Ты захочешь удалить мои фотографии, Но не сможешь удалить часть себя, Часть своей жизни, Ты не сможешь меня забыть, Убежать от воспоминаний.
Через час он уже наблюдал, как его друг сантиметр за сантиметром очищает квартиру от всего, что могло напомнить о ней. Оперевшись плечом о дверной косяк, он провожал каждую вещь взглядом, в последний раз прокручивая в голове воспоминания. Заметив слегка помятый конверт, он схватил Физика за руку. Это была единственная вещь, которую он хотел оставить. Как напоминание о том, что на самом деле она к нему чувствовала. Делать это, в общем-то, не было необходимости, он и так уже выучил его наизусть, но пальцы уже сами привычными движениями достали письмо из конверта. Здравствуй, Вася. Сейчас я, наконец, могу сказать тебе все, что не смогла сказать при жизни. Какая же я эгоистичная трусиха! Ну, что ж… Начнем. Я понимаю, что это письмо ранит тебя еще сильнее, так что я попросила доставить его спустя полгода с моей смерти. Я написала его уже давно, а точнее, когда поняла, что ты любишь меня. Я не могла сказать этого при жизни, боялась разрушить дружбу. А сейчас, когда я мертва, это будет к лучшему. Я не любила тебя, не могла ответить на твои чувства. Работа — лишь оправдание. Прости, что так долго мучила тебя, так что ты вправе меня ненавидеть, но я не могла поступить иначе. Даже сейчас я эгоистично зацикливаюсь на себе. Прости меня. Я разрушила твою личную жизнь на все это время, так что, пожалуйста, наверстай все упущенное. Думаю, не стоит больше слов…Навсегда твой, Муренок.
Он точно мог сказать, что что-то изменилось, но не знал, что. Те же слова, только вот, кажется, чувства уже другие. К обжигающей боли от потери любимого человека прибавилась озлобленная ненависть к самому себе. Мысли, которые не давали ему спать ночами, наконец приобрели стойкую форму. С кривоватой улыбкой и пустым взглядом он прокручивал эти мысли в своей голове. Словно не видя ничего, он рвал письмо на маленькие обрывки, с постепенно гаснущей усмешкой вспоминая, как он впервые читал его, и казалось, что боли стало только больше. Настоящее отчаяние не рвется наружу, оно изнутри меняет человека. Полностью и чаще всего необратимо. Но Кот не замечал изменений в себе. Не видел, что окружающие видят его серьезным, сосредоточенным мужчиной, преданным своему делу. Таким и должен быть командир. Но таким он не был. и этот образ скрывал не только его прошлое, но и то, где он находится сейчас. А внутри себя, под маской, он стоит над бездной безумия, подталкиваемый к краю неразделенной любовью к навсегда исчезнувшей девушке. — Вась… — Слова не помогут. Я решил отпустить все, и, я думаю, ты имеешь право знать. Хотя, наверное, и так обо всем догадываешься. И говорить не стоит, что я любил ее. Она врала. врала, что дело только в работе. — со злобной тоской в голосе говорил он, пялясь в стену. — Ну почему? Почему она не сказала правду? Почему не сказала, что не любит меня? Хотела использовать, наслаждалась тем, что небезразлична мне?! Он сполз по стене на пол и обхватил голову ладонями. — Но ведь не такой она была, не такой, да толку теперь гадать то? Просто невозможно меня любить, вот и все! — он словно забыл, что не один в комнате. — Вась, она… — Я помню, перед заданием она хотела со мной поговорить. Наверное, хотела сказать то, что написала в письме. Я вот все думаю, если бы мы поговорили, тогда я посмотрел бы в ее глаза, увидел бы, врет она или нет. — Вася, я прошу тебя, не мучай себя. — А как жить по другому? Я не могу, не умею. — Я знаю, что абсолютно не понимаю, что ты чувствуешь. Но это нужно пережить, звучит до жути банально, но это так. Ты должен жить дальше, хотя бы ради тех, кто дорожит тобой… Багира не переживет, если ты не справишься, сдашься. Понимаешь, всего два выхода: либо ты справишься с этой болью, либо она захлестнет тебя. — Ты ведь и сам понимаешь, что твои слова не помогут. Я уже все решил. Буду делать все для других, забыв о себе, и даже не пытайся меня убедить в том, что так нельзя. Спасибо за помощь, но, пожалуйста, оставь меня одного. Сергей ушел домой. А Вася еще долго сидел… Начинается театр, где все носят маски, и он теперь не исключение. Кто бы подумал, что кусочек пластика может скрыть медленно рвущуюся, как канат, душу?