Мой учитель - Стэн Урис

      Он посмотрел на меня игриво, а потом сел на мои бедра. Его руки легли мне на плечи, а губы Эдди слегка коснулись моих, но я решил углубить поцелуй. Как-то слишком быстро, но сейчас было не до этого. Страстный, жаркий, горячий такими обычно целуются влюбленные люди. Его губы мягкие, не обкусанные, как у Генри. Вот почти закончился воздух, мы отстранились друг от друга ненадолго, чтобы отдышаться. Эдди смотрел на меня затуманенным, возбужденным взглядом, он явно хотел большего. Мои руки прошлись по его щекам и медленно спускались по его телу, я стал расстегивать пуговицы его рубашки, он делал тоже самое, вскоре мы оба остались без верха. Погладив его от рук до живота задев немного его соски он тихо застонал, как я тогда с Генри. Не хотелось думать о нём вообще. Пусть будет где хочет, мне всё равно. Сейчас главное было то, что я с маленьким, развратным мальчиком Эдди. — Может, сделаем что-то больше, чем это? — игриво спросил он Эдди, я был не против. Эдди стал поглаживать бугорок в моих штанах, член уже давно затвердел, а штаны неприятно давили, хотелось их скорее снять и покончить с этим делом, но, а Эдди хотел все растянуть на долгое время, томительное. Я растегнул пуговицу на его штанах, а потом принялся за молнию, было немного неудобно и я взял Эдди под бедра и положил его спиной на кровать и разделался со штанами, а он вскоре с моими. Голые и возбужденные тела терлись друг об друга. Жарко, даже очень. Каспбрак потянулся за поцелуем и взял волосы на моём затылке и потянул на себя. Пока мы целовались я взял два наших члена и начал водить по ним. Это было офигенно, никогда и ни с кем не испытывал такие ощущения. Эдди оторвался от меня и начал извиваться подо мной, он был такой…красивый, им можно любоваться вечно, но после пары движений мы излились мне в руку. — Это…было охуенно, Стэн — он взял мою руку и слизал всё, что было на ней. Выглядело сексуально. Почему его бросил Тозиер? Он лег на меня, Эдди такой легкий, а еще красивый. Его тело такое горячее, такое чувство, как будто я лежал в ванне, наполненной теплой водой. — Стэнли, — он громко вздохнул — ты ведь понимаешь, что это всего лишь минутная слабость и…наши отношения не смогут стать нормальными. У тебя есть соулмейт и у меня, но когда тебе будет плохо, то я всегда могу придти — и Эдди подмигнул, милый такой, никогда его не брошу, ни при каких обстоятельствах. — Хах, ты миленький — он слез с меня, положил на меня одну ногу, приобнял и уткнулся носом мне в шею. Его дыхание теплое и немного щекочет шею.А сам он маленький, худой, хрупкий. Как такого можно не любить? Маленький ангелочек. Рядом с ним можно забыть о проблемах, о том, что мне надо делать, об обязанностях, о Генри…       Он и правда слепой, почему я сразу понял, а он нет? Хотя, сейчас не очень охота думать о нём. Лучше планировать то, что я буду делать, например, как буду бить лицо Тозиеру или о том, что буду делать домашку с Эдди на коленках, как он будет ерзать на них. Если не брать в счет тот факт, что рядом с моим соулмейтом я пассив, то по сравнению с Эдди я довольно массивный, но только по сравнению с ним, ну может я больше некоторых девочек, но они не в счет.Отец не придет сегодня, а может и дольше, так что было не о чем волноваться.       Он сидел на мне, а может и задремал, пока я писал конспекты по истории. Устал. Я тоже. Все мы устаем, что тут сказать, но мы устали морально. Душа болит от всех этих переживаний, не знаю, что делать, просто буду жить как раньше, всё равно ничего не поменяется, тем более в лучшую сторону. Надежда умерла. У неё не было выбора, прямо как у нас, ничего человеческого нет, а еще сын раввина. Почему же всё так? — Как же все ужасно — Не сказал бы — сонно пробормотал Эдди. Спит. Такой беззащитный, сидит у меня на коленках, теплый. Я потрогал его лоб, температуры вроде бы нет, если бы он заболел, то миссис Каспбрак убила бы меня на месте, а если узнает, что Тозиер так с ним обошелся, так вообще убьет его голыми руками, ведь все знают, что они истинные. Запутано. — А что ты бы сказал? — как кот промурлыкал я — Что все гораздо хуже — он уже улегся головой мне на плечо, было не тяжело, даже приятно, хотелось быть рядом с Эдди. Какой же Тозиер дебил, что променял его на эту шкуру, которой не важно с кем, когда и как. Надо бы и о нем перестать думать, он тоже не заслуживает много внимания, а тем более чьих-то слез. Если бы Эдди был моим соулмейтом, то мы бы прекрасно жили вместе, но судьба сделала иначе. Никто не знает, почему? Почему же именно мы? — Думаешь? — Не думаю, а знаю — более твердо пробубнил Эдди — И что же нам делать? — Только ждать, Стэнли, ждать и надеяться — Надежда давно умерла, Эдди, у всех. Всегда так, может даже и не появлялась последние годы, а может её и вообще не было       Надежда-положительно окрашенная эмоция, связанная с ожиданием удовлетворения потребности, а также философский, религиозный и культурный концепт, связанный с осмыслением состояния человека, испытывающего эту эмоцию.       Спасибо, книги. В религии люди надеются, что они попадут в рай, а не в ад. Надежда, что они верят не напрасно, что Бог есть, что все дни, когда они ходили в церковь, вместо того, чтобы потратить это время на что-то полезное, не напрасно. В школе это надежда на то, что все попадут в хороший колледж, даже если будут учиться как самые безответственные люди. Что у них будет семья, большой дом, что они найдут своего соулмейта, что всё будет хорошо. Нет. Слишком много людей в нашем городе, да и вообще во всей стране, а может и во всем мире ходят в розовых очках. Нет, я конечно не пессимист, но и не оптимист. Эти два понятия слишком переходят из крайности в крайность. Это мне очень нравится. Можно сказать, что раньше, то есть в детстве или когда я не понимал, что у всего нет будущего, то тогда я был сангвиником. Но и темпераментов мне мало, ведь некоторые люди имеют совмещенные темпераменты, так их становится еще больше. Может вскоре придумают больше типов характеров, хотя характер у каждого индивидуальный, могут создать только обобщенные, но это уже будет не то. Вот поэтому «оптимист» и «пессимист» слишком расширены понятия. Но я не ранимый, как Эдди, так и не меланхолик, я не буду плакать, так как меня с детства учили скрывать эмоции, не знаю зачем, вот поэтому я все коплю внутри, но я могу открыться только одному человеку. Это Эдди. Слишком уж я сложный для многих, но не для него. Мы в чем-то похожи, но отличия колоссальные, даже не знаю как мы подружились. Всегда поможем друг-другу, жаль конечно, что у нас такая судьба. И что я слишком рано снял розовые очки, я бы тоже хотел побыть тем, кто свято верит в то, что надежда не потеряна… — С каких пор ты стал таким философом, умник? — Эдди посмотрел мне в глаза и мягко улыбнулся. Как маленький моржик, белый, милый, с большими глазами. — С тех пор, как всё стало ужасно. Хочется убить все с концами и валяться в горячей ванне, в которой вода окрашена твоей кровью, но и самые горячие ванные когда-нибудь остынут, так и с людьми, понимаешь? —  Стэнли-философ, у меня сейчас мозг закипит, может лучше просто посидим в тишине, мне с тобой и так хорошо, даже, когда ты молчишь или просто, когда ты рядом, когда ты греешь меня холодными днями или вечерами, просто потому что ты живешь — он сделал небольшую паузу и уселся на мне поудобней так, чтобы можно было смотреть на меня на одном уровне, глаза в глаза — так что можешь помолчать, Стэнли Урис, мне надо всё обдумать — и снова улыбка. Он тоже наверное только со мной был искренним. Искренне улыбался, смеялся, грустил и просто жил. Есть конечно еще один человек, но его лучше забыть. — Хорошо, Эдвард Каспбрак — и я мягко поцеловал его в лоб… Жизнь есть вечная надежда. Как только она умирает, человеку уже нечего делать на этой земле.

Стэн еще этого не осознал…