! Кажется, людям всё равно, что этот человек убил мою подругу! Он даже не закрыл страничку от посторонних, более того — активно общается с подписчиками, в основном — с подписчицами. У него всё прекрасно, и домашний арест вкупе с вынужденным перерывом в профессиональной деятельности лишь усилили его интернет-активность. Бегло просматриваю посты на стене — оказывается, у него куча сочувствующих! Слова поддержки, подумать только — люди видят в нём жертву наговоров! Я даже не знала, что наше общество — настолько вонючая груда мусора. При взгляде на его страничку мне хочется зажать нос. — Дина, ты ещё здесь? Кажется, я знаю, с чего начать! Завтра после лекций — как планировали, тренировка, а потом — соорудим тебе фейковую страничку в соцсетях! Ловля на живца начнётся в виртуале!