Не пой о предательстве, менестрель, я помню сам

      Эдорас встретил нас гнетущей тишиной, а люди смотрели подозрительно, не веряще, а некоторые то и дело отводили глаза. «На кладбище и то веселей» — буркнул Гимли.       Прошлым днём мы встретились с Митрандиром, где выслушали его историю, а он — нашу. И вот что удивительно — наши кони вернулись вместе с Серогривом, конём из породы меарас.       Стоило нам спешиться у ворот дворца, как окружили стражники, потребовав сдать всё оружие. Каждый нехотя расставался с ним, мне же ещё пришлось отдать сумку и палочки для волос, распустив тем самым причёску, которую старалась сделать с утра, чтобы волосы не мешались. — Будь добр, — обратился привратник к Гэндальфу, — оставь здесь и свою палку. — Ну, это уж слишком! — ответил Гэндальф. — То была предосторожность, а это неучтивость. Я стар. Если не разрешишь мне войти, опираясь на палку, то я сяду тут и подожду, пока Теоден сам не приковыляет ко мне.       Арагорн засмеялся. — У каждого есть свое сокровище. Неужели вы лишите старика последней опоры? Позволь нам пройти, наконец! — Палка в руках мага может оказаться чем-то большим, нежели просто опорой в старости, — ответил привратник. Он внимательно посмотрел на ясеневую палку, на которую спокойно опирался Гэндальф. — В некоторых случаях, однако, можно принять особое решение. Я верю, что вы пришли как друзья и достойны уважения; у таких гостей не должно быть худых намерений. Проходите!       Гвардейцы отодвинули тяжелые засовы, распахнули двери, которые медленно раздвинулись внутрь на скрипучих петлях. Внутри было полутемно и после утренней свежести на холме показалось душно. Парадный зал был длинным, с мощными столбами, подпирающими высокий потолок. Из восточных окон под самым потолком падали пучки света и ложились на пол теплым узором. Через отверстие в крыше к бледно-голубому небу поднимались струи пара. Пол выложен цветными камнями и под ногами вьются рунические надписи и переплетаются странные фигуры. Колонны оказались украшены богатой резьбой, и на них сохранились остатки старинной росписи с позолотой. На стенах висели огромные тканые картины, изображавшие героев старинных легенд. Одна картина висела так, что на нее падал солнечный свет. То был молодой воин на белом коне. Юноша трубил в огромный рог, его золотистые волосы развевались на ветру. Конь поднял голову, раздувая розовые ноздри в предчувствии битвы. Зеленые волны с белой пеной достигали коню до колен.       Мы пошли дальше и оказались в большом помещении с длинным каменным очагом посредине, в котором горел огонь. У южной стены, противоположной входу, три широкие ступени вели на возвышение. На нем в большом позолоченном кресле сидел старик, согбенный под бременем лет, казавшийся почти карликом. Его длинные волосы, заплетенные в толстые косы, свисали из-под тяжелого золотого обруча, сжимавшего виски. Надо лбом в обруче сверкал огромный белый алмаз. Белая, как снег, борода лежала на коленях. Только в глазах был живой блеск, когда он посмотрел на вошедших. У ног властителя на ступенях сидел худой человек с бледным хитрым лицом и припухшими веками. Было тихо.       Старик сидел неподвижно. Наконец, Гэндальф произнес: — Неучтиво нынче встречают в твоём доме, король Теоден.  — Гоните его, — шепнул человек у ног.  — С чего мне быть учтивым с тобой, Гэндальф Горевестник? — хрипло спросил король. Откуда-то повыходили мрачные стражники, явно готовясь при случае как минимум вывести нас, а как максимум… думать не хочу.   — Справедливый вопрос, господин, — подхалимничал согласился человек. — Лихо носит за собой этот… бродячий колдун. — человек встал, медленно приближаясь к нам. — Латспелл нарекаю тебя! Вестник зла! Вестник горя! — тут его глаза расширились и стали похожи на совиные.  — Молчи! — приказал Гэндальф. — Держи за зубами гнилой язык! Не за тем я прошел огонь и воду, чтобы пререкаться с лживым слугой, когда приближается буря!       Маг поднял палку. Все услышали глухой раскат грома. Солнце в восточных окнах погасло, и зал погрузился во тьму. Огонь в очаге потускнел, дрова подернулись пеплом. Во мраке был виден лишь Гэндальф в белом, стройный и светлый. — Посох? Я же велел забрать у колдуна посох! Дурень Гама нарушил приказ!       В этот момент произошло несколько вещей сразу: стражники кинулись отбирать посох, мужчины вступили в рукопашный бой, а Гэндальф стал приближаться к королю, ну, а я же стояла на месте, совершено не зная что делать. Опомнилась, когда ко мне подошёл тот человек. Не долго думая, зажгла в одной руке ярко-жёлтый светляк, который стал переливаться различными цветами. Человек испугался, попятился, запнулся то ли о свои ноги, то ли о свою длинную мантию и упал. Другие стражники кинулись ко мне, пришлось зажечь ещё один светляк. Надо же как он на них произвёл впечатление…   — Стоять! — приказала, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, ибо уж очень забавным было удивление роханцев.       Потасовка закончилась и теперь все смотрели лишь на мага и короля. Я затушила светляки, поглядывая на притихшего человека на полу. В зал вбежала девушка в белом платье, но была перехвачена Арагорном.  — Подожди, — шепнул он ей. — У тебя нет власти! Прислужник Саурона! Я изгоню тебя, как яд изгоняют из раны! — на слова Гэндальфа король начал смеяться.  — Изыду я, умрёт он. — усмехаясь отвечает король.   — Ты не убил меня, не убьёшь и его!  — Рохан мой!       Король поднялся, тогда Гэндальф несильно стукнул его посохом по лбу. Теоден упал и начал извиваться, а после затих. Арагорн отпустил девушку. Взгляд Теодена прояснился, а длинная борода пропала, даже цвет волос изменился, став пшеничным и лишь виски чуть тронула седина!       Человека, которого, как оказалось, звали Гримма Гнилоуст спустили со ступеней дворца. Король Теоден отел было казнить его, но Арагорн остановил его и Гримма сбежал, забрав лучшего коня из королевских конюшен.   — А где мой сын? Где Теодред? — оглядел толпу роханцев король, явно не заметив среди них своего сына. Судя по скорбным взглядам — следующая новость не будет хорошей.