POV Очако Урарака
После того, что я видела в столовой, я не могла оторвать взгляда от Тодороки, который сидел на том же месте, словно каменное изваяние. Он даже не дёрнулся, когда Мотидзуки рывком вышла из столовой академии. Когда я выбежала вслед за ней — её и след простыл. Наверное, применила невидимость, увидев меня. Наверняка не хочет, чтобы с ней кто-то разговаривал. Что же случилось?.. Оборачиваюсь и вижу леденящий душу взгляд Тодороки, направленный прямиком на меня. Нахмурившись, возвращаюсь обратно.POV Мотидзуки Мико
Сейчас был урок физкультуры, но я отозвалась, что меня тошнит, потому отпросилась. Да, меня тошнит. Тошнит от этой лжи. Не хочу видеть класс, что так нагло мне лжёт. С улыбкой глядят на меня, выглядят счастливыми и безмятежными… Тошнит от них всех, погань. Медленно хожу по коридорам академии, осматривая всё вокруг. Уже минут десять брожу, не желая возвращаться. Что мне делать теперь? Как быть среди тех, кто притворяется друзьями, утаивая от меня то, что касается лично меня? Юуэй… Не думала, что когда-нибудь скажу это, но они мне противны. Мне противно то, что они предпочитают не говорить мне то, что подвергает меня опасности, чем рассказать всё, чтобы хотя бы поставить меня в известность. Хотя бы… На глазах по-прежнему слёзы. Мешают. Вытираю их тыльной стороной ладони, понимая, что только что размазала тушь. Только-только решила начать краситься, как и все, а оно вот как… Ну что же, не судьба мне краситься, ох, не судьба. — Какого хрена?.. — послышалось мне. От этого голоса я невольно дёрнулась. Поворачиваюсь и вижу, как Бакугоу нависает надо мной, глядя прямо мне в глаза своими оранжевыми, полными вечной злобы и презрения. — Чего тебе? — спросила я, как можно нейтральнее, вернувшись к тому, что и делала чуть ранее — смотрению в окно. — Меня учитель послал тебя найти, идиотка! — злобно рыкнул он, — Тебя уже минут двадцать нет. — И что? — меланхолично ответила я, — Беспокоитесь?.. — грустно улыбнулась я. А как же, беспокоятся они. — Прогуливаешь урок, так ещё и вякаешь чё-то?! — хватает меня за край спортивной кофты, а точнее, спортивной кофты Юуэй и тянет силой за собой. — Харе выёживаться! — Не трогай меня. — чего пристал ко мне?! — Сейчас пойду. — тихо добавила я, в надежде, что хотя бы сейчас он мне поверит и отстанет. — О-о-о, не трогать тебя?.. — я кивнула, — Хрен там, я лично тебя доведу! Тащит ещё сильнее. С меня хватит. — Отвали, Бакугоу! — вскрикнула я, что есть силы, оттолкнув его от себя. Парень отшатнулся, слегка удивлённо смотря на меня. — Чего сказала?.. — Чё слышал! — опять слёзы… Да чтоб тебя! — Почему вам всем от меня что-то надо?! Почему вы все так и хотите соваться ко мне, корчить из себя не пойми кого?! Чего тебе от меня надо?! Я тебе сказала, что сейчас пойду, от тебя больше ничего не требуется! — Слышь, ненормальная! — начал он, подлетев ко мне и, схватив за плечи, — Успокойся, чтоб тебя! — Это ты успокойся! — перекрикнула его я, а глаза уже перестали видеть. Слёзы. — Оставьте меня в покое… — продолжила тихо я, — Просто не надо делать вид, что вам есть до меня дело. Он продолжал смотреть на меня, не говоря ни слова. Спустя секунду он меня отпустил, отойдя на пару шагов. Я повернулась к нему спиной и прошла в противоположную сторону. — Ты сделал, что от тебя требовал учитель. — сказала я, сделав несколько шагов, — Иди, я сейчас приду. Он по-прежнему стоял на месте, а я ушла прочь. Ушла прочь в женский туалет, дабы наконец-то смыть с лица всю ту штукатурку, от которой даже реветь нормально не получается.POV Катсуки Бакугоу
Что за хрень сейчас была?! Какого чёрта Мотидзуки так взъелась на меня? Я понимаю, что начал я не очень-то и, как любят говорить эти вылизанные «аристократишки» культурно, но… … в конце-то концов, она дура, но не истеричка! Но, что было куда более примечательнее, так это то, что она… плакала? Я всегда питал отвращение к слабости, к слезам, истерикам, но эти слёзы… они какие-то другие. Я не могу назвать эту коротышку слабой, пускай, она и не сильнее меня. Всё же, если такой человек, как она начал реветь, значит, на то есть какие-то причины. Начинаю вспоминать всё, что произошло за последний час с этой ненормальной, ибо всё утро она была в порядке, но час назад… …Двулицый!..***
Бакугоу вернулся на урок, а Мотидзуки всё не было и не было. Он косо посматривал на парня с гетерохромией, что стоял неподалёку от него и выполнял очередное упражнение. В глазах блондина читалось презрение и… злость? Урок закончился. Все поспешили в раздевалку. Все, кроме Бакугоу и Тодороки. — Ты что-то хотел? — безразлично спросил Тодороки, также безразлично глядя в глаза Бакугоу, который стоял напротив него с явным гневом на лице, читающимся запросто. — Что ты сказал Мотидзуки, урод?! — рыкнул тот, держа руки в карманах и, глядя на свою «жертву» исподлобья. — Ничего. — «Ничего», говоришь? — состроил злобное удивление, — А почему же тогда эта дура ревела, когда я нашёл её в коридоре Юуэй, а? — А я причём?.. — Слышь, двулицый, — схватил за грудки, — ты мне тут лапши на уши не вешай! Она всё утро лыбу давила, а после того, как вы устроили какие-то разборки в столовой — эта идиотка сама не своя ходит! Тодороки по-прежнему холодно смотрел на Бакугоу, что был готов разорвать парня на куски прямо здесь и прямо сейчас. — Я не думаю, что это тебя касается, Бакугоу. — произнёс парень с гетерохромией, не моргая. — Какое тебе дело до Мотидзуки?..POV Бакугоу Катсуки
Какое мне дело до Мотидзуки?.. Действительно, какое же? Нет, она вовсе мне не нравится, как девушка. Я что, дебил какой-то? Да, не могу не отметить, что она вся такая из себя всезнайка и в какой-то степени выскочка и то, что она всегда… всегда помогала окружающим, но… я не могу сказать, что она мне нравится. Нет! Просто… Такое чувство… Я никогда не испытывал какой-то такой злобы, связанной со страданием других людей. Увидев, как Мотидзуки плачет, мне стало не по себе. Человек, что при мне всегда старался казаться крутым, вечно заучивал всё и постоянно с кем-то разговаривал, вдруг просто уходит с урока, тихо похныкивая в коридоре, после чего набрасываясь на окружающих, как бешенная собака, сорвавшаяся с цепи. Мне хочется порвать в клочья этого урода, что просто стоит предо мной, вылупившись, как баран на новые ворота. Обидел эту которышку каким-то своим заморышным словечком, а теперь стоишь весь такой из себя ангел, да? Даже слепой бы увидел, что ты ей не безразличен, а ты поступаешь так, козлина! А ведь ещё меня называют моральным уродом... Пф!POV Тодороки Шото
Мне непонятно поведение Бакугоу. То он готов организовать восстание с вилами и факелами, направленное против Мотидзуки, после чего сразу грозится насадить её на эти же самые вилы, а тут… такое. Значит, Мотидзуки… плакала?.. Не понимаю… Какая причина тому? Я не сказал ничего такого, что могло бы задеть её и её чувства. Я сказал лишь то, что должен был. И всё же… Что-то сжимается внутри… Неприятное и незнакомое мне чувство. Отвратительно. Смотрю в окно коридора академии, всматриваясь в голубое небо. Задаюсь странными вопросами. От раздумий меня отвлекают шаги. Поворачиваюсь и вижу…POV Мотидзуки Мико
Наконец-то смыв с лица эту погань, я пошла переодеваться. Негоже ходить в физкультурной форме. Расслабленно выдыхаю понимая, что в коридоре пусто. Никто из наших ещё не вернулся. Хотя… может быть они уже сидят в классе? Неважно. В любом случае стоит поспешить. Тыльной стороной ладони вытираю ещё оставшиеся на лице капли воды. Чувствую себя легко без косметики на лице. Вообще… для кого я старалась?.. Для кого я стараюсь выглядеть сногсшибательно? Вся такая идеальная: без синяков, с прекрасными волосами, уложенными в восхитительную причёску, длинные чёрные реснички и алые губки… Отвратительно, ибо всё это заслуга косметики и других средств. За всё время в академии я ни разу не приходила на учёбу без косметики. С самого первого дня я не хотела, чтобы кто-то видел меня такой, как… как сейчас. Вечные синяки; не такие длинные тёмные, но не чёрные ресницы; волосы, завязанные в небрежный хвост; самые обычные и далеко не пухленькие губки, хотя и не узкие. Вот такая я. Самая обычная. Самая обычная, низкая, со средней длины волосами и постоянными синяками… а ещё теперь и с остатками туши на лице. Придется повторно сходить и умыться. Смотрю себе под ноги, не замечая расстояния. Расстояния между мной и каким-то объектом неподалёку. До последнего я думала, что это очередная ваза с цветами, но, подняв взгляд я встретилась со знакомыми мне гетерохромными глазами. Снова внимательно оглядывают меня. Только теперь с неким удивлением и… опять долей презрения?.. Да ради Богов, не нужно мне твоё признание, жалкий предатель. Окинув его максимально безразличным, как и у него всегда, взглядом, прохожу мимо, опустив голову. Да, я наконец-то вспомнила, что у меня на лице ни грамма косметики, а ещё остатки туши и красные глаза. Да, мне всё равно, что обо мне подумает Шото, но… … да блин, я же не должна теперь, как динозавр ходить, верно?.. Прохожу дальше, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Не обмолвились и словом. Я наконец-то дошла до раздевалки, где уже не было ни одной девушки и ни одной вещи, висящей на крючках. Кроме моей.POV Тодороки Шото
Она… подавлена?.. Она всегда смотрела на меня с теплом и радостью, всегда улыбалась и была приветливой. Частенько меня это раздражало, но сейчас меня раздражает… … меня раздражает то, что теперь она смотрит на меня с холодом, неприсущим ей. Теперь она не улыбается мне, а в глазах нет той радости. Её глаза были красными, вокруг них до сих пор были видны следы от слёз и остатки размазанной туши. Сейчас, несмотря на её состояние, мне она казалась настоящей… Это странно признавать в такой момент, но, когда она не пытается показать себя с всегда светлой и радостной стороны, она начинает мне… нравиться? Небрежный хвост каштановых волнистых волос, не идеальная осанка, спортивная одежда и, что самое главное — истинное, чистое лицо. Теперь я знаю, что она умеет не только радоваться. Теперь внутри всё сжалось с ещё большей силой. До боли. Это чувство называется… виной, да?..POV Мотидзуки Мико
Стучу в дверь теперь уже знакомого мне дома. Слышу быстрые шаги и ворчанье. — Ну кого там опять принесло… — слышала я глухо, — Нужно завести какого-нибудь добермана, чтобы натравливать на неугодных мне гостей… — дверь открывается, — или обзавестись лицензией на хранение оруж… — предо мной предстала бабушка Кимико, чьё лицо сразу стало радостным при виде меня, — Аа-а-а-а! Дорогая моя Мико! — улыбается, но… спустя секунду сразу перестаёт, — Что случилось?! Я пожала плечами. Она схватила меня за руку и увела в дом.***
… и вот я сижу в огромной гостиной на огромном диване, попивая ароматный тёплый чай из маленькой фарфоровой чашечки. Я рассказала бабушке Кимико… всё. Я очень доверчивый человек, знаю… — Что же… — начала она, хмыкнув и, сделав глоток из своей чашечки, — Забей. Она сказала… «забей»?! Бабушка… сказала… «Забей»? — Забей?.. — Угум… — усмехнулась, — Нашла из-за чего расстраиваться. Юуэй во все времена были трусами, которые не ценят истинной силы, а то, что твои друзья так поступили — и вправду жестоко, но такова жизнь, моя дорогая. — грустно улыбнулась, глядя мне в глаза, — Меня разочаровал этот твой… Тодороки. Я чувствую, что он был тебе не просто другом. — А?! Эм… — я пыталась отпираться, но под пронзительным взглядом бабушки Кимико, да и вообще в такой момент… я сдалась, — Угум… — Пойми, моя дорогая Мико, — она поставила чашечку на кофейный столик, скрестив руки на груди, — такой человек, как он, не стоит твоих слёз. Если он решил, что утаить от тебя правду лучше, чем рассказать её тебе, то он не достоин называться тебе другом, ни то что кем-то… ещё. — Я понимаю, бабушка… — держу маленькую чашечку двумя руками у себя на коленях, задумчиво глядя в её содержимое, смотря на своё отражение в чае, вспоминая лицо Тодороки в тот момент, когда он отказался рассказывать мне, что я попросила, — Но я так хочу считать его другом. Так хочу… Когда мы общались до произошедшего в тот день, мне было так хорошо. Мне нравилось переписываться с ним до ночи, а потом на следующий день выслушивать от него лекции о том, что нужно ложиться вовремя. Мне нравилось, когда он пытался объяснить мне тему, которую я не понимала. Было даже дело, когда на меня вышел один… можно ли так сказать, маньяк и он… Шото спас меня… — грустно улыбнулась, — Мне было так хорошо с ним… — ойкнула, — Ой… Что за бред я несу?.. — Это не бред, деточка, — бабушка милосердно улыбнулась, — это влюблённость. — Чушь! — Э-э-эй! — сделала обиженное выражение лица, — Сама ты чушь! Я не сказала, что это любовь, а влюблённость! — А есть разница? — слегка улыбнулась я. Сей ранее для меня неприятный разговор сейчас стал тем, что смогло поднять мне настроение. — Вообще-то да! — она широко распахнула глаза, — Влюблённость — это просто, когда тебе нравится человек. Тебе нравятся некоторые его привычки, нравится быть рядом с ним, но понимаешь ли. Это не долговременно. В конце-концов ты просто устанешь от этого. — А что такое любовь? — спросила я. Какие же, о Боги, тупые вопросы. Куда меня понесло, о, пресвятые!.. — Любовь?.. — я кивнула, — Любовь — это, когда ты любишь человека всей душой и сердцем. Тебе нравятся не просто некоторые его привычки, тебе нравится весь человек. И отрицательные, и положительные качества — абсолютно всё. Ты будешь терпеть всё, пойдёшь с ним сквозь огонь и воду, как говорится. То же самое будет делать и он. Вы будете дорожить друг другом. Любить… Бабушка витает в облаках, а я задумалась. Влю-блён-ность?.. Лю-бовь? Какие же это глупые слова. Глупые чувства. Незнакомы мне. Видела такие лишь в аниме, да фильмах, вот только даже там мне не особо были понятны действия эдаких «влюблённых парочек»…***
— Слушай, внученька, — начала бабушка Кимико, оторвавшись от вязания, за которым я пристально наблюдала. Миленький выходит чёрный шарфик, — может останешься сегодня у меня? — Остаться у тебя?.. — Ага! — Я бы с радостью, правда, вот только… — я грустно улыбнулась, — мама будет против, как мне кажется. — Ай-ну эту твою маму… — махнула рукой, — Я договорюсь. Останешься? — Конечно, если договоришься! — улыбнулась я. На это бабушка мне лишь подмигнула.***
Девушка с каштанового цвета волосами расположилась в огромной спальне на огромной, словно королевской, кровати. Белоснежные подушки, красное большое одеяло. Всё вокруг освещалось мягким желтоватым светом от комнатных ламп, которые бабушка Кимико любезно потушила, выходя из спальни. На самом деле, у женщины было несколько комнат. Спала она в самой маленькой и неприметной. Ей ни к чему эта вся роскошь. Мотидзуки легко заснула, несмотря на столь ранее время. Было всего девять часов, вместо привычных ей двух часов. Женщина с седыми волосами бесшумно спустилась на первый этаж и присела на своё любимое кресло-качалку. Она задумчиво посмотрела в окно, в котором виднелись деревья, ветки которых колыхались по ветру. Рядом с креслом-качалкой был расположен маленький столик, на котором лежали глянцевые журналы-книги с уроками по вязанию, недовязанный шарф и… телефон, который внезапно завибрировал, оповещая о пришедшем на него уведомлении. Кимико неторопливо потянулась за ним и, задумчиво хмыкнув, разблокировала его.1 входящее сообщение
Надевает очки. Перед ней чётко показывается переписка. Вы: «Сегодня Мико остаётся у меня.»Юно: «Ни за что.»
Вы: «Поздно спохватилась, доча.»Юно: «Пусть она ответит на мой звонок! Ты ей запретила, да?»
Вы: «Я? Запретила? Чушь, да вздор. Она уже легла спать. Я ничего ей не расскажу, если ты об этом.»Юно: «Не смей даже думать об этом!»
Вы: «Да больно надо.»Юно: «Ибо ты знаешь, что может с ней стать…»
Кимико тяжело вздыхает, после чего начинает набирать сообщение. Вы: «Мне ли не знать…»