Небоевые будни Шинсена

Каждая зарисовка была написана пятого мая, но в разные года 1. О трудностях посмертного бытия - ... "С днём рождения..." - .... - кратко, но ёмко высказался чихнувший уже в который раз они-фукучо, он же Хиджиката Тошизо, он же, он же... Окита Соджи хихикнул, мгновенно и профессионально сделав невинную мордочку, когда сердитый Хиджиката повернулся к нему. - А я всегда говорил: скромность украшает доблестного мужа, - вкрадчиво сказал ехидный Яманами. - При чём тут это?! - праведно возмутился фукучо. И снова чихнул. - Будьте здоровы, командир, - сказал незаметно нарисовавшийся поблизости Сайто. Замашки хитокири - они такие привязчивые... И Сайто периодически заставлял вздрагивать, а затем ругаться кого-то из своих бывших сослуживцев, возникая рядом и говоря что-нибудь негромким, но внушительным (тоже по привычке!) голосом. Хиджиката дёрнулся и чихнул снова. - Чтоб тебя, Сайто, хоть раз по-человечески подошёл бы! Сайто виновато пожал плечами. - Если бы кое-кто - не будем указывать пальцем, конечно, - развил свою мысль для особо непонятливых Яманами, - не посылал некие письма домой мешками и не хвалился бы своими успехами у слабого пола на каждом углу... - Вы просто завидуете! - огрызнулся Хиджиката. - Я?! - Вы, вы, - злорадно подтвердил Хиджиката, чихая. - Было бы чему, - гордо задрал нос Яманами. - И стихи вы писать не умеете. Окита хрюкнул. Хиджиката зарычал и снова чихнул, сведя на нет всю воспитательную ценность грозного рыка. - Столько лет там в мире Живых прошло, давно уж забыть меня пора! Позади деликатно кашлянул Кондо. - Ты уж прости, Тоши, но Кэйскэ-сан в чём-то прав. - Кто бы мог подумать, - сказал Яманами. - Мне понадобилось умереть, чтобы к моему мнению стали прислушиваться! - Вы вообще не понимали ситуацию! - привычно завёлся Хиджиката. - А вам лишь бы гвозди да свечки... мужлан! - не менее привычно ощетинился Яманами. - Тише-тише, - умиротворяюще сказал Кондо. - Все мы тут покойники, господа, к чему ссориться? Сайто снова растворился в тумане, разумно рассудив, что при ссоре командиров непременно влетит кому-то третьему. - Я не понял, - ядовито сказал Хиджиката, временно переставший чихать. - Если вам самому попробовать хотелось, гуманист вы наш, так стоило попросить, я не жадный. Что мне, свечей или гвоздей там жалко? Яманами задохнулся от возмущения, но был отмщён, когда Хиджиката снова расчихался. - Вас любят, Хиджиката-сан, - утешил Соджи, благополучно увернувшись от подзатыльника. - С днём рождения, они-сан, - злорадно пожелал блудный замкомандира. - Чтоб вас всегда так девушки любили! - И вас туда же, - злобно пробурчал штатный демон Шинсена, чихая от очередного поздравления, произнесённого в мире живых. *Напоминаю, согласно японскому поверью, тот, кого вспоминают, чихает 2. Призрак ...В день, когда повсюду стягами реют бумажные карпы-кои — белые, желтые, алые, голубые — средь теней, населяющих старый город, появляется еще одна — без сомненья, величавая. Город помнит всех, кто его защищал когда-то —призраки ли, порождение лишь памяти древней столицы о тех, кто был жив, скользят по улицам, таятся в узких темных переулках — теперь не понять, да и есть ли разница? Хранит память Киото и о нем, прозванном демоном. Давно уж ушли жившие полтора века назад люди, а память — жива и не дает покоя живущим ныне. Потому — пишут, снимают, поют, что-то мастерят, забывая, что тени, которым отдают силы столько человеческих душ, иной раз могут воплощаться. — Ну-ну, — говорит Хиджиката Тошизо, слегка просвечивая фигурой на фоне окна. — Зачем же в окно-то сразу? А образ мой вам, любезный, не удался, не удался. И ладно бы физиономия — хотя если б мне довелось в зеркале такое созерцать, лучше б в детстве удавили, право слово (здесь призрак приосанивается, украдкой оправляя мундир — традиционная одежда, конечно, удобнее, но мундир ему так к лицу!), — но кто вас так играть учил? — Демон! — испуганно-возмущенно лепечет несчастный актер, оставив попытки выскочить в окно. Тьма у дверей ощущается опаснее человекообразного все же гостя. — Демон, — соглашается гость. — Родичи предлагали палицу захватить, но она с мундиром не сочетается... Но хоть бы один логичный поступок за весь фильм! Тьма у порога светит вдруг желтыми глазами, и актер выпаливает поспешно: — Так режиссер велел, у него видение такое, трех сценаристов выгнал, двое сами сбежали, прочие писали, не зная, что в предыдущей серии было! — А к режиссеру, — зловеще обещает Хиджиката Тошизо, слишком уж привычно опуская руку к пустующему сейчас поясу, — мы еще заглянем. Проклявший тот день и час, когда согласился играть в новой дораме, актер, зажмурившись, не видит, как призрак просачивается сквозь стену, а за ним скользит голодная тьма, обретшая форму не то собачьей, не то волчьей тени. — И девиц подобрали — я б и не взглянул! — ворчит, шагая по ночной улице, Хиджиката. Родись он в нынешние времена — не был бы военным, не служил бы в полиции, а непременно стал бы киноактером. Хватит, навоевался! И должны же люди смотреть на красивое?.. Крадущаяся следом вдоль стен волчья тень прижимает уши, когда демон принимается насвистывать "В столице, где опасностей немало..." — сбиваясь иногда на музыкальную тему одного из многочисленных аниме об их эпохе. Слуха у демона нет совершенно, только верность — до смерти и дальше — ведь отдают не поэтому. ...В покинутой комнате на подоконнике остался лежать кои из шелковой бумаги — алый с белым узором, будто детеныш знамени верности. 3. Форма - на цитату из мюзикла "Но Тоши! Что ты сделал с формой!" и далее по тексту. Подредактированная фраза Ито - из "Волков Мибу", она же "По следу". - Но Тоши! Что ты сделал с формой? - вырвалось у Кондо, когда он увидал поутру горделиво расхаживающего по двору... кота. Настоящего кота, только очень уж здоровущего, с подозрительно раздваивающимся хвостом и прямоходящего. И в сапогах. И в шляпе. И даже с поясом, на котором красовалась катана. С другой стороны за пояс был заткнут пистолет. Это было еще хуже гайдзинского мундира. По крайней мере, в нём Хиджиката походил на человека. В этой форме он на человека не походил нисколько. - Мне так значительно красивей, - выдал в ответ котоХиджиката, подкрутив ус. Кондо чуть не сел. Вот так. Он ведь говорил, говорил, что до добра это щегольство Тоши не доведет! Самураю приличествует быть скромным. Тоши отговаривался тем, что он вообще никакой не самурай. - А чему вы удивляетесь? - хихикнул Окита, который всегда непостижимым образом оказывался там, где творились безобразия. Как порой смутно подозревал Кондо, потому, что часть этих безобразий организовывал сам. - Раз стал котом - натура, значит, такая! Кот в сапогах горделиво приосанился. - А мне-то что с тобой теперь делать? - вздохнул Кондо, погладив котозаместителя - без вчерашнего сюртука и даже без штанов, зато в полосатой шкурке - промеж ушей. - Тебя и раньше-то с оглядкой на улицы пускать, а теперь девушки и вовсе проходу не дадут! Тот даже мурлыкнул, но тут же взял себя в лапы, отскочил подальше и принял независимый вид. - Чуете запах беды? - риторически вопросил восседающий на пороге своей комнаты лисоИто. Но последней каплей стал выползший во двор пошатывающийся тощий волк. Волк оглядел собравшихся, открыл пасть и изрек хмуро: - В отряде иностранец! На этом месте Кондо с криком проснулся. 4. Цвет сакуры - на цитату из мюзикла "И кто теперь помнит минувшие дни? Кто знает о том, что случилось давно? Сакура, сакура Только на день расцвела. Завтра утром лепестки Смоет волнами реки". (с) В город Киото приходит весна, а с ней - цветение. Как год, век, века назад цветут сакуры, и лепестки их невесомым душистым снегом кружат в воздухе, заметают тропинки, ложится на гладь воды. Миг цветения краток, но деревья цветут весна за весной. Вложить все силы души, расцвести, явив себя-настоящего миру - и пусть будет потом, что будет. Цвет осыпется, нежные лепестки увянут, но миг цветения не отменить. Осыпавшийся цвет явит плоды. Могут не помнить люди - но деревья всегда помнят все. Сакуры хранят память о тех, чье цветение было так же недолговечно... и так же незабываемо, как их собственное. Пусть сжигая души, но они - тоже цвели. И, может быть, жизнь тех, кто живет сейчас, ходит по улицам - плоды осыпавшегося цвета душ. Город вздыхает, растревоженный вишневой памятью, сгорает в незримом огне, беззвучно кричит чьими-то голосами, огрызается звоном мечей. В кружащихся лепестках являются на краткий миг - взгляни краем глаза - смутные силуэты; улицы полнятся неясным шепотом. Не все, кто ушел, сумел вернуться снова к живым, и не-жизнь их - лишь краткий миг цветения сакур. Кому-то, сидящему под цветущим деревом, как сидел за полтора века до него кто-то другой, помстится вдруг обрисованный кружащимися лепестками вихревой волчий силуэт. Лепестки сгорают в невидимом огне. Сакуры, свесив ветви, глядятся в зеркальные воды реки. Снизу глядят на них тени ушедших, чья весна давно позади.