I do not speak English

      Кенарский получил заслуженную пощечину, а я, безукоризненным движением, развернулась на пятках и гордо потопала в сторону города.       Зов я услышала примерно через минуту, а ещё через пару, нарушая правила ПДД, мне преградил путь черный внедорожник, заехав на обочину встречной полосы. Прежде чем водительское окошко открылось и оттуда показалось лицо Алексея, я плавно обошла препятствие и продолжила путь.       — Дарья! — донеслось до меня, когда машина вновь притормозила и теперь катилась со скоростью моего шага рядом. — Ну, пошутили и хватит, садись в машину. — ласково позвал мужчина.       Я остановилась и Алексей ударил по тормозам. Выдавив максимально дружелюбную улыбку, поправила воротник пуховичка:       — Так откройте мне дверь. — не своим голосом просипела я.       Кенарский облегченно усмехнулся и, закрывая окно, принялся шутливо извиняться, мол, бог знает, что нашло и так далее, но моя истеричность была не утомлена, и как только мужчина оказался рядом со мной, я снова влепила ему пощечину.       — Все шутишь? — шипя, выплюнула ему в лицо. — А вот мне что-то не смешно. Я вам не выставочная кошка, передавать меня туда сюда. Может, я и попросила тогда встречи с твоим сыном, но ни каких видов на вашу дурную семейку у меня не было. — загоралась злостью моя жопа, горя праведным гневом как самый жаркий адский котел, поэтому попытка Алексея вставить слово не увенчалась успехом. — Понятия не имею, что у вас за терки, иметь к ним никакого отношения, я не хочу. А так же, не моя вина, что утонченная красотка, которую вы выбрали Кириллу в жены, не обладает столь утонченным внутренним миром, как мой!       Кенарский расправил плечи и с уважением посмотрел мне в глаза:       — Что же, во всяком случае, теперь я понимаю, что он в тебе нашел. — он кивнул в сторону машины. — Садись. Я тебя понял.       — Не буду. — по-детски надула губы я, замечая как от удивления вскидывается его бровь. — Я никуда с вами больше не поеду. — фыркнула, разворачиваясь.

***

      До ближайшей остановки я добралась примерно за полчаса. Замерзла как мразь. Зато гордая. Кенарский больше не предпринимал попыток меня остановить, что было чуть-чуть обидно, хотя не удивительно. Не каждый современный мужчина стерпит и одну пощечину, а тут две, да еще на морозе, да еще и с вероятностью, что опять влепят.       К своему ужасу, я не обнаружила ни копейки в кармане, а тратить ещё несколько часов, чтобы добраться пёхом до дома было равно пытке с последующей смертью главной героини. Тем более, что снегопад усиливался, а ветер крепчал, видимо, намереваясь унести мою тушку в изумрудный город, хер с ним, можно без домика и Тотошки. На удачу, мне встретился автобус сердобольной кондукторшей, которая любовно усадила меня на теплое местечко, войдя в положение, и даже предложила чай.       Короткого взгляда в запотевшее окно автобуса было достаточно, чтобы понять, почему меня пожалели. Из-под капюшона и воротника торчал только нос и то, настолько красный и припухший от мороза, что я могла бы сойти за деда мороза на детском утреннике.       Подходя к дому, я поняла что не чувствую пальцы ног, но завернув к подъезду, обнаружила, что мои приключения ещё не закончились. Прямо напротив родненькой, обшарпанной в усмерть, серой двери, четко освещая фарами вход, стоял знакомый автомобиль. Вздохнув от безысходности, бросив быстрый взгляд на стену, выцепила знакомую с детства надпись: «ДДДТ — день другой, дерьмо все то-же…». Мысленно поддакнув фразе, я двинула к подъезду.       Малиновые сырые пальцы еле совладали с домофонным ключом, но как ни странно, ожидаемых хватаний за капюшон и подобных любезностей не последовало, однако, стоило мне потянуть на себя дверь, фары тут же потухли. До своего этажа я долетела, быстрее чем бабка в трамвае до свободного места. Невероятно гордая, без отдышки.       — Стоять! — разлетелось эхом по подъезду, когда я уже была наполовину в квартире. — Как самочувствие? — оглядывая меня, с усмешкой, поинтересовался Кенарский.       На что был на языке глухонемых послан на седьмое небо, красноречиво вскинутым средним пальцем. Даже не знаю, зачем я вообще останавливалась, но когда раздалась первая трель от квартирного звонка, было принято решение вытащить батарейки из чертовой конструкции. Теперь, о моей сногсшибательности внеземной популярности, на всю квартиру говорил грохот от стука в металлическую дверь. Ба не выдержала первой и, после получения краткой информации, без подробностей, с героичным: «Я его яйца вместо звонка прикую», она двинула учить Алексея жизни.       Крах бабули был сопровожден обомлевшим:       — Здравствуйте. Что же вы в дверях стоите? Проходите, пожалуйста. У нас как раз чайник вскипел. — тараторила очарованная ба.       Из своей комнаты я горной ланью проскочила мимо них на кухню:       — Нет в чайнике воды! — заявила я, выливая содержимое посуды в раковину, обжигая паром еще не отогревшиеся руки. — Кипит долго, а время позднее.       — Ничего. — самодовольно улыбнулся Кенарский, застав меня с ещё дымящимся пустым чайником у раковины. — Я никуда не спешу.       — Ой, а я как раз, набрать хотела воды. — фыркнула я. — Но раз вы тут, то окажите услугу, а то я еще руки не мыла. — сунув мужчине в руки металлического друга и позлорадствовав, когда он схватился за горячие бока, едва не уронил чайник на пол, прошествовала в ванну.       Пока я отогревалась в горячей воде, совесть мирно спала, да и беспокоится за бабулю, нужды не было, только если он не заявит что он мой жених, потому как ба Кенарского явно облюбовала. Тут я не вовремя вспомнила о своей выходке во сне и уже через пару минут, завернутая в полотенце моя персона вывалилась из ванной, как всегда зацепив провод от стиральной машинки.       — Ох, — пискнула ба. — Дашенька, осторожнее, душенька!       «Пиздец» — подумала я, глядя на хитрую рожу Алексея. — А что это вы тут делаете? — деловито выпрямилась, откинув сырые волосы назад. — Небось, за Кирилла меня сватаете? — игриво сощурилась, но видя растерянность бабушки, поняла, что пора съебывать из этой идиллии.       — Какой такой Кирилл? — услышала я, уже около спальни, и едва не прыснула на весь дом, слушая как откашливается мужчина.       Мне пришлось выждать немного, прежде чем выйти из комнаты, дабы гнев Алексея поутих и, когда я появилась на кухне, на меня смотрели с осуждением, но хотя бы уже не было вероятности вылететь в окно.       — Что-то засиделась я с вами, Лешенька. — кокетливо замурлыкала ба, и если бы я стояла к ним лицом, Кенарский, наверняка, самовыпилился от того как меня скривило. — Пойду я.       — Доброй ночи, Пелагея Герасимовна. — отозвался мужчина.       — Дёбьёй ноти Пиягея Гиясимовня… — тихо передразнила я Алексея, как только дверь захлопнулась, и села рядом с ним. — Что ты ей наговорил?       — Сказал, что жених твой. — сухо ответил он, поднося чашку к губам.       Я зависла, глядя на Кенарского. Его явно делали, чтобы крышу сносило, а не по учебнику анатомии. Даже если в этот момент он хотел утопить меня в чашке чая, выглядел при этом сдержано и спокойно. Мозг включился только когда, я была спалена зорким взглядом Алексея за разглядыванием его пальцев.       — Что же, — карикатурно вздрогнула я, словно все по плану. — Хорошо сидим, но сон никто не отменял.       Следом за мной, Кенарский прошел к входной двери, сунул мне в руку мешочек, с содержимым подозрительно напоминавшим дражайшие амулетики и, подмигнув, пожелал «сладких снов».       — Сука… — прошептала я, наблюдая в окно, как черный внедорожник выезжает со двора. — И там, и тут влез.       Пришлось лечь в постель в спортивных штанах и мешочком на поясе.