Испытание любовью

Вернувшись из Храма в башню, Крисания тут же отправилась на самый ее верх, в кабинет мага. - Рейстлин, - окликнула она его, заходя. – Я хотела продолжить наш вчерашний разговор. Маг, сидевший в кресле у камина за очередной колдовской книгой, заложил нужную страницу и закрыл толстый том, демонстрируя готовность выслушать. - Вчера я пришла к тебе в сомнениях, - продолжала жрица, подходя к нему и, как и накануне, кладя руку ему на плечо. – Я не знала, как мне поступить. Сердце подсказывало мне одно, все остальные – другое. Но теперь я уверена. Я останусь с тобой. Рейстлин прикрыл глаза и устало откинул голову на спинку кресла. Что же это? Что бы он ни делал, она неизменно возвращается. Сколько раз он отвергал ее, оскорблял, он показал ей всю жестокость, на которую был способен. Когда ничего не помогло – сменил тактику, демонстрируя заботу и добрые намерения, почти убедил… И вот она возвращается снова. А может, и не стоит ее прогонять? Раз уж она сумела показать, что ничто не заставит ее отказаться от него. Раз хочет быть с ним, несмотря ни на что. Он уже все перепробовал – безрезультатно. Значит, ему действительно никуда не деться от нее. Значит, можно позволить себе хоть раз в жизни получить то, к чему стремится сердце, без оглядки на возможные последствия. Рейстлин накрыл ладонью лежащую на плече руку Крисании и сжал пальцами узкую кисть. - Ты мне, наверное, не поверишь, но я очень рад это слышать, - тихо сказал он, впервые не задумываясь, какую реакцию вызовут его слова, не пытаясь добиться каких-то определенных чувств. Жрица негромко рассмеялась, сжав его плечо в ответ. - Почему же. Как раз сейчас я тебе верю. Она ласково провела свободной рукой по его лицу и поцеловала. А затем села на пол у кресла, положив голову ему на колени. Рейстлин гладил Крисанию по волосам, изредка посматривая на неё: он заметил, что в неярком свете догорающего камина, способен ненадолго задерживать взгляд, не сразу замечая появление неумолимых следов времени, грозящих когда-то изуродовать прекрасное лицо. От мыслей о том, чтобы позволить Крисании быть рядом, позволить себе быть с ней, любить ее, внутри разливалось тепло. Но даже в этот момент разум мага продолжал выискивать причины, по которым это может быть невозможно. Рейстлин слишком привык отрицать, запрещать себе подобное, держать чувства под контролем. Он всерьез размышлял, не рассказать ли жрице о том, что спал с Даламаром. Это казалось последним препятствием. Он чувствовал вину и необходимость… покаяться? Быть честным с той, кого любит? Или же это признание станет тем средством, которое сумеет ужаснуть ее и заставить уйти? Крисания подняла голову, встретившись взглядом с Рейстлином. Он сразу же резко отвернулся, а жрица, увидев эту реакцию, поднялась с пола и снова, как в то утро несколько дней назад, прикрыла рукой его глаза и устроилась на коленях мага. Целуя ее, Рейстлин пришел к мысли, что ничего ей не расскажет. Случай с Даламаром никогда не повторится. Никогда. Он будет сдержаннее, будет лучше себя контролировать. Особенно если он позволит себе быть с Крисанией, и любовная энергия получит выход, а потому избавится от необходимости искать альтернативные пути. Рейстлин сжал жрицу в объятьях, целуя ее нежную шею и ощущая, как трепещет в его руках девичье тело. Не в первый раз он обнимал ее и чувствовал эту дрожь, на которую так охотно отзывалось его собственное тело, но впервые его ничто не сдерживало. Жившее в его сердце чувство все же взяло свое, становясь сильнее всех доводов рассудка. - Значит, ты уже все решила? – прошептал он ей на ухо. – Будешь со мной? - Да. Это короткое слово сломало последние барьеры. Рейстлин крепко прижал Крисанию к себе, едва не задыхаясь от нахлынувших чувств, уткнулся лицом в сгиб шеи, вдыхая запах девичьей кожи. Крисания гладила его плечи, ерошила седые волосы. Ее тоже переполняла любовь, любовь, рвущаяся снести последние преграды и разлиться бездонным морем, утянув в пучину их обоих. Рейстлин поднял голову, и их губы снова встретились, соединяясь в страстном танце, еще сильнее будоража и без того разгоряченную кровь. В кресле становилось слишком неудобно. Рейстлин, все мысли и желания которого были сосредоточены на находившейся в его руках Крисании, шепнул магическую формулу, переместив их из кабинета в его спальню – на край кровати, в то же положение сидя. Но в одном он просчитался. Когда исчезла служившая опорой спинка кресла, маг со жрицей, потеряв равновесие, опрокинулись на кровать. Рейстлин почувствовал, как вздрогнула от неожиданности упавшая на него Крисания, и поспешил успокаивающе провести пальцами по ее лицу – со всей нежностью и любовью, которые она будила в его сердце. Крисания повернула голову навстречу прикосновению, легко поцеловала золотые пальцы и отстранилась. Поднялась с кровати, и Рейстлин тут же поднялся следом, опасаясь, что все же испугал ее и она сейчас оттолкнет его и уйдет. - Я не отказываюсь от своих слов, - мягко произнесла она, словно угадав его страхи, и снова легко поцеловала его. А затем взяла его руку и положила на шнуровку платья на своей груди. Золотые пальцы нервно стиснули серебристый шнурок. Вторая рука мага легла на талию жрицы, привлекла ее ближе. Рейстлин, снова прикрыв глаза, прикоснулся лбом ко лбу Крисании, потянул за шнурок и принялся на ощупь развязывать стягивающее высокую грудь одеяние. В четыре руки они раздели друг друга, прерываясь на поцелуи и легкие ласки. Рейстлин касался Крисании так же осторожно и немного неуверенно, как и она касалась его. Даже со своей первой (и единственной) женщиной много лет назад он действовал и чувствовал себя гораздо уверенней. Тогда его вело любопытство, более сильное, чем страсть, а сама девица интересовала скорее как объект эксперимента. Теперь же желание быть с несмело прижимающейся к нему девушкой переполняло сердце и разум, но беспокойство о ней и о том, чтобы она не пожалела об этой связи, как пожалела та, первая, сковывало движения. Боясь погасить горевший в груди огонь, Рейстлин больше не открывал глаза, медленно изучая тело Крисании губами и чуткими пальцами. Ее тихие вздохи, изредка тревожащие окружающую тишину, направляли его, одновременно подливая масла в огонь его желания. - Рейстлин, - чуть дрожащим голосом позвала она, когда пальцы, пробравшись между мягкими складками плоти, коснулись ее самого сокровенного естества. Он поцеловал ее губы, произносившие его имя так волнующе, как оно еще никогда не звучало, продолжая одновременно ласкать ее горячими пальцами. Спустя несколько долгих минут Крисания разорвала очередной поцелуй с легким стоном и Рейстлин, потеряв последние мысли и сомнения, прижался к ее мягкому телу, ближе, чем когда-либо был. Его хриплый выдох смешался с ее новым стоном, в котором страсть приобрела болезненную ноту. Летняя ночь окутывала их мягкой темнотой, звезды и луны заглядывали в окна, а они любили друг друга, слишком поглощенные происходящим, чтобы замечать их. Белые руки Крисании обнимали спину Рейстлина, чуткие пальцы гладили выступающие ребра, пересчитывали позвонки, сжимали золотую кожу. Рейстлин плавно двигался, сдерживая себя, сцеловывая вздохи с губ жрицы, но постепенно страсть брала над ним верх, и с каждым следующим толчком он овладевал ею все глубже и быстрее. Крисания плавилась под этим напором, непроизвольно запрокидывая голову и прикусывая нижнюю губу. Обнаженная, беззащитная, распятая под ним и… наслаждающаяся этим единением. Когда боль первых проникновений отступила, взамен пришло ощущение тепла и принадлежности. Она была его, а он… он был ее. Крисания подалась навстречу очередному толчку, сжимая пальцами золотую спину, и хриплый, судорожный выдох Рейстлина, опаливший шею, ответил ей, что она права. Он принадлежал ей не меньше, чем она ему. Губы Рейстлина снова нашли ее губы, он поцеловал ее глубоко и отчаянно, а движения его твердой плоти внутри ее тела стали более грубыми и лихорадочными, сбились с предыдущего ритма. Вдруг он замер, содрогнувшись всем телом и тихо застонав. Крисания прижимала его к себе, гладила худую спину, пока он пытался восстановить дыхание, опустив голову на ее плечо. Наконец Рейстлин поднял голову и снова поцеловал ее – нежно и мягко, а затем прижался лбом к ее лбу. - Я люблю тебя, - тихо произнес он, и сердце Крисании сжалось и вспыхнуло в груди, заставляя задохнуться от нахлынувших чувств. Он впервые сказал ей это, впервые ответил на все ее признания, и это было ценнее всего, свершившегося в эту ночь. - И я люблю тебя, - откликнулась она и прикоснулась губами к его губам. Он нежно ответил на поцелуй, перебирая пальцами ее волосы. Луны скрылись за краем оконных проемов, углубляя темноту спальни и оставляя двоих влюбленных наедине. И только звезды продолжали загадочно мерцать на далеком небе. В зените над темной башней плавно проплывало созвездие пятиглавого дракона...