Судьба проказница-шалунья...

У Глеба была несколько детская привычка, обострившаяся за годы одиночества: перед сном он выходил на облупившийся балкон со слегка проржавевшей решёткой перил и несколько минут неподвижно глядел на сумрачное небо с отсветами заката, пышные кроны старых деревьев, казавшихся в темноте обыкновенными чёрными пятнами. Тишина, изредка нарушаемая лаем бездомных собак и звуком проезжающих по улице запоздавших машин, действовала успокаивающе на бывшего некромага. Он не любил шумные городские дни, когда куча народа выгуливалась по двору: это напоминало пчелиный улей в час активного медосбора или Лысую Гору во время праздников. Кроме того ночь оставалась любимым временем суток Бейбарсова, несмотря на то что сил ему она не добавляла. Вот и сейчас Глеб стоял на балконе, облокотившись на перила, и рассеянно смотрел, как дождевые капли юрко скатывались с навеса на пол. Мужчина вспоминал дневной разговор с Леной. Его всё никак не оставляло ощущение, что девушка что-то недоговаривала. Зачем она пару месяцев назад вдруг стала показывать Глебу объявление в газете, где детский дом под Петербургом приглашал желающих стать родителями чудесных детишек? Зачем, звоня в очередной раз по телефону, перечисляла все преимущества воспитания детей? Зачем, в конце концов, напоминала об их детстве в логове старой колдуньи? Эти вопросы мучили Бейбарсова уже давно, но сегодня, услышав от сестры по дару о том, что его будущее уже продумано, всё больше и больше раздражался. Какое право они с Жанной имеют лезть в его личное пространство и тем более решать, как и с кем ему жить дальше? Привыкнув к одиночеству, Глеб не собирался менять ничего в своей жизни. По крайней мере, не так, как предполагала Лена. Вдруг откуда-то из глубины комнаты, прерывая размышления Бейбарсова, послышался грохот. Мужчина резко обернулся и, только он сделал шаг за штору, как споткнулся об упавший стул и чуть было не осел на пол. Перед ним, ослепляя, вспыхнул торшер, и Глеб увидел академика Черноморова, поднимающего табурет с громоздившейся на нём кипой бумаг. - Прошу прощения, мальчик мой, за столь поздний визит. Я, видишь ли, так отвык от лопухоидного мира, что забываю просчитать разницу во времени, - академик добродушно улыбнулся в опрятно покоившуюся на груди старомодного плаща бороду. Глеб задумчиво созерцал бывшего директора, кусая губы. Уж кого-кого, а Сарданапала он увидеть не ожидал. - Как тут у тебя мило, - академик как будто не замечал смятения некромага и с интересом разглядывал обстановку. - Правда, тесновато немного, но я просто очень привык к пятому измерению. Помнишь мой кабинет? Кажется, тебе приходилось там бывать пару раз. Бейбарсов напрягся, осознав, что академик явно приехал не для того, чтобы просто поностальгировать. - Вам Лена сказала, где я? - мужчина присел на единственный свободный стул, чтобы лучше видеть лицо Черноморова. Ему вдруг показалось, что академик сильно постарел, когда лоб директора Тибидохса прочертила глубокая морщина. - Видишь ли, - Сарданапал выудил из воздуха табурет и пристроился поудобнее у письменного стола, - Петербург уже давно входит в число городов, которые тщательно курируются отрядом златокрылых. Поскольку у магов, даже у некоторых бывших, эйдосы ярче - это ты наверняка знаешь - и имеют иную окраску, то такого человека в толпе лопухоидов заприметить легко. Отчаявшихся, потерявших веру в возвращение магии увидеть сложнее: они часто сливаются с общей массой, подражают обычным людям. Их биополе также претерпевает изменения, но более замедленные: на это могут уйти долгие годы, в зависимости от того, как быстро бывший маг привыкает к обычной жизни и смиряется со своей участью. Однако крохотная частица может оставаться в ауре неизменной почти полвека. Вот именно по ней тебя и запеленговали. - Сначала Магщество буйствовало, желая прибрать тебя к рукам: уж очень соблазнительной виделась некоторым магфицерам перспектива поймать некромага, запереть в четырёх стенах и изучить его природу, - академик Черноморов нахмурился. - Но нашлись и благоразумные люди, которые, переговорив с солдатами Эдема, поняли, что с паршивой овцы шерсти клок - в том смысле, что взятки гладки и ты уже давно не опасен для магического сообщества. До меня сведения о твоём местонахождении дошли только полгода назад, потому что Бессмертник, будь он не ладен, не спешил делиться секретной информацией. Да, наверняка, никто и не сказал бы противному старикашке из Тибидохса, если бы не некоторые кадровые перестановки в Магществе. И, знаешь, меня они очень даже порадовали, хотя и сглазить не хочу. - Порадовали? - Глеб усмехнулся. - Мне казалось, что там большей частью появлялись не самые приятные личности. Бейбарсов вспомнил Франциска и Вацлава - полувампиров, преследовавших его после кражи зеркала Тантала. Отвратильная парочка, нечего сказать. - Ты не ослышался, мальчик мой. Могу по секрету сказать, что, судя по всему, у нас в кои-то веки появились союзники в Магществе. Думаю, тебе удастся с ними познакомиться как-нибудь, - академик довольно огладил начинавшую просыпаться бороду. Бейбарсов недоверчиво сощурился. Сарданапал явно подводил разговор к чему-то важному. - Если честно, я не собираюсь возвращаться. Это выглядело бы по меньшей мере глупо: ты как будто заскакиваешь в отъезжающий вагон, понимая, что он не доедет туда, куда нужно, - Глеб задумчиво следил за реакцией академика, но тот лишь понимающе качал головой, не выдавая признаков удивления. - Поверь мне, я не хочу бросать тебя в омут с головой и молить, чтобы ты сделал для меня кое-что. Знай, что ты волен выбирать и это будет только твоё решение. Но перейдём к сути дела, если ты не возражаешь. Леночка ведь рассказала тебе о мальчике по имени Владислав Черных, не так ли? Бейбарсов молча кивнул, уже не удивляясь осведомленности Сарданапала. Он вдруг почувствовал раздражение, которое был вынужден подавить. Почему он узнаёт последним о том, что ждёт его в ближайшем будущем? И опять никто не соизволил поинтересоваться, нужны ли ему перемены в личной жизни. - Знаешь, мальчик мой, - продолжил академик, ободряюще похлопав Глеба по плечу, - когда-то давно, во времена моей бурной молодости, я часто сомневался перед важными шагами: думал, зачем оно мне всё надо. Казалось мне тогда, что никто не вправе решать за меня, кем быть, как жить. А с годами - не поверишь - научился слушать других и, что самое главное, принимать решения иной раз за доли секунды, о которых потом старался не жалеть. Мы оба с тобой знаем, как это сложно - решиться на важный поступок, могущий круто изменить наши судьбы. Но ведь смелость города берёт, не правда ли? Может быть стоит посмотрю на сложившуюся ситуацию с другой стороны? Бейбарсов устало откинулся на спинку стула, которая уже целый месяц шаталась на двух болтах из четырёх. И, как бы это не было странно, до сих не отвалилась, хотя один из крепежей почти наполовину вышел из бороздки. В этот самый момент мужчине показалось, что он похож на эту тщедушную спинку: цепляется за опротивевшую обыденность, полную гордого, хоть и разрушающего одиночества, в котором царит эгоистическое желание отторгать всё новое и жить просто чтобы жить. Стрела, пущенная без цели, когда-то да канет в непролазное грязное болото, но это будет только её выбор. - Глеб, - академик впервые за этот вечер обратился к бывшему некромагу по имени, - не буду лукавить: для тебя у нас, тибидохских преподавателей, да и у тех самых союзников из Магщества, есть небольшая сделка. Ты ведь не привык делать что-то просто так, совершенно бескорыстно? Так или иначе, тобой часто так руководит холодный расчёт, пусть это и звучит цинично. Молодой мужчина повёл плечами, стараясь не показывать, что он был уязвлён такой характеристикой. Хотелось верить, что не все в Тибидохсе так считали. - Условия у нас следующие: вам с Еленой и Жанной возвращается магия - пока не спрашивай, как именно, - тебе выделяется небольшая, но всё же вполне комфортная квартира на окраине Петербурга с ежемесячной коммунальной автооплатой. Хорошая система, я тебе скажу. Ещё никто не жаловался, - глаза академика азартно засветились. - Работать ты, конечно же, должен, чтобы не производить на и без того подозрительных соседей совсем отталкивающее впечатление. - Что с моей стороны следует? - Глеб уже знал, каким будет ответ. - Воспитание Владислава как обычного лопухоидного мальчишки, но с одной только оговоркой: это только для окружающих. Что же касается дара, тут нужно постараться. Но, думаю, тут ты и сам прекрасно справишься: как-никак ты один из сильнейших магов современности.