Comatose

      Вечер застал ее спящей.       Обычно Орихиме подолгу не могла заснуть: просто не хотелось, здесь ей совершенно некуда было девать энергию, а кроме того, в голову вечно лезли всякие жуткие мысли.       Сейчас Иноуэ спала без задних ног. День утомил ее настолько, что она даже не притронулась к обеду, оставленному Улькиоррой в ее отсутствие. Сейчас, обнимая подушку, она улыбалась во сне светло и безмятежно, как в те далекие безмятежные дни, с которыми навеки попрощалась, шагая в Гарганту.       Яркие зеленые глаза пристально наблюдали за Химе, пытаясь понять, что ей снится. Арранкары никогда не спят, но иногда они видят сны, и эти сны подчас бывают намного ярче и живее реальности.       Почему она такая счастливая? За все время ее пребывания здесь она не разу ТАК не улыбалась. Музыка только расстроила ее, заставила плакать, он сам видел. Что же, ад его забери, сделал этот Джагерджак, что она ТАК улыбается?!       Кватра пригладил разметавшиеся по простыне русые волосы. Песок. Ну разумеется, это он! Улькиорра сразу заметил на Ней отпечаток энергии Шестого! Да что там, он сразу это понял, когда не нашел Орихиме на месте. У кого еще, кроме безумного Гриммджоу, хватит ума нарушить приказ Айзена-сама, лишь бы досадить ему, Улькиорре?       Она что-то шепчет во сне. Арракнар прислушался и скривился: сущая чепуха. Поразительно, сколько чуши помещается в этой хорошенькой головке!       Однако же было что-то, что постоянно держало его в напряжении. Такое чувство бывает, когда не знаешь, с какой стороны ударит враг. Когда собираешь все силы, готовишься, ждешь, − удара все еще нет, − в конце концов на секунду расслабляешься и вот тут-то и получаешь его.       Ее губы, шепчущие какие-то странные имена; ее волосы, рыжим золотом рассыпавшиеся по постели; ее руки, так нежно обнимающие подушку… Все это говорило об угрозе, но Улькиорра не смог перебороть искушения приблизиться к ее лицу почти вплотную. Удар не заставил себя долго ждать: случайно повернувшись во сне, она поймала его губы.       Дыра в груди? Нет души? О чем вы?       Когда спящая Орихиме целовала его, внутри арранкара все перевернулось. Когда он ответил ей, реальность вокруг погасла. Когда же, спустя никем не считанное время, он разорвал этот поцелуй, ее тихий, подобный грому, выдох «Куросаки-кун…» окончательно добил Кватру.       Он летел вперед по серому коридору, не замечая ничего вокруг. Собственно говоря, там ничего и не было, но это также Улькиорру не волновало. Удар за ударом. Никогда еще в жизни Кватры Эспады не было более бесславного поединка! Во что превратила его эта женщина?       − Поду-умать только, куда это может спешить наш Четвертый с таким перекошенным лицом?       Арранкар дернулся и остановился. Этот елейный голосок он узнал бы из тысячи. В эту раздражающе-дружелюбную лисью морду ему всегда хотелось плюнуть. Из-за колонны бесшумно вынырнул Ичимару Гин, шинигами собственной персоной.       − Не обманывают ли меня глаза? – закудахтал Гин. – Вы покраснели, Улькиорра-ку-ун.       Сохранять привычное хладнокровие все сложней. Нет смысла поддаваться на провокации циничного лиса. Хотя Улькиорра тоже почувствовал, что с его лицом не все в порядке. Покраснел? Что он имеет в виду?       Перед лицом Кватры свистнул занпакто, и на поверхности лезвия тот увидел свои пылающие щеки на фоне бледного лица. Плохо.       Шинигами спрятал меч и продолжил атаковать арранкара своей невыносимо приторной улыбочкой.       − Поосторожней, Улькиорра-кун. Принцесса чиста и невинна. Берегите ее. У Айзена-тайчо на нее большие планы. Будет грустно, если его надежды не оправдаются, не правда ли?       Большие планы на ее невинность? Что несет этот шинигами?       − Доброй ночи, Улькиорра-кун!       Сгинь.       Ичимару Гин наконец-то убрался. Предупреждение?