Пепел и пыль

      Альтис Беллатор застал практически весь уцелевший офицерский состав в старейшем городском баре. Бравые дарийские вояки веселились во всю, слышно их было далеко за пределами заведения. Однако стоило министру пропаганды войти, как шум моментально стих. Десятки глаз уставились на главнокомандующего, и в них читалась небывалая радость. Тишину нарушил возглас пьяного Энта Харры: — А вот и виновник торжества! — легат двадцать седьмого легиона вскинул кружку с пивом. — За Альтиса, господа! — За Альтиса! — хором отозвались остальные и зал наполнился звоном бокалов и кружек. — За победу! Дарийский идеолог помедлил, а затем, прихрамывая, направился к свободному стулу. Прибывший с ним Плезиус Младший последовал за пропагандистом. Успев сменить неудобную саблю на свою привычную трость со скрытым в ней стилетом, господин Беллатор, устроившись поудобнее, выразительно постучал ею по полу, призывая собравшихся к молчанию. — Господа, — невероятно серьёзным тоном начал Альтис, — я, вам, конечно, премного благодарен за столь тёплый приём, но здесь я не для того, чтобы пить и радоваться жизни. Меня беспокоит то, что наши войска делают со здешним населением — это настолько возмутительно, что я требую от вас принятия мер в отношении виновников происходящего. Десятки глаз снова смотрели на министра пропаганды, однако теперь в них было одно лишь удивление. — Полно вам, Ваше Превосходительство, — усмехнулся Гораций Цейензос. — Что вы называете произволом? То, как наши ребята развлекаются? Так они это заслужили. Потом и кровью, между прочим, так что не вижу в их поведении ничего предосудительного. — Не видите? — поразился командующий Северо-Западным фронтом. — То есть массовые грабежи, убийства и изнасилования для вас приемлемы? — Это война, господин министр. И данное явление — неотделимый её спутник, хочется вам того или нет, — парировал старый тысячник. — Может, и так, однако это не означает, что с этим не нужно бороться! — был решительно не согласен Альтис. — К тому же, вы, господа офицеры, вполне способны урезонить своих собственных легионеров. — Вот только зачем? Мы хотим отдохнуть и они хотят отдохнуть — какой смысл портить друг другу праздник? — пожал плечами Плезиус Старший. — Всё верно, — кивнул Энт Харра, лениво хлебнув пива. — Не беспокойтесь так за мирное население — они должны быть благодарны нам за то, что наши солдаты разбавят их генофонд чистой кровью истинных дарийцев. В полумраке бара раздались похабные смешки. Министр пропаганды почувствовал как кровь приливает к лицу, а гнев закипает в жилах. «Насколько надо быть конченным человеком, чтобы смеяться над изнасилованиями!» — подумалось ему, но вслух господин Беллатор не произнёс ни слова. — В общем, возьмите себе выпивку, оттрахайте хорошенько какую-нибудь местную девку и меньше беспокойтесь о всяких мелочах, — икнув, посоветовал напоследок легат. Тут-то главнокомандующего и прорвало. — Вы мерзавец, Харра! — резко выпалил Альтис, чудом не опрокинув свой стул. — Я-то считал вас благородным человеком, а вы… вы полагаете, что это смешно?! Вы все! — под прицелом переполненного ярости серого глаза присутствующие невольно сжались и притихли. — Вы все полагаете, что смеяться над насилием — забавно?! Конечно, забавно, когда мучают не вас, а когда вы, одурманенные алкоголем, хмелеете от безнаказанности и власти! Забавно ощущать, как жертва готова выполнить любую вашу прихоть. Забавно играть с чужой жизнью, чувствуя себя всемогущим. И, конечно, рождение детей от насильника — это тоже очень забавная штука, не так ли, Энт Харра? — министр смотрел в упор на легата двадцать седьмого легиона, в руках которого дрожала кружка, расплёскивая пиво. — Что вы себе позволяете? — прошипел Энт Харра, но в его глазах читался неподдельный страх. Министр пропаганды скривился от отвращения, окинув взглядом присутствующих — они все молчали. — Вы все отвратительны, — холодно изрёк дарийский идеолог, после чего поднялся и, не проронив больше ни слова, покинул бар так быстро, как только позволяла хромая нога. Хлопнула дверь, но в помещении по прежнему царила тишина.       Дыхание паром вырывалось изо рта, растворяясь в ночном тумане, а злые слёзы стремительно холодели, рискуя обернуться льдинками. Снег громко скрипел под ногами. Альтис небрежно вытер мокрые дорожки перчаткой, шагая, что говорится, куда глаза глядят. Боль и разочарование всецело овладели его сознанием, и главнокомандующий не обращал внимания даже на последовавшего за ним молодого Плезиуса. Опираясь на верную трость-стилет, господин Беллатор уходил всё дальше и дальше от злополучного кабака, пока вдруг не столкнулся с кем-то, возникшим на его пути. Очки чуть не слетели с носа, министр пропаганды моментально поправил их и поднял глаз наверх, чтобы обомлеть от изумления. — В-ваше Высочество?! — воскликнул идеолог. — Вас-то я и искал, — принц дарийский, Горгенс Сансевер, смотрел сверху вниз на своего подчинённого и мелкие снежинки оседали на его простой чёрной шинели. — Вы отлично справились с поставленной перед вами задачей. Признаюсь, я впечатлён. Однако с сегодняшней ночи ваша миссия считается выполненной и больше в Ассавире вам делать нечего. В Дарии есть для вас работа и я настоятельно рекомендую вам возвращаться как можно быстрее. На секунду Альтис застыл в изумлении, пытаясь переварить свалившуюся на него информацию, после чего поспешно кивнул. — Всегда рад стараться на благо партии и империи. Я готов покинуть город хоть сейчас, но прежде позвольте доложить вам о том, что после подписания акта о капитуляции крепости, наши солдаты учинили настоящий произвол по отношению к гражданскому населению и офицерский состав смотрит на это сквозь пальцы. Я был бы весьма признателен, если бы Ваше Высочество предприняли что-нибудь с целью привлечения виновных к ответственности, — временный командующий Северо-Западным фронтом скромно отвёл взгляд, лихорадочно прикидывая в голове все возможные варианты ответа, но то, что сказал принц, поразило его до глубины души. — Почему это вас так волнует? — голос престолонаследника был, пожалуй, куда холоднее морозной зимней ночи. — Солдаты имеют право на отдых, а мы не имеем права лишать их заслуженных развлечений. — Развлечений? — поразился пропагандист. — Издевательства над мирными жителями теперь называются развлечениями? На войне и так достаточно насилия и применять его по отношению к беззащитным — подло и несправедливо. Горгенс рассмеялся пустым и безжизненным смехом. — Расслабьтесь, Альтис: справедливости нет, — спокойно заявил принц и, не добавив ничего более, направился в сторону таверны. За ним последовали с десяток мрачных двухметровых фигур, закутанных в плащи с капюшонами — это были зловещие люди-ящеры из области Коммодос, служившие телохранителями членам императорской фамилии. Министр пропаганды проводил своего патрона полным отчаяния взглядом, чувствуя, что готов разрыдаться от собственного бессилия. И, если бы не присутствие Плезиуса Младшего, он бы так и сделал. — Я возвращаюсь в столицу, — нервно сглотнув, сообщил юноше идеолог. — Если хотите, можете поехать со мной: к несчастью, мы ничем не можем помочь жителям Ассавира. Выезжаем прямо сейчас.       Не прошло и получаса, как Ассавир покинул отряд из десяти человек, в состав которого входили Альтис Беллатор, Плезиус Младший и ещё восемь легионеров. До границы с Дарийской империей они планировали добраться раньше, чем взойдёт солнце, но что-то пошло не так: через час езды процессия наткнулась на неподвижное тело дарийского солдата. Мужчина лежал на снегу не подавая никаких признаков жизни, однако и следы насильственной смерти на первый взгляд отсутствовали. Один из легионеров спешился, чтобы посмотреть, что случилось с незнакомцем: возможно, это был кто-то из дезертиров и ему ещё можно было помочь, и в то же мгновение господин Беллатор ощутил небывалое волнение, при чём это чувство было уже знакомо ему ранее. Туман стал медленно окрашиваться в неестественный зеленоватый оттенок, в воздухе запахло тухлятиной, а неподвижный солдат вдруг вскочил и в одну секунду оглушил того, кто имел неосторожность склониться над ним. Никто не успел даже вскрикнуть, а из тумана со всех сторон на отряд стали наступать… люди? Нет, это были не люди. У кого-то из-под истёртого тряпья выглядывали кости, у кого-то отсутствовала половина черепа или же нижняя челюсть, некоторые имели чёрные провалы вместо глазниц и все они тянули к живым свои холодные костлявые руки, с которых свисали то клочья одежды, а то клочья кожи. — Нежить, — прошептал пропагандист, и сердце его пропустило удар. Легионеры же реагировали по разному: часть замерли от неподдельного ужаса, остальные же схватились за оружие. Прежде чем ожившие мертвецы приблизились на достаточное расстояние, прозвучали несколько выстрелов, но они не возымели ни малейшего эффекта: подстреленные, отсвечивая зелёным, поднимались и продолжали идти к цели. Звякнула сталь: несколько отчаянных обнажили сабли и приготовились к рукопашной, однако Альтис прекрасно знал, что это бесполезно. — Опустите оружие: вы так не победите их, а только ещё больше разозлите, — скомандовал министр пропаганды, сам удивляясь собственной рештельности. — И не паникуйте: они погонятся за вами и уничтожат. Я не думаю, что их прислали убить нас. — Откуда такая уверенность? — дрожащим голосом осведомился Плезиус, но ему никто не ответил: господин Беллатор внимательно вглядывался в зеленеющий туман. Тухлятиной теперь не просто пахло, а невыносимо воняло, но это не смущало дарийского идеолога. — Кончай со своими фокусами! — крикнул бывший командующий Северо-Западным фронтом. — Скажи, что тебе нужно. Ответом было молчание, а мертвецы уже успели сомкнуть вокруг дарийцев плотное кольцо. — Сдавайтесь, — вдруг прошелестел тихий голос и нежить тотчас же замерла на месте. — Бросайте оружие и будете жить. — Делайте, что вам говорят, — приказал Альтис своим колеблющимся соратникам и на снег попадали сабли, ружья и кинжалы. Сам министр бросил свою трость-стилет. Расставаться с ней было жалко, но жизнь была дороже. — Молодцы, — шепнул тот же голос, и все члены отряда вдруг почувствовали небывалую тяжесть в веках. В голове загудело, картинка перед глазами утратила свою чёткость, на смену ей пришла зелёная темнота…

***

      Принц Горгенс Сансевер никак не отреагировал на новость об отъезде Альтиса Беллатора, зато очень заинтересовался Джедалом Икерийским, желающим с ним повидаться. Без малейших раздумий наследник отправился в казематы в сопровождении своих телохранителей.       Джедал Икерийский очень обрадовался визиту коронованной особы: это было даже больше, чем он ожидал. К тому же, именно с помощью принца Горгенса коварный министр и рассчитывал воплотить в реальность свои планы. Так что, когда Его Высочество приблизился к решёткам камеры, на лице пленника красовалась довольная улыбка. — Какая встреча! — радостно воскликнул бывший комендант Ассавира. — Вот уж не думал увидеть вас при таких обстоятельствах. Впрочем, буду краток: без моей помощи вы бы ни за что не смогли бы захватить твердыню. Ассавир неприступен, а я оказал неоценимую услугу вам и вашему министру пропаганды, позволив впервые за всю историю города взять его. Более того, я с удовольствием поделюсь с вами всеми известными мне планами императора Адриана и его бывшей фаворитки Фредерики Блэкхарт насчёт дальнейших боевых действий. Но, разумеется, не просто так… Горгенс нахмурился. Пленник производил впечатление того ещё авантюриста и всегда подозрительный принц не спешил ему верить. — Откуда мне знать, что вы говорите правду и что именно вы способствовали взятию Ассавира? — спросил младший из династии Сансеверов. Узник усмехнулся. — Во время сражения я успел выслать несколько телеграмм в Дарию, а также ваш министр пропаганды получил моё рукописное письмо. Более того, я уверен, что до вас уже доходили слухи о том, что ворота Ассавира были открыты намеренно, — бесстрастным тоном ответил господин Икерийский. — Предатель! — послышался яростный возглас тысячника Амера из дальней камеры казематов. — Неспроста ты отдавал такие странные приказы! Жаль, что мы не разоблачили тебя раньше. — Вот видите, — кивнул в сторону камеры Амера Джедал. — Мой бывший подчинённый говорит чистую правду. Верьте мне, Ваше Высочество, у меня нет ни единой причины обманывать вас. — Может и так, но пока я не получу железные доказательства того, что вы и в самом деле поддерживаете силу дарийского оружия, ни о каком разговоре с вами речи быть не может, — твёрдо изрёк Горгенс. — Поиск доказательств не займёт у вас много времени: всего лишь осведомитесь о телеграммах в Дарии и попросите послание, адресованное вашему министру. Ну и, конечно, послушайте что говорят о вторжении в город ваши солдаты — тогда всё станет на свои места. Будьте уверены, я на вашей стороне, — слова североимперского министра культуры звучали убедительно, но Горгенс не был бы самим собой, если бы всё не перепроверил, поэтому он покинул подземелье, пообещав вернуться, как только убедится в правоте заключённого. — Однако если вы мне солгали, ваша участь будет весьма незавидной, — предупредил дариец Джедала. — Не сомневаюсь, — дерзко ответил тот. — Однако повторюсь: мне незачем вам лгать. — Посмотрим, — холодно изрёк молодой Сансевер и удалился в сопровождении своей грозной охраны. Впрочем, уже через час принц снова был у камеры господина Икерийского. «Что и требовалось доказать», — подумал про себя довольный пленник. — Ну что, вы убедились в том, что я вам друг? — любезно поинтересовался узник. — Теперь да, — утвердительно кивнул Горгенс. — Я получил подтверждение о ваших телеграммах и прочёл записку, адресованную Альтису Беллатору. Во время акта подписания капитуляции именно вы имели опознавательную повязку на рукаве, о которой упоминали в послании. Более того, диверсионная группа, которая должна была открыть ворота Ассавира, заявила, что они попали в крепость уже тогда, когда на улицах шли бои, соответственно, ворота были открыты изнутри… А если ещё учитывать слова вашего бывшего подчинённого… Будем считать, что я вам верю. Вы действительно оказали нам большую услугу, и я готов выслушать от вас о планах императора Адриана и Фредерики Блэкхарт, но какова ваша выгода от всего этого? — Выгода? Всё просто. Будем честны и откровенны, Ваше Высочество: честь и благородство — не более чем выдумки для наивных детей. Миром правят деньги и власть. Это то, к чему стремитесь вы и то, к чему стремлюсь я. Вам нужна Северная империя, а мне нужен её трон и золото. Поэтому я продолжаю содействовать вам и шпионить за императором Адрианом, продолжаю оказывать вам любую помощь в этой войне, а взамен я хочу немногого: стать императором и получить энную сумму. Чтобы вам было понятнее, я хочу быть тем, кем стал Август Аскарин в Риме. Такой вариант вас устроит? Дарийский принц прикрыл глаза. Август Аскарин был бастардом законного римского императора, он не имел прав на трон, но был возведён на него силой дарийского оружия. В итоге Август стал императором, владельцем несметных богатств и правителем Рима, а в империи повсеместно стояли дарийские войска и любой приказ Горгенса Август обязался выполнять. — Хороший вариант, вы всё отлично продумали, — признал молодой Сансевер. — И меня всё устраивает. Будем считать, что мы заключили сделку. Освободите его! Один из коммодианцев взмахнул посохом и выпустил из него сгусток тёмной энергии по решёткам, образовав в них массивную дыру. — Премного благодарю, — Джедал Икерийский отряхнул пыль с рубашки и вышел в коридор, протянув руку для пожатия. Договор был закреплён. — Мерзавец! — крикнул вдогонку бывшему коменданту господин Амер. — Это несправедливо! — В этом мире нет справедливости, — не оборачиваясь, бросил министр культуры, покидая казематы вместе с дарийским принцем.