***
Телефон Арсения лежал на прикроватной тумбочке и разрывался от звонков автоответчика уже 4 дня, на нём было уже под сотню пропущенных, но трубку взять было просто…некому?***
— Давайте выпьем за первый день зимы и за то, как молод и уже прекрасен наш творческий коллектив! — громко сказал Паша. — Ура! — начался звон бокалов и активные поздравления. В баре, где они все сидели, стоял радостный гул, всё было уже украшено к Новому Году, играла рождественская музыка и все были в приподнятом настроении. — Парни, а вы не знаете, где Попов? — Дима сидел с бокалом в одной руке и телефоном в другой, — я не могу до него дозвониться. — Кинь ему сообщение на автоответчик и садись к нам, хватит уже отшельничать, — сказал Серёжа, — ты же знаешь Арса, он, как обычно, занят своими очень важными делами, зачем ему наши пьянки? — порядком подвыпившие, все захохотали. Дима закатил глаза и отошёл, набирая номер Арсения. Послышались длинные гудки и тишина. — Арс, ты где? Придёшь к нам в бар? — долгий сигнал оповестил Позова, что сообщение записалось и он вернулся за стол. Скучающе разглядывая пьяных веселящихся на диване друзей, он наткнулся на стеклянный взгляд Антона, который тоже не пил и просто смотрел, как окружающие его люди теряют контроль над собой. — Я поднимаю этот бокал за ту прекрасную атмосферу, в которой мы сейчас находимся и надеюсь, что мы ещё не раз отпразднуем какую-нибудь дату таким прекрасным составом! — Серёжа крепко держался на ногах, но вряд ли ещё осознавал, где он находится и что он тут делает, — парни, я люблю вас всех! — все одобряюще загудели и вновь послышался звон бокалов. Дима потянулся к остальным и вдруг увидел, что Антон сидит, давно уже глядя в одну точку. Шастун точно был не с ними уже как три часа. Он ничего не замечал вокруг, пока Дима вдруг не похлопал его по плечу. — Пошли. — Куда? — Покурим, — Антон отстранённо кивнул и двинулся вслед за Димой. Выйдя на улицу, он моментально оглянулся вокруг. Дима протянул ему сигарету. — У тебя своих нет? — Антон отрицательно махнул головой, но когда Дима протянул ему всю пачку, он отказался её взять. — Куплю потом, сейчас пока не буду курить. — Ты вчера утром перед съёмками покупал пачку возле студии, как ты так бытро куришь? — на вопрос ответа не последовало, Антон лишь пожал плечами и устало посмотрел вдаль, затягиваясь. — Как Катя? — при упоминании имени жены губы Димы расплываются в улыбке. — Отлично. Это наверно, единственное, что меня радует независимо от обстоятельств — то, что у меня есть семья, — Антон понимающе кивнул и даже опытался улыбнуться, — а ты как? — Шастун в один момент упал с небес на замлю и подумал — действительно, как он? — Перебиваюсь потихоньку, на однушку пока хватает, но с едой бывают перебои. Хотя, блять, на что я жалуюсь, у кого-то даже этого нет, — он грустно усмехнулся и посмотрел на Диму, который всегда внимательно следил за состоянием Шастуна и был ему почти как отец. Почти. — Ты же знаешь, что если будут проблемы с деньгами или жильём, я всегда готов тебе помочь, — Антон кивнул, пролепетав что-то вроде ≪спасибо≫, — главное обращайся сразу, мы же друзья как-никак, — Позов с высоты своего роста неловко похлопал Шастуна по плечу, что заставило их обоих засмеяться, но вскоре смех смолк, и стало очень тихо на заснеженной улице. — Я не понимаю, почему Арсений никогда не ходит с нами, — неожиданно для себя сказал Антон. — А что ему тут делать? Он не курит так много, как мы, думаешь, он стал бы там сидеть и слушать эти пьяные бредни? — Шастун кивнул, — я хожу, чтобы никого из вас не обидеть, а ему и так нормально. Чтобы ты заметил, он никого из нас своими друзьями-то не считает — так, коллеги по цеху, — Антон кинул тлеющую сигарету в снег и посмотрел на свои демисезонные промокшие ботинки, из-за которых он постоянно простужался и мёрз. Дима закончил курить и молча топтался рядом с Шастуном. — Пойдёшь к ним ещё? — Да, их надо будет ещё развозить по домам, а живыми их доставлю только я. А ты домой пойдёшь? — Антон задумался. — Прогуляюсь наверно ещё и пойду. — Ладно, старик, давай, — Дима пошёл к дверям бара, —Созвонимся тогда! — крикнул он вслед удаляющемуся Антону. Антон шёл и думал, кто он среди этих ребят. Среди Попова, Воли, Матвиенко, у которых денег куры не клюют. Позов, конечно, не самый богатый — мотается из Москвы в Воронеж по два раза в неделю, зарабатывает на жизнь семьи, — но даже он не идёт ни в какое сравнение с Шастуном, перебивающимся на гроши. Работа киллера подарила ему новую нормальную машину, но только за то, что Антон выполнил работу за непутёвого ≪чистильщика≫, который промахнулся и вселил в жертву панику. Да, напрашивался ответ: больше убьёшь — больше будет денег, но Антон чувствовал, что скоро сойдёт с ума от крови, которая уже который год у него на руках. Он сел в чёрный джип и набрал номер Арсения — возьмёт он трубку сейчас? Гудки шли за гудками, но Антон верил — Арс ответит. Он перезванивал несколько раз, но холодные гудки доказывали лишь одно — Арсений не возьмёт трубку. Тогда Шастун завёл машину и поехал домой, представляя, как он увидит Арсения на съёмках. Что он скажет? Будут ли они вообще разговаривать? Антон придумал несколько сценариев развития событий и единственное, чего он не хотел, так это отвечать на вопрос ≪зачем это всё-таки произошло? ≫. Проблема было в том, что он сам не знал — эмоции, внезапный выброс гормонов в организм, — всё, что угодно, но не осознанный выбор. Мозг на момент совершения действия был где-то далеко, и единственное, что засело у Антона на подсознании — то, что он повторил бы это ещё. Просто так, без обязательств, обычный секс. Единственая проблема Шастуна была в том, что он не видел в Арсении человека. Арсений был декором на съёмках, в постели, в повседневной жизни, но не был личностью, заслуживающей внимательного рассмотрения его внутреннего мира. Этого Арсений добивался, сам того не зная: скрывал свою личную жизнь, молчал о своём прошлом, старался минимизировать контакты с коллегами, создавая вокруг себя ауру загадочности, да и друзей у него, по большому счёту, не было. Замкнутость делала Арсения интересным, но окружающим было не до загадок, которые хранил в себе Попов, поэтому он так и оставался в стороне ото всех. На часах была полночь и единственное, о чём Антон сейчас думал — что ему, блять, сделать, чтобы жить как номальные люди?! Нет никакой гарантии, что завтра его не посадят, не убьют. Он просто хотел жить как обычная медийная личность: сорить деньгами, ходить на встречи и не скучать в компании своих коллег. «Тогда тебе придётся стать тупее, — мысленно разговаривал сам с собой Антон, — ведь слушать эту нелепую болтовню может разве что очень тупой, если не сумасшедший.» Аккуратно лавируя между машинами, Антон думал, слушая успокаивающий гул мотора, глядя на практически пустую трассу, думал, кем он должен был стать, и кем он стал, вопреки ожиданиям родителей, знакомых; думал, как сильно разочаровал их всех; как глупо всё то, чем он занимается; думал, что он ведь ещё совсем молод, но уже разочаровался в этой жизни и теперь не знает куда повернуть; думал, как глупо устроен мир, в котором ты выбираешь, как будешь жить, совсем в несмышлёном возрасте, когда тебе хочется стать свободным и поскорее свалить от родителей, и ты выбираешь самые тухлые идеи, лишь бы достигнуть результата здесь и сейчас, не заботясь о последствиях, оставляя всё на потом. А когда это «потом» приходит — всё, построенное на мгновенный результат, начинает рушиться, и ты смотришь на это уже другими глазами, коря себя за бездумность, не имея возможности всё изменить. Антон думал об этом и всё больше понимал, что ему ничего не изменить. И если Арсению было уютно со своими мыслями, Антон делал всё, чтобы не оставаться с ними наедине. В его мыслях были его кошмары прошлого и настоящего, которые преследовали его даже во сне. Антон боялся своих мыслей. Он делал всё, чтобы не расковырять старые раны, но… Но эти раны кровоточили сами. Антон уже в своей импровизированной кровати ворочался и не мог заснуть — мысли, которые он впустил, съедали его заживо. Он посмотрел на время, — было 4:56, — и решил, что спать уже нет смысла. Тишина гнобила его, заставляя думать всё больше, и Антон включил музыку, вставил наушники в уши, и начал заниматься спортом. Было 6:40, когда Антон оделся и решил немного прогуляться за какой-нибудь едой. Мир в эти часы будто спит, город погружён в темноту, но уже во многих домах горит свет — люди готовятся к новому трудовому дню. На улице было морозно, промозглый ветер кусал за щёки, но Антон этого будто не чувствовал. Подойдя к магазину, он вдруг вспомнил, сколько времени, и решил идти в круглосуточный магазин: он что зря целых 10 минут сюда топал?! Пройдя ещё несколько кварталов, Шаст зашёл в маленький круглосуточный магазинчик, где за прилавком стояла заспанная женщина, — «такая же жертва нужды», — подумал Антон, возвращаясь к своим невесёлым мыслям. — Почему вы здесь работаете? — спросил он у женщины, в то время, как она отбивала пачку растворимого кофе, хлеб, десяток яиц и сигареты. Она вздрогнула и подняла усталый взгляд на Антона. — Кушать хочется иногда, а тут можно просроченную еду к себе забирать, вот и работаю, молодой человек, — Шастун видел: она его не узнала. — А почему в другом месте не работаете? — ему было интересно, что сподвигает других людей, таких же, как он сам. — А где мне ещё работать? Никакого образования, разве что уборщицей. А тут, я же говорю, хоть просроченную еду забирать можно. С Вас 78 рублей, молодой человек, — Антон порылся в кармане и вытащил смятую сотню. — Оставьте сдачу себе, — Антон собрал покупки и ещё раз порылся в кармане, вытаскивая мелочь и смятые десятирублёвые купюры, — всё что у меня есть, забирайте, — женщина замотала головой и хотела возразить, но он прервал её, — возьмите. Я не принимаю отказ. Я просто хочу, чтобы вы взяли деньги и купили себе нормальную еду, — с этими словами Антон развернулся и вышел из магазина. Антон понимал, что те гроши, которые он отдал кассиру круглосуточного магазина, не помогут ей особо, разве что на один день, а потом всё вернётся на свои места, и эта женщина снова будет всю ночь сидеть в магазине и работать на пару тысяч в месяц. То, что колесо Сансары сделает оборот, Антон не сомневался. Вопрос лишь когда. Он думал, как живёт Арсений: с кучей денег, не привязан к проблеме еды, огромное количество возможностей. Но он понимал, что не просто так Арсений не раскрывается своим коллегам. Проблемы Попова были где-то глубоко внутри, спрятанные за гордостью и хорошим чувством юмора, но они там были. Вопрос был только в том, что это за проблемы. Возможно, они надуманы из-за недостатка других проблем, но, возможно, Арсений действительно страдает от чего-то более глубокого, чем насущные проблемы. Кем был Арсений? Странным актёром шоу «Импровизация», или же куда более глубоким персонажем? Антон не хотел лезть в дебри души Попова, но в то утро к нему пришла мысль, что Арсений — не просто человек, приезжающий на своей дорогой тачке на съёмки, а потом быстро уезжающий по неизвестным делам. Арсений — тоже человек, такой же, как и все остальные, с огромным количеством проблем и со своим багажом знаний и опыта. Антон уже дома набрал телефон Арсения и послушал гудки в течении минуты, а потом записал сообщение на автоответчик: — Доброе утро, Арсений… — он вздрогнул от звука собственного голоса, — я… — Антон стоял посреди комнаты и не знал, что сказать. Послышался сигнал окончания записи и Антон выдохнул. Что он хотел сказать Арсению? Господи, если бы он только знал! За окном пошёл сильный снег и пушистые хлопья мигом заполонили город. Антон заварил кофе и хлебнул горячий напиток. Так начался ещё один длинный день.***
Серёжа спал плохо. Не то что плохо — отвратительно. Несмотря на жуткое похмелье он просыпался каждые полчаса. Проснувшись в пятый или шестой раз, Серёжа посмотрел время, чувствуя, как похмелье бьёт ему в голову, решил позвонить Позову. Листая контакты он столкнулся с проблемой: — Позов… Попов… так, блять, кому я звоню… так, это вроде Попов… сука, аааааа!.. — Матвиенко потёр глаза и проматерился в подушку, — так, вроде Позов… — Серёжа нажал кнопку вызова и приложил телефон к уху. Гудки казались слишком громкими и он невольно поморщился, — сука, да возьми ты уже трубку, — послышалась возня, а потом сигнал, оповещающий о начале записи сообщения, — я тебе, блять, звоню, ты чё не отвечаешь-то? — гудки казались бесконечными и он откинул телефон так далеко, как позволяла рука, — сука… Серёжа не помнил, что было вчера, помнил лишь то, как пришёл на встречу с коллегами и начал пить, а потом — пустота. Отрывки памяти всплывали в голове Серёжи, но единственное, что его сейчас волновало, так это таблетка от головной боли. И возможно даже не одна. Серёжа жил хорошо. У него была большая квартира, хорошая машина, прекрасные друзья и никаких проблем, волнующих его постоянно. Он был сыном бывшего губернатора Петербурга, что само по себе лишало большинства проблем, и к тому же был очень неконфликтным человеком, переводил всё в шутку, моментально забывая обо всех проблемах. Не то чтобы Серёжа глуп, но он готов трепаться о пустяках сутки напролёт, что моментально делало его душой всякой компании. Внутри каждого человека в каком-то смысле живёт герой, который полон сил менять мир к лучшему, но во многих он со временем отмирает за ненадобностью, ведь люди недостаточно сильны и бесстрашны, чтобы начать какие-либо перемены. Это и случилось с внутренним героем Серёжи: у Матвиенко всё было итак хорошо и он не видел надобности что-то менять. Серёжа жил спокойно, без неожиданностей, которые смогли бы выбить его из колеи, без привязанностей, которые могли причинить боль. Как он говорил, в нём ≪отжил своё непутёвый мальчик, жадный до жизни, и теперь настало время собирать плоды≫. Но у Серёжи была одна тайна. У каждого человека есть причина, по которой его внутренний герой канул в лету. У кого-то это мелкие неудачи, после которых руки опускаются, но у Матвиенко неудача была серьёзнее. И связана она с как-никак с государственной изменой. Отец Серёжи был губернатором. Борис Матвиенко был хорошим и честным человеком, исполнительным, он свято верил в правительство, в правильность действий власти, был любим народом, как ему казалось, пока однажды мир не доказал ему обратное. Серёже было 17, когда он вернулся домой из школы и застал рыдающую мать в окружении кучи военных, обыскивающих их дом. Как оказалось, Бориса обвинили в махинациях в особо крупном размере, которые он не совершал. Этот случай получил большую огласку по стране, и народ, который, казалось, с уважением относился к Борису, резко воспылал к бывшему губернатору ненавистью. Когда адвокат Бориса пытался подать на апелляцию, их семье мягко ≪намекнули≫, что делать этого не стоит, совершив поджог их загородного дома. Виновных, понятное дело, не нашли, но в почтовый ящик положили письмо, в котором неизвестные заявляли, что губернатор ≪продался≫ власти ради дорогих машин, красивых домов и фееричных приёмов. Также отправители написали, что честные люди не потерпят издевательств, безработицы, нехватки банальной еды на прилавках и прочих бедствий. Народ страдал, и в этом обвинили губернатора, собравшегося на второй срок, свергнув его самым суровым способом. Именно тогда Серёжа понял, что такое политика и как в ней всё устроено. Именно тогда он дал себе слово не вмешиваться в эти дела. И именно тогда он понял, как власть расправляется с неугодными: через народ. Серёжа видел страдания простых людей, видел, как люди, стоящие на государственной службе, забирают у народа последнюю надежду на счастливую жизнь, видел это всё изнутри, но из опыта отца навсегда уяснил: быть хорошим в политике — всё равно что прыгать в реку с пираньями: может и не сразу, но тебя всё равно загрызут досмерти. Понимая, что помочь никому он не может, Серёжа забил на всё, предпочитая вести свой бизнес аккуратно и при любой проблеме зарывать голову в песок, в надежде переждать трудные времена, пока его коллеги разрулят все проблемы. Благодаря обширным связям он встал на ноги и стал долларовым миллионером, прослыл влиятельным человеком, этакой махиной, которая при желании могла потопить кого угодно. И Серёжа топил и конкурентов, и недовольных, и дерзких, — всех подряд, доводя себя до паранойи, боясь, что стоит ему выдохнуть, как в спину прилетит нож, который потопит уже его самого. Когда нервы стали на пределе, Серёжа доверил компанию проверенным людям, а сам начал ≪юморить≫, скрывая за этим своё внутреннее напряжение, которое понемногу начало спадать. Когда о Серёже узнали все, внутри него опять начала подниматься паника и он начал глушить это всё алкоголем, уходить в запои. Единственное, что всегда набатом било в его голове, так это правило, которое ему однажды велел заучить отец: ≪Как бы не было сложно, молчи, и ты останешься на плаву≫. И суровые реалии не раз подтверждали правильность слов отца, когда Серёжа усмирял свой внутренний пыл, избегая скандалов и переводя всё в шутку. В какой-то момент он понял, что самый лучший выход — говорить о пустяках. Чем глупее речь, тем меньше шансов дать собеседнику повод разжечь скандал. И его речь кардинально изменилась. Старые знакомые разочаровывались в когда-то наполненном разного рода мыслями человеке и уходили, сменяясь на новых знакомых, более глупых и смешливых, более неинтересных. Круг общения Серёжи разростался такими людьми, всё больше топя его в глупости и алкоголе. И Серёжа уже не видел себя другим, он полностью погряз в своём окружении, готовый безумолку болтать с людьми, с которыми у него нет ничего общего. Он научился молчать и разучился думать, погубив в себе желание к переменам. Он никогда не критиковал власть, но каждый раз, когда президент переизбирался на новый срок, он сжимал руки в кулаки и стискивал зубы, тайно мечтая об отмщении, но тут же глушил в себе этот порыв, вспоминая, что делает с неугодными власть. Серёжа Матвиенко не был глуп. Он просто потерял надежду.***
Диме Позову было некому мстить. Он в своей жизни нахлебался проблем, и единственное, что его волновало — его семья, которая сейчас была в Воронеже. Его любимые девочки были чертовски далеко сейчас и Дима не мог увидеть их сейчас. Как бы люди не думали, что те, кто снимается на телевидении, имеют сказочную жизнь, Дима готов был ответить, что сказочную жизнь имеют только очень изворотливые люди, которые пищат и лезут во все незабитые дырки, лишь бы их заметили. Телевидение, как любой руководитель, любит, когда человек готов на всё ради денег, оно специально ставит небольшие преграды, глядя, как человек справится, а потом дрессерует, как собачку, дескать, ≪А так сможешь? А если вот так? А это сделаешь? Нет? А если дам корочку побольше?..≫. Человек ведётся и его затягивает, как на слабо, он теряет себя, разменивая личные ценности на деньги, продолжая повышать планку. Проблема в том, что однажды телевидению надоедает, и человека вышвыривают по разным причинам: возраст, снижение аудитории, слишком много просит денег, или что-то ещё — у телевидения большая фантазия. Дима видел, как знакомых ему ребят затягивает, дозы увеличиваются, азартный блеск исчезает. Он видел, как на глазах тает оригинальность Серёжи, как увядает Паша, как всё меньше интересуется насущными вопросами Стас, и это только его самые близкие друзья, а если говорить про всех таких ребят на телевидении — до конца жизни не перечислишь. Арсений почему-то всегда оставался собой, не размениваясь по пустякам, оставался себе на уме, за что Дима его очень уважал, но загадочность Попова всегда напрягала и его, и его друзей. ≪Он такой загадочный, потому что он из Питера≫ — шутил Позов, напряжённость наедине с Арсением присутствовала с их первой встречи. Ему будто всегда было неважно, что происходит с ним во время съёмок, Арсений всегда оставался немного в себе, не отдаваясь работе без остатка, словно просто наслаждался тем, что был в павильоне, общаясь с залом. Арсений Попов был странным, даже для Димы, который в своей жизни видел кучу разных людей, которые удивляли и даже шокировали его, но никогда ещё Позов не видел настолько закрытого человека, как Арсений. Дима созвонился с семьёй и посмотрел время: на часах была половина восьмого. Он прокрутил в голове кое-какие мысли и сел за ноутбук, чтобы проверить новости. Вдруг телефон гулко завибрировал и на дисплее высветилось имя Павла. — Привет, Поз. Как жизнь? — голос Добровольского казался нарочито бодрым, с металлическим оттенком, словно Павел скалился в трубку. — Привет. Да по-старому всё, сижу тут, работать собирался… — ≪В Воронеже 65-летний педофил похитил 8-летнего мальчика и держал его в подвале две недели. Маленького Тимура нашли изувеченным в сточной канаве на окраине города. Мальчик госпитализирован, — читал Дима, — против насильника ведётся следствие, ведёт которое лучший…≫. — Поз, ты меня слышишь? — Да? Что?.. — Дима открыл почту и быстро начал печатать жене. — Я спрашиваю, ты Попову звонил сегодня? До него никто дозвониться не может, а завтра съёмки, — в голосе Паши слышалась нетерпимость и необоснованная грубость, присущая человеку, который уже настолько заебался, что просто не видит смысла в своей жизни, формально поддерживая дружеские отношения, но мысленно давно хочет всем этим ≪друзьям≫ переебать. — Я наберу его сейчас, Паш, — Дима думал уже нажать отбой, но в последний момент спросил, -а ты чё такой дёрганный? — послышались странные помехи. — Да я набегался сегод… — шипение в трубке сообщило Диме об отсутствии связи, — Поз, я т…потом перезв… Тут связь хуё… — послышалось характерное шипение и звук отбоя. — Понял, Паш, пока… — уже в тишину ответил Дима и быстро набрал номер Арсения. Размеренные гудки били по барабанной перепонке, пока Дима печатал письмо жене, в котором просил ≪быть осторожнее… не выходить из дома слишком поздно… не задерживаться допоздна на работе… протому что он, Дима… волнуется за них и хочет им только самого лучшего≫. Отправив письмо, Дима понял, что опять погрузился в свои мысли и не слышал, как проходит звонок, поэтому набрал ещё раз. В каждом человеке есть своя загадка. Иногда и не одна. Но иногда эти загадки настолько ужасны, что перерастают в тайны: глубокие, скрытые от посторонних глаз, тёмные, такие, о каких стыдно рассказать. По мнению Димы, Арсений хранил не одну такую тайну, иначе он не мог объяснить, почему Арсений является Арсением — скрытным, мрачным, необычным, а не каким-то другим. Гудки прекратились и раздался сигнал. — У нас завтра съёмки, не забыл? — Дима вздохнул и выключил телефон. Он сходил на кухню, нарезал себе бутерброды, сделал крепкий ароматный кофе, и снова сел за ноутбук, открывая Word. Писать Позов начал давно, со времён школы, когда описывал в седьмом классе первые объятья с девочкой, которая ему нравилась. Дальше пошли описания учителей, одноклассников, он старался понять глубинные мысли людей, основываясь на их действиях, он записывал то, как ощущал ≪лёгкое движение ветерка на своей коже≫, совершенствуя свой язык, подбирая слова. Шли годы, тетради с записями копились, талант превращался в профессионализм, и Диме нравился процесс написания, подбор правильных слов, построение диалогов и прямой речи, сюжетные развороты. Сейчас у него были некоторые зарисовки, но он собирал информацию для чего-то большего. Ребята со студии ≪Союз≫ были идеальными героями его нового романа, поэтому сейчас Дима сидел и подбирал слова для описания души Арсения, которая казалась ему целой кладезью. Глупо? Возможно, но Позову нравилось, поэтому он продолжал писать в тайне ото всех, храня эту тайну, как свою семью.***
— Алло, Шастун, это Павел тебя беспокоит, — после невнятного мычания заспанного Антона Добровольский продолжил, — не забудь про завтрашние съёмки, и ещё… — последовала недолгая пауза, — ты Арсению звонил в течение дня? До него не дозвониться, то ли телефон потерял, то ли ещё что. Можешь ему позвонить?.. — последовала тишина и тихое сопение в трубку, — Шастун!!! — А?.. Что?.. — Попову позвони и будь готов к съёмкам завтра. Спать надо по ночам, — с этими словами Добровольский отключился. — Как мамочка, блять… — сонно проворчал Антон и перевернулся на спину, глядя на время. На часах было без десяти девять. Шастун набрал знакомый номер и прикрыл глаза, вслушиваясь в гудки. — Арс, до тебя никто дозвониться не может, перезвони, — Антон положил телефон возле себя и задумался: а как Арсений раньше отвечал на звонки? Эта незначительная информация вдруг показалась очень важной, и Антон начал вспоминать. Арсений брал трубку практически всегда, очень быстро, Антон даже смог воспроизвести в голове, как Арсений начинал разговор: тихим бархатистым ≪Да≫, как бы издалека. Он никогда не звонил первым, вдруг понял Антон. Ещё Арсений никогда не выкладывал свои новости — он сначала выслушивал звонившего, а потом высказывал лишь своё мнение о чём-то. Арсений молчал о себе всегда, и Антон решил заострить на этом внимание. Каждый раз, когда Антон задумывался об Арсении, ему казалось, что каждая мелочь важна. Проблема была в том, что до этих мелочей Антон мог только догадываться, и это отбрасывало его от Попова на огромное расстояние. Чем глубже он копал, тем сильнее начинал понимать, что каждая его догадка отражает его самого. Пытаясь понять Арсения, он всё лучше разбирался в себе. Антон понимал, что не может наверняка узнать, чем же всё-таки живёт Попов, но, проведя несколько дней в самокопании, он начал понимать, что он вообще хочет от жизни. Желание быть ≪признанным≫ отошло на другой план, уступая место желанию быть свободным, как птица в полёте. Насытившись рамками, устанавливаемыми телевидением и его второй ≪работой≫, Антон просто хотел отдыха. Желание появиться в другой стране под другим именем уже не казалось безумным, а даже вполне рациональным решением проблемы. Чёрт, как же он хотел начать всё заново, без ошибок прошлого, без огромного опыта за спиной в свои 25 лет. Антон встал, налил в кружку какое-то подобие чая и, поморщившись, глотнул тошнотный напиток. ≪Надеюсь, завтра Попов появится на съёмках, — подумал он и сел на стол, осматривая свою скудную квартиру, — а то я скоро свихнусь столько думать о нём.≫***
Громкая трель будильника и огромная гора снега за окном. Серёжа лежал на полу в своём доме и смотрел в потолок, потому что жизнь ужасна, а на съёмки идти надо, да и к тому же надо смешить публику, хотя Матвиенко сейчас был не в состоянии даже шевелиться. -Блять, как я машину откопаю? — подняться с пола было очень сложно, но мысль о том, что он не успеет приехать на съёмки и Паша натянет ему глаза на жопу, заставляла вставать и начинать бороться с похмельем. Кое как справившись с болью во всём теле, Матвиенко набрал номер Димы и начал считать гудки. Если Позов не возьмёт с двадцатого, то уже вообще не возьмёт. - Да? — Позов уже давно проснулся и наливал себе ароматный свежий кофе. - Привет, Поз, слушай, у тебя завелась машина? — Серёжа оглядывал пустой холодильник и думал, как там ещё не повесилась мышь. - Даже если она заведётся, я не откопаю гараж, поэтому плевать. Я такси вызову, — Дима немного помолчал, отпивая кофе, а потом спросил, — как думаешь, Попов придёт сегодня? - Да по-любому придёт. Он конечно весь из себя у нас, но не настолько, чтобы пропускать съёмки. Да и не замечал я за ним особого желания прогуливать работу, - Матвиенко достал из глубины холодильника чудом не заплесневевший хлеб и остатки масла. Если бы не безрассудные пьянки, его холодильник бы не пустовал, как сейчас, однако мыслить рационально он мог только в те моменты, когда придирчиво оглядывал свой дом в поисках еды, чистой одежды и хотя-бы единственного незахламлённого островка квартиры. К сожалению, такие моменты случались крайне редко. - Надеюсь, а то я начинаю волноваться за него, - Дима наблюдал погоду за окном с некоторой отрешённостью. Может, всё не так важно? Весь этот круговорот событий сильно утомлял, поэтому Позов старался насладиться этим вкусным и горячим кофе, пока тот не остыл, и моментом спокойствия, пока тот не успел закончиться, - кстати, позвони ему, может он тебя довезёт? - А в чём разница между твоим заснеженным гаражом и гаражом Попова? - Серёжа буквально проглатывал свой скудный завтрак, наскоро запивая его водой. - Припомнишь хотя бы один раз, когда Попов приезжал не на своей машине и не в идеальном виде? - Серёжа задумался. - Да вроде не было такого... Ладно, о'кей, наберу ему и потом буду думать, как поступить, - дожёвывая, промямлил Матвиенко и отключился. Оглядев комнату в поисках чистой одежды, Серёжа нашёл контакт Арсения и включил громкую связь. Под равномерные гудки он кое-как натянул джинсы и толстовку, встал напротив зеркала, пытаясь привести бардак на голове в более-менее приличный вид. Раздался сигнал записи сообщения. - Арсений, блять, ты где, я тут опаздываю, можешь подобрать?! Я у дома прямо стою, перезвони, - проорал Серёжа с другого конца комнаты. Соорудив подобие причёски, он подошёл к телефону и снова набрал номер Попова. Однообразные гудки вновь закончились сигналом записи и Серёжа сбросил вызов. Открыв Uber, Матвиенко попытался сделать заказ, но приложение зависло. - Блять-блять-блять... - тихо матерился он, снова перезагружая приложение. Несмотря на все старания, Uber объявил забастовку в связи со снегопадом и Серёжа начал звонить во все такси, которые знал. Наконец, девушка с горячей линии такси Максим ответила и уже усталым голосом сообщила, что подача машины будет от 15 минут. - Девушка, а побыстрее никак нельзя?! - Серёжа ужасно нервничал, потому что время подходило к половине девятого, а за 10 минут ему доехать не было никакой возможности. - Все машины, которые смогли сегодня выехать, заняты. Мы итак работаем по-максимуму, извините за предоставленные неудобства, досвидания, - послышались знакомые, уже премерзкие, гудки, и Серёжа еле сдержался, чтобы не разъебать телефон об стену. Нервно пройдясь по комнате, Матвиенко снова набрал Диме. - Поз, я опоздаю, такси перегружено из-за снегопада, у меня машина только через 15 минут минимум, - протараторил Серёжа, нервно растирая виски, - попроси Волю не рвать меня на британский флаг, - на том конце трубки Дима тихо хихикнул. - Не торопись, возможно ничего и не будет, - Матвиенко нахмурился. - Что-то случилось? - на том конце трубки был слышен шум, какая-то возня и до ушей Серёжи долетали реплики: <<не берёт трубку>>, <<куда-то исчез>>. После короткой паузы Дима вздохнул. - Попов пропал, не отвечает на звонки и до сих пор не приехал, - Матвиенко вспомнил, что обычно Попов приезжал за 20 минут до работы. Были какие-то призрачные надежды, которые Серёжа сразу озвучил. - Может машину откапывает или в пробке стоит? А может вообще проспал?.. - нарастающее волнение бурлило где-то в животе. - Ты хоть раз припоминаешь такое? - Позов нервно хихикнул, - Попов? Проспал? Ты уверен, что он вообще когда-нибудь спит? Да и было ли когда-то такое, чтобы Арсений Попов не брал трубку несколько дней подряд? - Дима издал звук, отдалённо напоминающий <<ы-хыхы-хыхых>> и Серёжа как наяву представил, как друг мечется из стороны в сторону, - не знаю, что происходит. Парни уже названивали ему, оставляли сообщения на голосовую почту, но никто не берёт. Тут все уже на взводе, а Паша в ярости. Если до 9:20 он не объявится, поедем к нему, проверим хоть, жив или нет. - Понял тебя, - серьёзным голосом сообщил Позову Матвиенко. Диму даже передёрнуло, ведь он впервые за несколько лет услышал настолько сосредоточенный голос друга, - ладно, - прервал тишину Серёжа, - такси подъехало, скоро буду. - Жду, - коротко ответил Дима и отключился. В павильоне и правда было напряжённо. Воля бесновался, обещал, что убьёт Попова самым мучительным способом, когда тот объявится, Антон вообще места себе не находил и бегал, как загнанный зверёк по павильону. Гримёры, суфлёры, свето- и звукооператоры сновали туда-сюда, выполняя свою работу, но это добавляло ещё больше горечи ситуации. А Арсений не появлялся. Едва Серёжа переступил порог павильона, как Воля вскочил со своего места и направил всех собираться. - Что? Куда? - Матвиенко не сразу въехал в слова Воли и остановился посреди всеобщей суматохи. - Куда-куда?! К Попову домой, дубина! - Воля вырос перед Серёжей как из земли и заставил резко сменить конфигурацию в сторону улицы. Воля снова звонил Арсению и орал в трубку, что уничтожит его, ребята бегали и собирались ехать. Нервное напряжение не исчезало даже во время поездки, ребята молча смотрели в окна, рассматривая красоту зимней Москвы, но будто не видя её. Припарковав возле дома Арсения машину, Паша вышел и осмотрелся вокруг. Его примеру последовали и остальные. Медленно подойдя к дому, Антон заметил, что окно кухни всё так же приоткрыто. - Что делать будем? - первым нарушил молчание Воля. - Давайте позвоним, выбора у нас всё равно нету, - отозвался Серёжа. Остальные молча кивнули. Пройдя по высоким сугробам (Антон увидел, что по тропинке к калитке несколько дней никто не ходил), Серёжа позвонил в звонок. Тишина. Ещё несколько раз. Внутри дома не было никакого движения, это поняли все. - Надо ментов вызывать, - отозвался Позов. Внутри Антона сердце сделало скачок. - Зачем?! - Антон старался сохранить хотя бы внешнее спокойствие, но дрожащие руки и угловатые движения выдавали в нём нервозность. - Ну а вдруг он там это... всё?.. - тихо спросил Дима. Антон кивнул, выстраивая в голове план действий. Воля достал телефон и набрал номер полиции. - Слушай, а зачем сегодня? - начал говорить Шастун. Все непонимающе подняли глаза, - я имею в виду... может он куда-то уехал и забыл телефон? Не смог предупредить. Да и вряд ли менты поедут куда-то сегодня, итак куча аварий, скорее всего. Давайте сегодня ещё попробуем до него дозвониться, а уже завтра вызовем. Должно 3 дня пройти, прежде чем заявлять о пропаже, тем более мы ни в чём не уверены, да и снегопада такого не будет... - ребята задумчиво закивали. - Думаю, резон в этом есть, - ответил Паша и убрал телефон. Антон выдохнул, - тогда делаем так. Я позвоню кому надо, сообщу, что Арсений куда-то пропал и попрошу отсрочить дату съёмок. А вы, - Воля указал на каждого пальцем, - вы сегодня вызваниваете его и достаёте из-под земли. В противном случае нам срочно придётся искать замену, - парни опустили глаза, поджимая губы, - ясно? - нестройное подтверждение послужило ответом, - поехали отсюда, - Паша решительно направился к машине и, не дожидаясь никого, сел в машину. Напряжерие сменилось тягучим ощущением печали и непонимания происходящего. Лишь Антон, сидя на заднем сидении, быстро набирал кому-то сообщение.***
- Быстро, заходим и всё забираем, кидаем в багажник и уезжаем по адресу, все готовы? Приём, - нестройный хор голосов по рации сообщил о готовности действовать, - никуда не заходим, ничего лишнего не забираем. У нас на всё про всё будет примерно две с половиной минуты, иначе сработает сигналка и приедут копы. Услышали? Приём, - те же голоса подтвердили, - тогда за работу. Пять чёрных джипов припарковались возле дома Арсения, оттуда выбегали люди в чёрных масках. Антон вышел из одного джипа и закурил рядом. За городом звёзды стали видны и он невольно на них загляделся. Дом Арсения был обычным на фоне окружающих его домов: без невероятного дизайна, громадного участка, излишков на фасаде, призванных показать состоятельность владельца. Двухэтажный дом с навесом вместо гаража, простым, но добротным забором, этот дом выглядел очень эстетично благодаря своей простоте, прямо как и сам Арсений. В голове закружились воспоминания, но Шастун решительно отмёл их, обещая себе оставаться здесь и сейчас. Его люди бегали вокруг, перетаскивая чёрные мешки в багажники. Оставалось 40 секунд до окончания, о чём так любезно напомнил командир. Антон выкинул сигарету и сел в машину, бросив перед этим тяжёлый взгляд на жилище Попова. Внутри него разбушевался огонь, подкидывая обрывки воспоминаний, которые тяжёлым грузом западали в сердце Шастуна. Когда машины тронулись, он усилием воли заставил себя не оборачиваться на дом, сохранив в памяти знакомые очертания. Окно в кухню так и осталось приоткрытым, жаль, что Антон в него больше не залезет.***
Уже поздно вечером Воля, в приступе волнения, набрал номер Арсения. Дождавшись окончания гудков он проорал в трубку: - Это не смешно, Попов, ты пропустил съёмки, мы все морги обзвонили!!! Сбросив вызов, Воля задумался. <<Зачем я снова накричал? Может из-за этого Арсений сбежал? Никто не хочет терпеть такого придурка как я, даже Ляся, мне кажется, с радостью бы от меня ушла. Хотя... не думаю, что она бы решилась>>, - Паша недобро усмехнулся и допил виски из бокала. Все имеют свои секреты. О секретах некоторых никто даже не догадывается.***
- На следующий день часть команды <<Импровизации>> снова стояла возле дома Попова. Арсений так и не ответил ни на один звонок, поэтому решено было вызвать полицию. Оглядывая дом, следователь задавал стандартные вопросы, попутно заполняя протокол. Парни отвечали и беспокойством смотрели на людей и униформе, которые взламывали дверь. Закончив с допросом, следователь крикнул: -Ну что там? - Почти закончили! - одиг из работников в униформе обернулся и поправил меховую шапку. Антон в этот момент достал телефон и вновь набрал уже успевший запомниться номер. В этот момент раздался оглушительных грохот - дверь выбили из петель. - Готово! - нестройным хором крикнули взломщики. Следователь вошёл в дом. В телефоне Антона были холодные гудки. Раздался звук записи голосового сообщения. - Арс... - произнёс было Шастун. - Вот и телефон нашли! - крикнул следователь и Антон медленно опустил руку с телефоном. Сбросил вызов. Обречённо вздохнул. Оглядел ребят, стоящих чуть поодаль. У всех были похожие эмоции, только Воля как-то недобро прищурился, но Шастун расценил это как неправильно прочитанную эмоцию, - начинаем обыск! - служители закона с оружием наготове вошли в дом, а Антон поплёлся обратно к машине. - Шаст!.. - где-то сзади крикнул Серёжа, но Антону было уже абсолютно безразлично. Где-то в глубине души болезненно защемило сердце.