«Смеётся, потому что понимает: нужно смеяться над всем, что причиняет боль, чтобы сохранить равновесие, чтобы мир не свёл тебя с ума.» Кен Кизи. Над кукушкиным гнездом
— Кто ты? — шептал тихий настойчивый голос, преследующий его последние несколько… Чего? Дней? Недель? Месяцев? Он не знал. Он слишком давно потерялся в боли, безысходности, чтобы считать. Он словно знал и помнил только этот голос. Он был… Господи, кем он был? Вспоминай. Вспоминай заново, все что происходило. Кем ты был. Кем стал. Почему ты здесь. Боже, пускай ты сегодня не сможешь вспомнить? Они лишь будут довольны, что спустя столько времени смогли сломать тебя оканчательно. Или они добивались не этого? Черт. Сложно думать. Нужно лишь вспомнить. Снова. Чтобы завтра они снова запытали тебя до смерти, и все повторилось вновь. — Уэйд… Уэйд Уинстон Уилсон, — прошептал он не своим голосом. Да. Именно так. Так его звали. Так его зовут… Он был женат… Хотя нет, все же не был. Но у него ведь кто-то есть. Темные волосы. Запах озона. Смешливые карие глаза и имя… Дурацкое, до смешного простое, но все же имя. Принадлежавшее человеку, которого он любил. Или все еще любит? Хотелось кричать от этой безысходности. Он не мог вспомнить это чертово имя. Господи, дай вспомнить. Он должен был. Чтобы не сойти с ума. Если он уже не сошёл с тропы светлого разума. Так. Имя, разговор. Их первый разговор. «— Ох… Так ты еще и разговаривать умеешь? Пацан, я в шоке. Может у тебя еще и имя есть?» Да. Именно так. Вопрос, что ты задал тогда. Но ответ на него. Ответ… Питер! Из губ вырвался облегченный вздох. Точно. Это оно. Родное. Любимое. Именно дурацкое. Вызывающее лишь боль в этот момент. И шквал воспоминаний, что вновь возвращают его в реальность. Это было труднее. Гораздо труднее чем в прошлый раз. С каждым разом все хуже и хуже. Но вот пелена перед глазами рассеивается, и он замечает человека, что все это время стоял рядом и внимательно следил за ним. — О, Фрэнсис, я и не знал, что ты все еще здесь, — хмыкнул Уэйд, пытаясь пошевелиться. Но руки, конечно же, не шевелились. Точно, ведь ему недавно перебили кое-какие кости и нервы. И как он мог забыть? — Все еще пытаешься язвить, Уэйд? — раздраженно спросил мужчина, склоняясь к его лицу. — От этого твои пытки еще не скоро прекратятся. — Хм… Тебе не кажется, что это как-то бесполезно? Сколько вы уже пытаетесь? Неделю, две? Фрэнсис пожал плечами: — Чуть больше трех недель. Но для тебя, как для бывшего спецназовца, на меньшее и рассчитывать было нельзя. Не переживай, в нашем арсенале есть пытка, которая сможет достучаться до твоего спящего гена мутанта. — Или? — Умрёшь, — как ни в чем ни бывало сказал мужчина и крикнул охранникам. — Отвезите его пока к остальным. А я пока подготовлю камеру — твой последний шанс, Уилсон. Уэйд попытался вырваться из плена ремней, но ничего не выходило. Он лишь молился, чтобы рак угробил его раньше, чем этим монстрам удалось добиться того, что они хотят. С другой стороны, его ведь на самом деле никто не заставлял соглашаться на эти «эксперименты». Уэйд сам дал согласие, когда обессиленный и разбитый он пытался прийти в себя после разговора с Питером. Он набрал номер с визитки чисто по натию и вот… Теперь он здесь, цепляется за остатки своей личности и мечтает лишь о мести. Странно, да? Он ведь сам решился на это, но вряд ли мог теперь похвастаться здравым умом и логикой. Охранники везли его по знакомому коридору. Иногда у Уэйда проскальзывало ощущение, что он знает каждую трещинку на сером потолке. А хотя нет, вон ту, у восточной стены он заметил только сейчас. Совсем тоненькая, она тянулась вдоль всего коридора, переходя на стены, и на пол. Да, ремонт здесь явно не помешает. В палате, которая служила для содержания таких же отчаянных, как он, Уэйд всегда мог поговорить только с одним человеком. Он не помнил его имени. Никогда не мог запомнить. Было ли это проблемой? Нет. Лишь показателем того, насколько безумие этого место глубоко вросло в его мозг. — Ну? Какие мечты прокрались в твою голову в этот раз? — без всяких переходов поинтересовался Уэйд, бессмысленно глядя в потолок. — Не знаю… Не могу ни на чём сосредоточиться, — ответил Голос. Уэйд не мог назвать его никак иначе. Он никогда не видел лица или даже силуэт говорящего. Может, это вообще плод воображение? — Это плохо, чувак, — лишь сказал Уэйд, жалея, что не может скрутиться калачиком и укрыться одеялом. — Знаешь… Границы здесь определенно размываются. Не уверен я в том, что хорошо, а что плохо. Уилсон вздохнул. Чем дольше он общался с Голосом, тем чаще у него возникало ощущение, что тот долго не протянет и скоро оканчательно уйдет от реальности. — Да ладно тебе… Все скоро закончится, — заметил Уэйд, не особо веря в это. Не смотря на то, что фраза этого чертового Фрэнсиса была довольно многообещающей, он сомневался, что у них действительно что-то получится. — А о чем думал ты сегодня? Все еще о нем? Уилсон шумно выдохнул: — Если бы не он, вряд ли бы ты сейчас разговаривал со мной. — Тогда тебе следует думать о нем следующие несколько часов, Уилсон, — раздался рядом голос Фрэнсиса. — Твоя камера готова. Последний шанс! Или мы тебя все же убьем. — Еще посмотрим, Фрэнсис, — сплюнул Уилсон.***
Определенно не посмотрят. Уэйд ожидал каких угодно пыток. Но только не такой. Когда ты просто сидишь в герметичной стеклянной камере метр на метр, и ждешь, когда у тебя закончиться воздух. А он заканчивался. Даже слишком быстро. Да, его не стали связывать, оставляя просто сидеть. Казалось, чего стоит выбить стекло? А когда оно может выдержать очередь из дробовика? Уэйд сидел внутри уже второй час, пытаясь дышать мелкими, неглубокими вдохами. Лёгкие горели, а рубашка и штаны насквозь пропитались потом. Да по сравнению с постоянным избиением и морозильником, это было настоящим Адом. Уилсон устало откинул голову, мечтая об одном: просто напросто уснуть, пока это не закончиться. Но нехватка воздуха не давала потерять сознание, наверное, в надежде на то, что Уэйд всё же сможет найти выход. Но сколько бы он не бил головой по стеклу, в надежде хоть на одну маленькую трещинку, ничего не получалось. Он и сам не знал, как далеко сможет убежать с парализованными конечностями. А когда все же свет перед глазами медленно начинал затухать, организм получал отличный удар током. В какой-то момент Уилсону показалось, что он начал бредить. Иначе с чего бы вдруг, глаза ему показывали, как медленно его кожа начинает словно распадаться, покрываясь шрамами, как после довольно серьезных ожогов? Уилсон наблюдал за этим с некой отрешённостью, пока вдруг не почувствовал, как что-то колючее и раздражающее сыплется ему на плечи. Коснувшись их, Уэйд чуть не заорал. Это были волосы! Его волосы, осыпашиеся в одно мгновенье. Черт, черт, черт. Он вгляделся в свое отражение, с ужасом осознавая, что теперь точно не мог похвастаться симпатичным лицом, что заменила ужасная вариация. И в этот момент произошло то, чего Уэйд меньше всего ожидал. В то небольшое окно, что было в комнате за стеклом, влетела странная тень, качающаяся сверху на… Паутине? — Кто Ты черт возьми такой? — раздался голос Фрэнсиса, заметившего появление странного гостя. — Оу, мистер злодей, — услышал Уэйд ответ той странной тени. — Разве вы не знаете?! Главный злодей города, по мнению Дейли-Бьюгл, и дружелюбный сосед мирных граждан — Человек-Паук. Тень сделала в воздухе сальто, приземляясь перед Фрэнсисом. Уилсон даже с каким-то облегчением понял, что Паук его не замечает. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то видел его таким чудовищным. — Что тебе надо, букашка, — спросил Фрэнсис, доставая кинжал из пояса. — Ай-ай, как не дружелюбно, месье, — хмыкнул паучок, пуская паутину, и вырывая кинжал из рук. — Вау, какое острое лезвие. А не боишься сам пораниться? В одно мгновенье, паук оказался рядом, угрожающе приставив кинжал к горлу мужчины: — Где Кингпин? — прошептал паучок. — Я узнал, что он пользовался услугами вашей программы. Так что… Где он? — С чего ты взял, членистоногий, что я знаю? Надо мной стоят другие люди, что руководят программой. Спроси у них. А хотя… Вряд ли ты сможешь их о чем-то… Не успев договорить, Фрэнсис с разворота врезал пауку в живот. Человек-Пауе, словно и не почувствовав этого, схватил мужчину за горло, отбрасывая в сторону Уэйда. Да с такой силой, что при попадании в стекло, оно в мгновенье ока осыпалось, даря Уилсону драгоценный глоток свежего воздуха. — Что ж, мистер злодей, раз ты ничего не знаешь, я тебя покину. Увы, дела зовут, — язвительно сказал паучок, выскочив в окно. Уэйд, что все это время таился в тени, в одно мгновенье оказался на Фрэнсисе, не колеблясь сворачивая тому шею. Стянув с него одежду, Уилсон переоделся и выбрался из здания тем же путем, что и паук. Благо, они были всего на третьем этаже. Правда и с такого расстояния он умудрился упасть в непонятные колючие кусты. Ободрав всю кожу, он выбрался на трассу, с удивлением наблюдая за тем, как в мгновенье ока все царапины затягиваются. Только вот шрамы с кожи никуда не собирались сходить, заставляя Уэйда чувствовать не меньшее отчаянье, чем когда он узнал о раке. А паучок тем времени летал над ночным городом, охраняя спокойствие мирных граждан. Он не подозревал, что всего несколько минут назад, стоял всего в двух метрах от того, кого отчаянно разыскивал по всему Нью-Йорку.