Память.

Я хватаю из гардеробной дорожную сумку и бегу в комнату Артёма, чтобы собрать его вещи. Но мои руки отказываются меня слушать, и я резко швыряю её на кровать, а сама сажусь на пол. Мы не можем просто так сорваться и улететь в Саратов беспричинно. Что-то точно случилось с бабушкой или дедушкой. Слёзы полились из глаз, и я схватилась за голову. Ко мне подходит Глеб, берёт меня на руки и усаживает на кровать, а сам молча начинает забрасывать самые необходимые вещи в сумку. С вами бывало такое, будто ты боишься что-то узнать? Что тебе будет намного легче, если ты не узнаешь правду, а ситуация пройдёт мимо тебя? Со мной было. Но не сейчас. До меня дошло осознание, что чем быстрее я соберусь, тем быстрее поговорю с Артёмом. Быстро бегу в комнату, складываю в стопку пару штанов, несколько свитеров и что-то для сна, а сама переодеваюсь в первые попавшиеся вещи, которые оказываются лосинами и теплым джемпером. Слёзы все текут, и я никак не могу их унять. Эти десять минут длились слишком долго. Я уложила в свою сумочку зарядку, наши паспорта и страховку, отыскала в недрах комнаты Тёмы переносной аккумулятор для телефона, тем временем Глеб закрыл замок на сумке и тоже вышел в прихожую. Подходит ко мне, и я вижу, какую боль ему приносят мои слёзы. Вытирает их большими пальцами и быстро чмокает меня в губы, а после помогает надеть пуховик. Сам берёт сумку, сам проверяет наличие документов, сам проверяет выключила ли я газ, сам проверяет - в сознании ли я. Я сама могу лишь обуться. Закрываем квартиру на оба замка, так как неизвестно, когда мы с Тёмой снова окажемся здесь, и спускаемся в лифте. Он боится сказать мне хоть слово, но мягко берёт меня за руку, наблюдая за реакцией. Я сжимаю её в ответ, показывая, что я всё понимаю, просто сейчас мне необходимо узнать в чём дело. Выходим из дома, и я вижу Артёма возле припаркованного внедорожника. Его красные глаза выдают его с потрохами, я отпускаю руку Глеба и подбегаю к нему. -Что?! Скажи мне немедленно!- я срываюсь на крик, а мои слёзы начинают катиться с новой силой. -Садись в машину, - он пытается схватить меня за руку, но я вырываюсь. -Я не сяду никуда, пока ты не объяснишь мне в чем дело, - чувствую на плече руку подошедшего парня. -Бабушка и дедушка попали в автокатострофу. Всё начинает плыть, я понимаю что происходит лишь по ощущениям. Колени касаются заснеженной земли. Рядом слышен стук, Глеб роняет сумку и пытается поднять меня. Но моё тело будто парализовано, и я перестаю что-либо осознавать. Я оказываюсь сидящей в машине, Артём срывается и на быстрой скорости летит в сторону шоссе. Десять минут - и мы направляемся в аэропорт. -Подожди, они... - шепчет Глеб, а Рита сидит рядом со мной и успокаивающе поглаживает меня по голове. -Бабушка нет, - отвечает Артём, и я ощущаю, что моё сердце оказывается где-то в районе пяток. Дедушка. Тот, кто со всей самоотдачей воспитывал меня. Кто поднимал меня летом в 5 утра и водил с собой на рыбалку. Кто доедал невкусные конфеты из вазы. Каждый День победы они с бабушкой танцевали вальс под парадные песни, а на пасху ходили в церковь. Он любил мою бабушку так сильно и самозабвенно. И я больше никогда его не увижу. Закрываю обеими руками глаза и опускаю голову до самых коленок, и Рита прижимает меня к себе ещё сильнее. -Родители вылетели рано утром, а я собирал документы и доделывал их дела. Побудут похороны, и мы прилетим обратно, - я слышу эту фразу и резко выпрямляюсь. Как я могу прилететь обратно, если бабушка остаётся совсем одна? Она не бросила меня, когда я была практически никому не нужна, и я не поступлю с ней так. Но... как же Глеб. Глеб. Я никогда не думала, что передо мной станет выбор между моей бабушкой, той, что воспитала меня, что никогда бы от меня не отказалась, и... ним. Тем, кто был рядом со мной последние 5 месяцев. Я видела в нём невероятную опору, стену. Я влюбилась в него. Но никакая влюблённость не могла противостоять моему решению. Мы подъехали к аэропорту, и Глеб помог мне выйти, попутно доставая нашу сумку. Как выяснилось, билеты Тёма забронировал ещё утром. А я не могла оторвать взгляд от своего парня. Я смотрела на него так, будто пыталась глазами впитать его в себя. Будто хотела внести его точеные черты лица в свою память. Я прекрасно знала, каков бы ни был исход - мы больше не увидимся. Сказать ему об этом оказалось выше моих сил, поэтому я лишь попрощалась, якобы ненадолго, хотя и не сказала ни слова. Он додумал всё сам, я лишь ушла от правды. Глеб отдал Тёме сумку, а сам крепко обнял меня, зарываясь носом в мои волосы. Я вдыхаю его запах: табак, адеколон, купленный вместе, и ментол. Я вдыхаю так сильно, что этот самый запах заполняет меня изнутри. Я пытаюсь оставить себе как можно больше его частей. Даже если я бы могла собрать его опавшие реснички и положить в спичечный коробок - я бы это сделала. Он не понимает, почему я так сердечно прощаюсь с ним, и искренне недоумевает. Я целую его в щёку, а потом нахожу губами его губы, вкладывая в этот поцелуй всю себя. Я целую так, как никогда не целовала. Притягиваю к себе, будто пытаясь впечатать, запихнуть его вовнутрь. Мы больше не будем пить молоко на его кухне в одном нижнем белье, не заявимся в мак посреди ночи, не зависнем на крыше, якобы разглядывая звёзды. Он больше не заставить меня краснеть от своих слов и мокреть от своих прикосновений. Я не услышу ни одной похабной шуточки. Я отстраняюсь от него, кидая невнятное прощание, и сразу же прохожу к регистрационному пункту. В груди будто просверливают миллионы маленьких дырочек, которые противостоят работе лёгких. Я не могу дышать. Мне тяжело. Это слишком много для одного дня. Мы проходим дальше, и я оглядываюсь в последний раз. Он машет мне рукой, но у меня не хватает сил поднять руку и помахать в ответ, поэтому я просто киваю головой. Я должна принять то, что тебя больше не будет в моей жизни. Я люблю тебя, Глеб Голубин.