Лорд Волдеморт и вечная тьма

Орден Феникса вовсе не собирался сдаваться и прекращать борьбу с новыми порядками — но он мало что мог сделать помимо мелких пакостей новым учителям и выпадов против официальных указов. Даже аврорат, открыто не одобряющий постепенный переход власти в руки Упивающихся Смертью, сдался после того, как несгибаемый Кингсли возглавил открытый мятеж против нового министра магии, взрослые участники которого были высланы из Англии на десятки лет или лишились работы, а школьники — исключены из Хогвартса. Гарри участвовал в нём, готовый драться с любым из Упивающихся, пусть даже с самим Волдемортом, чувствуя необходимость поддерживать друзей. Но на помощь темным магам пришли дементоры, которых Волдеморт привлек на свою сторону с помощью тёмного магического ритуала, заставившего их служить ему, и их было столько, что "Экспекто Патронум" не спасало. Да и Упивающихся Смертью стало словно в разы больше: едва Тёмному Лорду удалось заручиться поддержкой министерства, как сотни молодых людей, не находивших себе применения в других сферах деятельности, получивших отказы в других должностях, не сдавших экзамен в аврорат, пошли туда. Красивая маска, черный плащ и возможность приказывать другим — что может быть привлекательней? От Гарри и правда ждали того, чтобы он стал знаменем борьбы и победил источник зла, сразившись с Лордом Волдемортом, но тот даже не явился на место стычки, в холл Министерства Магии, куда ворвался их маленький отряд во главе с Кингсли и старшим Уизли. У Упивающихся не было явного лидера, но они действовали слаженно. Хоть лица их и скрывали маски, но Гарри с друзьями мог почти со стопроцентной вероятностью узнать давних соратников Темного Лорда. Беллатрикс не пряталась, видимо, не видя в этом нужды, и длинные черные локоны выдавали её в любом случае. Малфой держался в стороне, но не стал убегать от поединка, на который вызвал его Уизли, для которого решение это стало роковым: Драко пришел на помощь отцу, кинув в Билла Авадой со спины. Схватка завершилась быстро и трагично: они потеряли двоих, те — ни одного, поскольку силы были откровенно неравны в количестве, и вскоре в холле Министерства носились лишь черные обрывки, да проскальзывали по углам трусливо серыми тенями те сотрудники Министерства, которые так и не решились взять чью-то сторону. Дементоры вышли сквозь стены и окна и растворились в ночной тьме, проносясь по ночному Лондону и неся с собой тоскливый ужас в сердца встретивших их людей. Друзей схватили несколько людей в черных мантиях, и хотя Гарри уверен был в том, что его потащат отдельно на встречу с Волдемортом, но нет: их бросили в одну камеру тут же, при Аврорате, в министерском подвале, куда сажали обычно задержанных волшебников, совершивших непростительные заклятия или другие опасные выходки. Не то из-за дементоров, погружавших всё вокруг себя в унылое состояние, не то из-за бесславного поражения, все трое были мрачнее тучи. Рон приобнимал девушку, Гарри сидел напротив. Смотреть друзьям в глаза почему-то не хотелось. — Что скажешь, золотой мальчик? — Рон, Гарри не виноват. Их было слишком много. Тот махнул рукой, соглашаясь: — Да что уж там, я не в упрёк. Их была сотня, больше, а нас — вдвое меньше, и половина — школьники. Бесполезно. А ведь полететь сюда хотело гораздо больше людей! — Многие боялись из-за родителей. Нас всех теперь исключат из школы. Помнишь, что говорила Амбридж? — Да какая разница? Во-первых, её уже сняли. Во-вторых... Я и сам туда не вернусь. Тошно смотреть, во что превратилась школа. Туда не ходи, это не читай. Не то чтобы я был такой уж любитель книжек — но и то интересно, что запрещенного во всяких магловских штуках. Ну, не о том речь. Что будем делать, Гарри? — Бороться дальше. Тёмный Лорд ждёт, что мы сдадимся, но надо держаться. Он пошел на уступки профессору МакГонагалл, разрешив учиться на Гриффиндоре маглорожденным, если они способные. — Легко сказать! Сколько у нас таких, как Гермиона, а? — и Рон с улыбкой посмотрел на подругу. — Мало, да. Но таких, как Крэбб и Гойл, нам и не надо. — Они из давно известных магических родов, к сожалению. Но лучше бы и их не брали. Почему нельзя сделать экзамен, который бы отбирал детей в школу по способностям, как у маглов? — ответила Гермиона. — У маглов полно школ, куда берут даже не сильно умных детей, а у нас — одна на всю магическую Англию. Хочешь сказать, глупые пусть не учатся совсем? Сразу идут работать? — Нет, вовсе нет. Но Рон прав, не о том речь. Как бороться с Волдемортом? И где искать эти хоркруксы, если даже директор Дамблдор не смог справиться ни с одним? — Не знаю. Мне теперь даже кажется, что никак. — С такими мыслями долго мы не продержимся, а впереди ещё допрос. Может, даже пытки, — и Рон поёжился от страха. — Кстати, странно, что Волдеморт не явился сам и не убил тебя лично, как мечтал. — Да уж. Давно он не показывался. Зато Упивающиеся Смертью в школе мелькают то там, то тут. Может, всё ещё впереди, подожди, — усмехнулся мрачно Гарри. К огромному удивлению, за ними явились вовсе не бывшие школьные хулиганы в мантиях Упивающихся, чтобы потащить их в камеру пыток с Беллатрисой Лестрейндж, а служащая Министерства Муфалда Хмелкирк, помощница Амбридж, невзрачная мадам средних лет, похожая на мышь, но в целом безобидная. Она отперла камеру и проводила их в кабинет, где зачитала приказ, выпущенный на скорую руку и подписанный министром. — Гарри Поттер, Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер, так? Троица кивнула. — По причине инцидента, устроенного вами, несколькими другими учащимися магической школы "Хогвартс" и служащими Аврората, было вынесено следующее постановление: запретить вам, Уизли, Поттеру и Грейнджер, дальнейшее нахождение в школе ввиду вашего отрицательного влияния на других учащихся и подаваемого вами дурного примера... Она оторвалась от сухих и длинных канцелярских фраз, обвела друзей глазами и пояснила: — Не думайте, что вам так легко простят устроенную вами драку с членами ордена Упивающихся Смертью. Но, проявляя снисхождение к вашему юному возрасту, было решено заменить заточение в Азкабане домашним арестом сроком в год. В течение этого года вам запрещено видеться с другими магами и с маглами, словом, со всеми, кроме членов вашей семьи, проживающих с вами. Вам будет разрешено завершить обучение дома и сдать экзамены экстерном. Зная способности мисс Грейнджер, не сомневаюсь, что она сможет сделать это хоть сейчас, — и Муфалда даже легонько улыбнулась, словно демонстрируя свою лояльность. — Ничего подобного! А как же оборудование, которого нет у нас дома? А школьные учебники и книги из библиотеки? Как без них? Мои родители — не маги, и я не смогу практиковаться дома, не вызвав их подозрений! — возмутилась Гермиона. — Успокойтесь, успокойтесь. Экзамены будут проводиться в упрощенном режиме. И ни о каких контактах с маглами и тем более о демонстрации магических действ не может идти и речи. Вам запрещается проживать с ними. Это приказ Министерства номер тысяча семьсот семьдесят... — Ты можешь пожить у меня, Герми, только пообещай не грузить меня слишком сильно учебой, я не могу читать по книжке в день, как ты! — Мои дядя и тётя — тоже маглы, — заметил Гарри. — Вы не имеете права проживать с ними, как я уже сказала. — Шикарно. Отправлюсь жить под мост. — Гарри, в конце концов, в Норе хватит места... — Вы, мистер Уизли, и вы, мисс Грейнджер, можете быть свободны. Выход — там, направо, вернетесь в вестибюль, а дальше, думаю, сориентируетесь, — прервала его Муфалда. — Что до вас, мистер Поттер, то я считаю, что вы напрасно прибедняетесь. Она оторвалась от приказа и порылась в картотеке за спиной, а затем — в толстенном фолианте, удовлетворенно кивнула и продолжила: — Недавно, как мне известно, вы унаследовали особняк мистера Блэка на площади Гриммо, 12. Вот, кстати, ключи от него: вы так и не удосужились вступить в наследство и забрать их у хранителя. Так что распишитесь вот здесь и здесь, пожалуйста... Ему протянули ещё какую-то бумагу и вручили тяжелую связку ключей на большом кольце. Одни только воспоминания о мрачных сводах тёмного городского замка семейства Блэков и связанные с ним горькие воспоминания заставили Гарри печально улыбнуться. — И, кстати, поскольку нам стало известно о ваших собраниях, во время которых вы замышляли противоправные действия против некоторых лиц, таких, как Долорес Амбридж или Северус Снейп, в особняк на площади Гриммо запрещено являться кому-либо из этих людей. К тому же, у ваших родителей был дом в Годриковой впадине. Хоть он и был разрушен до основания, но земля под ним остается в вашей собственности, и вы имеете полное право возвести там новый, а ваш счет в Гринготтсе позволит сделать это довольно быстро и без особых хлопот. Так что до свидания. И ему тоже указали на дверь. Да, возвращаться на площадь Гриммо было невесело, но то место было ему хотя бы известно, ведь они занимались там вместе с Орденом Феникса, пока всё не закончилось вчерашним поражением, а селиться там, где убили его родителей, казалось и вовсе актом мазохизма, так что Гарри, забрав свои вещи из школы, отправился туда. Пустота и ощущение полной покинутости как никогда отвечали его состоянию. Замок стоял на месте, заброшенный, пугая черными провалами окон, странный и мрачный по сравнению с соседними домами. Ключ заскрежетал в замке, дверь отворилась со скрипом, демонстрируя грязный холл и раскиданные повсюду обрывки бумаг, старых писем, ученических записей на свитках, пыльную мебель и портрет Вальпургии Блэк, которая при виде него возмущенно покинула своё обиталище. Ворчливый Кикимер признал Гарри за хозяина, пусть и без энтузиазма. Значит, он остаётся жить здесь. И Гарри опустил на пол тяжелую коробку со своими пожитками и опустился в кресло. Как же так вышло, что они проиграли и в какой конкретный момент стало поздно бороться? То, что им теперь запретили являться в Хогвартс, было, может, и к лучшему: сотням младшекурсников ни к чему было жить в страхе перед Темным Лордом и бояться дементоров, которых вызывали раньше для охраны замка. Борьба должна была стать делом тех, кто старше — но их было слишком мало, и большинство сперва не верило в возвращение Волдеморта, а затем не нашло в порядках, установленных Тёмным Лордом, ничего страшного. Маглы не знали о нём и вовсе. Гарри казалось, что он терпит полный провал, — и как назло рядом не было никого из старших, у кого он бы мог попросить совета. Снейпа он ненавидел за предательство, Минерва МакГонагалл находилась в Хогвартсе, с учениками, которым была нужнее, чем ему... Надо было бы собрать всех оставшихся, но где? Навлекать угрозу пришествия Упивающихся Смертью на Нору, особенно теперь, после того, как они потеряли Билла — просто жестоко. Собраться в случайном месте где-то в Лондоне? А вдруг за ними следят? Голова была тяжелой от этих мыслей, и бессонная ночь в камере Министерства, проведенная в ожидании страшной мести со стороны Упивающихся, не добавляла сил. Гарри почувствовал себя совершенно вымотавшимся и незаметно для себя уснул прямо там, на разлапистом кресле, поджав ноги. Проснулся он посреди ночи, точно от толчка. В зале стояла тьма, только из окон падали бледные прямоугольники света от уличных фонарей — и всё. Раздался скрип двери и шаги за спиной, застывшие посередине зала. Кто-то всё же решился его навестить, несмотря на министерский запрет? Но кто? Гарри вскочил, зажигая люмос, и увидел высокую худую фигуру в черном балахоне. Волдеморт. Тот стоял, неуверенно оборачиваясь: искал Гарри, а может, просто плохо ориентировался в жилище Блэка, но как только Гарри встал и дал знать о себе шумом, направился к нему. — Вы? Снова вы? Зачем? Приказали бы отвести к себе. Волдеморт приближался и подошел бы вплотную, если бы не споткнулся о ковер под ногами. Он упал перед ним, цепляясь руками за соседнее кресло, и Гарри, сам того от себя не ожидая, помог ему подняться и сесть напротив, коснувшись серой холодной кожи. — Куда "к себе"? В Малфой-Мэнор? — Так это был дом Малфоев? Так и знал. Предательский хорёк. — Правда, теперь нет особой нужды скрываться, но я болен и вынужден большую часть времени сидеть взаперти... — Несчастный инвалид, который держит в страхе всю магическую Англию. Но надо отдать вам должное: вы не оставили никаких шансов на нашу победу, это да. — Оставь сарказм, он тебе не удается. — Просто покиньте мой дом, иначе я придушу вас. Жалею, что так и не смог сделать этого в прошлый раз. — Твой? Кажется, Муфалда забыла тебе рассказать, что Беллатрикс Лестрейндж такая же наследница этого дома, как и ты. — Но Сириус пожелал завещать его именно мне. — Мало ли что он желал? Значение имеет родство, и если только Беллатрикс оспорит завещание, ей отойдет половина дома. — К тому же она станет таскать сюда вас всех, да? Устраивать собрания Упивающихся, ваши кровавые оргии... — Для этого у нас теперь есть собственный зал в Министерстве Магии, но, в общем, ты верно мыслишь. Мысль о соседстве с безумной Лестрейндж не радовала. — Отлично. Просто дайте время, и я вернусь в Годрикову Лощину, где жили мать с отцом. — Чувствуй себя как дома. Я попросил её смилостивиться в обмен на то, что не стану припоминать ей нарушение моего запрета с Сириусом. Кстати, ты так и не рассказал остальным ни о чем. Боялся, что друзья отступятся от тебя? — Я умею держать слово, в отличие от вас. — Мой маленький честный мальчик. Хочешь лимонных долек? Волдеморт дотянулся до его руки, хотел пожать, но в этот раз Гарри убрал её. — У вас хватает совести издеваться! Вы убили всех, кто любил меня, кто мог помочь! Ах да, совсем забыл, что у вас и души-то нет. — Я отдал часть тебе, если помнишь. Мы связаны друг с другом навсегда, как бы ни было неприятно тебе осознавать это. — Чувствую себя сейчас вполне способным лишить вас этой части. — Не стоит, Гарри. Ты в отчаянии, но ровно там же был и я, когда окончил Хогвартс. — Дамблдор говорил, что у вас были блестящие перспективы. — Где он был, твой Дамблдор, когда мне некуда было даже пойти после окончания школы, и пришлось устроиться работать в магазин? Богатый дядя не завещал мне особняка, как тебе, знаешь ли. — Вы умели завязывать выгодные знакомства и склонять людей на свою сторону, не прибедняйтесь. — У меня была цель, идея, и лишь она помогала идти вперед, когда никто не хотел помочь. — Кажется, я понимаю, откуда ваша жестокость. — Когда я узнал, в какой грязи и нищете жили мой дед и мать, чистокровные волшебники, и в какой роскоши и богатстве — маглы и грязнокровки, я понял, что магический мир обречен на постепенное вымирание. Да, маги должны быть скрыты от глаз недоумков-маглов, но что происходило на самом деле? Несмотря на то, что у магов в руках были все средства заставить их работать на своё благо, все средства управлять ими, они были связаны по рукам дурацкими запретами. Я хотел справедливости и восстановления нашего могущества. Ранее маги правили Англией: вспомни хоть Мерлина или Короля-Ворона, а что сейчас? Речь Волдеморта хоть и не заставила Гарри склониться на сторону своего противника, но сподвигла задуматься и увидеть их борьбу с другой, с оборотной стороны. — Ты не согласен со мной, Гарри? — Вы ждете от меня утвердительного ответа? Что, серьезно? Нет же, нет. Я против. Против притеснений маглов и магов. Вами, может, и движут благие цели, но ваши приверженцы — обычные преступники. — Мы не занимаемся бессмысленными убийствами. — Скажите это Сириусу Блэку! — Это была роковая случайность, да, была битва, и Беллатриса нарушила запрет на применение непростительных заклятий против него. — Теперь у меня никого не осталось. Не к кому пойти даже. — Я к твоим услугам, — поклонился еле заметно Волдеморт. — Да неужели? Что обо мне скажут? Нет, я не предатель. — Скажи, что я вынуждаю тебя силой. — Не хочу лгать. — Да и в прошлых встречах был элемент добровольности. — Да, вы правы. — Я не предлагаю ходить со мной рука об руку везде. Встречайся со мной в Министерстве или тут — без разницы. Тебе все рано придется являться туда на тренировки, если хочешь потом попасть в Аврорат. Гарри вгляделся в лицо сидевшего напротив него Волдеморта, и тот еле заметно улыбнулся, будто чувствовал его испытующий взгляд. И осознал себя совершенно запутавшимся. Ведь надо было бы считать Волдеморта врагом после стольких смертей и попыток сотворить зло — но не было внутри желания убить его в ответ. Разве что отголоски детского страха. Согласиться на встречи? Стать двойным шпионом в стане врага, как Снейп? В теперешнем положении нельзя было даже посоветоваться с другими членами Ордена Феникса, но как знать, вдруг они одобрили бы такой ход? Иных вариантов не было. Их не было бы, даже если бы он не хотел видеться, но в глубине души Гарри знал, что сопротивляется лишь для вида. Он хотел с ним видеться. Может, и устроенное им нападение на Упивающихся в Министерстве было лишь очередной попыткой попасть в его лапы якобы против воли? Такие мысли могли завести далеко, и Гарри помотал головой, отгоняя их. Волдеморт сидел почти напротив, улыбнулся пару раз умной быстро сошедшей с лица улыбкой, но в остальном выражение лица скрадывалось из-за змеиного плоского носа и неподвижных черт. Да и глаза не могли его выдать. — Удивлен, что вы так и не придумали, как вернуть себе способность видеть. С вашим-то знанием черной магии и ритуалов воскрешения что стоит вернуть обратно глаза? — Северус всё обещает изготовить какое-то невероятно сложное и дорогое зелье. — Думаете, лжет? — Думаю, переоценивает себя. И думаю, что если он не закончит через неделю, то твои однокурсники будут лицезреть, как он хромает из-за последствий Круциатуса. Волдеморт расхохотался, а Гарри молчал: не мог понять, то ли тот так жестоко шутит, то ли и впрямь хочет наказать Снейпа за промедление. — Разве нет какого-нибудь зелья регенерации? Кстати, маглы изобрели возможность клонировать утерянный орган. — Что это значит? — Клонировать, то есть вырастить потерянный орган в пробирке, в лаборатории. Процедура долгая, дорогая и очень сложная, но с вашим могуществом это не проблема. — Все эти ваши магловские штучки... Подожду Северуса.