История одного гея

      ― А пойдем туда? Нет-нет, постой, хочу на тот аттракцион! Нет, стой, а давай на тот? ― глаза разбегались из-за пестрых пятен, из-за количества народа в этот субботний день. Шум, гам, что-то липкое постоянно хотело ко мне пристать, будь то жвачка или сладкая вата проходящего мимо зеваки. Меня это не на шутку раздражало, даже больше, бесило.       ― Выбирай быстрее, ― потирая свободной рукой висок, так как на второй конечности висел Максим, я хмуро осмотрел эти довольные мины гуляющих парочек, ― ты такой шумный.       Идея пойти сюда, в парк аттракционов, была моя. Все же, фантазия у меня не бурная, имеет узкие рамки, но мальчишке этот вариант пришелся по душе. То ли он так сильно желал покататься за бесплатно, то ли он, и правда, хотел провести день со мной.       ― Пойдем на «Тарелку»?       ― Это та, что крутиться? ― в воздухе обрисовав траекторию полета качели, я скривил губы и сморщил нос.       ― Да-да, именно! Пошли, ― потянув меня за руку, с такой силой, которая просто не должна быть у маленьких хилых мальчиков, он что-то пробубнил себе под нос, ликвидируя все мои попытки вытащить руку из его хватки.

***

      ― Ну, Юр, я не знал, что тебе станет плохо… ― поглаживая меня по спине, Макс сочувственно хлюпнул носом. Мне от этого не легче.       ― Я ведь говорил, что больше не хочу! ― сжимая ладонью рот и морщась от разъедающей моё горло кислоты, я снова дернулся вперед, сгибаясь при этом пополам.       ― Пойдем… Я водички куплю, хочешь? Или пойдем куда-нибудь, где тише. Может полегчает, пойдем, а? ― судорожно склоняясь ко мне, мальчик, побледнев, уставился на меня перепуганными глазами, ― а если ты умрешь? Что я делать-то буду… ни денег на проезд, ни на еду…       ― Боже, такой взрослый, а несешь бред.       ― Нет, ну я серьезно…       ― ... а я что, нет?       Выпрямившись, Максим снова обеспокоенно на меня посмотрел, но уже более доверчиво, чем ранее.       ― Юра, а как ты жил после… того случая? Почему переехал, ни сказав не слова? Даже номер не оставил…       ― Тебе рассказать? ― чувствуя снова гнев и необъяснимый прилив раздражения, я мысленно стал считать до десяти, чтобы снова не сорваться, ― ну, хорошо, слушай... Тогда, год назад, после разглашения всем этой… прости, не могу подобрать цензурные выражения, одна брань… «новости», меня стали гнобить. Знаешь, какого это, когда пятнадцать человек забивают тебя в угол, как котенка, а после начинают лупить по тебе ногами, как только ты упадешь на землю? А сзади, да-да, там, позади, стоит твой единственный и отводит взгляд в сторону. Я смотрел на него специально, не пискнув, не проронив ни одного звука. Я безмолвно старался кричать. Думал, что он поможет. Молился, чтобы он позвал на помощь, но все было тщетно. Напротив, он даже ушел с ними. Какая, к черту, помощь, да бога ради, зачем она была мне? После, я замкнулся в себе. Леон пару раз приходил ко мне в палату, точнее пытался, санитары его не пропускали. Да и ты, я знаю, тоже тогда хотел меня навестить, но я не мог видеть вас, это было выше моих сил. Когда я узнал, что у меня есть возможность уехать за город и начать там новую жизнь, уже став студентом, я ухватился за этот вариант, вцепился в него пальцами и не отпускал до самого конца, пока, как видишь, не поступил. Номер я не хотел оставлять потому, что знал ― вы поедете за мной. Не хотел видеть унижающегося Леона и плачущего тебя. Это все равно, что смотреть на плачущего Лео в миниатюре и унижающегося в обычном размере, вы ведь так похожи. Родители же были только рады моему отъезду, и знать, где я, как я ― особо не хотели, ― вдыхая, так как в легких закончился воздух, я резко выдохнул, посмотрев на парня, что так устало и безнадежно буравил взглядом землю.       ― То есть, ты видишь во мне моего брата       ― Ну, да…       ― Ты идиот.       ― Ты не лучше, ― шумные прохожие бродили бесцельно по парку, изредка кидая снисходительные, а кто и любопытные, взгляды в нашу сторону. Звуковая масса смешивалась в кашу и я уже не мог различать голоса. Перед глазами все начинало плыть, кружится и тускнеть.       ― Эй… Ри, ты как? ― из шуршания мира выделился знакомый обеспокоенный голос.       ― Не называй меня так, ― сквозь туманную пелену, которая все сильнее меня окутывала, проговорил я. Услышал ли он это, или я все же не смог сказать ничего вслух? Потерял ли я сознание, или просто свалился в мягкое небытие, которое так и тянуло свои теплые руки ко мне… Я так и не смог узнать.