***
— Ну чего ты как целка-то? — ткнула меня в бок Настя, стоило Кенарскому закончить демонстрацию своих медицинских навыков и оставить меня одну. Он молчал как партизан, не смотрел в глаза и вообще в лицо, не дрогнув расковырял мне плечо, чтобы достать пулю — результат неустойчивости психики Смолена, — пока я едва не ссалась в штаны от боли, но старалась держать маску беспристрастия. Потом, он, молча, все собрал, не глядя, быстро озвучил рекомендации и вышел из комнаты. — Насть, — вздохнула я. — У меня в любой момент матка от переохлаждения выскочит, мои домашние в жопу из-за меня влететь могу, а Кирилл так по лицу двинул, что мне как минимум на сутки, надо о покое подумать. — Смоленская открыла рот. — К тому же ты, блять, стреляла в меня, а это тяги к романтике не добавляет. — Ты серьезно? — опустила плечи подруга. — Он ударил тебя? — Ага, — отвернулась к столу я, отправляя в рот кусочек сыра. — Прямо по роже. Если бы не моя дамская ранимость и счесанное об дерево лицо, в обморочных падениях, ты бы увидела синяк. — потянувшись за кофе через стол, чуть не опрокинула тарелку с салатом и повернулась к Насте. — Только мужикам не говори. — Не говорить о чем? — с доброжелательной улыбкой Айболита, в комнату зашел Лиговский. Мы со Смоленом переглянулись и — ебаная Настя, — я увидела в её глазах огонек азарта и любви закручивать сюжет. Пока я слоупочно думала, чем чревато для меня сокрытие или, наоборот, огласка таких деталей, моя подружка, приукрашивая, рассказывала возлюбленному о том, как Кирилл избивал меня каждый день и «вот шишака какая осталась», пыкала в меня пальцем и прижимала руки к груди. — Будем ждать. — закрыл тему Кенарский, за нашим полусемейным ужином. — Не вижу целесообразности в первом шаге. — Он, вообще-то, Дашку бил, — надула губы Смоленская. Я вскользь посмотрела на Лешу и сразу же отвернулась, дожевывать пирожное. Лиговский, сидевший по правую руку от меня, за маленьким квадратным столом, не смог скрыть усмешку и я захихикала. То ли от Настькиной глупости, то ли от вида остекленевшего лица Алексея. Нашли, где суету наводить, ну получила разок, с кем не бывает. Это же как посвящение в счастливые отношения — бьет, значит любит, — как говорится. — Дарья, — чуть склонился ко мне Виктор. — Прекрати, пожалуйста. — Это вы прекратите, — вдохнула я. — Наводите панику там, где это не нужно. Я вот с Лешей согласна, — напряжение подскочило в комнате в разы. — Зачем дергаться, если до этих амулетов есть дело только Кириллу. Будет хуже, если он решит сам забрать их у меня дома. Учитывая, что я сама херово помню, как они выглядят, ба с папашкой их точно не найдут и тогда, будем думать дальше. — Лиговский дернул бровью и кивнул, мол, логично. — Предлагаю, для пендаля Кириллу, добраться до моих раньше чем он и найти эту, пиздецки важную хрень. — Не выражайся. — ответил Кенарский, на моё красноречие. — Ты за столом. — А ты у меня в сердце и печени, — закатила глаза. — Но я же не лезу к тебе с нравоучениями. Витя расправил плечи и откашлялся: — Настя, можно тебя на минутку. — поднялся из-за стола. — Зануда. — обиделась Смолен и, отложив вилку, посмотрела на меня тем самым взглядом — расскажешь_мне_все. Я отправила в рот последний кусок пирожного и допила кофе, поднимаясь со стула. Смотреть в сторону мужчины было страшно. Наверняка, он считал меня сумасшедшей истеричкой или помешанной дурой, но я-то себя знаю, все намного лучше. Покинувшая нас парочка не доела десерт, да и вряд ли будет, поэтому я, без зазрения совести, отправляла остатки еды в мусорку, а посуду в раковину. Мне оставалось вымыть последнюю чашку, когда Алексей поставил рядом свою. Аж сердце зашлось от близости. Он оперся бедрами на столешницу, закинул назад голову и усмехнулся: — С утра придет горничная. — Считай это привычкой, — пожала плечами я. — К тому же, мне приходится тянуть время. Ты — взрослый дядя, должен понимать, что нас оставили вдвоем для разговора по душам. — У тебя поганый язык, — покачал головой Кенарский. — Но ты достаточно умна и в этом проблема. Я вздохнула, повернувшись к раковине спиной, так же облокотилась бедрами и сложила руки на груди: — Леш, я не понимаю вообще ничего из происходящего.Глава 29. Боевое крещение. Советы по контрацепции от великих
13 ноября 2018 г. в 22:36
У меня сначала онемели пальцы ног, что не мудрено — бегать по снегу в носках, так себе затея. Сперва, меня вел чистый адреналин, потом резануло по животу, острой болью, и я остановилась. Беготня «голышом» зимой имела кучу недостатков, особенно если ты в бегах.
Живот ныл и, вероятно, по возвращении, меня ждала койка в гинекологическом отделении больницы. Где-то в той же стороне меня ждал Кирилл с намерением, явно не добиваться моей руки. Даже остановиться, передохнуть, было негде. Всюду были редкие деревья и голые кусты, растянувшиеся на снежной перине.
Цвет моих пальцев уже не очень сильно отличался от бордовой кофты и я, стуча зубами, проклинала любовь к открытым плечам. В глотке был стойкий горячий привкус крови и собирался мерзкий харчок, который при сплевывании, частично повисал на нижней губе тонкой нитью. Ужасно хотелось остановиться, прилечь.
— Вишня! — услышала я вдалеке, но крик тут же эхом разнесся по лесу.
Низ живота зашелся приступом боли, и постоянно хотелось ссать, не удивлюсь, если это будет даваться с болью. Ждать помощи, стоя на месте, было невозможно, как и понять, откуда долетал крик. Я уже даже сделала несколько шагов обратно, в сторону особняка, но остановилась. А что если Настя тоже пленник? Почему не слышно других голосов? Не приехала же она одна.
За спиной хрустнула ветка и я присела рывком. Очень херово, но какой-то куст прятал меня, если не всматриваться, можно даже не заметить яркую кофту, и получить звание первого идиота на селе. И все же, надежда умирает последней. Вспомнив все просмотренные фильмы про суперагентов, я на корточках поползла, за кустами, куда-нибудь, лишь бы не стоят на месте.
— Дарья! — прилетело гораздо четче, а это значило, что они близко.
Усы Лиговского были узнаваемы с расстояния в триста метров. Он, хитрый сукин сын, заглядывал под каждый куст, мимо которого шел. В принципе, хуже могло и не стать. Я поднялась, видимо слишком резко, потому что услышала визг Насти и оглушительный выстрел. Стало горячо от левого плеча.
— Не стрелять! Вижу её! — крикнул Виктор и поспешил в мою сторону.
— Да… — вдруг неумолимо захотелось спать. — Тут я.
Веки стремительно тяжелели, закружилась голова и пришлось облокотиться ладонью на дерево. Потом я моргнула, а открыв глаза, почувствовала боль в подбородке и колене. Щека горела, счесанная об дерево, руки плавили снег, да и сидеть в сугробе было уютно. Плечо ныло и почему-то кровоточило.
Первым до меня добрался Лиговский, сразу за ним Настя. Они суетились, что-то говорили, кажется, пытались поднять меня. Кто-то ухватился за мое плечо и стало ужасно больно. Я зашипела и снова почувствовала, как отключаюсь.
Проснулась я в машине, на теплом плече, чей обладатель пах морозом и хорошим парфюмом. С переднего сидения обернулась Смолен и протянула руку, погладив мое колено. Горячий воздух автомобильной печи, сильнее ударил в лицо и я поморщилась. Большая ладонь чуть сильнее притянула меня, но плечо заныло, и я зашипела, принимая более собранное положение.
— Тебе нужен покой, — окинув меня обеспокоенным взглядом, сказал Кенарский и убрал руку. — Мы скоро приедем, постарайся не делать резких движений.
— Дашка, прости, — заныла Настя. — Ты так подскочила, что я немного пересрала.
На ноги мне было накинуто дорогое пальто, на плечи, не менее дорогая, дубленка. На обдуве лобового сохли и грелись мои носки. В машине было тихо и явно присутствовало напряжение. Лиговский постоянно бросал на меня взгляд через зеркало заднего вида. Смоленская, в несвойственной манере, сидела спокойно и смотрела на дорогу. Алексей отвернулся к окну и тарабанил пальцами по колену.
— Хорошо, что тебя за руль не пустили, — улыбнулась я Насте и потрясла за плечо Кенарского. — А тебе нужно было предохраняться.
Он смерил меня внимательным взглядом и, ухватив за затылок, притянул к себе. У него были темные круги под глазами, уставший вид и легкая улыбка на губах. Возможно, Алексей хотел что-то сказать, может даже, важное. Мне было плевать. Я поняла, что до слез рада его видеть, поэтому ударила Кенарского по руке и отвернулась.
— Теперь я уверен, что ты в порядке. — усмехнулся он. — Мы беспокоились.
— Не стоило, — покосилась на него. — Я и в жопе бегемота не пропаду. — Лиговский прыснул, но тут же откашлялся. — Куда мы едем?
— Домой. — блаженно выдохнул Алексей и прикрыл в глаза.
— Не рановато ли расслабился, мистер? — зеркально повторила его движения. — Вы вообще-то жилище Кириллу разнесли. Он не оставит это.
— Я на это и надеюсь, — повернулся ко мне Кенарский. — Но ему в общем-то не месть нужна, а ты. Если точнее, амулеты — что должны быть у тебя.
Пока я судорожно пыталась сообразить, где видела погремушки, команда спасителей продумывали план выйти без потерь, финансовых и человеческий, из конфликта. Смоленская рвалась в бой и угрожала «вырвать этой суке кадык». Лиговский слезно уговаривал её, помочь с моим укрытием и попутно объяснял, как лечить раны и доставать пули наименее безболезненно.
Алексей вдруг придвинулся ко мне и закинул на спинку сидения руку, оголяя мое плечо. Я невольно отклонила от его лица свое и ойкнула, когда кофта нехотя оторвалась от раны, содрав пристывшую кровь. Кенарский навис надо мной, разглядывая плечо, а я, уловив повисшую в машине тишину, собралась аккуратно выглянуть из-за его головы, на товарищей, на передних сидениях.
— Они смотрят, — шепнул мужчина, не сдержав улыбку, и сделал очень важный вид.
Получилось хреново. Я отвернулась к окну и прикусила губу, чтобы скрыть неловкость. Леша мягко взял меня за плечо и у меня вспыхнули щеки. С огромным трудом сдерживая улыбку, я таки повернулась к нему и в голову полезли воспоминания о поцелуе. Веселье уступило место желанию, не только в моей голове. Кенарский лизнул уголок губ, и я опустила взгляд, на свои руки.
На передних сидения происходила какая-то возня, но прежде чем, Алексей успел обернуться, Виктор усмехнулся и добавил газу. Сильно добавил. Я едва голову убрать успела, иначе прибавилось бы кровотечений в машине. Смоленская мне подмигнула и положила ладонь Лиговскому… не уверена, что на колено.
— Нашли время для шуток, — одернув пиджак, с укоризной посмотрел на них Кенарский.
Виктор не удостоил его даже полноценным взглядом, так, полувзгляд через плечо и ухмылка, от которой Леше явно стало неловко. Видимо, ту самую искру, отрицали только мы с Кенарским. Ну как отрицали — старались не раздувать. Окружающим же это казалось очень забавным и они хотели развития. Я тоже хотела.
Мне до трясучки хотелось валяться с Алексеем где-нибудь в богом забытом отеле, целоваться каждую минуту и не вылезать из постели до полдника. А не сидеть с простреленным плечом в машине, везущей меня неизвестно куда. Не трястись за отца с бабулей, потому что по дурости или по нелепости, у меня оказались какие-то побрякушки, из-за которых я и по лицу получила, и чуть по круговой не пошла гулять, но застудила себе все что можно и нельзя.
Я аккуратно пощупала ушибленную щеку, но наткнулась только на свежие царапины и кусочки коры. Почему теперь мое лицо горело, было не ясно. Алексей оживился, заметив мое уныние и убрав за ухо прядь взлохмаченных волос, оценивающе осмотрел мое лицо. У него были обалденно горячие пальцы, которыми он держал мой подбородок, в голову полезли ненужные сейчас и вообще никогда мысли о том, что под рубашкой у него ещё более горячее тело, в которое хотелось провалиться. От собственной испорченности, я, конечно, растерялась, но расплылась в улыбке и, прикусив губу, мельком взглянула на Лешу. Он нахмурился, отвернулся к окну и до конца поездки ни слова не сказал.