Грязные слухи

Громкие биты яростно поднимали толпу, заставляя ритмично дергаться в такт. Полная вакханалия отдыха на грани дозволенного. На барной стойке танцевала симпатичная стриптизерша с приличной пачкой банкнот за ниточкой стрингов. Молодые парни и девушки зажигали свой вечер на танцполе, диджей ритмично кивал головой, миксуя мелодию под свой вкус. Типичный вечер типичного клуба. Нетипичный разговор в самом углу за барной стойкой.  — И что вот я сделал не так, а? — массивный глоток ярко-зеленой бурды под ничего незначащим пафосным названием «Соната». Вкус странный, но вставляет не по-детски. — Почему он, блять, так вот со мной? Парень, сидящий рядом, только пожал плечами в ответ, покачивая в бокале янтарно-терпкую жидкость. Если истина действительно оказалась бы вдруг в вине — он бы ответил на все вопросы. И в первую очередь на свои.  — Скажи, я настолько стремный? Юнги вздохнул. Этот вопрос он сегодня уже слышал. Дважды.  — Не ной, Мон. И так тошно. Намджун обиженно отвернулся, разворачиваясь к танцполу. Пустой стакан остался на барной стойке. Он уже опустился до банального нытья, а значит пора остановиться, иначе выскажет все, что наболело. А этого дерьма навалом. Голова забита мыслями под завязку. Надо переключиться.  — А у тебя что случилось?  — Случилось? — вопрос мягким шариком желатина прокатился по картинкам прошедших дней, что они не виделись, и так и не зацепился ни на чем конкретном. — Ничего. Вроде.  — Ты не пьёшь без весомых причин. Не еби мне мозг и скажи, что происходит. Юнги слабо усмехнулся, залпом допивая коньяк.  — Если б я только знал, Мон. Творится какая-то лажа, а я ничегошеньки не понимаю. Мелодия резко сменилась на тягуче сексуальную. Толпа возбужденно завопила, одобряя выбор диджея. Девушки принялись соблазнительно извиваться вокруг своих бойфрендов, одновременно взглядами окучивая чужих или свободных. Занятное зрелище. Особенно под градусом.  — Если ты паришься по поводу Тэхена — лучше прекрати. Что сделано, то сделано. Кулак ударился о гладкую стеклянную поверхность стойки. Рядок бокалов жалобно звякнул. Бармен, завидев все это непотребство, поспешил убрать освободившуюся посуду подальше.  — Да, действительно, че париться?! Я его чуть не довёл до суицида, — и уже значительно тише, скорее для себя, чем для друга: — Я просто приношу несчастья. Намджун мимолётно взглянул на Юнги и потрепал по плечу.  — Нет. Довёл не ты, а Сонмин. И вообще лучше поговори об этом с самим Тэ. Не думаю, что он винит тебя хоть в чём-нибудь, — взгляд уцепился за стройную фигуру, изредка мелькавшую в зазорах толпы. — И мы пришли ведь сюда развеяться, так? Тогда какого хера мы тут сопли начали на кулак мотать. Давай оттянемся как в старые добрые, м? И, не дожидаясь ответа, сорвался с места, идя точно к выбранной цели. От выпитого немного штормило, но не настолько, чтобы отказаться от возникшей больной идеи. В центре небольшого круга танцевал парень. Безумно соблазнительно двигал бёдрами, оглаживал руками грудь и живот в такт ритму. Красные волосы прилипли ко лбу, намокнув от пота, глаза полуприкрыты. Это чудо и привело его сюда, совершенно отключив четкое напоминание о том, что вообще-то: А) Он не умеет танцевать; Б) Он не гей, чтобы клеиться к парням (Джин был единственным исключением, ради кого он хотел бы сменить ориентацию); В) Его как бы отшили несколько часов назад, и он должен по закону жанра предаваться унынию и соплежеванию. Но алкоголь сделал своё дело, притупив излишне правильную деятельность мозга, давая волю первобытным эмоциям и чувствам. А сейчас хотелось одного — банального внимания, которое опровергло бы все надуманные пиздострадательные мысли и вернуло самооценку на место.  — Привет. «Можно аплодировать стоя. Гениальнее подката не придумаешь». Парень медленно открыл глаза и не думая останавливаться. Сделав шаг навстречу, он вдруг развернулся спиной и соблазнительно изогнулся в пояснице, прижимаясь бёдрами к паху охреневающего Намджуна. Рука взметнулась вверх и обманчиво в такт непрекращающейся музыки скользнула вдоль скул.  — Ну, привет, — глубокий и слегка хриплый голос прямо на ухо, перекрывающий внешний шум. — Я уже думал, что так и не подойдёшь. Дар речи пропал. Завалился на край сознания, уплывая вместе с рассудком, когда чужие бёдра резко прошлись по наливающемуся кровью члену. Когда незнакомый парень начал кружить вокруг, вырывая из контекста жаркого танца головокружительные касания всех эрогенных зон, раззадоривая все сильнее. Все внимание сосредоточилось на этом неожиданном источнике необъятного желания. Внешний мир стал фоном. Ненужным и лишним. Да и зачем, когда можно ухватить такую ласковую руку, останавливая это гребанное воплощение самой страсти, и, прижимая к себе, дать почувствовать как сильно его возбуждение.  — Пойдём, — снова голос, дыханием обжигающий ухо. И вот его уже ведут куда-то в направлении выхода. На периферии мелькнула мысль, что пришел он не один и надо бы предупредить друга, что он уходит. Но она исчезла, как только член сжали уверенные пальцы спутника, пока они стояли у гардероба, получая свои куртки. А потом и вовсе было не до мыслей, когда они вышли на улицу, и Намджуна буквально впечатали в стену, накрывая губы поцелуем. Жаркий стон вырвался с облачком пара, растворившимся в морозном воздухе. Язык прошёлся вдоль линии сомкнутых губ, подчиняя, раскрывая и прорываясь глубже, чтобы вызвать ещё один сладкий стон, так ласкающий слух. Прикусив нижнюю губу и оттянув ее, слегка посасывая, незнакомец не отрывал настойчивого взгляда, словно считывая в глазах напротив и без того очевидную реакцию на свои действия.  — К тебе или ко мне?  — Давай ко мне, — предложил Намджун, с трудом переводя дыхание и собирая разрозненные мысли в единую кучку.  — Хорошо. Меня Хосок, кстати, зовут.  — Намджун. Хосок кивнул, принимая к сведению. Тонкие пальцы надежно переплелись с чужими, пока он вёл в сторону припаркованной невдалеке чёрной тойоты. Намджун присвистнул. Неплохо, а ведь парень не выглядит намного уж старше него самого. А уже собственная тачка имеется. Алкоголь начал выветриваться на свежем воздухе, возвращая способность здраво мыслить. Ну почти. Пикнула сигнализация. Дверца приглашающе распахнута. «Как для взбалмошной девицы». Намджун раздраженно фыркнул от этой мысли, мстительно громко хлопнув дверью за собой. И с наслаждением отметил недовольное выражение лица, пусть и мелькнувшее всего на мгновение. Шалость не осталась безнаказанной. Хитро усмехнувшись, Хосок перегнулся через сиденье, опираясь одной рукой на бедро в опасной близости от топорщащейся ширинки. Губы остановились в миллиметрах от щеки, обжигая разгоряченным дыханием, пока вторая рука тянула ремень, пристегивая пассажира. Щелчок, и Хосок отстраняется, оставляя в растерянности.  — Адрес? — довольный произведённым эффектом, спросил парень, заводя машину и трогаясь с места. Пришлось прочистить горло, чтобы назвать свой адрес, не срываясь на сиплый хрип. В салоне заиграла приятная мелодия. Мысли вернулись к клубу. «Извини, я, кажется, уже не вернусь. Сильно не напивайся. Пожалуйста». «Ок. Приятной ночи». А ночь действительно обещала быть приятной, ведь на каждом светофоре ловкая ладонь творила неописуемые вещи, не позволяя возбуждению стихать ни на секунду. Уже потом в подъезде, лифте, у входной двери приходилось постоянно напоминать себе, что они ещё не дошли, и что нужно оторваться от сладких губ, иначе раздеваться начнут уже сейчас. Но вот последний барьер преодолён — дверь захлопнулась за спиной, отрезая единственный источник света в помещении. Мешающие вещи полетели на пол, пока двое, спотыкаясь о разбросанную ими же обувь, двинулись в сторону спальни. Намджун не успел заметить, как его уже мягко толкнули на постель, а из одежды остались только трусы. Хосок навалился сверху, вдавливая в холодную ткань покрывала.  — Как же ты потрясающе пахнешь, — жаркий шёпот на уровне ключиц. Руки скользнули по груди, задевая чувствительные горошины сосков. Намджун прикусил губу, сдерживая очередной стон. Он потянулся ответить лаской, но руки грубо перехватили в запястьях, задерживая над головой.  — Тшш, Намджун-а. Я еще не наигрался. А потом губы спустились плавной дорожкой уверенных поцелуев от шеи до кромки белья. Свет с улицы неярко проникал через окно, придавая предметам очертания, позволяя не прерывать зрительного контакта, когда зубы аккуратно цепляют резинку трусов, резко отодвигая вниз. Жаркое дыхание коснулось головки. Мурашки пробежались по коже в предвкушении, а губы открылись в беззвучном крике, когда язык размашисто облизал весь ствол целиком. А потом было что-то нереальное. Резкие методичные покачивания головы между ног и приятная теснота вокруг члена, едва его заводили за щеку или заглатывали по самое основание. Внимательные чёрные в темноте ночи глаза поблескивали в отражении лунного света. Завораживающе. Руки, едва освободившись опустились на макушку, ласково пропуская яркие прядки между пальцами. Когда стало совсем невтерпёж, Намджун попытался толкнуться бёдрами, чтобы быстрее получить свой оргазм. Но Хосок отстранился, вытирая рот тыльной стороной ладони.  — Не торопись, прелесть. Презервативы и смазка есть? Вопрос застал врасплох. Смазка? Он как-то об этом не думал. Зачем?  — В верхнем ящике тумбочки должна быть упаковка. Пока Хосок отодвинулся, нашаривая рукой злосчастную тумбочку, плавно начало просыпаться сознание. «Что я, блять, творю?» С тихим стуком ящик задвинулся обратно. В руках Хосока мелькнула знакомая пачка и тюбик, подозрительно смахивающий на крем для рук. «Мне только что отсосал парень». Этот самый парень уверенно раздвинул слегка подрагивающие ноги, расположившись между ними. «А было ли бы также классно с Сокджином?» Холодный крем коснулся сфинктера, пробивая нехилую дрожь по всему телу.  — Н-нет. Н-не надо. Умоляющие губы накрыл палец. Намджун попытался отодвинуться, осознав окончательно, что его сейчас оттрахают, как какую-нибудь податливую девочку-подстилку. Но Хосок придвинул его обратно.  — Тише, прелесть, — успокаивающий шёпот в мимолетном касании губ. — Не бойся, я сделаю только приятно, обещаю. В подтверждение — страстный поцелуй и касание чужого стоящего колом достоинства к собственному. Широкая ладонь накрыла их обоих, слегка надрачивая, пока рассудок сладко плавился под этим жарким безумством. Намджун и не заметил, как пальцы вернулись к начатому, обильно смазывая проход. Тихое мычание в ответ на вторгшийся палец, нежно поглаживающий изнутри и растягивающий. Неприятное чувство выворачивало тело в попытке избавиться от постороннего предмета.  — Какой же ты…беспокойный. Я у тебя первый мужчина? Выжидающий взгляд, пока к первому присоединяется второй палец. Намджун прикусил губу, едва заметно кивая и напрягаясь. Заметив это, Хосок опустился к шее, целуя и вылизывая покрывшуюся испариной кожу. Успокаивая. Добавляя третий палец.  — Расслабься, Намджун-а. Пожалуйста. Я не хочу сделать тебе больно. Но больно уже было. Было, пока палец не проехался по чувствительному сгустку нервных окончаний. Боль смешалась с удовольствием, смывая между ними границы.  — Ещё, — срывающимся голосом попросил Намджун, цепляя пальцами прохладное покрывало. Хосок повторил, уже настойчивее трахая пальцами. Ему нравилось, как парня ломало под ним от удовольствия на грани с бьющим оргазмом. Нет, слишком рано. Напряжение в паху стало невыносимым, и Хосок неожиданно заменил пальцы членом, вставляя сразу на всю длину. Тонкий вскрик и в ужасе распахнутые глаза, блестящие от скопившихся слез, притормозили рвущееся животное желание обладать немедленно и жёстко. Вместо этого, он наклонился к приоткрытым губам со всей скопившейся нежностью и благодарностью, вымаливая прощение. Ведь говорил, что не будет больно. И соврал. Снова. Отвратительно много лжи скопилось в его жизни. Не за этим ли он поперся в клуб искать приключения? И вот нашёл одно, сжавшееся от боли и неловко отвечающее на ласку, скользя ладонями по взмокшей спине. Пожалуй, именно этот парень стал первым за долгое время, перед кем захотелось извиниться за лживые слова.  — Прости, — поцелуй в ушко.  — Прости, — расцелованные ключицы.  — Прости, — влажная дорожка языком от мочки уха до плеча.  — Прости, — плавное движение бёдрами, целенаправленно задевающее головкой простату. Слабый стон стал разрешающим сигналом к действию. Плавные движения постепенно ускорились, переходя в жесткие и развратные только в тот момент, когда чужие ноги обвились вокруг талии, а пальцы впились в плечи.  — Д-да, — прохныкал Намджун, чувствуя, что разрядка снова близка. — Пожалуйста, Хосо-о-ок. Сладостная просьба оборвала все тормоза, позволяя втрахивать в измятую постель резкими движениями под аккомпанемент восхитительных вздохов и стонов. Намджун извивался, полосуя спину, выгибаясь навстречу. Непередаваемое впечатление. Идеальный любовник. Он вдруг содрогнулся и, вскрикнув, кончил, не касаясь собственного члена. Хосок толкнулся ещё несколько раз и вставил до упора, изливаясь внутри. Он настолько вымотался, что просто рухнул на постель рядом и уткнулся носом в плечо.  — Ты как? Осторожный вопрос был задан не из праздного любопытства. Хосок действительно переживал. Он не был ещё ни у кого первым, да ещё и постыдно сорвался. Намджун вдруг вздохнул и повернулся, прижимая к груди, гладя взъерошенные им же самим волосы.  — Неожиданно ахуенно. Только задница огнём горит. Хосок рассмеялся. Слишком честный ответ.  — Тогда может повторим ещё как-нибудь?