I do not speak English

      На мой отчаянный вопль прибежали и Наська с Лиговским. То, что с Настей не Витя, я тоже не сразу заметила. Престарелый дед с жиденькими усишками — ни разу не был похож на того солидного широкоплечего мужчину, с чудным баритоном и легкими залысинами у лба. Нет. Эти два пенсионера могли прославиться излишними морщинами, что добавляли лет двадцать к их шестидесяти.       — У меня крыша поехала, — отчаянно выпалила я, глядя на растерянную подругу. — Насть, давно они такие старые?       Смоленская удивилась:       — Вообще-то со вчерашнего вечера не сильно изменились, — встретившись со взглядом своего старичка, тут же возмущенно вскинула бровки. — И вообще, они не старые.       Я схватилась за голову. Из происходящего со мной пугало больше всего непонимание. Ну не дура же? Отлично помнила, как легла в постель с Кенуэем. Что за дурацкая фамилия? Но речь не об этом.       Вдруг я заметила, что стало слишком тихо. Оглядевшись, до меня дошло, что никто не шевелится. Я подошла к Смоленской и потыкала её пальцем в живот. Ноль реакции. Навернулись слезы. Представляете, сначала ты ложишься в кровать с красавчиком, потом, страшный сон, затем, ты просыпаешься со стариком в постели, а потом, пуф! Все замерли. Единственная мысль, на которой я смогла сконцентрироваться — туалет. Жутко хотелось в туалет. Думаю, все бы на моём месте захотели в туалет.       Постояв ещё с минуту, я двинула в уборную, но как только процесс сброса лишней жидкости пошел, пред очами явилась барышня. Она была привлекательной и полупрозрачной, но было неловко.       — Ты не должна была возвращаться! — заорала на меня гостья.       — Простите, — сглотнула я ком в горле. — Не думала, что здесь занято.       Тетка меня оглядела и вздохнула. Она вылетела из туалета прямо сквозь дверь, я тут же поспешила закончить свои дела, но стоило мне нажать на кнопку слива, как до ушей долетел тихий щелчок пальцем. Голову тут же будто обмотали несколькими килограммами ваты. Она стала тяжелой, начало клонить в сон, перед глазами зачастили картинки, сменяясь, словно слоты фотокарточек.       — Ты не должна была возвращаться, — уже спокойно, повторила барышня, пока воспоминания валились на меня, как валентинки от одноклассниц на четырнадцатое февраля.       Из уборной я буквально вывалилась. Растянувшись на полу, предварительно отбив себе голову, я смогла лишь выдавить:       — Я не хотела, — в следующую секунду, я отключилась.       Не могу сказать, был это сон или обморок, но мне было спокойно и легко. Очнулась я не у себя в комнате. Не в своей постели.       — Та-ак, — задумчиво протянула я, медленно сползая с кровати. — Есть кто?       Ответа не последовало.       Обойдя незнакомую квартиру, поняла — я одна. Выход был только один — заниматься своими делами и ждать очередного подвоха от собственной жизни. Решение не покидать сегодня квартиру пришло само собой.       И вот, спустя пару часов началось.       — Не знаю, — послышался голос Виктора, сразу после того как щелкнул дверной замок. — Она странная последние дни. Кенарский переживает. Не говорит, конечно, но ты и сама видела…       — Вить, — шикнула Смоленская, и они притихли.       Меньше чем через минуту, они показались в дверном проеме кухни. Они растерянно переглянулись.       — Дарья, — улыбнулся Лиговский, передавая Насте пальто. — Выглядишь неплохо. Как чувствуешь себя?       — Не знаю, — вздохнула я. — Выспалась, наверное.       — Кушать хочешь? — мужчина поставил пакет на табуретку с другой стороны стола и замер.       — Выглядишь моложе, — усмехнулась я. — Здесь есть вино?       Виктор снова улыбнулся и достал из пакета бутылку красного.       Пока он разбирал пакет, мы молчали. Когда пришла Настя и они обедали, мы молчали. Пока мы смотрели новости, тоже молчали. Ближе к полуночи, ребята удалились в свою комнату и под тихое поскрипывание их кровати, я приговорила вторую бутылку вина.       Меня не брало. Может от того, что медленно пила, может, потому что рыба была слишком жирной.       — Где Кенарский? — спросила я, как только Витя показался в коридоре, на пути в ванную.       То что момент неподходящий, меня не смутило. А момент был чертовски неподходящий. Видимо, понадеявшись, что я уйду в комнату или закроюсь на кухне, в знак понимания, с надеванием халата Лиговский не заморачивался, поэтому стоял передо мной, держа в кулаке свою половой орган, с которого стекало семя, и неловко пытался прикрыться рукой, в которой держал то ли шорты, то ли трусы. Выглядело это, откровенно жалко, но меня, почему-то, совершенно не смутило.       — Какой? — растерянно поинтересовался мужчина, поняв, что я не отстану.       Встречный вопрос меня взбесил. Очевидно, злящаяся на себя из событий с Коннором, я приняла все близко к сердцу, и теперь сверлила Виктора убийственным взглядом.       — Прости, — перемялся на месте Лиговский. — Но, может, мы могли бы обсудить это позже? Если ты интересуешься за Алексея — он скоро вернется. — Мужчина чуть расправил плечи и зашел в ванну.       Откупорила еще бутылку.       — Ты решила спиться? — с усмешкой поинтересовался Витя, выйдя из ванной.       Натянув мерзкую улыбку, я подняла на него взгляд:       — А у вас закончились деньги на презервативы? — проследив, как замялся Лиговский, поставила себе балл. — Забудь. Дело ведь не в этом. Сколько я спала?       — Около двадцати восьми часов, — он опустился на небольшой диван, рядом со мной. — Мы переживали. Что с тобой?       Вымученно вздохнув, я отпила с горла:       — Все равно не поверите.       Входная дверь хлопнула и, раньше, чем успела хоть что-то подумать, я подскочила и, буквально шагнув по столу, выскочила в прихожую.       Алексей замер где-то на середине процедуры снимания ботинок, и вопросительно-удивленно посмотрел на меня, а затем за моё плечо, и расплылся в улыбке:       — Вижу, все налаживается.       Чуть отодвинув меня, Виктор прошел к нему и пожал руку:       — Будь осторожен. Она открыла третью бутылку.       Я скривилась, когда Кенарский недоуменно, но с улыбкой посмотрел на меня:       — Даже так…       — Я просто тебя голым увидела, — беззлобно огрызнулась я, глядя на Лиговского.       Взгляд Леши тут же перенесся на Витю, и я улыбнулась. Историк откашлялся и поспешил скрыться в спальне, у самой двери пригрозив мне кулаком.       — Где был? — перемялась на месте я, стоило двери в спальню Лиговского закрыться.       — Ездил по делам, — улыбнулся Алексей и прошел мимо меня на кухню.       — По каким? — не унималась я, следуя за ним.       — По разным, — равнодушно отозвался Кенарский, засучив рукава темной водолазки и намыливая руки. — Ты давно проснулась?       — Да, — коротко ответив, оперлась бедрами на столешницу рядом с ним. — Странно, да?       — М? — быстро посмотрел на меня мужчина и тут же отвернулся. — Ты про свое состояние? Да, очень, — он обошел меня, вытер руки и присел на диван. — Расскажешь? — Алексей, наконец, посмотрел мне в глаза.       Он быстро пробежался по мне взглядом и, отпив вина, отвернулся к столу, в ожидании ответа, которого у меня не было.       — Это странно, но я не могу объяснить, — пожала плечами и дотянулась до бутылки. Вдруг накатила усталость. Кенарский нервничал. Он сомкнул челюсти до желваков, хмурил брови и глубоко дышал. Мне хотелось его успокоить. Взлохматить темные волосы с проседью на висках, увидеть улыбку и снять его водолазку, которая, как мне казалось, душит его.       — Скажи-ка мне, — мужчина рывком поднялся и мягко выхватил у меня бутылку. — Ты влюблена?       — А-а, — от неожиданности я подвисла. — Да?       Леша усмехнулся:       — Я просто не могу найти объяснения, твоему поведению.       — И?       — Ну, подумай сама: ты постоянно, будто не с нами, — он махнул рукой в сторону спальни Насти и Вити. — Скрываешься в отдельной спальне. Постоянно недоговариваешь, — мне на ум пришло только общение с Кирюхой и, сложив дважды два, я поняла, в чем дело. — Теперь это. Даш, скажи мне, что делать? — Кенарский посмотрел мне в глаза. — Я не знаю. Я перепробовал все. Много думал. И знаешь что? Если тебе так хочется уйти — иди.       — Ой, тупица, — усмехнулась я себе под нос и отвернулась. — Если ты думаешь, что я влюбилась в Кирилла — ты ошибаешься. Да, он хорош собой, но это все, что у него есть. — обернувшись, наткнулась на растерянный, но строгий взгляд.       — Тогда объяснись. Что тебе нужно? — мужчина прерывисто вздохнул и сделал маленький шаг ко мне. — Скажи, что я должен делать?       От его взгляда, я чуть не умерла. Не задумываясь до этого момента об этом почти ни разу, я вдруг поняла, что мне нужно, о чем незамедлительно сообщила:       — Секс.       Кенарский опешил и с минуту молча вглядывался в мое лицо. А потом максимально сократил расстояние между нами и поцеловал меня в губы. Поцелуй был нежный и затяжной, но мне было нормально. Не совсем то, чего я добивалась, но…       — Продолжай, — притянула его за затылок, когда Леша попытался отстраниться.       Я почувствовала смешок в губы и в следующее мгновение поплыла.       Мужчина провел языком по моим губам, заставляя раскрыть их и, обхватив меня за талию, прижал так, как должен прижимать мужчина. Сильно. Страстно. Грубо. Когда его ладонь нырнула мне под кофту, я не сдержала стон.       Кенарский оторвался от моих губ, заглянул в глаза, будто надеялся увидеть там что-то здравомыслящее. Наивный.       Я потянулась к ремню на его идеально выглаженных брюках, но Леша перехватил мои запястья и, заведя руки, за мою же, спину, положил ладонь мне на талию.       Прикосновений было мало. Длительный перерыв играл против меня и, пока Кенарский наслаждался этой пыткой, я едва не психовала.       Буквально вырвав руки из его цепких пальцев, я рванула водолазку Кенарского вверх, обнажая крепкое тело, но он снова поймал мои запястья и усмехнулся, перемещая губы на шею, покрывая поцелуями.       — Не так быстро, — шепнул Леша мне прямо на ухо.       Меня прошибло. Я вновь освободила руки и уперевшись в его бедра, оттолкнула мужчину.