Напой мне "любовь"

*** Руки бездумно сверлил взглядом край стола, неосознанно заламывая пальцы и периодически закусывая нижнюю губу. То и дело ладони падали на холодный пластик мобильного телефона, будто намагниченные. Все происходило инстинктивно: полный надежды взгляд на экран, заученные цифры, ожидание ответа, как приговора на смертном одре, тяжесть противных монотонных гудков и механический голос автоответчика. И вновь безнадежность, серым туманом расползающаяся по комнате, холодными пальцами касающаяся кожи, которая моментально покрывается противной испариной. Так продолжалось неделю. Руки казалось, что он выпал из привычного течения жизни. Продолжая посещать студию, разговаривать с людьми из своего постоянного окружения, поддерживать какие-то нити связи с реальностью, он ощущал себя, между тем, неясной тенью – вот был Таканори Мацумото, а теперь вместо него отвратительная копия, похабно созданный двойник. Ровно неделю Ке не брал трубку. Семь дней назад Така зарекся вообще когда-либо еще столько пить. И три дня назад он озвучил это решение перед согруппниками, тогда же получил ехидное замечание от Аоя, что подобное он слышит не впервые. Теперь вокалист игнорирует сам факт существования второго гитариста в группе. Юу стоит на своем и извиняться перед горе-алкоголиком не собирается, из-за чего получает недовольные взгляды от Урухи. Группа держится на заботливости Рейты и оптимизме Каи. А Руки все равно в данный момент, на сколько накалена обстановка в коллективе. Он не спит по ночам, плохо ест сам и забывает кормить Корона. А пес, чувствуя апатичный настрой своего хозяина, глядит на него грустными черными глазами и скребется лапкой в дверь, потому что выгуливать его тоже периодически забывают. Таканори чувствует себя влюбленной рассеянной школьницей, злится, проклинает вокалиста Диру, а потом снова пытается ему дозвониться. Этот круговорот становится нормой жизни, что тоже в свою очередь вызывает вполне оправданное раздражение. Несмотря на свою злость на Тоору, Мацумото прекрасно понимает, что на его месте поступил бы точно так же. Он сам до сих пор не может поверить, что поступил так глупо, будто ему на самом деле пятнадцать. Для признания своего подросткового примитивизма осталось только подергать Ке за косички. И хорошо, что тот обрезал волосы, а то Така последнее время сильно сомневается в своей адекватности. Конечно, истеричное обрывание телефона никак не обеляло нерадивого вокалиста Газетто перед хладнокровным Ниимурой, но Руки считал важным извиниться за всю ту чушь, что нес в трубку неделю назад. Разговор на расстоянии был не лучшим способом, но так неловко было заглянуть сейчас в глаза Ке. Что делать, когда он увидит там насмешку или еще хуже – снисхождение, как к маленькому ребенку, сделавшему шалость! Он не представлял, что скажет Тоору, если тот все же сменит игнор на милость и ответит на входящий звонок. Кроме банального «привет» в голову ничего не приходило. Возможно, разговор сам собой начнется, когда бархатный голос Ке коснется его слуха, но все большая уверенность, что будет точно наоборот, заполняла каждую клеточку организма. Сложившаяся ситуация буквально вопила о том, что кроме как личной встречей проблема тут не разрешится. Умом Таканори это понимал, а вот сердце яро протестовало, аргументируя тем, что эта встреча закончится сплошным разочарованием. Какая глупость для взрослого мужчины – загнать себя в такой нелепый тупик. Плюнув на все раздумья, Руки в сотый раз схватил свой мобильник и набрал совершенно другой номер. — Алло, — голос на том конце был сонный, тихий и с приятной хрипотцой. Но он точно принадлежал не хозяину телефонного номера. — Каору-сан, — Мацумото замялся, понимая, что совершенно не готов беседовать с этим человеком. Одно дело Дайске, которого он и рассчитывал услышать, парень компанейский, не задающий лишних вопросов, отчасти пофигистично смотрящий на жизнь. И совсем другое Каору – серьезный, собранный, ответственный мужчина. — Таканори-кун, ты на время смотрел? – поинтересовался лидер Диру. Руки скользнул взглядом по настенным часам и ужаснулся – три ночи. Чувство неловкости сменилось удушливым стыдом, он залился краской, радуясь, что его никто не видит. — Ками-сама, простите, Каору-сан, — затараторил вокалист, мысленно кляня себя за такую оплошность. — Да ничего, — хрипло выдохнул Ниикура. – И мы переходили на «ты». Така согласно кивнул, но, сообразив, что его собеседник этого видеть не может, вслух подтвердил сей факт. — А Дайске далеко? – поспешил спросить он, чувствуя, что пауза затягивается. — Он спит, — устало сообщил гитарист. – Что-то случилось? — Да! То есть, нет… — Така растерянно вздохнул и нервно оглядел свою комнату. Его сознание даже не зацепилось за факт того, что Каору посреди ночи отвечает вместо Дайске. Впрочем, Руки уже давно понял, какие отношения связывают этих людей. – Это может подождать до завтра… Точнее сегодня. Я не думал, что так поздно… Все равно я сейчас не буду звонить Ке… Он даже не отдавал себе отчета в том, что произносит все это вслух, и не просто в пустоту комнаты, а в трубку лидеру Диру, которому вообще не полагалось знать о сложившейся ситуации. — Погоди, не тараторь, — приказным тоном выдал Каору. – Я сейчас выйду на лоджию, а то ты своими воплями Дайске разбудишь. — Да нет, что ты, спи дальше… Я завтра позвоню. Извини!, — стало совсем плохо от осознания того, что он поднял на ноги лид-гитариста. Он же здесь вообще не при чем! — Поздно, я уже проснулся, — послышался смешок на том конце линии. – Давай, рассказывай, что у тебя случилось. — Нет-нет, все нормально… — Мацумото, — грозным голосом начал Каору. – Ты разбудил меня посреди ночи, так что хватит увиливать, говори, что у тебя стряслось, иначе я тебе в кошмарах весь следующий год являться буду. Не веришь мне, спроси у Тошимасы, он подтвердит, что такое вполне может быть. Лицо Руки перекосило от услышанного. На лбу выступила испарина, а побелевшие от напряжения пальцы судорожно сжали мобильник. Портить отношения с Ниикурой совершенно не хотелось, но жаловаться ему на жизнь не хотелось еще больше. Не вовремя скользнула мысль, что если он сейчас промолчит, то Каору еще, не дай Бог, подумает, что у Дайске с Такой есть какие-то секреты от него. Мысль была абсурдной, но в измученном сознании вокалиста сыграла немаловажную роль в окончательном решении. Каору не перебивал, слушая сбивчивый короткий рассказ Руки о своей глупой выходке. Он не задавал вопросов, не переспрашивал, а самое главное – не насмехался. Создавалось впечатление, что Така находится на приеме у психиатора. Воображение ярко нарисовало лидера в белом халате, задумчиво смотрящего в никуда и крутящего ручку, которой изредка делал пометки на белоснежной бумаге. По завершении истории, Мацумото с новой силой ощутил всю абсурдность ситуации и в очередной раз выругался про себя. Его собеседник долго молчал. Судя по протяжным выдохам, он курил. Самому Таке никотина не хотелось, он и так за эту неделю скурил месячную норму, вся одежда провонялась едким табачным дымом. — Если тебе надо поговорить с Ке, то завтра у нас концерт. Если сейчас он игнорирует, то после выступления он всегда очень уставший и просто не станет тебе отказывать в разговоре. Это моменты наибольшей уязвимости Тоору. И не вздумай ляпнуть ему, что это я тебе его сдал, иначе… — Да, я помню про кошмары, — выпалил Таканори, не веря, что ему так просто выдали слабые места Ке. – Спасибо, Каору. — Спокойной ночи, Така-кун. — Спокойной… Лидер уже не слышал этого проявления вежливости, отключившись секундой ранее. В трубке раздавались монотонные гудки. А Мацумото, откинувшись на спинку дивана, старался дышать глубже.