***
На улице хлопьями падал снег, создавая сказочную атмосферу. Арсений, нагруженный пакетами, вышел из магазина и на несколько секунд остановился, глядя на всю эту красоту и улыбаясь, как ребёнок. В этот ноябрьский вечер уже пахло грядущим праздником, мандаринами, горячим шоколадом, уже ощущалась уютная домашняя обстановка, планировалось приятное времяпрепровождение с друзьями и родными – так казалось Арсению, который полной грудью вдохнул морозный воздух и прикрыл в наслаждении глаза. Любовь к празднику была заложена ещё в глубоком детстве, когда он вернулся с родителями домой, а там вдруг оказалась наряженная ёлка и снежные следы, ведущие к открытому окну. В доме было очень холодно, но Арсений был в восторге от случившегося «чуда». Вспомнив об этом сейчас, он улыбнулся, потому что от этого в животе зародилось тёплое чувство, которое посещало его нечасто. «Надо бы родителей навестить...», — подумал он и пошёл к машине, наслаждаясь красотой снега. Внутри Арсений включил радио, услышал какую-то красивую песню и прибавил громкость*. Постукивая по рулю в такт, он выехал с парковки, медленно вывернул на проезжую часть и начал понемногу набирать обороты. «Надо будет найти эту песню, — рассеянно подумал он, глядя в лобовое стекло на ярко украшенную Тверскую, — может, в ГУМ съездить?», — он раздумывал над этим ровно секунду, а потом уверенно перестроился в нужный ряд. Попов очень положительно относился к шоппингу, а к шоппингу в ГУМе – тем более. Несясь по ярко украшенной Москве, он начал перебирать в голове события двухдневной давности. В том, что Антон ему приснился, Арсений не сомневался. Его пугало, что бокал с вином, который разбился в его сне, в реальности тоже был разбит, а осколки были сложены в мусорном ведре, только разлитое вино кровавым пятном красовалось на белом ковре. «Что-то происходит... Только пока не знаю, что именно, — подумал он и остановился на светофоре, нервно потирая руль, — чёрт, и чего я сейчас добился?!» — Арсений старался не думать об этом, но в данный момент он ожидал каких-то более чётких умозаключений. В конце концов он решил, что обдумывать это бесполезно, потому что вряд ли он докопается до истины. Заезжая на подземную парковку, Арсений пытался унять непонятно откуда взявшуюся внутреннюю дрожь, но она никак не проходила. Приступ тревоги накрыл его в полной мере, и Арсений чудом припарковал машину, глядя на свои дрожащие руки и тяжело дыша. «Чёрт, — подумал он, — что происходит?», — прикрывая глаза, он начал считать пульс. Его ресницы подрагивали, и над виском блеснула капелька пота. Страх. Он душил Арсения. Сковывал движения. Заставлял его сходить с ума. Почему это происходило? Арсений не знал. Он уверенно диагностировал у себя приступ тревоги и продолжил отсчитывать пульс. Для него было странно не чувствовать себя в безопасности, потому что это чувство сопутствовало ему всегда – и это было правильно. То, что происходило сейчас, нельзя было назвать «правильным», и это вселяло в Арсения панику. И он начал думать о том, что ещё несколько месяцев, и он будет нежиться в своей вилле в Лос-Анжелесе, ловя закаты и рассветы, купаясь в океане и чувствуя себя хорошо. Как ни странно, это подействовало, и пульс Арсения начал выравниваться, а мысли – вновь становиться по полочкам. Решив больше не мучать себя «разоблачением сверхъестественного», он вышел из машины и уверенно направился в торговый центр. Если бы жизнь Арсения Попова надо было бы описать двумя-тремя словами, он с лёгкостью справился бы с задачей. Спокойная. Размеренная. Уютная. Может, немного монотонная, однако сам Арсений так не считал. Он чувствовал себя хорошо, проживая каждый день в своё удовольствие. Он был счастлив, что может позволить себе жить так. Только он не знал, что скоро его жизнь должна кардинально измениться.***
Антон вставил патроны, проверил прицел, снял с предохранителя и нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел, и пуля с характерным звуком упала рядом. Он вновь снял пистолет с предохранителя и начал быстро-быстро нажимать на курок, целясь прямо в середину мишени. От грохота и звона пуль Антону казалось, что его барабанные перепонки скоро лопнут, но он продолжал стрелять раз за разом в одну точку посредине мишени. Когда он вновь начал вставлять патроны, появилось ощущение, что на него кто-то пристально смотрит. Резко повернув голову, он увидел Макса, который с ухмылкой стоял, оперевшись на дверной косяк, и наблюдал за тем, как Антон стреляет. — Что, Антон, не разучился стрелять ещё? — насмешливый голос бывшего наставника пробирал до костей, но Антон не подал виду, продолжая спокойно вставлять патроны, — жаль, что ты ушёл от нас... Такие талантливые кадры, как ты, в нашем отделе бывают редко, — он выпрямился и начал медленно вышагивать к Антону. Ухмылка не сходила с его лица никогда, и от этого частенько становилось не по себе. — Что вы хотели? — спросил Антон, вновь надевая наушники и целясь. Он почувствовал, как Макс встал прямо за ним, дыша в плечо, и по его загривку пробежал холодок. Наведя прицел, Антон оглушительно выстрелил, вновь попадая в самый центр мишени. Потом ещё раз. И ещё раз. И ещё. И ещё. И ещё... Истратив патроны, он снял наушники и повернулся к Максу, всё также стоявшему за его спиной, и их лица оказались в нескольких сантиметров друг от друга. Выдержав недолгий зрительный контакт, Макс спросил: — А в человеческую мишень выстрелишь? — Антон немного подумал, а потом одобрительно кивнул. — Пошли, — Макс схватил его за локоть и повёл куда-то по полутёмному коридору тира. Макс толкнул дверь, и они зашли в хорошо освещённое просторное помещение. Здесь всё было как обычно, разве что мишени в форме людей, что Антона совершенно не выбивало из колеи. Уверенно взяв в ладонь холодный ствол пистолета, он вложил патроны и снял с предохранителя. Прицелился в голову. Выстрелил. Безошибочно попал в цель. Прицелился в сердце. Выстрелил. Промахнулся на сантиметр. Вновь прицелился. Выстрелил. На этот раз идеально. Потом начал быстро нажимать на курок и вырисовывать замысловатые фигуры из дырочек на мишени. Это было несложно, да и психологически Антон не чувствовал ничего. Абсолютная пустота. Для него это были просто факты: он стреляет в мишень в размере человека. Если бы это был человек, он давно был бы уже мёртв. Если бы перед лицом каждой жертвы он останавливался и у него начинали бы дрожать руки, он бы не сделал такой блестящей карьеры бессердечного убийцы. Даже если факты были ужасны, ему всё равно было чем гордиться – хоть чего-то в жизни он добился своим трудом. — Попробуй усложнить задачу, — раздался возле плеча голос Макса, который наблюдал за действиями Антона и его реакцией, — представь, что там один из самых важных в твоей жизни людей. Мама, папа, девушка, лучший друг... Кто угодно. Исключительно важный тебе. И стреляй, — Антон сглотнул и представил маму, но уже через секунду отмёл эту идею. Макс, внимательно рассматривающий реакцию Антона, прищурился, видя, как его бывший подопечный занервничал. Антон начал перебирать в голове важных ему людей и понял, что сейчас ему с этим не справиться. — Не могу, — он прямо посмотрел на Макса, и тот удручённо покачал головой. — Представь там меня и стреляй, — Антон прикрыл глаза и живо представил Макса в виде мишени. Открыв глаза, он прицелился в сердце мишени, но перед глазами стоял Макс. Раздался выстрел. Ещё один. Ещё один. Потом последовала череда выстрелов в плечи, колени, голову, яйца и ещё раз в сердце. Опустив пистолет, Антон молча посмотрел на Макса. Сохраняя неизменную ухмылку, Макс кивнул, развернулся и вышел из тира. Антон выдохнул и вновь повернулся к мишени. Кого он мог представить?.. В голову пришёл образ Арсения, и Антон подумал, стоит ли ему «убивать» Арса. «А вдруг мне потребуется убить его? — подумал он, — я обязан буду это сделать, но не смогу... Что будет тогда?», — он представил улыбающегося во все 32 зуба Арсения, стоящего перед ним, и надел наушники. Поднял пистолет, прицелился. Нажал на курок и рука дрогнула. Промазал. Улыбка Арсения сменилась страхом, и он начал отходить назад. По губам было видно, что он говорит что-то вроде: «Стой, нет, не стреляй, Антон, стой, не надо» и держит руки прямо на уровне груди, что сильно усложнило задачу импровизатора. Он приподнял дуло на уровень лица Арсения. Целившись, Антон невольно посмотрел в его глаза, и сквозь него словно пропустили добротную порцию тока. Нервно сглотнув, он прикрыл глаза и нажал на курок. Раздался выстрел. Голова на мишени была пробита, а Арсений в его воображении, истекая кровью, безжизненно повалился на землю. Антон несколько секунд смотрел на умирающий плод своего воображения, а потом опустил пистолет. Снимая наушники, он заметил, как сильно дрожат его руки, а сердце грозится выпрыгнуть из груди и сломать нахрен все рёбра. — Тебе ещё учиться и учиться... — произнёс за спиной Макс и успокаивающе похлопал Антона по плечу. В одной его руке были наушники, а в другой – кофе из автомата. Антон выдохнул и посмотрел на носки своих кед, — кого представил, если не секрет? — Макс взял из подрагивающих рук ствол пистолета и вставил недостающие патроны. — Да так... друга... — Антон надел наушники и начал наблюдать, как Макс обстреливает мишень точными попаданиями. — Слишком уж бурная реакция на друга, — усмехнулся Макс, целясь, а Антон сильно покраснел. — Я просто очень сильно ценю своих друзей, — голос предательски дрогнул, и Антон смолк, следя за появлением дырочек на мишенях. — Ну да, я так и понял... — ухмыльнулся Макс, насмешливо глянув на Антона, а потом повернул голову и всадил с десяток пуль в сердце мишени.***
Антон летел по трассе с недопустимой скоростью, но ему было абсолютно наплевать на это. Вжимая педаль в пол, он неотрывно смотрел на пустую трассу. Спидометр показывал уже 160 км/ч, но Антону было мало, мало, мало... Он нёсся к дому Арсения, но не знал зачем. Его нутро твердило, что ему нужно быть там сейчас. Его шестое чувство никогда не ошибалось, поэтому Антон послушно вдавливал педаль в пол, ускоряясь и не задумываясь о последствиях. В машине было очень тихо, разве что изредка был слышен звук испуганного сердца, дробившего грудную клетку. Это моменты опасности, когда адреналин тоннами выбрасывается в кровь и в человеке просыпается первобытная потребность – выжить. И в такие моменты включается только холодный расчёт, а инстинкты выполняют задания мозга беспрекословно и быстро. Антон любил такие моменты, когда мысли и эмоции уходят на второй план, отдавая первое место рассудку, в эти моменты он мог в точности почувствовать себя здесь и сейчас. Чётко формируя стратегию своего поведения на дороге, Антон мог отвлечься от проблем, находящихся где-то глубже, чем банальное «выжить», однако с этими проблемами он справиться не мог, в то время как выживать он уже привык. Завидев вдалеке поворот в частный сектор, Антон начал сбавлять скорость. 150... 130... 100... 80... 60... Подъезжая, он включил поворотник и медленно свернул на двухполосную дорогу, ведущую к коттеджному посёлку, в котором жил Арсений. Дорога петляла, а машины из-за поворотов вылетали очень неожиданно, поэтому здесь Антон ехал медленно, что позволяло ему обдумать, зачем он вообще едет к Попову к чёрту на кулички и что вообще собирается делать. Медленно плетясь за цепочкой непонятно откуда взявшихся машин, он думает, как вообще попадёт в дом к Арсению. В прошлый раз он залез через приоткрытое окно на первом этаже и прошёл через кухню. Сейчас же, скорее всего, такой возможности не предоставится. Сворачивая на хорошо освещённую улицу, он уверенно едет по недавно залитому асфальту вглубь посёлка, в самый центр, к дому Арсения. Оставляя машину в тупике в двух улицах от дома Арсения, Антон идёт по улице, избегая фонарей и скуривая одну сигарету за другой. Если бы сейчас он сказал, что не волнуется, он бы соврал. Он волновался очень сильно и не знал, куда деть дрожащие руки. Сложно казаться адекватным, когда в два часа ночи идёшь по тёмным улицам мимо огромных особняков, нервно куря и вздрагивая от каждого резкого звука. Подойдя к невысокому забору, Антон тушит последнюю сигарету и, воровато оглянувшись, перелезает через забор. Пригнувшись, он быстро подбегает к дому и с удивлением отмечает, что окно всё так же едва прикрыто, и, недолго думая, поднимает раму и залезает в него. Опустив за собой раму, он на цыпочках проходит в кухню и озирается по сторонам. Что-то подсказывает ему, что Арсений наверху и подниматься к нему сейчас – не лучшее решение. Наскоро осмотрев дом (Антон начал подбирать синонимы к слову «огромный»: громадный, безграничный, необозримый, масштабный...), он услышал, как наверху Арсений звякнул каким-то бокалом, и решил поспешить. Не до конца осознавая, что он делает, Антон скинул со стола лежащие книги и замер, прислушиваясь. Наверху послышались осторожные шаги, и он натянул капюшон. Отойдя подальше от лестницы в комнату с телевизором на половину стены (Антон мысленно начал называть эту комнату гостиной), он увидел небьющуюся вазу с декоративными цветами, которую сам поспешно смёл на пол. Последующий громкий звук удара испугал его до усрачки, и парень загнанно оглянулся. Куда спрятаться?! Негромкий вскрик из кухни заставил парня думать быстрее. Его взгляд упал на плотные тёмные шторы, и Антон бросился к ним не раздумывая. Стоило ему только привести шторы в обычное положение и задержать дыхание, как громкий звук босых ног по ламинату в гостиной заставил его вздрогнуть. Он слышал лёгкое, поверхностное и очень частое дыхание Арсения и ориентировался, насколько тот далеко от его укрытия. Чувствуя, как Попов прошёл прямо возле него, Антон буквально вжался в стену и подумал, что может не сдаваться в руки Арсения. От осознания необычности этой идеи Антон выпрямил плечи и даже сделал вдох, слушая, как Арсений нагибается, чтобы поднять вазу, как быстро дышит и как нервозны его движения. Но он знал, что Арсений даже не догадывается, что задумал его соперник, и это вызывало у Шастуна жестокую ухмылку. Держись, Попов. Я сыграю с тобой в игру. Внутри Арсения всё клокотало, сердце билось как бешеное, и неизвестность сводила его с ума. Страх подкатил к горлу, и Арсений покрутился вокруг себя, пытаясь понять, что происходит. Антон в этот момент нашёл глазами, где ещё можно укрыться, и уже в открытую следил за движениями Арсения. Тот, нервно оглядываясь, поднял лежащую на полу вазу, ещё раз осмотрел комнату и быстро вышел. Антон незаметно выскользнул из-за штор и начал перебежками продвигаться в сторону двери. В темноте он слышал, как Арсений включает в кухне свет и как достаёт что-то из ящика. Передвигаясь на цыпочках, Антон идёт только по темноте. Арсений кожей чувствует чьё-то присутствие и оборачивается в темноту, но ничего не видит. А Антон видит очертания Арсения и как у него испуганно блестят глаза. Арсений делает шаг на лестницу, и потом резко срывается, и бежит в спальню. Антон улыбается даже не жестоко, а всего лишь оттого, как мило пугается грёбанный Арсений Попов, который зачем-то свалился ему на голову. Он поставил ногу на ступеньку, и та тихо и жалобно скрипнула. Глядя наверх, Антон на цыпочках побежал в спальню Арсения и встал возле приоткрытой двери. Прислушиваясь, Шастун подумал, что Арсений как-то притих, и вдруг почувствовал боль в области шеи, и у него бросились искры из глаз. «Идиот, даже вырубить нормально не может…», — подумал он и резко выпрямился, заставая Арсения врасплох. Антон среагировал моментально, грубо вжимая Попова в стенку и пиная того в пах. Арсений сложился пополам и болезненно застонал, но Антон не думал останавливаться. Он с силой поднял Арсения за волосы и заставил того посмотреть себе в глаза. Арсений весь дрожал, и от каждого движения, каждого звука его нервы медленно сдавали, уступая место животному страху, когда слабый безоговорочно подчиняется сильному и за любое неповиновение будет убит. Арсений молча смотрел в блестящие из-под капюшона тёмно-зелёные глаза и молчал. Антон продолжал молча оттягивать его волосы и просто смотреть, как Попов размякает в его руках. Но он был научен горьким опытом, когда вроде бы поверженный Арсений вновь вступал в отчаянную борьбу, поэтому он резко развернул Попова лицом к стене и заломил ему руки. Арсений, оказавшийся прижатым щекой к стене, окончательно потерял все ориентиры и просто ждал. Ждал чего-то, что сделает ему больно или помилует. Или убьёт. Он дрожал и чувствовал тяжёлое дыханье Антона у себя на шее, окончательно переставая владеть своим телом и просто ожидая чего-то. Но ничего не происходило. Они просто стояли и молчали. Антон думал, сможет ли он убить его сейчас. Физически да, он мог резко схватить Арсения за голову и крутануть её. Или одной рукой удерживая пленника, вытащить из-под одежды пистолет и выстрелить. Или крепко схватить его за горло и сдавить, не давая доступ к кислороду. Но он не хотел убивать Арсения. Поняв это, Антон уронил голову на плечо Попова и прикрыл ресницы. Арсений, напряжённо ожидающий чего-то, резко выдохнул и закрыл глаза, начиная считать пульс. В какой-то момент их дыханье стало синхронным, и Антон выпустил из тонких пальцев руки Арсения. Сделав шаг назад, он посмотрел на Попова сверху вниз, не зная, что сделать. — Какого чёрта, Шаст? — хриплый голос заставил Антона вздрогнуть и сделать ещё один шаг назад. Арсений обернулся и посмотрел ему в глаза, ничего не предпринимая. — Что ты здесь делаешь? — ещё тише произнёс он. Антон не знал, что ответить, и тупо смотрел в глубокие тёмно-голубые глаза. Арсений несильно оттолкнул Антона от себя и негромко сказал: — Чёрт, мне нужно выпить... — Нет! — как-то слишком громко и нервно сказал Антон, хватая Арсения за руку и резко потянув на себя. Арсений громко сглотнул и с размаху влетел в грудь Антона. Возникла неловкая пауза, и по парням словно прошёлся разряд. Антон заметил, что всё ещё держит Арсения за руку, и неловко выпустил немного дрожащие пальцы. Глядя в глубокие глаза сверху вниз, Антон ровно на секунду задумался о том, что собирается сделать. Мозг испуганно кинул тревожный сигнал, но сигнал не успел дойти, потому что Антон быстро наклонился к лицу Арсения и лишь на мгновение остановился в миллиметре от его губ, а потом поспешно коснулся чужих губ своими. Арсений, пребывавший в ахуе, не мог даже выйти из ступора, но Антон на всякий случай прижал его к стене, расставляя руки по обе стороны вокруг головы Арсения. Лаская немного потрескавшиеся губы, Антон почувствовал, как Арсений вдохнул полную грудь воздуха и положил ладони Антону на грудь, но не отталкивал. Антон запустил пятерню в короткие жёсткие волосы и начал перебирать пряди, а Арсений как-то... отключился. Отключился от происходящего. В голове была пустота, а из ощущений – только чужие губы на собственных. Мягкие губы с терпким привкусом сигарет. Тёплые тонкие пальцы нежно, именно нежно перебирали волосы и массировали кожу головы, и это действовало успокаивающе. Арсений думал, что правильно будет оттолкнуть Антона. Он знал, что сильно пожалеет утром о содеянном. Но он не хотел останавливаться. «Так вот зачем ты пришёл...» Неправильность ситуации только подначивала стереть границы, и Арсений слегка приоткрыл рот навстречу поцелую. Внутри Антона всё кипело, и, когда Арсений лёгким выдохом раскрыл припухшие губы, он прижал Попова к себе и резко вторгся в его рот, обследуя каждый миллиметр и чувствуя вкус дорогого виски, которое Арсений, похоже, пил до его визита. Оторвавшись наконец от губ Арсения, Антон посмотрел на него сверху вниз и задержал дыханье. Пульс Арсения немного участился, и он выпускал воздух из припухших от поцелуя губ. Антон готов был поклясться, что у него в голове пролетело прилагательное «эротичный». Быстро моргнув, он сделал шаг назад, всё так же глядя на Арсения. А Арсений вообще находился за гранью реальности и всё ещё чувствовал вкус сигарет на губах. Антон, видя потемневший взгляд Арсения, протянул руку и погладил его по щеке большим пальцем. Зрачки Арсения расширились от удивления, но он слегка наклонил голову навстречу приятным ощущениям, а Антон просто сконцентрировался на своём дыхании. Вдруг Арсений перехватил его руку и серьёзно посмотрел в глаза, сжимая челюсти. Антон испуганно моргнул и через секунду размышлений припечатал Попова в стену. Находясь на непростительно близком расстоянии от его губ, Антон усилием воли заставил себя не накинуться на Арсения. Приподняв его лицо за подбородок, Антон легонько чмокнул Попова в губы, а затем углубил поцелуй. «Вот что является твоей слабостью – ты теряешься, когда кто-то проявляет свои чувства по отношению к тебе... Ты всё больше меня удивляешь, Арсений Попов...» Арсения и вправду обезоруживало любое проявление чувств в его сторону, поэтому и сейчас он бессильно опустил руки на талию Антона, позволял себя целовать и оставлять яркие засосы. Антон перестал видеть рамки и медленно обцеловывал выпирающие ключицы Арсения, на что тот только охал и прикрывал глаза. Взяв инициативу в свои руки, Антон развернул Арсения спиной и повёл вглубь спальни. Осторожно толкнув Попова на кровать, он за мгновение оглядел его, и необычные картинки пронеслись в голове. Нависнув сверху, Антон схватил цепкими пальцами край футболки и потянул вверх, как вдруг Арсений очнулся. — Нет... — хрипло сказал он, — уйди... — было видно, с каким трудом ему даются эти слова, но он от них не отказывался, что окончательно сбило Антона с толку. Удивлённо глядя в глаза Попова, он нависал прямо над ним, и было заметно, как тянутся пальцы Арса к толстовке Антона. Выпрямившись, Антон негромко сказал: — Ладно, — и пошёл прочь из комнаты. Сзади послышался разочарованный вздох Арсения, и Антон невольно подумал: «Он ломает сам себя, это будет легко...», — но внутренний голос говорил, что легко не будет, и это абсолютно точно. И какая-то маленькая-маленькая частичка души покачивала головой, показывая, как сильно влип Антон.