***
От желания броситься на помощь Альтиса удержал внезапный приступ кашля. В голове помутилось, и он едва успел ухватиться за рукав стоящего рядом легионера. Кровавые сгустки снова багровели на грязном платке были последним, что помнил министр пропаганды, прежде чем в очередной раз потерять сознание. Дарийский идеолог пришёл в себя в скромно обставленной тёмной комнате. На тумбочке у кровати он нащупал очки, там же обнаружил пачку сигарет и зажигалку. Сел, свесил ноги с кровати и нервно закурил. Едкий дым стремительно заполонял тесное помещение также, как туман за его пределами окутывал город. Несколько минут господин Беллатор сидел в абсолютной тишине, всецело погрузившись в себя, когда услышал тихий скрип двери. На пороге возник неясный силуэт. Посетитель оказался явно не в восторге от табачного запаха, а потому настежь распахнул небольшое окошко, впуская внутрь холод вперемешку с туманом, после чего приблизился к министру почти вплотную. Блеклый свет керосиновой лампы — единственного источника освещения — исказил черты визитёра, и на мгновение Альтису почудилось, что к нему пришла Фредерика, но он моргнул, и видение рассеялось. У изголовья стоял Горгенс Сансевер. — Как себя чувствуете? — холодно-вежливо поинтересовался принц. — Уже лучше, благодарю, — в тон собеседнику ответил пропагандист. — Это хорошо. Однако мне совсем не нравится ваше общее состояние: я знаю, что подобные приступы стали слишком частым явлением в последнее время, а поэтому спрошу прямо: вы в состоянии вернуться в Дарию и продолжить свою работу? — казалось, что наследник готов пробуравить насквозь своего подчинённого взглядом. Больной сглотнул, ощущая ком в горле. — Не переживайте. Болезнь, конечно, прогрессирует, но, поверьте, заниматься агитацией я всё ещё могу, — натянуто улыбнувшись, заверил сюзерена идеолог. — В таком случае завтра же вы вернётесь в Дарию. Ради вас я даже воспользуюсь услугами моих телохранителей-коммодианцев, и они откроют вам межпространственную складку — так будет безопаснее, — решил Горгенс и поставил на тумбочку корзинку с едой. — Военно-полевой врач сказал, что вам необходим шоколад и цитрусовые — всё это имеется наличии. Поправляйтесь! С этими словами младший Сансевер направился к двери, но на полпути обернулся и обронил странную фразу, которая с тех пор не давала покоя Альтису не меньше, чем судьба Фредерики: — И да, подумайте над тем, почему из сотен кандидатов я выбрал министром пропаганды именно вас, — сказав так, принц покинул комнату. Господин Беллатор потянулся за второй сигаретой. И правда, почему? Ведь на момент вступления в должность он был всего лишь молодым журналистом, пусть и учеником легендарной Бастет Коннэрис. Этим вопросом пропагандист неоднократно задавался в первый год своей работы, а не найдя ответа, переключился на другие, более серьёзные загадки — благо, их тогда было полно. И вот сейчас Его Высочество вновь возвратил своего подчинённого к неразгаданной странности, почему-то подчеркнув её. Почему? Министр пропаганды не знал. Погасив сигарету, он принялся чистить мандаринку, пытаясь понять, что же заставило принца Горгенса остановить свой выбор именно на нём.***
Корвусбург основали Блэкхарты, поэтому Фредерике здесь были рады. Да и членам Ассоциации Журналистов тоже — пару лет назад они написали блестящую статью о красотах города и тем самым привлекли в этот самый северный населённый пункт множество туристов. Пока Бастет и Публий по её же просьбе занимались раненой, Рей осталась за пределами города и решила разобраться с Араем Блэкхартом. Быстро приведя мужчину в чувство, ведьма усадила его у старого дуба, и направила остриё сабли к горлу. Шестое чувство подсказывало ей, что отец Фредерики на самом деле — самозванец. Но как вывести его на чистую воду? Терзаясь сомнениями, некромантка принялась быстро прокручивать в голове малоизвестные факты о семействе Блэкхартов и вспомнила нужный. — Отвечай немедленно: чего больше всего на свете боялся твой сын в детстве! — сурово приказала колдунья, не сводя взгляда с пленника. — Вы с ума сошли? — возмутился в ответ Арай. — держите неизвестно где, допрашиваете, да ещё и угрожаете оружием! Вы, видимо, забыли кто я такой! — Если бы! — саркастически усмехнулась чернокнижница. — Я прекрасно помню, кто вы такой: вы убили Фредерику Блэкхарт и, клянусь Первородными, если вы сейчас же не ответите на мой вопрос, я поступлю с вами так же, как и вы с ней! Отвечайте! Ну! Лезвие сабли чиркнуло по адамовому яблоку и оставило тонкий след. На светлой коже проступили тёмные капельки крови. Джедала Икерийского прошиб холодный пот: ответа на вопрос он не знал, а жить хотелось как никогда, поэтому, не видя иного выхода, он решил согласиться на условия похитительницы. — Я отвечу, отвечу! — голос предателя дрогнул. — Только не убивайте! — Быстрее! — поторопила его Рей. — Не знаю, — тихо пробормотал лже-Блэкхарт, мысленно проклиная всё на свете. — Что не знаешь? — для порядка уточнила заклинательница мёртвых. — Ничего. Я не Арай, — честно признался бывший министр. — Так я и знала, — с облегчением вздохнула ведьма: больше всего на свете она боялась, что её догадки окажутся неверными. — Тогда кто же ты? — Дарийский легионер Дарий Аквариус, — соврал Джедал, прекрасно понимая, что скажи он правду, он не жилец — сторонники Фредерики ненавидели его всем сердцем. — Заколдованный, да? Короткий кивок вместо ответа. — Понятненько. Ну ладно, походишь пока со мной, чтобы не сбежал, а когда расколдуем — решим, что делать, — пальцы чернокнижницы стали зелёными и она очертила ими в воздухе восьмёрку и ключ, которые тотчас же материализовалась в старые, но надёжные наручники с ключиком. Щелчок, и кандалы теперь приковывали Джедала к Рей. — Пошли, — рывком подняла его на ноги колдунья. Добравшись до единственной в городе больницы, она оставила своего пленника в котельне, предварительно заткнув рот кляпом из собственного платка и поставив в качестве стражи один из трупов, призванный из расположенного неподалёку морга. — Буду недолго, но смотри мне: дёрнешься — станешь таким как он, — повелительница нежити покосилась на оживлённого мертвеца, и создала перед перепуганным лже-Араем шар зелёного пламени: — Это чтобы не замёрз. Жди, — и ведьма тотчас же скрылась из виду. Журналистов некромантка нашла довольно быстро. Те сидели в ярко освещённом больничном коридоре и о чём-то вполголоса переговаривались. — И снова здравствуйте. Как госпожа Блэкхарт? — Рей опустилась на соседний с Бастет стул. Репортёрка вздрогнула от неожиданности — увлечённая беседой, она не заметила появления чернокнижницы. — Вроде получше, но потеряла много крови и понадобилось переливание. К счастью, Публий оказался идеальным донором. — Хвала Первородным! А можно ли навестить её? — Временно нет — госпожа Блэкхарт без сознания, но врачи заверяют, что скоро придёт в себя. А пока мы ждём, расскажите нам, что произошло и где, к слову, господин Арай? — Бастет, как и её коллегу, переполнял профессиональный интерес, и Рей поняла, что слушать её будут с особым вниманием. — Арай, как и следовало ожидать, на деле оказался заколдованным дарийским шпионом, целью которого было физическое устранение Фредерики, — сказала ведьма, наслаждаясь тем, как затаили дыхание журналисты. — Сейчас он жив и здоров и находится под надёжной охраной, а я пока думаю над тем, как возвратить ему истинный облик. Что случилось с настоящим Блэкхартом я не знаю, но предполагаю, что ничего хорошего. Возможно, он до сих пор находится в плену у принца Горгенса, а, возможно, уже мёртв. — Но как так получилось, что дарийскому агенту почти удалось завершить своё задание? — спросил Публий. — И что произошло там, под Ассавиром? Насколько я понял, вы вели какие-то переговоры. — Так и есть, — подтвердила некромантка. — Госпожа Блэкхарт и верные ей министры были освобождены из плена незадолго до падения Ассавира, так что спасти город мы не успели. Зато в наших руках оказались дарийский министр пропаганды и легат Плезиус Младший. Фредерика решила обменять их на своего отца. Горгенс ответил согласием. Процедура проходила вполне обыденно до тех пор, пока Арай Блэкхарт не вонзил в родную дочь кинжал. Я ни секунды не сомневалась в том, что это подстроено дарийцами, но на тот момент не имела ничего, кроме своих догадок, поэтому и не натравила на свиту дарийского ублюдка нежить. А принц спокойно покинул место происшествия, забрав своего министра и своего легата. — Ужасно, — покачал головой господин Моссиуарий, пока его коллега стремительно записывала рассказ заклинательницы нежити в блокнот. — Но кто был способен так мастерски перевоплотить шпиона? — Предполагаю, что чёртовы коммодианцы из охраны Сансевера, — чернокнижница скривилась. — Помимо некромантии им доступны ещё и другие разновидности чёрной магии, которыми не владею ни я, ни кто-либо из смертных. — То есть, по могуществу они превосходят даже вас? — удивилась Бастет, прекрасно зная, что за колдуньей Нан ходит слава сильнейшего чёрного мага в мире. — Как сказать, — Рей замялась, явно давая понять, что эта тема ей не особенно приятна, — в чём-то — да, в чём-то — нет. Победить одного-двух коммодианцев я вполне способна, но когда их много — это вряд ли. Повисла тяжёлая пауза, которую нарушил Публий. — Пока вас не было, мы узнали нечто очень любопытное, — перевёл разговор в другое русло журналист. — Оказывается, что Корвусбург больше не подчиняется императору Адриану, и буквально за полчаса до нашего прибытия, над городом подняли знамя с гербом Блэкхартов. — К слову, практически сразу после падения Ассавира в Триполье прошёл антиправительственный митинг: активисты требовали отставки императора и возвращения Фредерики и отстранённых министров; значительная часть населения убеждена, что прежними победами они обязаны отнюдь не законному правителю, а его серой кардинальше. Поговаривают, что за распространение таких слухов ответственен беглый министр транспорта Моссий, который до сих пор находится в розыске, — добавила госпожа Коннэрис. — Митингующие также требуют прекращения боевых действий, так как сегодня утром случилось ещё кое-что: северный флот был наголову разбит дарийцами у побережья острова Бетсинг. Победа, конечно, Пиррова, но всё же победа. Мы с Публием присутствовали там и даже участвовали в спасении утопающих с обеих сторон. Могу показать фотографии, — корреспондентка протянула потрясённой Рей пачку чёрно-белых снимков, запечатлевших морской бой во всей своей красе. — Невероятно, — только и смогла вымолвить ведьма, медленно рассматривая фото за фото. — Вот и я о том же, — согласилась Бастет. — События развиваются настолько стремительно, что даже мы едва поспеваем за ними. Похоже, что после успеха Ассавирской кампании и победы под Бетсингом, дарийцы имеют все шансы поставить Северную империю на колени. Адриан не предпринимает никаких решительных действий: он, по словам одного нашего сотрудника, сейчас не в себе, и спасти северян способен лишь мирный договор. При чём заключать его надо чем скорее, тем лучше: дарийцы истощены после двух побед, но им вполне хватит сил дойти до столицы. — Надо срочно сообщить об этом госпоже Блэкхарт! — тотчас же подорвалась колдунья Нан. — Куда вы? Палата закрыта — вас туда никто не пустит, — охладил её пыл Публий, и повелительница мёртвых тотчас же села на место. Взгляд её упал на настенные часы. Уже прошло достаточно времени, и министры, оставшиеся в катакомбах Рос-А-Ура, наверняка начнут волноваться почему никто не вернулся с переговоров и не предупредил их. Нужно было возвращаться. Но и Фредерику нельзя бросать. Тут-то в голове у чернокнижницы созрела специальная комбинация. — Госпожа Коннэрис, — обратилась Рей к репортёрке, — вы бы хотели увидеться с вашим отцом? — Октавиан Коннэрис, побыв министром внутренних дел Апфельгарда, в скором времени занял аналогичный пост в Северной империи, и теперь находился в изгнании, как и все сторонники Блэкхарт. — Разумеется. Что за вопрос! — фыркнула Бастет. — В таком случае, готовьте портавалию: мы отправляемся, — ведьма снизила голос до шёпота, — в катакомбы Рос-А-Ура. Только пленника моего захватим, и вперёд. А господин Моссисуарий останется здесь и расскажет последние новости Фредерике. — Я только за, — охотно откликнулся журналист. — Я тоже, — согласилась его напарница. — В таком случае пойдёмте. Передайте госпоже Блэкхарт, когда она очнётся, что я скоро вернусь, — на прощание добавила некромантка, и вместе с колумнисткой покинула больницу. У входа в котельню смирно сидел Джедал Икерийский под охраной своего жуткого стража. Заклинательница нежити легонько щёлкнула мертвеца по носу, и тот повалился на землю бездыханным, утратив своё зеленоватое свечение, вместе с которым погасло и колдовское пламя. Приковав мнимого Арая Блэкхарт к себе, Рей кивнула Бастет, и та открыла портал прямо посреди больничного хоздвора. В мгновение ока вся троица переместилась в те самые пещеры, где менее суток назад находился Альтис Беллатор. Щелчок — и портал закрылся.***
На улице стояла тёмная беззвёздная и безлунная ночь, какая редко бывала в Ассавире. Альтис проснулся от того, что окно снова было открыто, хотя он прекрасно помнил, как закрыл его перед тем, как отправиться спать. Наощупь министр пропаганды одел очки и зажёг керосиновую лампу. Слабый огонёк выхватил из мрака силуэт. Идеолог содрогнулся, но тотчас же успокоился: в комнате находился Горгенс Сансевер. — Ваше Высочество? — тихо спросил господин Беллатор. — Что вы… Принц резко переместился от окна на кровать раненого, чем заставил последнего замолчать. — Всё в порядке, не бойтесь, — прошептал дарийский наследник несколько необычным тоном: никогда ещё раньше пропагандист не слышал в голосе сюзерена столько волнения. Да и выглядел тот слишком возбуждённым: глаза, обычно тёмные как та самая ночь за окном, пылали ярким огнём, дыхание было сбивчивым и неравномерным, пальцы судорожно сжимали одеяло. — Ничего не бойтесь, — повторил принц, и впился в губы своего министра страстным поцелуем…