Испытание любовью

Не желая тревожить сон наставника, впервые за долгое время мирный и глубокий, а также не имея желания общаться с раздраконенным Гарадом, Крисания ушла из покоев Верховного жреца, попросив известить ее, когда Элистан проснется. Мысли жрицы занимала развернувшаяся в спальне Элистана сцена. Слова наставника, упомянувшего равновесие, возмущение Гарада и Даламар, которого явно забавлял этот праведный гнев. Вне всяких сомнений, Даламар специально упомянул ее возвращение в Башню как что-то само собой разумеющееся и поцеловал ей руку, чтобы позлить жреца. Но на самом деле у Праведного Сына не было причин для злости: жест Даламара был весьма почтительным, а принесенное зелье помогло Элистану. Скорее, стоило бы порадоваться: темный маг уважает светлых жрецов и помогает им! Возможно, Элистан был прав, не желая отдавать руководство общиной в руки Гарада. Решив потратить освободившееся время с пользой, Крисания отправилась в устроенные при храме покои целителей, в которые приходили больные практически со всего Ансалона. Возрожденная религия древних богов, подкрепленная даром истинного исцеления, завоевывала сердца с невероятной скоростью, и многие стремились проверить, насколько не врут слухи о чудесных способностях жрецов Паладайна и Мишакаль. Другие жрицы храма неизменно были рады видеть Крисанию. До путешествия Крисанию ставили в пример остальным как образец истинной веры, на которую неизменно откликался бог. И сейчас каждый ее визит в Храм и, тем более, помощь в храмовых делах внушали остальным надежду на ее окончательное возвращение. Конечно, злые языки уже начали утверждать, что она оступилась, сошла с правильного пути и что лучше бы ей не возвращаться из темной башни, где она по неясным никому причинам теперь обитала. Но большинство все же склонялось к другому мнению и, поскольку божественный дар не покинул Крисанию и платиновый медальон на груди продолжал сиять, отзываясь на слова ее молитв, ждали ее возвращения. - Почему ты никак не вернешься в храм? – спросила Крисанию совсем юная жрица, когда та, исцелив нескольких особенно тяжелых больных, зашла в комнату целителей передохнуть и выпить воды. - Я не могу, - качнула головой Крисания. - Ты говоришь «не могу» каждый раз, когда-то спрашивает тебя об этом, - не отставала девушка. – Но почему ты не можешь? - И правда, что тебе делать в проклятой башне? – присоединилась другая жрица, постарше. – Очень странно, что светлая жрица живет с двумя черными магами. Тебе стоит вернуться к нам. Если еще не поздно… Крисания, после прозвучавших вопросов погрузившаяся в свои мысли и раздумывающая над тем, что из своей истории может поведать так, чтоб ее поняли, не заметила явного намека в последней фразе. - Уже поздно, - ответила она так же легко, как до этого отмахивалась фразой «не могу». - Что?! – изумленные возгласы и шокировано округлившиеся глаза жриц отвлекли Крисанию от раздумий и дали ясно понять, что она сказала что-то не то. - И ты еще смеешь продолжать носить белые одеяния Дочери Паладайна? – буквально прошипела жрица, намекавшая на неправедную жизнь Крисании и внезапно получившая подтверждение. - Разве я не имею на это право до тех пор, пока Паладайн отвечает на мои молитвы? – надменно ответила ей Крисания, пытаясь сохранить лицо и не желая унизительно оправдываться, что говорила вовсе не о том, о чем могли подумать другие. - Вот именно, - встала на ее защиту юная жрица. – Тебе должно быть стыдно, Далия, что обвиняешь ее в такой мерзости! - Но она же сама сказала!.. - Паладайн не стал бы отвечать на ее молитвы, если бы… Крисания, пожалуйста, ты же имела в виду совсем другое, да? - Да, - сухо ответила Крисания, которой возникший спор был очень неприятен. – Мне уже поздно возвращаться потому, что теперь я прекрасно знаю – свет истинной веры и добрые дела нужны в первую очередь за стенами храма, а не внутри них. А сейчас извините, мне нужно вернуться к Элистану. Оставив подозрительно косящихся на нее жриц, Крисания вышла из покоев целителей. Но вместо того, что пойти в покои наставника, она свернула на окружающую храм территорию и присела на бортик одного из фонтанов. Произошедший разговор снова пробудил в ней невеселые мысли, мучившие жрицу с самого возвращения из Бездны. Она не может оставить Рейстлина, не может вернуться в храм как ни в чем не бывало. Но кем она будет, если останется в проклятой темной башне? Если будет с Рейстлином? Будут ли все вслед за Далией считать, что она стала сожительницей темного мага и утратила право называться жрицей Паладайна? Тогда никто в Палантасе больше никогда и руки ей не подаст. Конечно, можно сказать, что она пытается бороться за спасение души темного мага, и это даже в чем-то будет правдой, но эта отговорка будет действовать весьма недолго. - Посвященная, - негромко обратился к Крисании подошедший к ней молодой жрец. – Ты просила сообщить тебе, когда Праведный Сын Паладайна Элистан проснется. Он проснулся и ждет тебя. - Спасибо, - ответила Крисания и поспешила к наставнику. Им многое предстояло обсудить до вечерней службы, после которой Даламар будет ждать ее у ворот. Тем временем Даламар, вернувшись в башню, посвятил день занятиям, требовавшим присутствия исключительно на нижних этажах башни, что сводило к минимуму риск случайно пересечься с Рейстлином. Он покормил ползунов, убрал на кухне и в кладовых, попутно проведя инвентаризацию ингредиентов, и даже привел в полный порядок маленькую алхимическую лабораторию, располагавшуюся недалеко от кладовых. Возможно, в далеком прошлом, когда Палантасская башня высшего волшебства еще не была темным проклятым местом и вокруг нее еще не возвышалась Шойканова роща, в этой лаборатории варили зелья на продажу. Сейчас Даламар воспользовался ею, чтобы сварить еще одну порцию зелья для Элистана. На встречу с Крисанией эльф опоздал. На первом этаже башни храмовый колокол был вовсе не слышен, и когда он понял это и переместился к храму, все прихожане уже успели разойтись. Жрица ждала его у ворот, задумчиво смотря на раскрашенное закатными красками небо. - Прости меня, госпожа, - извинился Даламар, подойдя к ней. – Из башни очень плохо слышно колокол вашего храма. - Ничего страшного, - ответила Крисания, беря его под локоть. – Как прошел твой день? - Плодотворно, - усмехнулся эльф. – А твой? - Тоже. И в первую очередь благодаря тебе. Еще раз спасибо за зелье, Элистан сейчас хоть и слаб, но перестал мучиться. Кстати, он просил, чтобы ты завтра снова пришел. Он хочет поговорить с тобой. И сказал, что данного им сегодня благословления должно хватить, чтобы ты мог беспрепятственно заходить в храм. - Он не сказал, что именно собирается обсудить со мной? - Нет, - покачала головой жрица. – Не сказал. - Хорошо, - согласился Даламар. – Значит, завтра утром я снова пойду с тобой. Назавтра, к удивлению и Даламара, и Крисании, Элистан попросил всех удалиться из комнаты, оставив их с темным эльфом наедине. Гарад вышел последним, бросив на Даламара такой злобный взгляд, что у эльфа не осталось сомнений – жрец будет дежурить у самой двери, готовый ворваться внутрь на любой подозрительный звук. - Ты хотел видеть меня, Посвященный? – спросил Даламар, подходя к постели Элистана. – Надеюсь, тебе лучше? - Присаживайся, - жрец кивнул на стоящее у его кровати кресло. – Да, мне гораздо лучше, спасибо тебе. - Я всего лишь отдавал долг, - ответил эльф, садясь в кресло. - Не прибедняйся. То, что ты сделал, – очень важно. Именно благодаря таким, как ты, мир будет помнить, что «тьма» не всегда означает «зло». Даламар криво ухмыльнулся. - Почему ты позвал меня? – напрямик спросил он. - Прости, но я что-то сомневаюсь, что для того, чтобы рассуждать об устройстве мира. - Да, ты прав, - не стал отпираться Элистан. – Я хотел поговорить с тобой о твоем учителе. Крисания сказала мне, что ему не удалось реализовать те ужасные замыслы, о которых предупреждал ее Паладайн… - Я, как и вы, точно знаю только одно – он снова здесь и в мире ничего не изменилось, - уклончиво ответил Даламар. – Они оба не говорят о том, что произошло. - Что ж, похоже, либо ей все же удалось его остановить, либо его цель, какой бы она ни была, оказалась недостижима. - Я склоняюсь ко второму варианту, - решился озвучить свои мысли Даламар. – Он вернулся с видом человека, потерпевшего сокрушительное поражение. Хорошо, что госпожа Крисания остается рядом с ним. - Вот об этом я тоже хотел поговорить. Если быть откровенным до конца, я думал, что это путешествие лишит Крисанию многих иллюзий. И увидев, на что способен Рейстлин, она вернется в храм, еще сильнее утвердившись в вере и имея больше представлений о жизни за стенами храмов и дворцов, которую до этого не знала. - Теперь узнала, - согласно кивнул эльф. – И ты прав, многих своих иллюзий она лишилась. Но благодаря этому, ко всему прочему, она теперь способна не считать его врагом. К тому же в игру вмешались силы, которые выше света и тьмы… - О, я прекрасно это вижу, - немного грустно улыбнулся Элистан. - Крисания совершенно не умеет скрывать свои чувства. Впрочем, ей просто никогда не было нужды их скрывать. Но ему она сейчас зачем? - Сейчас она нужна ему больше, чем когда-либо, - возразил Даламар. – И именно потому, что она больше не является частью неких грандиозных планов. Она может принести в Башню свет, не отдавая его в жертву тьме. - О чем ты говоришь? - О том, что, насколько мне известно, Посвященные Паладайна не дают обета безбрачия. Элистан изумленно замер, не сводя с эльфа округлившихся глаз, а затем рассмеялся. - Так значит, в игре действительно сила, способная покорить любого – даже самого сильного и неприступного, - жрец покачал головой и добавил с улыбкой, - Хотел бы я увидеть того, кто их повенчает: свет и тьму, как в начале времен… - Может, Астинус? – улыбнулся в ответ Даламар. - Да уж, кому, как не Гилеану, благословлять такой союз, - Элистан потер лоб рукой, словно пытаясь уложить в голове мысль о возможном браке светлой жрицы и темного мага. Даламар продолжал улыбаться, искренне надеясь, что его улыбка не выглядит вымученной и что озвученная им идея действительно реальна. Эльфу очень хотелось, чтобы Рейстлин и Крисания получили возможность быть счастливыми друг с другом. Раз уж ему самому счастье совершенно не светило.