*этой же ночью*
Черноволосый хилый мужчина изо всех сил бежал по переулку, нервно оглядываясь. Позади него были слышны крики. Паника. Страх. Именно это чувствовал он, в очередной раз судорожно оглядываясь назад. Не заметив стены, преграждающей ему путь, он скоро врезается в неё, падая на землю. От страха и боли он завопил, после чего спешно зажал рот руками. С ужасом он смотрел на кирпичную стену… — Т-тупик?.. — охрипшим голосом произнёс он. Позади стали раздаваться стуки каблуков. — Тупик. — подтвердила она. Мужчина оглянулся и увидел женщину. Рыжеволосая уже стояла рядом и надменно смотрела на него сверху вниз. Она в очередной раз стряхнула пыль со своего классического чёрного костюма, презрительно хмыкнув. — Бегать за тобой, конечно, было интересно, но сегодня я не в настроении, чтобы продолжать эти «кошки-мышки», — произнесла она, сложив руки позади себя, — Сам дойдёшь или мне тебя отвести? — Не подходи, ненормальная! — кричал тот, отползая от рыжеволосой и, уперевшись в стенку. Он резко поднял правую руку и соседняя лужа, оставшаяся после дождя, мгновенно сконцентрировалась в некое подобие хлыста. Рыжеволосая рассмеялась. Водный хлыст был уже в руках у мужчины, чем он и воспользовался. Взмахнув над собой хлыстом, он ударил по женщине и… промахнулся. Точнее, хлыст прошёл сквозь неё. Мужчина ужаснулся, когда нападавшая оказалась иллюзией, что спешно растворилась в воздухе. — Серьёзно?.. — послышалось ему сбоку. Она уже наклонилась к нему, злобно ухмыляясь. — Нет! Нет! — кричал он, когда та уже коснулась его запястья. Всё вокруг воспылало огнём. Мужчина кричал, вопил, просил о помощи. Страх. — Боишься огня, верно?.. — она рассмеялась, — Я и не сомневалась. Неподалёку вновь послышались шаги. Блондинка медленно подошла к своей госпоже. — Развлекаетесь, Мойра-сама? — с ехидством спросила та, наклонив голову. — Можно сказать и так. — ответила Мойра, наслаждаясь тем, как очередной преступник извивается от ужаса при виде огня. Огня, которого на самом деле нет. — Я разобралась с теми двумя два квартала назад, я уже их повязала и оставила на месте с… — она безумно заулыбалась, — парочкой иллюзий. — Хорошая работа, Жанна. — кивнула женщина, продолжая смотреть на мужчину, который по-прежнему «горел». — Он когда-нибудь осознает, что это пламя ненастоящее? — поинтересовалась Жанна, присев перед мужчиной. Он её не замечал. Невидимость. — Осознает, когда его сердце разорвётся. — Вы же этого не допустите, Мойра-сама? — меланхолично спросила блондинка, уже зная ответ на свой вопрос. — Конечно же нет, — ответила рыжеволосая, — я преступница, но никак не убийца. Насмотревшись на «предсмертную агонию» мужчины, Мойра развеяла иллюзию, а Жанна повязала руки. Выполнив своё ночное задание они кивнули друг другу и скрылись в ночи до того, как подъехала машина полицейских.***
— Опять они… — вздохнул полицейский, глядя на повязанных преступников, в глазах которых по-прежнему читался страх. — Семья что ли? — переспросил другой, записывая что-то в своём блокноте, даже не глядя на происходящее. — Угум, уже третий раз за эту неделю, — зевает, — достало. — Но, сэр, — жалобным голосом позвал его третий, самый молодой полицейский. Судя по всему, он только-только попал на эту должность, — разве это не хорошо, что они разбираются с преступниками? — Такими методами? Да ещё и без геройской лицензии? — усмехнулся самый старший из них, — Это преступление, не более.***
Семья. Так себя именует группа людей, которая расправляется со злодеями без геройской лицензии. Они расправляются с ними, как говорят полицейские, «своими методами». Участников Семьи никто никогда не видел. Никто не знает, какими причудами они обладают и какие цели они преследуют. Единственное, что известно о них и их деяниях, так это то, что они ловят преступников, изрядно поиздевавшись над их психикой. Пострадавшие кричат что-то о том, что видели свои самые страшные кошмары и ужасы. Полицейскими было установлено, что участники Семьи многое знают о преступниках, за которыми они ведут охоту. Для общественности Семья остаётся неизвестной, а среди полицейских уже несколько лет идёт скептическое обсуждение их действий. «Они преступники, ведь совершают свои деяния незаконно и… негуманно» — говорят они, но глубоко-глубоко внутри понимают, что неправы.POV Мойра
***
Сегодняшняя вылазка прошла более, чем удачно. В этот раз полицейские даже не пытались поймать нас, хотя… у них бы всё равно не получилось. Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы искоренить преступность, а они идут на нас «с вилами и факелами». Как же порой люди бывают неблагодарны и глупы. Подхожу к окну, всматриваясь в дали города. Где-то там, за небоскрёбами, я вижу рассвет. Кто-то сейчас только-только встанет с кровати, ощущая себя в полной безопасности, но благодаря кому?.. «Благодаря нашим героям!» — считают они. Героям… Тщеславие присуще каждому из них. По-началу, когда я только-только создала Семью, собрав в одном месте всех обладателей ментальных причуд, которые нуждались в помощи, я сама была в отчаянии. Было больно и горько осознавать, что все наши труды и старания проделаны зря. Общественность в неведенье о нас лишь из-за полицейских и других органов, что считают, что герои — это обязательно люди в обтягивающей одежде, кругом пихающие свою никому ненужную «лицензию». Лишь только обладание лицензией преграждает нам путь. Никто из нас не может обладать ею. Нет, дело не в возрасте, а в нечто ином… Мы должны искупить свои грехи. Мы будем защищать этот город, искоренять зло, даже если сами станем ещё большим злом в глазах остальных. Ибо мы знаем правду.POV Жанна
Я стала одной из первых, кто вступил в Семью. Это было так давно… Сейчас мне семнадцать лет, но я до сих пор отчётливо помню те ужасы, произошедшие со мной одиннадцать лет назад. Я осиротела. Наша машина попала в автокатастрофу, в которой выжила только я. Автокатастрофу, произошедшую из-за меня… Тогда мы с родителями ехали в аквапарк и ничего не предвещало беды. Я думала, что этот день будет одним из самых лучших в моей жизни, но всё оказалось совсем-совсем наоборот. Тогда моя причуда ещё не проявилась, я с трепетом ждала того дня, когда получу её. Моей причудой должна была стать некая «Иллюзия», ибо моя мама ею обладала, а папа, к сожалению, был беспричудным. Врачи сказали, что большая вероятность того, что я буду с причудой, потому мы не сомневались. Я хотела стать героем. Да, именно героем. Тем, кого сейчас презираю. Ирония… Далее… В тот день родители вели себя, как обычно. Они мило и душевно разговаривали, сидя на передних сидениях, я же наблюдала за видом из окна. Что-то между ними произошло, из-за чего начался скандал. Этого я уже не могла не замечать. Я, будучи совсем-совсем ребёнком, пыталась остановить ссору, но мне лишь сказали, чтобы я помолчала. Накал… Я чувствовала сильную головную боль. Она была непреодолимой. Она становилась всё сильнее и сильнее и я уже не могла сдерживать слёз. Адская боль… Родители словно не замечали меня тогда и… Грузовик, который возник из неоткуда. Крики. Удар. Как оказалось позже, никакого грузовика не было. Это была иллюзия. Мои родители подумали, что грузовик настоящий, потому пытались съехать на другую полосу, но… …машину занесло и она несколько раз перевернулась. Я не знаю, как я осталась жива… Следующее, что я помню — больница. Куча операций. Мне столько раз переливали кровь, что и не счесть. Я чудом была спасена, но… я не хотела жить. А причуда… её, как будто и не было. Так как родственников у меня больше не было, по-крайней мере, которые были готовы взять надо мной опеку, меня отправили в детский дом. Дети в нём были жестокими и злобными. Они издевались надо мной, смеялись над моей внешностью. Из-за огромного количества операций я стала обладательницей целой галереи шрамов на своём теле. Мой вид был очень жутким. Я стала очень-очень худой, а под глазами постоянно были синяки. Постоянная слабость. Из-за всего этого я не могла даже ходить на физкультуру, что становилось очередной причиной издёвок. Однажды, когда я вышла в очередной раз погулять во дворе, что делала очень и очень часто, на меня снова начали «нападать» более старшие. Это были и мальчики, и девочки. Им было забавно толкать меня, обзывать и делать всё, что может обидеть меня. Они делали это зная, что я не смогу причинить вреда. Удары, смех, издёвки… Воспитателям всегда было всё равно. Мир, который раньше для меня был прекрасным и красочным — стал уродливым и серым, ведь я не видела в нём смысла. Я не видела смысла в жизни, которую проживаю. Из-за меня погибли мои родители… Из-за меня… За меня заступились. Меня спасли. Женщина с рыжими длинными волосами и аристократичной внешностью. Она была высокой и стройной, носила классический чёрный костюм, выглядела необычно. — Жалкие сопляки… — проговорила презрительно она, — разошлись немедленно! — А то что? — грозно начали возникать мальчишки зная, что им ничего не будет. Они же из дет.дома. Нашли, чем пользоваться, — Ты нас не тронешь, тётка. — Уверен?.. — она жутко ухмыльнулась. Вместе с остальными была напугана и я. Дети трусливы, если им пригрозить. Эти были не исключением, потому они спешно разбежались. Я лежала на земле, не в силах даже подняться. Высокая фигура женщины подошла ко мне и протянула руку. Она представилась Мойрой. Имя было очень необычным, явно не японским. Да и сама она не сильно смахивала на японку. Её глаза всегда были прищурены и смотрели на мир с неприязнью, но только на меня она смотрела как-то более по-доброму. Она приходила во двор рядом с детским домом почти каждый день, потому я с радостью виделась с нею. Она стала мне близким человеком. И однажды… — Мойра-сама, — позвала я её, играя с мячом неподалёку от неё, — а у Вас есть семья? — Была… — грустно сказала она. Тогда я не предавала значения этим словам, а моё любопытство одержало верх надо мной. — А что случилось? Мойра тяжело вздохнула, выдержав длительную паузу. Тогда она с тоской посмотрела мне в глаза своими карими. В её взгляде можно было прочесть всю боль, но тогда я этого не сделала. Я ждала ответа не понимая, с каким трудом ей придётся его дать. — Я оставила свою семью. Я отреклась от своего ребёнка… — сказала она, смотря прямо мне в глаза. — Из-за чего? — никак не могла угомониться я. — Причуда, которой я обладаю, — она подняла правую руку и стала всматриваться в свою ладонь, — не позволяет мне быть со своими родными и близкими. — А что за причуда? — Иллюзия. — это слово тогда раздалось в моей голове гулом. Непроизвольно я уронила мяч на землю, с ужасом глядя на Мойру. «У неё… такая же причуда?» — подумалось тогда мне. — Я знаю, что у тебя такая же причуда, кроха, — сказала она, слегка улыбнувшись, — я всё знаю. Даже то, как погибли твои родители. — О-откуда? — дрожащим голосом произнесла я, сдерживая слёзы. Воспоминания нахлынули на меня. — Выяснить было недолго. Спросила тут, спросила там, поинтересовалась у того и… вот и вся информация о тебе. Сопоставив факт о том, что у тебя должна была появиться причуда «Иллюзия» и то, что твои родители погибли в автокатастрофе из-за грузовика, которого никто кроме вас троих не видел — уже о чём-то, да говорил. Я расплакалась. Вновь эта боль. Головная боль… Перед моими глазами лица родителей. Они злобно смотрят на меня. Они шепчут мне… — Ты виновата! — Это ты виновата в нашей смерти! — Ты!.. Ты!.. Ты!.. — Убийца! — Чудовище! Я упала на колени, сдерживая свой крик. Тогда я почувствовала тепло. Рыжеволосая обняла меня, прижала к себе, гладив по волосам. В этот момент я поняла, как сильно от неё пахнет жасмином. Душистым жасмином, с которым я по-прежнему делаю ей чай. Тогда она предложила мне сбежать. Сбежать от всех и всего, что меня гложет. Забыть всё то, что произошло здесь, в детском доме. Забыть о том, каким чудовищем меня нарекли окружающие. Тогда я не понимала того, как сильно Мойра рисковала. Тогда я не понимала и того, что она подарила мне настоящую жизнь. Она не могла удочерить меня из-за проблем с законом, о которых мне по-прежнему неизвестно, но она не была плохим человеком вовсе. Даже, когда общественность нарекла её, главу Семьи, монстром — я знала, что это не так. Мне до сих пор неизвестны её мотивы, но одно я знаю точно… Она готова пожертвовать всем, чтобы помочь людям с ментальными причудами справиться с этой ношей. Она готова подарить нам дом. Она готова стать нам… … семьёй.