I do not speak English

      В зале было полно людей. Иногда слышались тихие всхлипы снизу.       Опера была скучной. Время сильно тянулось.       Хэйтем сидел как орел в гнезде. С нашего балкона открывался хороший вид на сцену и большую часть зрителей. Мужчина почти не следил за спектаклем. На мое замечание пояснил: ему нравится, но видел уже не раз.       — Зачем мы тогда пришли? — задала я логичный вопрс.       — Чтобы вы тоже посмотрели. — отозвался Кенуэй, не глядя в мою сторону.       Сидящие позади нас тут же начали «шикать».       Смерив мужчину грустным взглядом, я снова отметила, насколько он хорош, и уже хотела вернуть свое внимание сцене, как мой взгляд упал на его руки. Широкие ладони, скрепленные в замок пальцы, загорелая кожа. Не аристократичные. Я подумала, что у него сейчас невероятно горячие руки, как бывает, когда человек чувствует себя расслабленно и комфортно.       Тут же протянув свои ледяные пальцы, мягко погладила тыльную сторону его ладони. Как я и думала. Быстро убрав руку, игнорируя удивленный взгляд Хэйтема, я поднялась и вышла с балкона.       Меня накрывали мягкими волнами воспоминания.       Наше знакомство и приключения. Мои исчезновения и возвращение. Сумасшедшие поиски амулетов и попытки разгадать их тайну.       Было начало июля. Теплый ветер приятно освежал кожу после душного здания.       — Мисс? — окликнул меня возница который привез нас. — Вы рано. Скучно? — я чуть улыбнулась, и он продолжил. — Мне тоже опера не нравится. Вот бабка моя покойная любила, а я не понимаю…       Я продолжала делать вид, что слушаю его, но мои уши заполнил шум. Думала, упаду, но ничто не предвещало. Мы простояли так около четверти часа. Возница болтал без умолку, потом, лошади испугавшись чего-то заржали, и мужичок откланялся.       Немного постояв, я направилась вдоль темной улицы. Просто чтобы пройтись.       Бостон тревожно спал. Вдалеке слышалась мужская ругань. Где-то лаяли собаки. Патруль из молодых ребят прошел мимо. Они весело переговаривались и, начали было, кричать мне что-то вслед, но, вдруг, замолчали.       Я вся напряглась и напрягла слух. Не зря. За спиной слышались четкие, уверенные шаги. Буквально через пару мгновений, на плечо легла тяжелая горячая рука и меня рывком развернули.       Передо мной стоял Хэйтем. Убрав с лица остатки испуга, я расправила плечи и чуть вздернула нос. Мужчина хмыкнул и уголок его губ немного приподнялся:       — Если бы это был не я, вероятно, вас уже бы насиловали в этом переулке, — он кивком указал за мою спину и усмехнулся.       — Если бы это были не вы, — сделала шаг назад и принялась задирать юбки. — У меня есть это, — вынув из подвязки маленький нож, продемонстрировала его мужчине.       Он удивленно вскинул брови, лишь на секунду, но тут же собрался:       — Если бы вас хотели убить, — Кенуэй смотрел в сторону. — Вам это не помогло бы. — он рукой указал на юбку. — Много возни.       Едва сдержав смешок, не сдержала вздох и закатила глаза:       — Вы не очень оптимистично смотрите на жизнь.       Хэйтем резко повернул ко мне голову и впился злым взглядом в мое лицо. Захотелось провалиться под землю, но я тут же вспомнила, где нахожусь. Виновато опустив голову, принялась мять юбку.       Мужчин почитают. Молодой девушке не должно поучать мужчину, тем более если он старше. Эмма Шон старательно внушала мне это не обращая внимания на ответный скептицизм.       Мужчина пальцами поднял мое лицо, вынуждая смотреть на него. Он изучающе оглядел лицо, задержав взгляд на глазах, а потом, немного пренебрежительно отнял руку.       — Скажите мне, Дарья, — Кенуэй взял мою ладонь и, положив её себе на локоть, пошел обратно к опере. — Откуда, у девушки вашего положения, такой вздорный характер и острый язык? — одарив меня натянутой улыбкой, он принялся разглядывать фасад дома, вдоль которого мы шли.       — Не могу ответить на этот вопрос, — я попыталась отнять свою ладонь, но мужчина крепче сжал её и, остановившись, посмотрел на меня.       Ну, а что он хотел услышать? Правду я говорить не собиралась. Меня каждый раз честность доводила до сумасшествия. И этот тоже по лесам тягать начнет. И амулеты свои совать. А ведь я даже не знаю какой именно момент его жизни порчу.       — Вы очень заинтересовали меня, мисс, — неожиданно признался Хэйтем. В этот раз его улыбка, хоть и была растерянной, но это было искренне. — Я привык, что девушки ведут себя либо как ваша сестра, либо слишком сдержанно. — он снова одарил меня полуулыбкой. — Вы же заставляете меня нервничать. Ввели в ступор Уильяма, осудили работу Чарльза, а уж они общались с людьми более непредсказуемыми, нежели хорошенькие девушки.       Слушать комплименты, которые озвучивал приятный голос Кенуэя было вдвойне приятно, но раскисать было нельзя. Я попробовала перевести разговор в другое русло.       — Более непредсказуемые? — изобразила удивление. — Племена Ганьягэха?       Он резко остановился и, от неожиданности, я по инерции сделала пару шагов вперед и обернулась. Моя ладонь, мягко огладив локоть мужчины, соскользнула, но так и осталась в воздухе. Хэйтем, сузив глаза, вцепился мне в лицо изучающим взглядом.       Перевела, блять, тему.       — Знакомы с ними? — голос мужчины стал тише, но прослеживались нотки угрозы.       — Есть несколько знакомых, — пожав плечами, честно ответила я. — Не сказу, что прямо друзья, но встретившись не попытаемся убить друг друга.       Моя улыбка, чуть рассеяла напряжение.       Кенуэй вновь положил мою ладонь на свой локоть и мы продолжили прогулку.       — Какие вы еще храните секреты? — со смешком поинтересовался он, когда мы подходили к карете.       Опустив голову, словно ответ нарисовался у меня на лбу, я с трудом сдержала смешок.       Интересно, что его удивит больше?       Я из будущего?       Я знаю все про вас всех?       Я флиртовала с твоим сыном?       Я едва не переспала с тобой?       И прочая куча «я» по списку.       Возница услужливо открыл нам дверь в карету. В последний момент заметила, как Хэйтем кивком приказывает ему уйти. Мужчина придержал меня, когда я уже заносила ногу на ступеньку, из-за чего я охнула и едва не потеряла равновесие.       — Вы не ответили мне на вопрос, — он пристально смотрел мне в глаза.       От растерянности даже не пыталась отвести взгляд. Его лицо было таким родным, что мне безумно захотелось дотронуться и зацеловать. Я совершенно бессовестно пялилась на мужчину, совершенно забыв обо всех рамках приличия.       Из оцепенения меня вывел хмыкнувший рядом мужчина в возрасте. Он с усмешкой покачал головой и закурил трубку. Заметив, что мы обратили на него внимание, мужчина улыбнулся:       — Вам повезло с невестой, — обратился он к Хэйтему и, прежде, чем тот успел поправить его, с ностальгической нежностью посмотрел на меня. — Береги этот взгляд в ней. Пока женщина так смотрит на тебя — все под силу.       Кенуэй устало выдохнул и, закатив глаза, подтолкнул меня в карету.       Даже руку не подал, нахал.       Тяжело плюхнувшись напротив меня, он скомандовал вознице, и мы тронулись.       — Вернемся к моему вопросу, — прервал он мои мечты о радужном будущем. — Надеюсь в этот раз нам не помешают, — Хэйтем чуть отодвинул занавеску, будто тот мужчина мог бежать за каретой.       — У девушек должны быть секреты, — уклончиво отозвалась я, но мужчину это лишь повеселило.       Он принял расслабленную позу. Хозяйскую. И, удерживая себя от соблазна, разглядеть его, потупила взгляд. Думать о том, что Кенуэй на расстоянии вытянутой руки, но совершенно далек, было мучительно, однако эти мысли совершенно не выходили из головы. Я будто ссадину на коленке расковыривала. Поначалу было интересно, как готовы далеко заведут эти думы. И в какой-то момент мне стало стыдно самой себя. Мои щеки загорелись и, проглатывая улыбку, я радовалась, что Хэйтем не умеет читать мысли.       Постепенно они переросли в самобичевание. От обиды и жалости к себе навернулись слезы. Как я не пыталась успокоить себя или отвлечь — не выходило. Казалось, сострадание к своей персоне возвращались с новой силой раз за разом.       Я опять оказалась в полной заднице и опять совершенно одна. Вспоминать с каким трудом мне далось первое знакомство с этими сектантами не хотелось. Благо языковой барьер оказался побежден.       — Что с вами? — Хэйтем коснулся моей ноги, выдергивая меня из мыслей.       Подобравшись, я машинально потерла щеки и подняла взгляд. Кенуэй был обеспокоен. Часто моргая попыталась прогнать пелену перед глазами, а обнаружила слезы. Нервно усмехнулась:       — Не забивайте голову, — отмахнулась я и чуть, подавшись вперед, сжала его ладонь.       Меня обожгла температура и сухость его рук. Мои в сравнении были ледяными, чуть сырыми, словно с испариной. Но едва я захотела одернуть себя, отнять руку, мужчина мягко взял её в свои ладони, наклонившись ближе ко мне.       Он заглянул мне в глаза, а затем опустил взгляд на руки, которые, чуть потирали мою ладонь.       — Могу вас заверить, — улыбнулась я, привлекая его внимание. — Я не больна. Просто, видимо, переутомилась. Мы — женщины — очень нежные, как вы наверняка знаете.       Хэйтем усмехнулся, но что выражало его лицо мне было не ясно. Вдруг, он нахмурился и мягко коснулся моих пальцев губами. Снова усмешка и мужчина, не поднимая взгляд, взял вторую руку в свои ладони:       — Вы очень необычная девушка.       Лед тронулся. Не сдержав улыбку, я мягко высвободила свои руки и откинулась на спинку диванчика. Кенуэй повторил мои движения и, плохо скрывая заинтересованность, пробежался цепким взглядом по мне с головы до ног.       Стало жарко.       — Мне нравятся ваши глаза, мистер Кенуэй, — он тут же посмотрел в глаза.       Я отвернулась.       — Противоречиво, — заметил он.       — Не поймите меня не правильно, но не говорите, что не замечаете, как женщины смотрят на вас.       — Замечаю, — согласился мужчина и снова подался вперед, уперев локти в бедра. — Не так как вы.       Уместное замечание. У меня аж брови дернулись. Заметил очевидное — может ещё не все потеряно. Тут же одернула себя. Дура. Так спалиться с индейцами и надеяться, что он оттает.       Жопа моя невезучая.       Хорошее настроение улетучилось, но к этому моменту мы как раз подъехали к дому. Не дожидаясь помощи, я первой дернула ручку и выскочила на улицу. Неприятный осадок от нелепых иллюзий ощущался как шишки на лбу. Голова ныла и была тяжелой, ко всему прочему, начала болеть.       За спиной послышался цокот копыт — возница отъехал восвояси.       Когда до двери оставались считанные шаги, Кенуэй окликнул меня. Разворот получился через чур раздраженным.       — Не хочу, чтобы у вас осталось ощущение, будто мой интерес вызван вашими недомолвками, — с ухмылкой приближался ко мне мужчина.       Мне бы молчать. Строить из себя глупышку недотрогу. Язык мой — враг мой.       — Что вы, — слишком возмутилась, но остановиться отчего-то не могла. — Очевидно же, что гораздо интереснее, что я говорю.       С трудом удержавшись, чтобы не закрыть рот руками, я выдала себя взглядом, который вспыхнул, стоило мне понять, что я сморозила.       Мужчина на мгновение замедлился. Покачнулся с ноги на ногу, явно что-то взвешивая.       Либо нам суждено быть с ним, либо в этот раз он убьет меня.