Грязные слухи

Фильм был откровенно хреновый. Но вышли они из зала со слезами на глазах. От смеха. Чонгук постоянно комментировал этот нашумевший фильм ужасов, и в итоге они просмеялись весь сеанс. Как соседи не нажаловались и не выгнали — непонятно. А потом всю дорогу взахлеб обсуждали детали, абсолютно не замечая пролетающего времени. И того, как быстро стемнело. Они остановились у подъезда, разворачиваясь друг к другу в пол оборота. Свет фонаря мягко ложился тенями на лицо, подчеркивая усталость и затаившуюся тоску разлуки. Поэтому Чонгук и любил ночь. Она словно снимала с людей повседневные маски, оголяя чувства. Только ночью можно увидеть душу.  — Ну, тогда до завтра? Тэхен согласно кивнул. Но не шелохнулся с места. Так и стоял, опустив голову и поскрипывая носком ботинка по снегу. Мило и открыто. Они простояли так еще пару минут.  — Я еще могу успеть на последний автобус. Тихий вздох и мерное покачивание головой.  — Угу. Чонгук помахал перед самым носом, заставляя поднять удивленный взгляд.  — Пока. Тэхен еще раз вздохнул. Все веселье испарилось, напоминая о себе лишь сводящими скулами от частых улыбок. Какое же оно все-таки мимолетное.  — Пока. Гук помедлил, но все же развернулся, чтобы уйти. Но не успел сделать и пары шагов. Его остановил Тэ, цепляясь за рукав обеими руками. Дыхание испуганно сбилось. Чонгук заметил, только причину никак не мог понять. Либо Тэхен что-то скрывает, либо настолько хорошо притворялся весь день, изображая из себя вернувшегося к жизни полутрупа. Лучше уж первый вариант. Там есть хоть что исправить. В последнем — нет. Хоть Гук и пытается. Изо всех сил пытается вытащить из глубины собственноручно созданного закутка ада прежнего улыбчивого парня. Раньше казалось, что у него получается. А сейчас возникли сомнения. А как иначе, если Тэ стоит сейчас позади и его ощутимо трясёт. И это последняя капля в море ожиданий и усилий. Чонгук не робот. Он выдохся.  — Сегодня хен подменяет друга в баре до утра. Можешь остаться со мной? — вдруг сказал Тэхен, нарушая звенящую напряженными осколками тишину. Чонгук, наконец, смог выдохнуть. Так вот в чем дело. Хотя Тэ может скрывать первопричину, которую, кстати, лучше выяснить, да поскорее.  — А что мне за это будет? — Гук даже обернулся, чтобы лицезреть реакцию. И не прогадал. Тэхен фыркнул, совсем как старший брат упирая руки в бока. Открыл рот и тут же захлопнул, как рыбка. Так и не нашел достойного ответа, мигом теряя всю решительность. Он почесал затылок, разглядывая снежок под ногами.  — Могу предложить чай с зефирками, теплый плед и аниме. Чонгук усмехнулся. Ну что за ребенок.  — Достойная цена. Вынужден согласиться на ваше заманчивое предложение.  — Вынужден? — безобидное слово почему-то больно срезало зародившуюся было улыбку, всколыхнув подозрения резкой волной.  — Ты чего, дурашка? — Гук подошел ближе, утягивая в объятия. — Конечно, я с радостью с тобой побуду.  — Правда? Сарказм, едва не сорвавшийся сгуб, пришлось запихать куда подальше. Тэхен слишком чутко воспринимал каждое сказанное слово. Перестал видеть грань между шуткой и упреком. Плохо. Такое чувство, что все старания прошлой недели коту под причинное место.  — Правда. Тэхен заметно расслабился. Он выпутался из объятий и уверенно потянул за собой, снова вспоминая веселые моменты из фильма, которые вообще-то должны были напугать. А Чонгук сдался. Они снова начали эту игру в примерных друзей, жутко веселых и счастливых. Прятались от проблем за наивными шуточками и смехом. А проблемы назрели. Причём серьезные. И давно. Тэхен, как и пообещал, предоставил кружку ароматного земляничного чая, сладкие зефирки и бессмысленную анимеху с эпичными битвами. Ноутбук лежал на стуле напротив кровати, причём таким образом, что удобно было смотреть лишь прижавшись плечами друг к другу. Тэ этим и воспользовался мигом набросив на обоих любимый плед. В руках он теребил плюшевую игрушку, неотрывно смотря в экран. А Чонгук следил за ним. Пробегался взглядом по длинным пушистым ресницам, родинкам в самых неожиданных точках на лице, линии скул и подбородка, серьгам в ушах. Любовался. Он ещё помнил момент их знакомства. Все, что было ДО. Все, что после — никак не выветривается. Это видно в чуть надломленной линии губ, тонкой полоске шрама на щеке, о появлении которого так и не рассказал. В настороженном взгляде и вздрагиваниях при случайном касании. Тэхен все также боится, но и свои страхи не раскрывает. Не доверяет. А от этого ещё больнее.  — Тебе не нравится? Осторожный вопрос ввёл в ступор. Чонгук удивлённо моргнул, не сразу переваривая услышанное. Слишком глубоко закопался в собственных мыслях.  — Что? Тэхен кивком указал на экран.  — С чего ты взял?  — Ты не смотришь, — мягко упрекнул Тэ, ставя на паузу. — Если хочешь, можем включить что-нибудь другое. Чонгук задумался, а потом решил пойти ва-банк. Он закрыл крышку ноутбука, чуть разворачиваясь к насторожившемуся хозяину комнаты.  — Я хочу кое-что другое. После этой фразы Тэхена как током ударило. Он отскочил в другой конец постели, больно ударяясь спиной о стол. И только потом дошла вся двусмысленность фразы.  — Ты не так понял, Тэ-Тэ, — Чонгук попытался придвинуться ближе, чтобы успокоить. Но тот дёрнулся ещё сильнее, для верности закрываясь руками. Все, хватит, Гук не железный. Ему тоже может быть больно. — Ты действительно меня боишься? Воздух резко перестали подавать в лёгкие от обиды. Ответ не нужен, все и так достаточно прозрачно. Страх вылез в мелко дрожащих коленях, в трепетании максимально распахнутых ресниц, в притаившемся учащенном дыхании.  — И чем я заслужил сравнение с этим… этим… Слов не хватало, чтоб высказать своё возмущение, поэтому Гук раздраженно махнул рукой, отворачиваясь.  — Кукки, я… я не хотел, прости. Ещё и голос дрожит. Для полноты картины так сказать. Отлично.  — Можешь не извиняться. Я все понял, — вырвалось немного резче, чем планировалось. Чтобы продолжить, пришлось сделать глубокий вдох и выдох, которые ни черта не помогли. Впрочем как и обычно. — Я хотел просто поговорить. Но кажется, диалога не получится. Поэтому давай смотреть дальше, если ты непротив. Не дожидаясь ответа, он открыл снова ноутбук, выводя его из режима сна и щелкнул реплей. Комнату снова наполнили воинственные крики персонажей, только уютная атмосфера испарилась. Чонгук отодвинулся подальше, давая возможность Тэхену, не сокращая дистанцию между ними, сесть поближе к экрану. И больше не смотрел в его сторону. Остывающий чай показался безвкусным, как и зефир. Ровно до тех пор, пока на колени не лёг Тэ, обнимая их руками. В этот момент Чонгук замер, боясь спугнуть, и добрых пару минут не знал куда деть собственные руки. А потом логичным показалось пробежаться кончиками пальцев по коротким волосам, испуганно замирая в ожидании реакции. Но Тэ не сбежал. Наоборот придвинул стул с ноутбуком ближе, чтобы было удобно обоим. И Чонгук перестал себя сдерживать, уже более уверенно перебирая пряди, поглаживая и успокаивая. Второй ладонью дотянулся до Тэхеновой руки и переплел пальцы, слегка сжимая. Картинки мелькавшие на экране не удерживались в мыслях ни на секунду. Чонгук полностью погрузился в свой мир, снова любуясь локальным совершенством. И чем больше смотрел, тем сильнее осознавал насколько сильно хочется защитить его от всех бед. Закрыть в радужном видении мира и не выпускать. Пусть все забудет. Станет прежним мечтателем. Оживёт. И все эти желания, давно переросшие в ежедневные молитвы, держали за собой слишком весомое. То, что Гук понял только сейчас. Он влюбился. Безотчетно и непонятно когда, но пропал в этом омуте с невообразимо вредными чертями, от которых непонятно чего ожидать. Причём настолько, что противно ноет внутри, выскребая когтями только при одной мысли, что сам мог причинить вред этому бесподобному созданию. Едва не сломленному. Едва живому. Едва ли способному полюбить. Но это сейчас и не кажется таким уж важным. Лишь бы принял чувства. А уж там их можно растянуть на двоих — хватит с лихвой. «И когда это я стал таким гребаным романтиком?» Чонгук аккуратно погладил по волосам, задевая ушко, тут же покрасневшее. Хотел было извиниться, но передумал. «Когда встретил это чудо, не иначе». Он и не сразу заметил, что сериал закончился, а экран потух. Тэхен не шевелился, позволяя касаться себя. А потом вдруг развернулся, поворачиваясь лицом, и несмело взглянул в глаза.  — Ты хотел поговорить, Кукки. Чонгук убрал руки от греха подальше. А то возникло желание провести пальцем вдоль шрама, обвести контур губ и, возможно, чуть задержаться.  — Хотел, — небольшая заминка, чтобы привести мысли в относительный порядок. — Когда будет суд, можно я приду? Тэхен болезненно сжался, прикрывая глаза.  — Конечно.  — А потом можно сходить куда-нибудь развеяться, — невинное казалось бы предложение разбивается о стену безразличия. Тэ снова закрылся.  — Угу.  — Ты не хочешь этого? И тут внутри парня что-то перещелкнуло. В его глазах появилось столько боли и отчаяния, что Чонгук перестал дышать, не понимая где опять налажал.  — Хочу, но ты же сразу после суда скажешь всем, что на самом деле мы не пара и все это будет выглядеть глупо.  — С чего ты взял? Но Тэхен перебил, судорожно прижимая палец к его губам.  — Я знаю, это все игра. Ты просто пытаешься меня защитить, а потом, когда исчезнет угроза исчезнешь и ты. И вообще Сонмин был прав, когда сказал…  — Минутку. Сонмин тебе что-то сказал? Тэ испуганно прикрыл рот ладошкой. Показалось бы слишком театрально, но не в случае с этим парнем. Не в этой ситуации.  — Значит, надо было начинать с другого, — вздохнул Чонгук. — Не знаю что и когда он успел тебе сказать, но все это брехня. Я не денусь никуда, только если ты не прогонишь. Потому что я кажется люблю… Теперь ладонь была прижата уже к Чонгуковым губам. Тэхен отчаянно мотал головой из стороны в сторону. В уголках глаз скопились слезы.  — Нет, тебе кажется, Кукки. Это всего лишь жалость. Ты не мог, я ведь недостоин. Это пройдёт. И ты сможешь уйти. Он прав, я останусь один. Почти бессвязный лепет на грани с истерикой. Гук отстранил чужие ладони, заодно покрывая кожу короткими поцелуями. Тэхен попытался отползти подальше, но кто ж ему позволит. Не после таких слов. Притянув ближе, Чонгук обнял, давая почувствовать как громко бьется сердце.  — Что ещё тебе эта мразь сказала и когда? Тэ вдруг как-то обмяк, стискивая в руках ткань белой футболки. А потом нащупал на столе за своей спиной мобильник и отдал его Гуку.  — Мне приходят от него смски с разных номеров. Продолжая обнимать одной рукой, второй Чонгук открыл сообщения и чуть не разъебал телефон об стену. Сдержало только то обстоятельство, что это вроде как чужая собственность. И единственный способ связи с этим извращенцем сейчас.  — Ублюдок, — было самым безобидным определением, пришедшим на ум. Чонгук пролистал все сообщения, понимая, наконец, что происходит. Эта мразь продолжала затравливать, присылая откровенные фоточки и приписывая разные гадости вроде тех нелепых слов, которые Тэхен озвучил до этого. Едва удалил последнее, пришло новое. «Ты ему не нужен. Он попользуется тобой и выкинет. А я выйду из зала суда и обязательно найду тебя. Утешу. Ты же знаешь как мне нравятся твой срывающийся голосок и милое сопротивление». А вот это уже перебор. Кнопка вызова.  — Да, сладкий. Все-таки соскучился?  — Безмерно, Сонмин-а.  — А это ты, шлюший сынок. Что моя куколка нажаловалась?  — Не смей называть моего Тэхена вообще как-либо. И прикасаться тем более. Тебе итак срок светит не маленький, не нарывайся и отвали уже.  — Это мы ещё посмотрим. У меня будет лучший адвокат.  — Мне плевать сколько бабла ты ему отвалил, из зала суда ты выйдешь либо в наручниках, либо в белых тапках вперёд ногами. Обещаю. В ответ — противный хохот и гудки. Силой разжав пальцы, Чонгук выпустил из руки телефон, чтобы следом ударить кулаком по стене. Тэхен отстранился, вдруг внимательно вглядываясь в серьезные черты лица.  — Ты ведь несерьезно? Про белые тапки.  — Конечно нет, — и милая улыбка для пущей уверенности. «Конечно да», — окончательно решил Гук, когда всю ночь просыпался от болезненных вскриков под боком. От них не спасало ни тёплое одеяло, ни тихие поглаживания по вздрагивающей спине, ни бессвязный шёпот. Они спокойно уснули только под утро, прижимаясь друг к другу настолько, что стало трудно дышать. Но это такая мелочь, когда перед глазами лишь приятная пустота, а рядом размеренно бьется любимое сердце.