Город в картонной коробке (Рождественская петля)

Кенма лежал своей комнате на кровати. Одной рукой он подбрасывал вверх маленький волейбольный мячик, дожидаясь, когда в дверь наконец позвонят. Вчера Юи обещалась зайти за ним и вдвоём прогуляться до университета. Кенма как обычно ничего на это не ответил, но теперь ему не хотелось идти одному. Азуса первую неделю был отстранён от занятий: парень приходил только на какой-нибудь тест на пару часов. Козуме высоко подкинул мяч, и тот, ударившись о потолок, полетел куда-то в сторону двери. Муками молча остановил его ногой и посмотрел на Кенму. — Спал… сегодня…? — Немного, — парень перевёл взгляд на Азусу. — А ты? Тот слабо улыбнулся. — Я дорисовывал твой портрет. Тут Муками заметил на столе Козуме толстую папку с листами и медленно поднял руку, указывая на неё. — Что… это…? Кенма сделал вид, что не услышал, и стал потягиваться. Парень хотел чтобы Азуса сам взял эту папку и всё увидел, сказал ему, что думал об этом. За последние пару дней мнение Муками стало очень важным для Козуме. Азуса молча открыл папку и стал по очереди рассматривать листы. Кенма тихо наблюдал за его движениями. Ему очень хотелось спросить «ну что скажешь?», «всё ужасно?», «я пропал?», подойти, излить душу, рассказать о том, что было спрятано в этих рисунках. Хотя их смысл был довольно прост. Только одно чувство толкает людей на подобное. То чувство, которое рушит наш привычный мир и строит новый. Которое вызывает море эмоций и заставляет то плакать, то смеяться. Которое ищут все в своих жизнях. И которое порой не досягаемо. То чувство, которое заставляло Кенму злиться и ненавидеть всё вокруг. В котором он никак не мог себе признаться. Азуса отложил работы и повернулся к окну. — Ты откуда… это… берёшь…? — Оно мне снится, — тихо ответил Козуме, снова глядя в потолок. — Я никому не говорил, но мне с детства снятся такие сны, — парень покосился на Муками, но тот неподвижно стоял у стола. — Сначала я не видел лиц, но теперь они появились. Я не хочу идти к психологу, чтобы меня отправили в больницу. Если рассказать всё, что мне снилось, то хватит на несколько жизней. Чаще я забываю свои сны, и я решил рисовать те, которые помню. Азуса молча подошёл к Кенме и сел на пол у его кровати. Парень стал внимательно смотреть, как шевелились губы Козуме, когда тот говорил. — Мне некому это сказать, — ещё тише продолжил Кенма. — Порой думаю, что это всё нормально, просто больное воображение, отпадению реальности в моем сознании. Но всё слишком настоящее. Каждый день моего сознательного возраста я просыпаюсь с чувством, что что-то забыл. А когда вижу его, то меня начинает трясти от злости. И кажется, что весь мир — ложь, когда он рядом. Хуже этого я ещё ничего не испытывал. Я понимаю, что ненавижу его где-то внутри, но не понимаю, как можно ненавидеть того, кого знаешь всего несколько дней. — Кенма вздохнул и, посмотрев на часы, повернулся к Азусе. — Слишком много говорю. Тот слабо улыбнулся. — А если… он… исчезнет, то… тебе… станет… легче…? Козуме наклонил голову. — Я не могу этого себе представить. Такое ощущение, что моя жизнь разделилась на две части: до и после. Не знаю, какая хуже. Знаю, что раньше меня доводило до истерики всё вокруг, и я постоянно хотел покончить с собой. А теперь кажется, что жизнь что-то может мне дать, но не даёт. Словно Куро мешает мне жить как раньше. И вообще жить. Но в нём заключается моя жизнь. Мне всегда снится именно это. Может он мой брат, которого я потерял в детстве? — Тебе… снится совсем… не братская… — Последний раз мне приснилось, как мы вдвоём спрыгнули с крыши, держась за руки. И это было Рождество! — быстро перебил его Кенма и поднялся с кровати. — Не будем об этом. Он достал свой телефон и пару раз позвонил Юи, но никто не ответил. Девушка опаздывала уже на 10 минут, что было очень странно для неё. Козуме набрал ей ещё несколько раз, написал сообщение, но ничего не изменилось. Кенма обернулся на Азусу, тот всё также сидел у его кровати и выводил пальцем какие-то узоры по простыне. Заметив на себе взгляд, Муками повернул голову на Козуме. — С ней что-то случилось, — объявил Кенма, всё ещё косясь на экран. — Думаешь…? — Это не в её правилах так поступать, — быстро ответил Козуме, ища в телефонной книжке нужный номер. — Даже если обиделась, — парень поднял ладонь, не позволяя Азусе ответить. — Куро? Юи пропала. Тетсуро тут же бросил свой завтрак и побежал заводить машину. Кенма отключился после этой фразы, но было понятно, что парень его ждёт. Куроо быстро добрался до дома Козуме. Входная дверь была чуть приоткрыта, и Тетсуро влетел в коридор, громко хлопнув ею. Сердце парня вырывалось из груди. Он был рад, что Кенма позвонил именно ему, но боялся себе представить, в каком состоянии находился Козуме. Его голос был непривычно взволнованным. Тетсуро быстро вбежал в комнату Кенмы. Тот сидел на кровати над толстой телефонной книжкой, раскрытой на странице с больницами префектуры. — Кенма! — Куроо сразу сел рядом с ним, тяжело дыша. — Давай я, а ты иди завтракай, — парень обеспокоено смотрел на бледное лицо Козуме. Тот молча отдал ему справочник. Часть номеров была уже вычеркнута. — Я обзвоню полицейские участки, — сказал он, но Куроо грубо схватил его за руку. — Ты идёшь завтракать! АЗУСА! ЗАСТАВЬ ЕГО ПОЕСТЬ, ЧЁРТ ПОБЕРИ! Сделай ему какао с розовыми и жёлтыми машмеллоу! И закажи пиццу с ананасами! Быстро! Через секунду в дверях появился испуганный Муками, и Тетсуро, бросив на Азусу злобный взгляд, подтолкнул Кенму к нему. — Живо, чтоб тебя! Муками увёл Козуме на кухню, а Куроо остался один на один с телефоном. Услышав, как Азуса поставил чайник, Тетсуро, немного успокоился и начал по очереди звонить в каждую больницу. Но долго мучаться ему не пришлось: — Юи Сакамаки? — старик на другом конце закашлял и зашуршал бумагами. — С… с… са… да. Сегодня рано утром привезли к нам такую. — Что с ней? — тихо спросил Куроо, чтобы на кухне его не услышали. — Вы кем ей приходитесь? — старик снова закашлял. — Лучшим другом, — не думая, выпалил Тетсуро. — Тогда соболезную, — старик снова зашуршал бумагами. — Её доставили сразу в морг. Я не могу найти с чем, но вы приезжайте, сами посмотрите, — он опять закашлял, и было слышно, как огромная кипа листков рухнула на пол. — Хотя… Сакамаки? — старичок охнул и шмыгнул носом. — Ей вырвали язык, она умерла от шока. Моя ж смена была! Эх. Память уже совсем не та… Куроо отключился и уставился в стену. Парень понимал, что старик мог ошибаться, но все же что-то внутри него кричало, что это правда. «И что я скажу Кенме?» — Тетсуро встал, шумно выдохнул и медленно пошёл на кухню. Козуме тут же поднял на него взгляд в ожидании. Куроо смотрел на пол, сжимая губы. «Ты можешь это сделать, » — думал он. — «В прошлых разах ты тоже сообщал ему о смерти других. Просто надо подойти и обнять его, тихо прошептать, как есть, и держать крепко, пока он не успокоится. Это всегда получалось. Успокойся и иди!» Тетсуро вздохнул и подошёл к Кенме. Обнимать его в присутствии Азусы, который стоял рядом и внимательно следил за их движениями, было неприятно, поэтому Куроо просто положил ладони на плечи Козуме и заглянул в его глаза. — Она мертва, Кенма, — прошептал он. — Её убили. В комнате нависла тишина. Тетсуро взволнованно смотрел на Козуме, не зная обнимать его или он сам сможет принять это, но взгляд Кенмы потух и превратился во что-то безжизненное и пустое. Куроо зажмурился и прижал парня к себе. Тот не стал сопротивляться. Тетсуро нежно поглаживал его по спине, зарывшись в волосы. Кенма вжался в парня и уткнулся в её грудь. В тот момент для Козуме рухнул привычный мир. Юи была единственной, кого Кенма боялся потерять. Парень не чувствовал ничего и не думал ни о чём. Его даже не колотило от близости к Куроо как в предыдущие дни. Кенма инстинктивно прижимался к Тетсуро, чувствуя тепло его тела, но совершенно не понимая, что происходило вокруг. — Кенма, — тихо прошептал Куроо, прижимая парня ещё сильнее к себе. — Я буду с тобой. Я никуда не уйду, — руки Тетсуро дрожали. — Я не брошу тебя, Кенма. Мы вместе переживём это. Я обещаю тебе, — он прикоснулся горячими губами к макушке Козуме, но тот молчал. Через пару минут Кенма поднял голову на Азусу, не говоря ни слова, отошёл от Куроо и направился в свою комнату. Муками тихо пошёл за ним. Тетсуро тоже хотел было зайти, но дверь перед ним закрылась. Азуса запер её на ключ. Куроо со всего маху ударил кулаками по ней и опустился на колени, закрывая лицо руками и сжимая зубы до боли. Кенма был так близко к нему, что у парня кружилась голова. Он сбивчиво дышал, пытаясь выкинуть из головы навязчивые мысли. — Я ночую у тебя! — не выдержав, крикнул он, но ответа не последовало.

***

Парень медленно зашёл в комнату, осматриваясь. — Я чувствовал, что ты позвонишь мне, — сказал он, замирая перед Сугаварой. — Что случилось, Коу? Сугавара молчал, не зная с чего начать. Он уже несколько раз пожалел, что позвонил Даичи, но было слишком поздно отступать. — Так-так, это что за таблетки такие, Коу? — Савамура схватил со стола баночку и потряс ею в воздухе. — Психотерапевт, да? Знаешь, что врачи себе сами диагноз не ставят. Коуши шумно выдохнул и нахмурился. Даичи подождал ещё минуту, но парень так и не начал говорить. Сугавара лишь смотрел в пол, бледнея всё сильнее. Мысли парня беспорядочном появлялись и исчезали, внутри царил полный хаос. Он понимал, что не должен втягивать в свои проблемы никого другого, но Коуши разрывало от душевной боли. Савамура присел рядом с ним и взял за руку. — Коу, уже поздно. Ты мне позвонил. Это всё из-за Ойкавы, верно, Коу? — тихо сказал парень, нежно сжимая свою ладонь в своей. — Расскажи мне, Коу. Я попробую помочь. Сделаю всё, что в моих силах, ты же знаешь. За наши двадцать с лишним раз я достаточно узнал тебя, Коу. Что ты мне там говорил, когда мы расставались? Про какой-то закон двойной души? Нет, я помню каждое твоё слово, но дело сейчас не в этом, — Савамура повернул лицо Сугавары на себя. — Или ты говоришь мне, или мне придётся влезть наконец в отношения и надрать этому дебилу задницу. Я серьёзно, Коу. От меня бесполезно что-то скрывать. Я насквозь тебя вижу, Коу. А так как в этот раз я решил заняться наукой, то логика у меня хорошо развита. Говори или я скажу. — Мне кажется, что всё кончено, Даичи, — прошептал Сугавара и отвёл взгляд на окно, сжимая руку парня. — Я наверное совершил самую ужасную ошибку в своей жизни два раза назад. Я не должен был выкидывать письмо. Тору-чи помнит его. Я видел их вместе в кафе. — Плакать не будешь, Коу? — грустно улыбнулся Савамура, обняв Сугавару. Тот слабо ударил его по спине. — Ты не меняешься, — Коуши положил голову ему на плечо. — Они сидели вдвоём и разговаривали. Потом они стали прощаться и крепко обнялись. Наверное, поцелуй тоже был, я не увидел. Я… Ты правда хочешь всё услышать, Даичи? — Я хочу, чтобы ты успокоился, Коу, и выкинул свои таблетки для начала. Даже знать не хочу, что они способны с тобой сделать! — Савамура прижал к себе Сугавару на пару секунд. Коуши вздохнул: — Обычное успокоительное. — Врать будешь кому-то другому, Коу, — Даичи посмотрел ему в глаза и улыбнулся. — Дай угадаю. Это сильное психотропное вещество, способное влиять на память. Если равномерно увеличивать дозы, то со временем можно добиться того, что память начнёт исчезать, но в остальном организм будет в порядке. Я прав, Коу? Сугавара смущённо смотрел в пол. — Ты думаешь, Коу, что Ойкава бросит тебя и уйдёт к Иваизуми. Но сейчас он всё ещё с тобой, и ты решил не говорить ему, что видел их, а быть с ним до конца, пока он сам не уйдёт. Но так как после их встречи ты не способен контролировать своё состояние, то решил обратиться к таблеткам. Ты думаешь, Коу, что они помогают тебе переносить всё это. А когда Ойкава уйдёт от тебя, то ты перейдёшь на большие дозы, чтобы стереть его из памяти и никого не мучать своими проблемами. Сугавара хотел его перебить, но Савамура поднял ладонь. — Я знаю, что я прав, Коу. Ты позвонил мне, потому что, несмотря на всю твою стойкость и влияние лекарства, ты не способен вынести это один. Предположим, что об этом знает тот, кто помог тебе выследить Ойкаву. Но ты не хочешь открываться Куроо, Коу, потому что у него и так полно проблем с Кенмой. — Откуда ты знаешь? — удивлённо спросил Сугавара. — Про Кенму. — Просто сказал, — пожал плечами Савамура. — Пойдём на кухню, Коу. Я хочу чай. Сугавара направился к кухне, ведя за собой Даичи. Чайник быстро разогрелся, и парни уселись за стол. Савамура молча наблюдал, как Коуши кладёт себе пять ложек сахара, и улыбался. Он очень скучал по тем временам, когда они были вместе. Даичи был единственным, кто помнил все их разы: все события, всех людей, всё, что забывали остальные. После того, как Сугавара рассказал ему о связи душ, то для Даичи одиночество стало ещё невыносимее. Пятый раз он был просто опорой, другом, братом для Коуши, но не более. Савамура понимал, что невозможно вернуть прошлое, да и не хотел. Он видел счастливую улыбку Сугавары и светящиеся любовью глаза, когда тот смотрел на Ойкаву. Даичи знал, что даже если ему очень захочется разрушить всё это, то Коуши никогда не забудет того, кого любил так сильно. Савамура никак не мог понять действия Тоору. Даичи не считал себя глупым, но логика отказывалась обосновывать поступок Ойкавы. Словно его и не было. Вообще. Сугавара посмотрел на Коуши, который всё ещё продолжал размешивать чай. — Ты уверен, что видел это? — Да, — просто ответил Сугавара, не отрывая взгляда от чашки. — Я видел как они… Но тут входная дверь хлопнула. — Они сидели и смотрели друг на друга. Но Кенма не сказал ни слова! — громче продолжил Коуши и улыбнулся. На кухню зашёл Ойкава. Парень выглядел очень уставшим и вымотанным, но на злость силы всё же нашлись. — Савамууура, — парень с наигранной улыбкой сильно сжал протянутую ладонь Даичи. — Ойкава, — улыбнулся тот, отвечая тем же. — Я тааак рад тебя видеть, — белоснежная улыбка Тоору стала ещё шире, а руки обоих уже бледнели от боли и напряжения. — Я тоже, — Даичи сильнее сжал ладонь Ойкавы, послышался слабый хруст. Парни отдёрнули руки, продолжая улыбаться друг другу. — Я пойду, Коу, — Савамура показал взглядом на его комнату и нахмурился. — Да, да, — тихо сказал Сугавара и пошёл закрывать за ним дверь. — Я чуть позже их выкину. Спасибо тебе, Даичи, прости меня, — прошептал он Савамуре на прощание. — И зачем же это он заходил? — Ойкава продолжал нервно улыбаться. — Скучно стало? К старому потянуло, а? — Тору-чи, перестань, — тихо начал Сугавара, вернувшись на кухню. — По-моему, понятно, что у нас с ним давно всё кончено. Мы просто друзья. — Друзья тоже разные бывают! — злобно ответил Тоору. Затем он задрал голову наверх и молча вытянул руки. Коуши подошёл к нему и обнял, утыкаясь носом в его шею. — Я не часто говорю это. Но я не хочу тебя терять, — прошептал Ойкава и сильнее прижал парня к себе. — Никогда. Что бы ни случилось. Коуши вздрогнул и сжал губы. Ему было мучительно осознавать, что Тоору не отрицал того, что могло произойти. «Прости, Даичи, » — подумал Сугавара, закрывая глаза. — «Я не выкину эти таблетки.» Он нежно поцеловал Ойкаву в шею и поднял на него свои светящиеся глаза. — Я люблю тебя, Тору-чи, — прошептал Коуши и улыбнулся изо всех сил.