Пленные не сдаются

      Асон рассматривал рваную рану от тупого осколка на своей груди, пока медик готовил повязку. Несколько минут назад он получил отчет начальника охраны о состоянии Гира, и сердце защемило. Истошные крики мальчишки до сих пор звучали у него в ушах. Капитана глодала обида и боль, которую невозможно унять обезболивающими, как обычную рану.       Он не мог заснуть и, глотая виски огромными порциями, смотрел на восходящее солнце в полном одиночестве. Всего несколько часов назад его мальчик, теплый и нежный, лежал рядом с ним, но стоило вспомнить о прошлой жизни, как тут же появился отколотый бунтарь. Не удивительно, что даже внутри собственного народа отколотые ведут войну между собой.       Виски начинало брать свое. Легкое опьянение плавно забиралось в голову, путало мысли и нашептывало песню, под которую обычно засыпают.       Весь Замок был потрясен ночными разборками, но больше всего Килта возмутило — как дикаренок мог вонзить осколок во всеми обожаемого главу Таура? Утром капитан не появился на своем рабочем месте, и секретарь решил лично навестить его в покоях. Мысленно он представлял себе ужасную рану капитана на его голой груди и тайно понадеялся хотя бы при таком грустном раскладе увидеть Асона обнаженным. Все фантазии секретаря рассыпались в прах, когда он застал мужчину, сидевшим в рубашке и молчаливо покуривая сигарету. В пепельнице было порядком больше пяти окурков, и Килта это взволновало. Никогда прежде капитан не курил так много!       — Господин?       Асон молча продолжал курить, будто и не слышал вошедшего Килта.       — Вам звонил Правитель Райдональ, создатель Нортон прислал вам сообщение, но его можете открыть только вы…       Капитан затянулся и тускло проговорил:       — Все подождут.       — Но капитан, это очень важно…       Голубые глаза с нескрываемым раздражением посмотрели на секретаря.       — Подождут.       Килт обреченно смотрел на господина. Райдоналю он смог ответить, но Нортон вряд ли станет слушать невнятные объяснения какого-то исполняющего по поводу отсутствия главы на месте. Секретарь не дождался должного ответа от правителя и недоуменно вышел из покоев. У дверей он столкнулся с домоуправом Алмом.       — Алм, дружище, давай поговорим!       Килт схватил его под руку и отвел немного подальше от дверей. Домоуправ осторожно озирался по сторонам. Если кто-нибудь из охраны или рабов увидит его, разговаривающим с секретарем, то наверняка можно ждать очередного выговора от господина.       — Где сейчас этот мерзавец? — секретарь стоял настолько близко к Алму, что тот попятился назад.       — Хозяин велел запереть его в серой комнате.       — Ключ у тебя?       Алм отрицательно замотал головой.       — Нет, нет! Я передал ключ хозяину сразу, как раболожца заперли!       Килт разочарованно цокнул языком. Всего-то была возможность поговорить, но и тут Асон успел вперед всех.       — А запасной?       — Запасные ключи находятся под кодом создателя Нортон, и получить их может только господин.       — Ну так-то да, — недовольно протянул секретарь. Как он мог подумать, что в Замке что-то лежит не на своем месте? Естественно, что каждый шаг обитателей Замка контролировался хозяином, а уж бесхозные ключи тем более.       — Но вы же должны обслуживать гаденыша в серой комнате?       — Хозяин дает ключ, а после мы обслуживаем, но пока он не посылал к нему.       — Давно он там?       Алм чуть призадумался.       — Где-то около шести часов. Хозяин молчит, и мы туда не суемся.       Мимо них тяжелой поступью прошел глава охраны, остановившись перед дверями покоев капитана, робко стукнул пару раз и скрылся между двумя створками позолоченной двери. Секретарь напряженно сощурился. Сам глава охраны Талс был приглашен капитаном лично, минуя запись у секретаря. Положение, создавшееся в Замке, не нравилось Килту и еще больше разжигало ненависть к дикаренку.       — Господин, прибыл по вашему указанию!       Асон нехотя развернулся к посетителю и уловил удивленный взгляд Талса на себе. Капитан признавал, что сейчас находится вовсе не в лучшей форме, чтобы проводить приемы, однако, было поздно что-либо менять.       Талс тихо прошел и присел напротив господина. Он с большим интересом разглядывал полоску широкого бинта, выглядывающего из-за расстегнутой рубашки. По докладам от своего подчиненного, крови было немного, да и рана не слишком глубокая. Его обязанностью было оберегать капитана от всевозможных ранений и увечий от окружающих, но кто же знал, что раболожец окажется потенциальной угрозой господину?       — Талс, принеси мне записи с камер видеонаблюдения ночного инцидента, — Асон глотнул виски.       — Да, господин.       — Уберите все вазы, все стекло с комнат, коридоров и сада. Я не хочу повторений.       Талс молча кивнул в ответ. Вполне разумно убрать все бьющееся из комнат после такого случая.       — Активируйте зубной датчик слежения за Гиром, но держите это в тайне от него. Его истерики плохо влияют на него самого.       Талс не подал виду, что совсем забыл о датчике в имплантированном зубе раболожца, однако, сделал пометку на будущее. Получив необходимые указания от капитана, он немедленно приступил к их выполнению. Спустя несколько минут повсюду зазвенели вазы, статуэтки, настольные хрустальные украшения, словно прощаясь с Замком навсегда, под тяжелые шаги охранников. В покоях остались только хрустальные стаканы под выпивку из небьющегося стекла. Собранные стеклянные изделия вынесли: коридоры заметно опустели, комнаты стали менее уютными.       Асон вертел в руках пластиковый ключ от редко использовавшейся серой комнаты. Никогда бы не подумал, что снова ею воспользуется! Сколько времени прошло с тех пор, как он избил раба в ней? Капитан уже не мог вспомнить по какой причине он бил беднягу до брызг крови на стенах, но помнил, что был зол. Сейчас он не мог понять — зол он или разочарован.       Скорее зол. Случившееся вскоре долетит до Совета, и если он не предпримет должного ответа на поступок мальчишки, то это пошатнет его власть в глазах общества и скомпрометирует перед Советом.       В серой комнате стояла тишина. Пленник, подвешенный на цепях, спал, кровь на руке засохла между пальцев, а лицо выглядело спокойным. Асон несколько секунд просто смотрел на него, беспомощного и ранимого, и понимал, что ему не хочется наказывать его, но того требовало воспитание раба. Встроенный шкаф в стене бесшумно отворился, представив хозяину выбор всевозможных орудий наказания. Взгляд мужчины упал на широкий кожаный хлыст с металлическими заклепками по всей ширине и длине.       Гир что-то замычал. Включенный свет бил ему в глаза, и он, щурясь, разглядел спину капитана, в руках которого мелькнул непонятный предмет. Асон повернулся к нему. Голубые глаза мужчины смотрели на него с решимостью и непреклонностью. Гир отвечал ему взглядом полным ненависти и сожаления. Парень обратил внимание на белую повязку на груди мужчины, и ненависть его немного смягчилась. Парень не мог объяснить, как он додумался до такого? Ударить всеми любимое общественное достояние! И тут же вспомнил, что за маской добродетели главы Таура кроется деспотичное извращенное чудовище и переменил мимолетную милость на гнев.       — Когда я забирал тебя из Башни, то предупреждал, что не стоит переходить границы дозволенного. После твоей выходки я обязан вернуть тебя на утилизацию, но вспомним те хорошие моменты, Гир, и начнем заново.       Асон легко поцеловал его соленые губы.       — Иди в жопу! Сам попробуй так жить, как я! Это не жизнь!       Капитан демонстративно хлестанул себя по ладони кожаным хлыстом и слегка улыбнулся.       — Знаешь, сколько таурийцев желают, чтобы их целовал глава государства по утрам? А ты спокойно разбрасываешься ими… Я же могу просто трахать тебя: без ласк, поцелуев, смазываний, заботы. И тебе это не понравится, очень не понравится.       Гир промолчал, вспоминая насилие после ужина. Ни ласк, ни поцелуев он тогда не получил, и это добавило ему ненависти к капитану.       Первый удар капитан нанес Гиру со спины. Мальчишка не ожидал такой сильной боли и закричал, осыпая мужчину всей известной руганью, но уже после шестого удара заплакал. Ремень оставлял широкие красные следы на бедрах, спине и ягодицах. С каждым ударом полосы становились ярче, маленькие углубления на коже от металлических заклепок приобретали темно-красный оттенок, сменяясь бурым.       Асон не жалел сил, нанося удары под истошные крики рваным охрипшим голосом мальчишки. Он ничего не слышал, в его ушах звучало то самое «ненавижу», которое глубоко вонзилось в его сердце. Когда рука мужчины устала, он остановился. Гир висел на цепях, будто тряпичная кукла, истерзанный наказанием, с мелкими кровоподтеками из лопнувшей кожи. Ярко-алые капельки крови просачивались через прорехи кожи и узкими рваными дорожками стекали вниз.       По внутренним сторонам бедер стекала желтая моча, собиравшееся в небольшую лужу под парнем. Капитан позволил передохнуть себе и мальчишке пару минут, чувствуя, как собственная рана саднит от напряжения, но считал это вполне справедливым.       Он хлестал Гира, пока парень не потерял сознание, и только тогда обессиленно уронил хлыст на пол. Заплаканное лицо мальчишки было мокрым, в уголках губ собралась кровь с искусанной нижней губы, и Асон мягко слизнул ее. Его маленький белокурый мальчик выглядел беспомощным и жалким. В полном молчании он покинул серую комнату, пока чувства не взяли над ним верх, оставив наказанного Гира в одиночестве.       Нортон оставил послание, в котором сообщал, что в полночь он передаст свои полномочия капитану сроком на часть летоисчисления, и обязует заботиться о Тауре и Данитии на равных условиях. Подумав о Данитии, капитан вспомнил о Райдонале, который оставил кучу сообщений всего за одни сутки.       — Асон, дорогой!       — Что такого срочного случилось, что ты готов разнести мой Замок в руины?       — Мне пришло сообщение от Нортон, что будто ты берешь на себя его полномочия. Это правда?       — Ты думаешь, что создатель тебе врет?       — Это неожиданно! Опять восстание? Вирус? Война?       — Ничего из этого, — Асон устало плюхнулся в кресло, — будь настороже, у тебя тоже полно шпионов.       — Я принял меры охраны, как ты сказал, а также получил от тебя полторы тысячи воинов… Асон, что с тобой? — Райдональ только что заметил в каком состоянии находится капитан. Растрепанные волосы, усталый вид, капли крови на рубашке, а в довершение бинт на груди.       — Воспитательные моменты.       — Это твой биологичный постарался? Асон, дорогой, разве стоит он таких испытаний? У тебя ужасный вид! Как бы я хотел оказаться рядом и успокоить тебя!       Капитан налил вина и улыбнулся. Райдональ готов поддержать его в любом случае.       — Удивлен? Твой Самия никогда не сделает ничего подобного.       Правитель блаженно улыбнулся, очевидно вспоминая своего послушного раболожца.       — Мой Самия меня радует, а не расстраивает! Асон, прошу, избавься от своего биологичного!       — Раз тебя радует твой раб, то береги его. Он идеальная мишень для любого шпиона, усиль его охрану и выпускай пореже.       Райдональ замер в удивлении, будто подобное предположение только что стало для него очевидным.       — Я думаю, что он в безопасности, пока находится в Крепости и под моей защитой!       — Я тоже так думал, пока моего раболожца чуть не утопили в собственной ванне.       Райдональ собирался задать ему тысячу вопросов, но Асон слишком устал, чтобы на них отвечать. Он нажал кнопку отбоя раньше, чем Правитель успел что-нибудь сказать. Капитан был готов поспорить, что чуть позже ему придется ответить на тысяча и один вопрос, хочет он того или нет.       Голова болела, рана саднила, а на белом бинте появилось небольшое пятно крови. Слишком сильно он наносил удары и растревожил ее, но психологическое облегчение не наступило. Злость притаилась, жалость отступила, а внутри зияла боль. Он сделал пару глотков, чтобы заглушить все самое плохое в себе, и отправился спать, беспокойно шаря рукой во сне по кровати, в поисках теплого и желанного тела.       Капитан наказывал мальчишку два дня по трижды в день самолично нанося безжалостные удары по багровым ссадинам. Гир не выдерживал долго и после четвертого удара терял сознание. Ослабленное тело сняли с цепей после двух дней, когда в очередной визит капитана в серую комнату, Гир так и не пришел в себя. Медики утверждали, что виной всему психическое и физиологическое истощение организма, боязливо поглядывая на капитана. За два дня ни один раб не пришел к нему в серую комнату, Асон никого не допускал, чтобы не давать мальчишке надежду. На лицах рабов отразился испуг при виде раскраса тела Гира, но своенравного раболожца им поначалу было не жаль. Ранить господина и остаться безнаказанным? Нет, такого не бывает в Тауре! Однако, никто из них не смел возразить пожеланию хозяина, поэтому они выполняли свою работу качественно, как полагается хорошему рабу.       Гир открыл распухшие веки и узнал ненавистные ему покои капитана: кремовые стены с безликими картинами на них, плотно задернутые темные портьеры на окнах и тихо гудевший аппарат для питания неподалеку. Внутрь него прыснула порция завтрака или обеда, и он недовольно отвернулся от злополучного аппарата. Ублюдок снова взялся за старое! Воспоминания о похожей ситуации медленно возвращали его к первому вечеру в Замке. Тогда капитан пришел к нему, а сейчас его нет. Гиру трудно было определиться — хотел ли он его увидеть или нет. От прежней ненависти и злости ничего не осталось, слишком опустошенным он себя ощущал.       Если бы капитан дал ему немного желанной свободы, если бы он смог выходить в город и видеться с друзьями, то он бы смирился со своим новым положением. Если бы капитан не заставлял его совокупляться, то он бы смог когда-нибудь полюбить Асона. Гир прекрасно знал, что ни на одно условие ублюдок не согласится, как бы он не сопротивлялся и не отстаивал свое желание. Мужчина скорее предпочтёт мучить его, чем пойти на уступки и обрести хрупкое перемирие. Парню хотелось плакать, но слезы давно все вытекли; хотелось кричать о несправедливости, но голос сорван от криков.       Капитан не пришел в тот вечер в свои покои, как на следующий тоже. Через сутки Гира подняли с кровати, заставили ходить по комнате, и он нисколько не сомневался, что этот приказ рабы получили от господина. Чем дольше он не видел мужчину, тем больше на него наседало чувство вины за свой поступок. Он пытался спросить своих рабов о ранении капитана или когда он придет, но они делали вид, будто не слышали его.       В третий вечер, Гир раздал каждому рабу по нелепому поручению и тихо выскользнул из покоев, не дождавшись обтирания после ванны. 947 спохватился быстро и выбежал вслед за своим хозяином, жалобно мыча на бегу. В это время 716 не спеша шел по коридору со стаканом горячего молока и, увидев убегающего раболожца и догоняющего его 947, бросился за ними. Парень остановился у кабинета капитана, на секунду он замер перед позолоченной дверью, в нерешительности занеся руку над дверной ручкой. Что он скажет ему? Как объяснит, что ему всего лишь необходимо чуть больше свободы? Времени раздумывать не было — 947 бежал к нему, чтобы увести обратно и вытереть досуха, а после уложить в постель. Гир нырнул в кабинет, захлопнув дверь перед обескураженными лицами своих рабов.       Асон просматривал полученные сообщения. После передачи полномочий от Нортон ответственность возросла, требования и отчеты сыпались на него не переставая. Он устало перелистывал доклады, чередуя с глотком вина, когда дверь распахнулась, и Гир влетел в кабинет.       Мальчишка, как провалившийся в нору кролик, выпученными глазами смотрел на Асона, не решаясь пройти дальше порога. Их первая встреча за последнее время оказалась для Гира более неловкой, чем он предполагал. Стоя на гладком полу босыми ногами, он переминался с ноги на ногу, тонкий шелковый халат прилип к его мокрому телу, выделяя на груди бусинки затвердевших сосков. Вода мелкими каплями стекала с волос, часть прилипла к шее прозрачными дорогами, уходящими под ворот халата. Асон плавно откинулся на спинку кресла и с интересом наблюдал, как его мальчик явился не то с повинной, не то с новой истерикой. Первое, что отметил капитан — мальчишку не вытерли, а значит рабов следует наказать, и второе — Гир похудел. Парень неотрывно смотрел в голубые глаза, словно околдованный их чарующей силой.       — Иди сюда.       Гир вздрогнул, прервав зрительный контакт с мужчиной. Голос капитана был жестким. В какую-то секунду ему захотелось выбежать отсюда и вернуться в покои, но тогда зачем он пришел?       — Ты не приходишь в спальню…       — Соскучился по мне?       — Нет.       — Правда?       Гир промолчал. Его все больше и больше грызло чувство вины за содеянное, и он не знал, как попросить прощения за свой необдуманный поступок. Если бы об этом узнали простые жители Таура, то, наверняка, потребовали утилизировать Гира без суда и следствия. Асон отложил документы в сторону, с интересом ожидая продолжения занимательного разговора.       — Как твоя рана? — робко поинтересовался Гир, исподлобья рассматривая мужчину.       — Хочешь посмотреть?       Мальчишка возмущенно посмотрел на капитана.       — Ты можешь просто ответить?! — Гир съёжился под скользким мокрым халатом, уже не радуясь, что пришел сюда.       — Так подойди и посмотри. Я же не убегаю от тебя.       Стыд, как огромное ведро воды, плюхнулся на Гира при напоминании о своем нелепом побеге. «Я бежал потому, что хочу свободы, которой мне не хватает!» — мысленно ответил он капитану, но продолжал молчать.       Замешательство мальчишки насторожило Асона, и он незаметно нажал кнопку блокировки дверей на панели управления на рабочем столе под тихий щелчок замка. Еще один побег парня никак не входил в его планы, он слишком устал, чтобы вновь испытать на себе его неконтролируемую истерику.       Гир неуверенно двинулся по направлению к капитану. Ему хотелось самому удостовериться, что общественному достоянию ничего не угрожает, и снять с себя грызущую вину за содеянное. Белая рубашка капитана плотно облегала его грудь, первая пуговичка у самого ворота была расстегнута, и Гир никак не мог зрительно найти то место, куда ранил его. Парень попытался вернуться в тот вечер, чтобы вспомнить в какую сторону груди мужчины он воткнул осколок.       — Покажи, — потребовал мальчишка, губы капитана расплылись в глумливой улыбке, и Гиру она не понравилась. Не хватало, чтобы он опять заставил его делать всякие глупости вроде мастурбации прямо на этом же месте!       — Посмотри сам. Испугался ряда пуговиц?       — Н-нет…       Влажные дрожащие пальцы медленно потянулись ко второй пуговичке, но нелепо она застряла в узкой петельке и никак не хотела расстегиваться. Дрожь рук усилилась то ли от холода, то ли от волнения, и Гир нервно дернул за край ворота рубашки. Пуговичка с треском оторвалась и глухо упала на пол, закатываясь куда-то под стол. Третья пуговица поддалась намного легче, и Гир решил, что этого вполне достаточно, для успокоения своей совести. Обнажив белую заплатку на гладкой груди капитана, парень облегченно вздохнул: рана была небольшой и опасности для жизни не представляла.       Асон резко схватил его за ворот мокрого халата и притянул к себе, жадно впиваясь в холодные губы. Нежно он провел языком по новым зубам мальчишки, убедившись, что работа медика была отличной. Медленно лаская его робкий язык, ощущая вкус его слюны, Асон целовал его страстно и нетерпеливо. Руки мужчины плавно скользнули под мокрый шелковый халат, поглаживая по груди с затвердевшими сосками, и парень чуть поддался навстречу мягким прикосновениям.       — Снимай его, ты весь мокрый, — капитан стянул халат с плеч мальчишки, — простудишься.       Гир с облегчением избавился от ненавистного скользкого шелкового халата, представ перед капитаном обнаженным. Асон обомлел от удивления. Ребра мальчишки, обтянутые кожей, ровными волнами выпирали, живот впал, кости таза угловато торчали, а в довершение фиолетовые полосы от ремня украшали бедра. Двухдневное наказание сказалось на мальчишке гораздо хуже, чем предполагал капитан. Как он мог так поступить со своим мальчиком?       — Ч-что?       Гир заметил замешательство капитана и его пытливые взгляды на своем теле.       — Ничего, — капитан усадил дрожащего мальчишку к себе на колени и включил обогрев кабинета. Разнос рабам он теперь точно устроит! Мало того, что они не уследили за ним после ванны, так еще он сильно похудел. Унимая в себе поднимающийся гнев, он еще крепче прижал к себе Гира.       — Я не хотел бежать тогда… просто не могу больше сидеть в Замке, — Гир взглянул на лицо капитана, желая увидеть его ответ заранее, — мне нужно иногда выходить в город.       Асон молчал. Выпускать мальчишку в город было рискованно, особенно сейчас. Никто не знает сколько шпионов отколотых в Тауре и какова их цель, но если он будет и дальше удерживать Гира в Замке, то многого не добьется. Колючку, которого невозможно обнять; внезапные истерики не улучшают отношения. Гир покорно ждал, прижавшись к груди мужчины. Спокойный размеренный стук его сердца давал надежды на хороший ответ. В кабинете становилось тепло, парню удалось унять дрожь и немного расслабиться.       — Хорошо, — спокойно ответил Асон, перебирая сосульки мокрых белокурых волос, — но выходить будешь с охраной и не вздумай сбежать.       Гир разочарованно вздохнул. Вездесущую охрану придется таскать с собой всюду, а она так привлекает внимание! И все-таки лучше маленькая победа, чем большой проигрыш.       — Если выкинешь что-нибудь снова, я тебя накажу, и ты больше не выйдешь из Замка никогда, — угрожающе добавил Асон, и мальчишка нахмурил брови.       Наказание?! Он еще от предыдущего не оправился, а капитан уже говорит о следующем. У капитана рука потяжелее, чем у Фракса или Зукара, и безжалостнее.       — Ты больно бьешь, — пробурчал Гир, уткнувшись носом в ворот белой рубашки.       — Будет еще больнее, если не будешь меня слушаться, мой раб.       Пальцы Гира с силой вцепились в плечо капитана в отместку, но Асон и бровью не повел на боль. Парень сжимал сильнее и неотрывно смотрел в голубые глаза, пока пальцы не устали от напряжения. Ничего. Ни один мускул красивого лица мужчины не отреагировал на его действия, даже губы не дрогнули от боли. Рука парня слабо съехала с его плеча, оставив за собой мятые складки рубахи, и он снова прильнул к губам капитана.       Рабы топтались у двери кабинета, показывали друг другу угрожающие жесты, недовольно шикали на 947, пока двери не раскрылись перед ними. Капитан шепотом приказал унести в покои спящего Гира и привести к нему домоуправа Алма. Разнеженный и сонный Гир даже не понял, что мягкие и уютные колени капитана сменились на руки рабов.       Когда мальчишку унесли, Асон подошёл к зеркалу и обнажил плечо. Буроватое пятно с мелкими нажимами от ногтей Гира слегка побаливало и пульсировало. В этот момент Алм тихо постучал о дверь, застав капитана за разглядыванием собственного тела. Раб был обескуражен новым увечьем капитана, догадываясь от кого он мог его получить, и удивлен его спокойным видом одновременно.       — Алм, мы уже обсуждали обязанности твоих подчиненных 715, 716 и 947, но я не вижу результата. Ты ждешь, пока я возьму в руки кнут и начну решать вопрос лично с ними?       Домоуправ растерянно смотрел на своего господина, явно не понимая суть вопроса.       — Господин, рабы выполняют все распоряжения, которые вы отдаете! Я сам лично слежу за обслуживанием вашего раболожца.       — Плохо следишь. Он пришел ко мне прямиком из ванны, — Асон налил себе вина, — мокрый. Твои рабы должны были его обтереть, не так ли?       — Он сбежал, господин.       — Им отрезали языки, но не ноги.       — Господин! — на глазах Алма навернулись слезы, — Я виноват, не уследил!       — Гир плохо ест. Интересно, почему? — продолжил капитан, глоток красного вина добавил ему немного злости, — кто-то ест за него и отчитывается перед тобой пустыми тарелками?       — Мальчик в последнее время сам отказывается от еды. С тех пор, как пришел с серой комнаты, у него нет аппетита!       — Так сделайте так, чтобы он не отказывался! — Асон с силой ударил ладонью по столу, и раб испуганно отскочил назад, — Можешь идти!       Алм прытью выбежал из кабинета. Все чаще и чаще господин находится в плохом настроении и требует от него невозможного! Как можно заставить мальчика есть, если он сам отказывается? Бедные 715, 716 и 947! Алм переживал за них, ведь они старались во всем угождать капризному раболожцу, но, видимо, теперь им не избежать наказания. Домоуправу хватило одного только воспоминания о 489, растерзанном до костей, которого они так и не смогли поднять на ноги. Современная медицина не обслуживала рабов, и единственная помощь, на которую они могли рассчитывать в случае сбоя, — дежурный медик. Они лечили рабов насколько им хватало знаний и умений, но иногда и их не хватало.       Половину ночи капитан провел в серой комнате, где жалобный скулеж иссечённого до крови 947 прерывал лишь свист кнута в руке господина. 947, который случайно упустил мокрого раболожца, теперь истекал кровью, подвешенный к столбам. Кнут рассекал обнаженные спину и бедра раба, пока сквозь рваные беспорядочные разрезы не стал виден позвоночник. Удовлетворенный своей работой, капитан отправился в душ, а Алм вместе с другими рабами сняли своего сослуживца.       Для 947 наступила самая долгая ночь.