I do not speak English

      Стоило мне на пятнадцать минут уйти в магазин, за сладким и полусладким, как по возвращению, меня уже ждала пара дорогих мужских туфель в приходе. С кухни доносился, знакомый до истерики, приятный баритон и, прихватив с вешалки куртку потеплее, я ретировалась. Было еще довольно рано. Настя, наверняка была на парах, горделиво, игнорируя присутствие в этом мире Лиговского, хоть он и резко перестал посещать собственный предмет. Нужно было где-то переждать и я напечатала Смоленской смс-ку:       «Шухер, мать! Он у меня дома. Я свалила.»       Ответ пришел незамедлительно.       «Давай у кафехи. Я тебе ключи от своей хаты дам.»       Через пол часа, я уже ехала на такси в квартиру подруги. Смоленская поведала, что Кенарские очень хотели меня найти.       — Поразительный долбоебизм. — негодующе рукоплескала она, пока я затаривалась вкусняшками к вину. — Будто у обоих память отшибло и они забыли, где ты живешь. Все нервы вытрепали.       Она выглядела бодренько, хотя, глаза были жутко загнанного вола, на котором отпахали тысячу гектар непролазного болота. Наконец, добравшись, бросила куртку в гостиной и направилась в ванну, но я услышала мелодию звонка и, быстро, кое-как, втерев руки, поспешила ответить.       — Да, бабуличка. — сладко пропела я.       — Дашунь, а ты где? — суетливо отозвалась ба.       — Гуляю. — напряженно вслушиваясь в шум на заднем плана на другом конце трубки, откупорила полусладкое.       — Да где же ты гуляешь? — возмутились мне в ответ. — Ты же у ветровке ушла.       — Я заскочила, переоделась и опять ушла. — удивившись своей тупости, шлепнула себя по лбу.       — А-а, так ты заходила? — протянула бабушка, явно, говоря не со мной. — Ну ладно. Не загуливайся.       — … едем туда. — услышала я, следом возня и бабуля неожиданно положила трубку, даже не дождавшись ответа. Вымученно вздохнув, хлебнула прямо с горла. Плохо пошло.       Я уже неделю не выходила из дома. Не была на учебе. Не сдала предновогодние зачеты. Когда пришло письмо из универа о том, что если в сроки не сдам, выгонят, бабушка тихо сетовала, мол, сопьюсь и вся ее пенсия, отданная на благо моего образования, коту под хвост, но сцен не устраивала. Мои родственники даже, грешны делом, подумали, что я на наркотики подсела, о чем я узнала, случайно, услышав их разговор на кухне. Истерику закатила жуткую, они меня полночи успокаивали, собирались скорую вызывать. С трудом отговорила.       Телефон снова позвал и, не успела я поднести его к уху, услышала испуганный ор Насти:       — Они едут, Даш! Сваливай нахер! — тяжело дыша, выпалила она. — Витя мне сейчас такую драму показал, что у меня, кажется, везде волосы поседели!       — Угу. — не понимая в чем дело, согласилась я.       — Хули «угу», Вишневская? — визгнула она. — Кенарский тебя наизнанку вывернет, когда найдет.       Я прервала звонок, отхлебнула еще вина, по пути в прихожую, и усевшись там на полу, включила «Хатико». Смоленская всегда ржала и называла это «Хера, агрессивный такой и когда отъебешься». В любом случае, сейчас мне подходили оба варианта расшифровки. Через семь минут и двадцать три секунды, раздался домофонный звонок. С гаденьким злорадством, потянула время и, только, когда пришла гневная смс-ка от Кирилла, подорвалась.       Когда Настя говорила «Кенарский», я думала о другом из их представителей. Всю неделю моего затворничества, Алексей слал извинения. Даже, как-то цветы прислал. Его сын ни тут, ни рядом не отсвечивал и тут, на тебе. После коротких переговоров через домофон, во время которых мне неустанно наебывал Леша, я открыла дверь. Когда, по моим подсчетам, Кирилл должен был подойти к квартире, от Смоленской прилетела смс-ка.       «Если Кирилл доберется до тебя раньше, чем его отец, пиши завещание. Я не шучу. Не открывай ему.»       В дверной звонок позвонили и я выронила телефон.       — Пиздец, походу. — мрачно буркнув себе под нос, осторожно подкралась к двери и посмотрела в глазок.       Кенарский был не один, с каким-то огромным мужиком в костюме. Когда он сделал шаг к двери, намереваясь постучать, я сделала самый идиотский поступок: щелкнула замком и открыла дверь. Кирилл натянуто улыбнулся и чуть наклонился:       — Привет.       От такой дерзости у меня скаканул адреналин, но я выдохнула, благодаря чему, не завизжала как свинья на бойне. Повертев в руке телефон, с открытым смс, нахмурилась:       — Ебнуть меня пришел?       Мужик, который пришел с Кенарским заметно прифигел, и переводил ошарашенный взгляд то на меня, то на парня, видимо, ожидая скорейшей расправы за такое неуважение к его начальству. Но Кирилл был невозмутим. Он лишь усмехнулся:       — Пригласишь?       — А вы что, вампиры? — меня лихо потянуло на геройство. — Если зайдете без приглашения — превратитесь в прах.       Кенарский уже рот открыл, чтобы ответить, но резко напрягся и обернулся к лестнице. Оттуда доносилось какое-то копошение и топот. К нам, определенно, спешили. Резко сменив тактику общения, Кирилл грубо затолкал меня в квартиру, и огромный мужик запер дверь.       — Это — Илья. — сухо представил мне своего друга, Кенарский.       — Да хоть Авдей. — огрызнулась я. — Что вы опять не поделили?       Вопрос был проигнорирован и, закатив глаза, ушла в гостиную, где меня ждало сладкое. С коридора донесся звук пришедшей смс-ки, но лениво выглянув с дивана, я поняла, что меня и близко к телефону не подпустят. В дверь постучали очень требовательно. Ещё раз.       Я уже начала думать, что это скучно и, вообще, все достало, но Илюшка достал пистолет.       — Это еще, что такое? — пришлось дернуть Кирилла за ухо, чтобы он обратил внимание на меня.       — Это, солнышко, пистолет. — игриво улыбнулся он и чмокнул меня в щеку. — Иди в комнату. Здесь будет жарко.       Сказать было нечего. Я хотела забрать из прихожей мобильный, но Илюша не пустил меня даже в гостиную, загородив собой весь проход, буквально. Два на полтора — арка, ведущая из коридора в гостиную, и вся заполнена Илюшкой. Чудо-мальчик. Проскочила ассоциация с близнецами из Алисы, которые невнятно пиздели о чем-то и получалось складно.       Как только у меня изъяли телефон, на лестничной площадке что-то оглушительно взорвалось, и входная дверь квартиры некрасиво скривилась, а потом вообще выпала.       — Настя убьет меня. — растерянно пробормотала я прежде, чем была варварски пленена Кириллом.       — Теперь, точно уйдем. — омерзительным голосом шепнул он и, приставив прямо под мою челюсть дуло пистолета, повел вперед.       На площадке никого не было. Много пыли, но людей — ни одного. Мы не спеша спускались по пролетам, и я не рискнула и пикнуть. Страшно пиздец. Вниз проехал лифт. Казалось, Кенарского не заботило, что его могут увидеть с пистолетом. Но никто, как на зло, в этом доме не был достаточно любопытен, чтобы выглянуть из квартиры. Единственный, кто проявил возмущение этому беспределу, был облезлый кот на подоконнике, в пролете второго этажа. Он ужасно озлобился и зашипел, но Илюшка бойко схватил животное за шкирку и ловко швырнул куда-то между перилами, вниз.       — Потом наиграешься, — прервал его веселье Кенарский, вернув, с тупой улыбкой, наблюдающего за падением животинки, мудилу…детину в боевую стойку. — Я тебе из собаки Лиговского чучело сделаю.       Я нервно сглотнула и окончательно престала что-либо понимать. Нам оставалась финишная прямая перед выходом на улицу, но двери лифта с треском открылись и Кирилл, таки убрал от меня пистолет. Не совсем, конечно, теперь он тыкал им в бок.       Ужасно неудобно, скажу я вам. И под дулом неудобно, и в багажнике ехать, и по лицу получать. Огребла я как собака, когда перепутала банальную вежливость с тупостью. Кенарский привез меня к себе домой, посадил в гостиной и укатил «по делам». Не долго думая, я позвонила Смоленской и выложила все, как на духу.       Немного посовещавшись, мы решили: валить надо. Сказано-сделано. Будучи не в клетке, не связанной и без других извращений, ограничивавших мое передвижение, я просто вышла за территорию дома Кенарского-младшего. Путь мне предстоял не близкий, а услышав свист тормозов и рев двигателя, предположила, что и жить-то не долго, и рванула в ближайший подлесок.       Три гребанных часа просидев в какой-то яме, пока Кирилл с ребятами меня искал, я была готова сдаться, но «Сдаться» нашел меня сам и, крепкой рукой, рывком поднял на ноги. Это было нечто очень симпатичное, гораздо приятнее Илюшки, на внешность. Он буркнул в рацию «нашел» и через минуту, нас с Кенарским разделяли пара-тройка шагов. А когда от окончательно остановился, то так двинул мне по лицу, что я едва не наделала в штаны. Изо рта хлынула кровища, но это было не все. Кирилл схватил меня за воротник и озлобленно оглядел мое лицо:       — Еще раз выкинешь, хоть что-нибудь, пущу тебя по кругу. Поняла? — рыкнул он, среди его ребят прокатился смешок и я коротко кивнула.       Еще раз окинув меня презрительным взглядом и убедившись в готовности сотрудничать, Кенарский отшвырнул меня в сугроб. Надо было слушать Настю.