Не желайте смерти людям, которых не знаете. Не желайте, даже если они вас жестоко обидели. Ведь когда вы всё поймёте, может быть уже слишком поздно.
Автор
Прошёл месяц с небольшим с тех пор, как Джину (и не её одну!) начали одолевать страшные воспоминания. У Дьюса уже срослись кости в ноге (и правой руке), и тот мог ходить даже без костылей. Зеленоглазая была бесконечна рада за друга, который пострадал в этом ДТП даже больше, чем она сама. Её раны тоже зажили, ушибы больше не болели, но гипс с руки пока ещё не сняли. В один из таких прекрасных дней, когда солнце светило ярче обычного, а небо было невероятно красивого голубого оттенка, когда на нём не было ни единого облачка, когда всё вокруг стало веселее прежнего, тогда Дьюс ждал свою подругу в их палате. Он решил воспользоваться моментом, и, пока её не было, он сидел в кресле около её кровати, подперев голову с одной стороны ладонью. Он ждал долго и нетерпеливо, время от времени принимаясь расхаживать по комнате, и в итоге возвращаясь в то самое кресло. Джина ушла ещё ни свет, ни заря. Часов в 6 утра, проснувшись от очередного кровавого кошмара, она обнаружила стоящего рядом с ней Смита. Тот был печален. Через пять минут они оба вышли из палаты и направились в хирургический кабинет. Дьюс к тому моменту тоже успел проснуться, и теперь провожал подругу таким же печальным взглядом, с каким Смит наблюдал за её внезапным пробуждением.***
Она вернулась лишь через час с четвертью, на лице не было никаких эмоций. Лишь губы её застыли в печальной улыбке. Дьюс уже было задремал в кресле, но её приход его взбодрил. Ему не терпелось узнать, зачем к ней приходил Смит и где она была так долго. - Ну как? - Врачи говорят, что у меня ещё не срослись кости. Там ещё что-то странное... Вроде ничего серьёзного, но когда я уходила, Смит довольно беспокойно на меня смотрел. Конечно, Смит беспокоился. А что ему ещё было делать? За то время, что Джина с Дьюсом провели в больнице, они успели стать ему кем-то вроде дочери и сына. А он стал для них вторым отцом. И он действительно переживал за свою подопечную. - А рука сильно болит? - Сильно... - девушка отвела взгляд. Она готова была смотреть куда угодно и на что угодно, но только не на него. Не в этот раз. Эти две недели друзья почти не общались. Дьюс лишь изредка интересовался, как дела у Джины, не болит ли у неё рука, и каждый раз эта сцена заканчивалась неоправданной холодностью девушки. Она не знала, о чём с ним говорить. Она, как могла, старалась избегать с ним глазного контакта, лишних разговоров. В дни приёма посетителей она даже на целый день уходила из палаты. Мы уже знаем, что она ненавидела отца своего друга. И его она тоже всячески избегала. И его сестра... Ах, чёрт бы их всех побрал! Она долго молчала. А он смотрел на неё. Она уже лежала под одеялом в своей кровати, а он сидел в кресле рядом, поглаживая её сломанную руку. И, в конце концов... - Тебе чаю принести? Джина недоумевающе на него посмотрела. Даже слегка удивлённо. Чай?.. - Я знаю, о чём ты думаешь. Это всё странно. Но позволь мне поухаживать за тобой. Ты ведь за мной ухаживала, - Дьюс весело ей подмигнул, дав понять, что нисколько не злится на неё за все эти нервные срывы и припадки, и что благодарен за проявленную заботу. - К-конечно... Спасибо...***
Через каких-то десять минут они уже сидели на одной кровати (у Джины) и пили горячий чай. Джине было приятно, что за ней ухаживает любимый парень, но кто знал, что это действительно произойдёт? Никто не знал. Кроме Дьюса. Он готовился к этому две недели, постоянно прокручивая эту сцену в своей голове, репетируя слова, действия, но не надеясь исполнить этот план в реальности. И вот, когда наступил такой подходящий момент, когда одно его слово могло разрушить ту тишину, что воцарилась в комнате, когда ему просто необходимо было действовать, - тогда он и вспомнил о плане, к исполнению которого так долго и тщательно готовился. Но сделал всё не совсем так. Он задал вопрос прямо, без намёков. Он и не думал, что чай может спасти его в этот момент. Но парень почувствовал необходимость чая именно здесь и сейчас. Он знал, что Джине будет легче ему во всём признаться за чашкой горячего чая с лимоном. И оказался прав. Девушка держала в своих руках тёплую чашку, из которой струями поднимался пар. Она держала её максимально близко к лицу, чтобы скрыть излишнюю красноту. Но он сидел рядом, и её внезапное покраснение от него не укрылось. И всё же он старался делать вид, что ничего не замечает, чтобы не расстроить её. - Ты... - начала зеленоглазая. - М? - Ты очень хороший друг. Спасибо тебе. За чай, - добавила она и улыбнулась. Парень промолчал, но всё же улыбнулся в ответ. И, наверное, совсем чуть-чуть покраснел. Может, из-за пара? Да нет, вряд ли. Скорее, из-за её улыбки. Ему стало жарко. - Могу я сказать? - осторожно спросила Джина. - Конечно. Китаянка поставила чашку на тумбу и обернула себя одеялом. Ещё немного - и она во всём признается. Кроме одного. - Хотя нет, это скорее не одна фраза, а целый поток слов. Просто я выговорилась уже двум людям, а мне это так и не помогло. И я надеялась, что если ты меня выслушаешь... - Я слушаю. Он взял её за руку. Ей тоже стало жарко. Может, это заразно? - Вообщем... Ты ведь не будешь злиться? - Не буду. Говори. - Это из-за твоих родителей. В частности, из-за отца. Дьюс слегка удивился. Речь о его родителях? Но он морально подготовил себя к тому, что сейчас услышит. Ему ведь удалось провернуть трюк с чаем? Значит, и это удастся. - В первый их визит сюда, когда ещё пришла твоя мать, я... Не знаю, почему я сорвалась... Мне, конечно, не понравилось, что они шумели, и поэтому, может быть, я их и попросила быть тише, но твои родители... Помнишь, как твоя мать назвала меня наглой? А твой отец... Может, ты и не заметил, но он очень зло на меня смотрел... Вообщем, я хотела извиниться за тот раз... - Ничего. Я понимаю. У тебя ведь болела голова. - Это ещё не всё. Они ведь потом приходили ещё раз, только отец и твоя... сестра. Она запнулась. Не хотела. Ревность не позволила. - Когда они приходили, твоя... сестра на меня смотрела с такой... ненавистью... Как в первый раз. А твой отец смотрел также зло. И я не понимаю, почему. Почему они смотрят на меня так, будто я их враг? Что я им такого сделала? Мы ведь даже не знакомы! Почему? Её голос сорвался в крик, из глаз потекли слёзы. Она закрыла лицо ладонями, надеясь, что Дьюс этого не заметит. Но он лишь поставил свою чашку рядом с её чашкой, и своими руками убрал её ладони от лица. Он хотел посмотреть в эти красивые зелёные глаза, мокрые от слёз и красные от недосыпа. - Джина... Та смотрела на него. А он смотрел на неё. Так, в молчании, смотря друг на друга, они провели ещё пять волшебных минут, отличавшихся от первых очень многим, но таких же долгих и романтичных. - Давай не будем гадать. Мои родители очень странные, и, поверь мне, они так смотрят чуть ли не на каждую девушку, с которой они меня видят. Особенно сестра. Она меня ко всем ревнует. Джина удивилась, но продолжала плакать. Она взяла свою чашку. Дьюс вытирал её слёзы тыльной стороной ладони. - Да, мои родители могут казаться такими плохими, немного злыми, и я тебя прекрасно понимаю. Они и на меня так частенько смотрят. Но я их очень люблю и знаю, что они никому из моих друзей не причинят вреда. А ты не волнуйся: я не такой, как они. И я не дам тебя в обиду. С этими словами он обнял Джину за плечи (которые было трудно нащупать под толстым слоем белого одеяла) и придвинул поближе к себе. Девушка уронила голову ему на плечо и впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой.