Ты, я, он, она

Сильная тряска разбудила меня. Я в который раз вынырнула из своего сна. Ноги жутко затекли, а шею ломило от боли. Мда, спать в автобусе — определенно плохая идея. Я вновь посмотрела на телефон, будто надеясь, что за эти двадцать минут он зарядился. Но экран упрямо показывал один процент. Телефон сдох, плеер остался дома, спать — больно. Я уставилась в окно с глупым видом. КАК я была зла! Больше всего сейчас мне хотелось оказаться дома, в такой родной кроватке и обнять своего плюшевого мишку. Но Вселенная, видимо, очень не любит меня, поэтому вместо уютной постельки я трясусь в пустом автобусе ночью. Черт! Я коротко вскрикнула: автобус опять сильно качнуло и я ударилась носом о спинку переднего сиденья, будто бы в подтверждение моих мыслей о том, как ненавидит меня само бытие. Как же я ненавижу общественный транспорт! Взгляд скользил по линиям электропередач и фонарям. Интересно, можно ли считать их, чтобы заснуть? Как овечек. Глупая мысль. Разве фонари похожи на овечек? А на что они тогда похожи? Каждый уличный фонарь разгонял темноту и добавлял света в скучную дорожную полосу. Каждый — как маленький островок спокойствия среди черноты вокруг. Каждый фонарь повидал на своем веку немало людей и машин. Может, он каждую ночь видит этот автобус, пассажиров в нем. Может, он тоже от нечего делать думает о нас, людях — таких необъяснимых и чуждых ему, бездушному светильнику. Может ведь такое быть? При свете уличного фонаря — как это романтично звучит. Такая фраза вполне могла появиться в потрепанной книжонке, женском романе, на страницах которого неожиданный поворот или витиеватый сюжет, сплетенный из сотен тысяч слов — нонсенс, неожиданность. Такие «бестселлеры» часто можно увидеть в руках какой-нибудь женщины преклонного возраста. Эта книга, если бы могла разговаривать, не поведала ничего нового и интересного. Всю жизнь ее мягкая обложка видела лишь полку с другими книгами, лишь изредка глядя на пол. Скучная жизнь? Да. Но разве книги не привыкли к этому? Интересно, если бы книги умели говорить, что бы они сказали? Наверное, какую-нибудь умную мысль, свое отношение к людям или пожелание. А что бы сказал тот уличный фонарь, с которого и началась цепочка моих мыслей? Не знаю. Впрочем, должна ли знать? Наверное, нет. И вообще, у фонарей нет души! Они не могут поддерживать беседу, ходить. Они могут лишь смотреть на проезжающие автобусы, думать о людях и изредка подмигивать глазами-светильниками. Я очнулась от своих бессмысленных раздумий. Мой мозг сейчас представляет собой широкую автостраду с мыслями, которые мчатся по ней, обгоняя, подрезая друг друга. В лучшие же времена моя голова похожа лишь на эту самую дорогу, по которой мчится наш автобус, где две машины — уже пробка. Фонарь за окном пару раз мигнул и погас. Я уже хотела удивиться, но не успела. Из кабинки водителя раздался голос: — Конечная, выходим! — Я устало вздохнула и встала. Выйдя из машины, я заметила фонарь. Тот самый фонарь. Я прислонилась к нему. Я стояла. При свете уличного фонаря…