***
Слава уже говорил, что Мирон просто лучший человек на свете? Так и сейчас, за то время, что он отвлекал Карелина от дурных мыслей, Ваня успел оттаять: они уже могли не стесняться неловкой паузы в диалогах (да, блять, они наконец-то начали разговаривать!), затронуть любую тему для обсуждения, как раньше, Светло даже начал снова появляться на тусовках. Всё это потерянное на несколько недель общение налаживалось, но местами трещины были, когда речь заходила о Мироне, естественно. Слава не раз намекал Ване о том, что хочет об этом поговорить, разобраться во всём, что было, почему это было, но тот лишь уводил разговор в иное русло или же, когда Карелин уже прямолинейно выражался, типа «ну расскажи уже, что за хуета это была?!», строил из себя дурачка. Мирон говорил, что нужно дождаться, когда Светло сам решит открыть эту непостижимую тайну, и Слава дождался. В один из вечеров в баре, когда они зависали небольшой компанией, Светло вырвал Славу из загребущих рук мужчины, который, даже не краснея целовал парня у других на глазах. Ваня вытащил не шибко трезвого друга на улицу, подальше от бара, прикурил сигарету и, не отводя от неё взгляд, спросил: — Ну и что ты хочешь знать? Ваня готовился к этому разговору, продумывал, что сказать, что ответить, как преподнести свою мысль так, чтобы Слава не расстроился или не начал накручивать себе всякую неприятную хуйню. Карелин, по всей видимости, тоже неплохо так подготовился — нахуярился как чёрт. Его еле держат ноги, он то и дело пошатывается из стороны в сторону, иногда резко подается вперёд, по его выражению лица, такому расслабленному и чуть ли не блаженному, видно, что вертолёты он ловит нихуёвые. — Блять, да всё! — начал было орать Слава на всю улицу, но Ваня быстро сообразил, что в таком случае не выйдет интимного диалога, так что прикрыл его рот ладонью, прошипев по классике, — Ну, ебать, почему ты так вёл себя после тусовки в клубе? Типа, мы не общались больше месяца, наверное, я, вот базарю, в рот ебал это! С хуя ли такая реакция была-то? — Ты меня обманул тогда, и я ждал, когда ты мне расскажешь правду, изи, ман. — Да в каком смысле вообще?! — всплеснул руками Слава, чуть ли не выбивая сигарету из рук Светло, — Что за хуета?! — Ну тогда расскажи поподробнее, как вы начали встречаться? — вскинул брови Ваня, подлавливая друга на пиздеже и замечая его волнение. Слава растёр лицо ладонями, снимая тем самым напряжение, пару раз глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и неторопливо принялся пояснять за самую постыдную историю за всю его жизнь. Он рассказал буквально всё, но более лютые моменты решил упустить, стыдно всё же. Ваня слушал его внимательно, казалось, что он абсолютно трезвый или приходит понемногу в полностью адекватное состояние. Но то, как Светло смотрел на Славу, будто упрекая его во всех смертных грехах, всё равно заставляло чувствовать себя неловко, хотелось провалиться сквозь землю в далёкую пизду и более не появляться в его поле зрения. — И ты считаешь эти узы Гименея пиздецки праведными? Ты уверен, что он хотел их? — Вань… — Просто ответь, — перебил его парень, выставив руку вперёд, — если тебя всё устраивает, это ж не значит, что и Мирону заебись в этом вариться. — Почему ты просто не можешь принять эту ситуацию, какой бы она не была? Зачем все эти расспросы? — Да потому что когда в ваших вожделенных отношениях начнутся разногласия, распри и диссонанс, то я непременно стану в них посредником, а это при любом раскладе полная хуйня! — пытался было спокойно разъяснить Светло, но сам того не замечая, перешёл на повышенный тон, — Ты и сам прекрасно знаешь, какого это: пытаться сделать как можно лучше двум ебланам в ссоре, помочь решить их конфликты, потому что это, блять, твои друзья, а ты не можешь оставить это всё в таком очке, и не приведи Господь облажаться хоть раз, тебя тут же сделают виноватым во всех пагубах! — он осёкся: Слава, повергнутый в трепет, смотрел на него, будто ждал, что Ваня в любой момент разобьёт его лицо, каким ядовитым и взбешённым он сейчас был; конфигурация его друга всё же поубавила его пыл, и он, переведя дыхание и остыв, продолжил, — Ты пойми, что я просто хочу, чтобы у вас обоих всё было заебись, чтобы без всех этих расхождений, шероховатостей и прочего шваха. — Я понимаю, что ты переживаешь, Вань, но, блять, то, что ты думаешь, будто Мирону не по душе со мной, расстраивает, — Карелин пожал плечами и полез за новой сигаретой в карман, — типа, мне было бы куда комфортнее от осознания, что ты рад за меня, настолько же, насколько и тебе от осознания, что у нас с Мироном всё гладко. Сечёшь? — Секу, — вздохнул Ваня, повернувший оглобли, — я правда рад за тебя и верю, что ты нашёл человека сердца, но если я замечу хоть малейшее замешательство, твоему парню пиздец настанет. — Забились, чё, — Слава выбросил окурок подальше, — обратно в бар? — Я бы домой поехал, давненько мы втроём не тусили, а? — Базар, — подмигнул другу Слава и, нашарив по карманам телефон, быстро набрал Мирона, — выходи из бара, мы тут хотим продолжить дома, и прихвати там мои шмотки! Ваня в это время вызывал такси и надеялся, что ему удастся сегодня поговорить с Мироном и во всём этом разобраться. Блять, как же он не любил лезть в чужие отношения, но если Слава не хочет говорить ему правду, придётся идти на крайние меры.***
Такси катило по ночной автомагистрали, казалось, со скоростью света: они не ожидаемо быстро оказались у нужного подъезда и, расплатившись с водителем, вывалились из джипа, отчего-то громко смеясь. Прикупить алкоголя оказалось проблематично, ведь уже давно заполночь, поэтому Ваня мысленно молился о том, что он всё-таки не выжрал каким-нибудь из кипы одиноких дней свои запасы коньяка. В душе похвалив себя, он поставил бутылку на стол, гордо заявив: — Наше счастье, ганашить не придётся! Слава пьяно ухмыльнулся, после потянулся к верхней полке, почти у самого потолка, и выудил две бутылки. Ром и текила. — Моё счастье, вы и сейчас под стол ходите, — пьяно посмеялся Слава, за что получил презрительные взгляды. — Как ляжешь спать, вафлёром станешь, отвечаю, — пихнув друга в плечо, наигранно зло процедил Светло, на что тот прыснул со смеху: — Бля, отстойно выйдет, если меня санта-лючия опустит! — Ну ты и гондонище! Я тебе эту хуйню припомню! Тут в их разворачивающуюся драму влез Мирон, явно не выкупая всего стёба. Он пьяно растолкал их, переводя округлившиеся глаза то на одного, то на другого, и до ужаса комично уговаривал их не ругаться, потому что «вот вам, блять, смешно, а я никак не пойму, собираетесь вы друг другу ебалетки чистить или всё-таки да». В конечном счёте решили расслабиться, постановив, что шутки про пидоров они всегда успеют родить, и переместились в гостиную, расположившись на полу в куче мягких подушек и одеял.***
Когда початые ром и виски, про которые вспомнил Мирон, были выпиты и коньяк близился к завершению, Слава, пытаясь подняться с колен своего парня, промычал что-то похожее на «бля, как заебался-то, а». — Слав, всё хорошо? — начал было Мирон, — Может, тебе проблеваться? Тут Карелин резко вздёрнул голову, после чего сразу же жмурясь, и выдавил: — Ой, ну чего ты духарика включаешь, а? Я просто спать хочу, окей? — он не спеша поднялся на ноги и, опираясь всей своей несчастной тушей о стены, поплёлся в их с Мироном комнату, — Сладких вам. — И тебе, — ответил Ваня, после чего сам подорвался, сходил на кухню, чтобы набрать в кувшин воды, — что-что, а умирать от похмелья даже злейшему врагу грешно желать — и оставил на прикроватной тумбе, — ну что, продолжим? — А то! Они растягивали оставшийся коньяк как только могли: пили совсем не торопливо, будто до этого у них не было цели хорошенько догнаться. Ну, у Вани было две: не опьянеть больше Мирона и разузнать у него хоть что-то про их отношения, и пока неплохо получалось только с первой. Если и есть один минус в коньяке, так это то, что после него ты, кажется, готов осушить целый ликёроводочный завод, поэтому мысль о ещё большем наебенивании была озвучена с последним выпитым бокалом. Мирон ухмыльнулся: — Есть тоник? — Бля, я хуй его знаю, тебе нахуя? — Слышал о такой теме, как текила-бум? Быть может, среди молодых распространено, — он с вызовом взглянул на Светло и, почти не пошатываясь, поднялся на ноги, тем самым заинтересовав Ванечку и заставляя его подняться следом, — ты типа наливаешь половину джина, половину тоника, прикрываешь стакан ладонью, ударяешь дном о стол, после чего выпиваешь залпом. Говорят, в голову пиздато так даёт. — Ну погнали на кухню, всё равно же за рюмками. — А как же соль и лимон? Светло закатил глаза. — Окей, и это тоже. Они подхватили пустые бутылки и бокалы, попутно отправляя одно в мусорное ведро, а другое в раковину, и полезли кто за чем. Ваня уже было нацелился на рюмки, но в силу своего невысокого роста дотянуться до них не вышло, из-за этого он только выругался, после чего послышался смешок, короткий и несильно тихий. Ваня измором развернулся на носках с лицом, кричащим «блять, серьёзно? ты не намного выше меня, уебу, сука!», и со сложенными на груди руками, из-за чего мужчину обдало новой волной хохота. Мирон, вытирая невидимые слезинки с глаз, подошёл к настенной полке и уже было собирался потянуться к злосчастным рюмкам, но Ваня не двинулся и на миллиметр, так что ему пришлось навалиться на упрямого парня, после чего они продолжили играть в гляделки. — Что палишь? — не выдержал Светло. — Ничего, — с глупой улыбкой на лице произнёс Фёдоров, — хоть бы стаканы взял. Ваня сощурил глаза и всё же потянулся за тоником и стаканами. Коктейль был выпит, хуй там знает, как молодёжь, а Ване он зашёл не сильно: слишком пенистый и горький, послевкусия никакого, так что он тут же закусил долькой лимона. Мирон присвистнул: — Ну, Ванечка, тебе до моих умений ещё бухать и бухать! — Не дождёшься! Да я тебя запросто перепью! Ухмылка не сходила с лица Мирона: как же легко ему удалось развести Ваню на слабо, а тот повёлся, дурачок. Что из этого выйдет, Ваня предугадать не в силах, но надежда на то, что всё пойдёт по плану, какая-никакая, а есть.***
Начали они неплохо, решили первые рюмки пить текилу чистой и без этих выебонов с солью и лимоном, но из-за кривившегося в муках и отвращении к ужасному привкусу спирта лица Вани они всё же начали махинации с продуктами. Ваня делал всё в точности как и Мирон: дорожка соли, пара капель лимонного сока рядом, выдох, затем слизать, выпить, закусить. Он чувствовал, как с каждой выпитой рюмкой тело слушалось всё меньше, но оставить спор не давала гордость, тем более он так ничего не разузнал об и отношениях, да ещё и градус вокруг повышался с какой-то непонятно почему бешеной скоростью, поэтому Ваня стянул с себя футболку, улёгся на подушки поудобнее и начал было: — Как там у вас со Славиком? — А что у нас со Славиком? Вполне себе хорошо, — пожал плечами Мирон, опрокидывая очередную рюмку; Ваня глубоко вздохнул и резко выдохнул, повторяя жест. — Просто хорошо? — не унимался младший. — Ну, знаешь, всё так спокойно и равномерно, — начал размышлять Мирон, попутно разливая текилу по рюмкам. — И тебе это нравится? Мирон от неожиданности вопроса даже дёрнулся, пролив немного на ладонь, тут же слизывая, после прокашлялся и спросил: — А почему мне не должно нравится? Он придвинулся ближе в ожидании ответа. Ваня, ничуть не смутившись того, что диалог ушёл в его вине явно не в ту степь, сел напротив мужчины, набирая полную грудь воздуха и выискивая нужные слова. — Ну, тебе не кажется, что ваши отношения — это полная хуета? Я не в плане того, что Слава лох какой-то, или что-то типа этого, или что вы хуёвая пара, нет. Просто есть же что-то, чего не хватает в ваших отношениях, не ебу, может, есть у тебя ощущение, что тебе они, ну, допустим, наскучат? Просто мне кажется, это не то, что ты хочешь от реально пиздатых отношений, но Славка в этом не причём, ну, то есть, он для тебя кажется никудышным, но это не так, просто, блять, что я несу? — Ваня поднимает глаза, которые так старался отвести, на Мирона, что в свою очередь смотрит на него, прищурившись, чай таким помутневшим взглядом, что не видно белка. Светло прикрывает лицо руками, откидываясь на подушки, в надежде спрятать в них и горящие щёки, и стыдливые глаза, и всего себя, — Блять, забудь эту хуйню, окей? Я не это хотел сказать, просто. — А мне кажется, я тебя понял, — просто ответил Мирон, опустошая очередную рюмку, а вторую протягивая Ване; тот тоже выпивает её всухую, тут же морщась, рюмки опять наполнились, — насколько из десяти? — Думаю, на нихуёвую такую девятку, просто пиздец. — Ну тогда и не думай ни о чём и не грузи себя лишним, окей? — Мирон склонился над Ваней, посыпая его ключицу солью и выдавливая лимон, затем не дожидаясь никакой реакции от оцепеневшего Светло, всунул ему в рот дольку, нерасторопно слизал кристаллики соли с бархатной кожи, опустошил рюмку и притянул Ваню к себе за затылок, лениво целуя его, поглаживая стройное тело, — Расслабься, ладно? Ваня знатно прихуел, но его пьяный разум намеревался вырубиться в любой момент, а тело поддавалось ласкам, так что он быстро закивал, притягивая Мирона к себе.