***
У себя в комнате Гарри первым делом распечатал подарок Малфоев. Под шелковистой оберткой оказалась шкатулка высотой в два с половиной дюйма. Гарри с осторожностью поднял крышку, изнутри шкатулка была оббита бордовым бархатом, кусок темно-зеленой ткани прикрывал содержимое. Гарри снял его и уставился на… зеркало? Он вытащил его и с опаской посмотрел. Мало ли, а вдруг оно проклято? Но там отразился он сам с крошкой от пирожного на нижней губе. Гарри смахнул крошку, его отражение проделало те же действия. Он с удивлением покрутил зеркальце, изучая со всех сторон. Зеркало было небольшим, где-то шесть на четыре дюйма, но в карман уже не засунешь. На старинной витиеватой рамочке он различил латинскую фразу, которую перевел как «Всегда с тобой». Это что, намек, что ему нужно таскать с собой зеркало и постоянно смотреть в него? Он что, Лаванда? Хотя в этом году Лаванда после ран, что ей нанес Фенрир Грейбек, похоже, даже косметическими чарами перестала пользоваться. На всякий случай Гарри снова заглянул в шкатулку и под тканью обнаружил еще одно такое же зеркальце. Теперь он держал в каждой руке по одному и с недоумением по очереди в них пялился. Он положил их на кровать и взял в руки шкатулку, внутри на бархате подложки он нашел полустертый герб Блэков. Ну да, Нарцисса была Блэк. Возможно, это из ее приданого? Но почему два одинаковых зеркальца? И тут вспышкой в памяти всплыло Рождество в доме Блэков три года назад и Сириус, протягивающий ему небрежно завязанный сверток. «Обязательно воспользуйся, если я понадоблюсь», — сказал тогда Сириус, но Гарри так боялся ему навредить, выманить своими жалобами из безопасного места, что даже не стал смотреть, что там. О чем потом очень сильно пожалел. Так неужели это сквозные зеркала? Может ли быть, что миссис Малфой подарила ему такой редкий и очень полезный артефакт? Вот только как проверить? Малфою он точно давать зеркало не собирался, а ждать окончания каникул еще почти две недели. К тому же Гарри понятия не имел, как пользоваться таким зеркалом, хотя год назад, когда они попали в подземелье Малфоев, он всего лишь в него посмотрел и, увидев голубой глаз, начал просить о помощи. Гарри тяжело вздохнул, снова взял в каждую руку по зеркалу и, поднеся одно к лицу, произнес: — Гарри. Второе зеркало слегка задребезжало в его руке. «Гарри», — донеслось из него. Ух ты! Гарри пришел в восторг — вот это действительно нужный и полезный подарок. Теперь можно перейти к остальным подаркам. Гермиона ожидаемо подарила «Книгу священной магии Абрамелина», но Гарри тоже ей отправил книгу Гермеса Трисмегиста «Асклепий». Гарри засмеялся, увидев подарок Рона — набор по уходу за метлой, Гарри ему послал такой же, только коробка была не черной, а коричневой. В дверь стукнули, и Гарри едва успел запихнуть зеркала в шкатулку, а ее под подушку, как Малфой уже вошел. — Послушай, Поттер, — заговорил он, — я не оправдываю Пэнси, она не должна была такое говорить, но она всего лишь глупая трусливая девчонка. — Ничего нового, Малфой, ты уже это говорил. И на этом можем закрыть тему, у меня нет ни малейшего желания проникаться душевными порывами или моральными устоями Паркинсон. И это Гарри еще умолчал, что Гермиона особенно возненавидела Паркинсон после того случая в Большом зале, и если вдруг заходила о ней речь, то называла ее не иначе как «эта тупая корова Паркинсон». — Ну хорошо, — согласился Малфой, хотя было видно, что ему много еще хочется сказать. Он прошел в комнату и огляделся, явно пытаясь найти нейтральную тему для разговора. У Гарри же ни малейшего желания сейчас общаться с Малфоем не было, и тот это понял, посмотрел обиженно и сказал: — Я отправил Грегу сову. — Ладно. — Я сообщу, когда он прибудет. — Угу, — Гарри развалился на кровати и всем своим видом показывал, что Малфой тут лишний. Драко фыркнул и, чеканя шаг, покинул комнату, даже не хлопнув дверью.***
Гарри с улыбкой взял увесистый подарок от миссис Уизли, в нем ожидаемо оказался пирог с патокой и очередной свитер из очень мягкой и теплой шерсти. На этот раз черный, но когда Гарри его развернул, то увидел, что он скорее темно-темно-зеленый, по манжетам и воротнику вился тонкий серебряный узор. Свитер оказался не только теплым, но и очень красивым. Элегантным. Последним Гарри развернул подарок от Хагрида: каменные кексы в коробке и колдография самого Гарри на уроке Хагрида на третьем курсе. Это был урок знакомства с гиппогрифами. На колдографии Гарри кланялся Клювокрылу, получал ответный поклон, а потом подходил и гладил его по клюву. На колдографии все выглядело очень круто, но Гарри помнил, как у него тогда тряслись поджилки. И кто только сфотографировал? Он погладил изображение Клювокрыла и грустно улыбнулся. Слишком много печальных воспоминаний: Сириус, Люпин… Нужно отвлечься, и Гарри полез в сундук за книгами, выложил их на кровать, а в сундук спрятал подарки, кроме пирога и кексов. Что с ними делать, он не знал. Кексы Хагрида несъедобные, но пирог-то вкусный, но не есть же его в комнате самому? Пока что он переложил их на стол. Гарри уселся на кровать и, обложившись книгами, принялся за чтение, и так увлекся, что пропустил стук в дверь и очередной приход Малфоя. — Ого, — протянул Драко, уставясь на Поттера. — Готовишься к ТРИТОНам? — Почти, — фыркнул Гарри. — Мама приглашает на чай. — Это обязательно? Я пока не проголодался. — Да нет, никто тебя есть насильно не заставляет. А это что? Драко подошел к столику и указал на сладости. — Подарки. Кстати, может, их на кухню передать?.. Пирог должен быть вкусным, а вот кексы я бы не советовал. — Хм… пахнет вкусно, — сказал Драко, наклонившись к пирогу. — Шрэмп! — и когда домовик с хлопком появился, приказал: — Принеси сюда чай, а это забери, — он показал на кексы. Гарри с немым возмущением смотрел, как домовик сервировал столик и нарезал пирог. — Так чем ты тут занимаешься, Поттер? — снова поинтересовался Драко, перекладывая лопаткой кусок пирога себе в тарелку и подходя к кровати. — А действительно вкусно, — похвалил он, попробовав кусочек.***
На кровати валялось несколько книг. Драко узнал школьный учебник «Продвинутый курс Трансфигурации» — учебник по трансфигурации для шестого и седьмого курсов школы. У него такой же лежал в школьном сундуке. Книга была открыта на разделе «Анимагия. Курс для начинающих». Другая книга, тоже открытая на статье про анимагию, называлась «Хогвартс. О героизме, трудностях и опасных увлечениях», Драко из любопытства перевернул ее и посмотрел название на обложке. Он вернулся к статье и пробежал ее глазами, фыркая от сдерживаемого смеха. — На протяжении целого месяца (от полнолуния до полнолуния) во рту должен находиться лист мандрагоры. Лист нельзя глотать или хотя бы раз вынимать изо рта. Если лист убран изо рта, процесс необходимо начать сначала, — процитировал Драко. — И это только первая стадия! Поттер, ты, надеюсь, не принимаешь эти сведения всерьез? Пока Драко разглядывал книги и ел пирог, Гарри вскочил с кровати и отошел к окну. Такая близость с Малфоем напрягала. — Нет, Малфой, не принимаю, — посмотрел на него Гарри. Зеленые глаза так и прожигали до самого нутра. Драко уставился в книгу, поводил пальцем по строчкам и спросил, не особо надеясь на ответ: — Хочешь стать анимагом? — Хочу, а что? — вскинул голову Гарри, словно ожидая, что Драко начнет говорить, что Поттеру мало славы, теперь вот решил еще анимагом стать. — Думаю, это очень сложно, недаром же за это столетие зарегистрировано всего семь анимагов, — задумчиво сказал Драко. — А если следовать этой инструкции, — он ткнул пальцем в книгу, — то такое превращение вообще может занять несколько лет. Но у меня лично она вызывает огромные сомнения. — Я все понимаю, — Гарри присел рядом с ним и взял книгу в руки. — К сожалению, по анимагии слишком мало литературы. Вполне возможно, что в этой статье написана правда. Драко пренебрежительно хмыкнул. — Нет, послушай, — начал горячиться Гарри, — семь зарегистрированных анимагов, но ты прекрасно знаешь, что есть незарегистрированные, та же Рита Скитер. Ты сам общался с ней вплотную на четвертом курсе. Далеко не все маги законопослушны. Мой отец с друзьями стали анимагами уже к пятому курсу. Они учились превращаться сами, и вряд ли это у них заняло несколько лет. — Почему ты так думаешь? — Понимаешь, когда они узнали, что Люпин — оборотень, то решили стать анимагами, чтобы помогать ему и защищать остальных студентов во время полнолуния. Их никто не учил, они занимались по книгам и основывались на собственной интуиции. Эх, как жаль, что я не расспросил Сириуса! Мне так его не хватает… — едва слышно добавил Гарри, опустив голову. Драко сочувствующе помолчал, ему вдруг захотелось погладить Гарри по спине, провести по волосам. Он столько потерял в этой мордредовой войне! И какое счастье, что сам Драко вышел из нее без потерь! Его родители живы, он с ними, даже поместья их семья не лишилась. И все благодаря Поттеру! — Но ты мог бы поговорить с его портретом, — предложил Драко. — Конечно, это не то же самое, но… Гарри резко поднял голову и посмотрел на него: — Что? С портретом? — Ну да. Я понимаю, что… — Драко, но где портрет Сириуса? — Я не знаю, — удивился Драко, — должен быть в его доме. Гарри покачал головой: — Нет, на Гриммаулд-плэйс его точно нет. Он вскочил и зашагал по комнате, потом резко остановился и требовательно уставился на Драко: — Как появляются портреты? Они всегда возникают после смерти? — Не всегда. Они могут появиться только в магическом доме, родовом поместье, если хватает магии. Здание должно быть пропитано ею, и магия умершего должна плотно вплетаться в магию дома. — Тогда понятно, почему нет портрета Сириуса в доме Блэков, он ушел оттуда, когда ему исполнилось шестнадцать. Он ненавидел родовой дом. Но постой! А как же Дамблдор? — А что Дамблдор? — Его портрет есть и в Хогвартсе, и Министерстве магии. — Есть и другие способы создания портретов, но не думаю, что твой Сириус их использовал. — Какие? И Сириус и твой тоже, он твой двоюродный дядя. — Блэки изгнали его. — Не совсем. Ведь иначе он не смог бы вступить во владение домом на Гриммаулд-плэйс и тем более завещать его мне. — Во-первых, портрет Дамблдора один, у него несколько рам, в которые он и переходит. Создание такой рамы со специальным магическим холстом и является еще одним способом. Частичка мага после его смерти притягивается в раму, и так появляется портрет, но для этого магическое здание должно быть очень сильно наполнено магией, в том числе магией именно этого мага. Министерство магии, как и Хогвартс, этому соответствуют. В больнице Святого Мунго появляются портреты почивших целителей, тех, кто достаточно вложил своей магии в лечение больных. — Ты сказал «способы». Есть еще что-то? — Самый простой — портрет рисует художник, — пожал плечами Драко. — При жизни? — уточнил Гарри. — Ну конечно, — удивленно посмотрел на него Драко, — но в таком случае портрет лишь воплощает образ мага в соответствии с видением художника. И хотя волшебные портреты сохраняют память и характер своих прототипов, величина взаимодействия портрета с желающим пообщаться с ним зависит в первую очередь от магической силы нарисованного мага. Каким бы сильным ни был магический художник, если маг, которого он изобразил, слаб, то и портрет получится с очень поверхностной памятью и не сможет о многом говорить. Гарри растерянно смотрел на Драко, сожалея, что в старом доме Блэков нет портрета Сириуса. А все его злобная мамаша Вальбурга, которая выжгла его имя с гобелена семейного древа Блэков. Эта сумасшедшая старуха половину родственников повыжигала! Вдруг глаза его распахнулись и засияли. — Драко, но ведь у Сириуса был собственный дом, я вспомнил! Его дядя Альфард оставил ему в завещании большую сумму денег и свой дом. Вот только как его найти? — Дядюшка Альфард, — закатил глаза Драко. — Спросим у мамы. Она наверняка что-то знает или подскажет, как тебе его найти. — Да, точно, спасибо! Гарри, задумавшись, водил пальцами по металлическому уголку обложки древней книжки, естественно, тоже по анимагии. — Так ты нашел другой способ стать анимагом? — поинтересовался Драко, последив за игрой его пальцев. — Ну, лист мандрагоры я точно не собираюсь таскать во рту целый месяц, — фыркнул Гарри. — Как я уже сказал, уверен, что анимагом может стать любой, у кого достаточно терпения и магических сил. — Если бы это было так просто, то каждый бы набрался терпения ради такой цели. — Если они руководствовались статьей из той книжонки, — Гарри показал на «Хогвартс. О героизме, трудностях и опасных увлечениях», — то маловероятно. — А какой книгой руководствуешься ты? — В основном своими умозаключениями. — Вот как? — Да, — хмыкнул Гарри, — я провел аналогию с аппарацией. Что главное при обучении? — Аппарации? — уточнил с удивлением Драко и после кивка Гарри сказал: — Три «Н»? — Верно! Нацеленность. Настойчивость. Неспешность. Драко молча смотрел на него, пытаясь найти связь анимагии с аппарацией и не находя ее: — Ты считаешь, перемещение в пространстве можно как-то увязать с перемещением в тело животного? Но ведь маг не перемещается в него, а превращается. — Я говорю о тех же принципах при обучении: сосредоточить все мысли на нужной цели, в данном случае на превращении в животную форму, затем собрать всю свою настойчивость и направить ее на созданный образ, и последнее — неспешно превратиться. — Думаешь, это так просто? — Конечно нет! Но ведь и аппарацией владеют не все маги, верно? Многие из них, пытаясь и расщепившись, больше не хотят пробовать, предпочитая вместо этого камины, метлу или порталы. У них нет достаточной нацеленности и настойчивости. — Все равно нашлось бы достаточно тех, кто хотел бы стать анимагом, — буркнул Драко. — Почему ты думаешь, что их нет? — поднял брови Гарри. — Я уже говорил, что мой отец с друзьями на четвертом курсе научились превращаться: отец — в оленя, Сириус — в большую собаку, а Питер Питтегрю — в крысу. — Крыса! — губы Малфоя скривились от отвращения. — Как твой отец мог с ним дружить? — Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Из жалости? — Хвост — отвратительный, мерзкий трус! — Согласен, но он все равно был сильным магом, иначе бы не смог превращаться, и иначе бы его не приблизил к себе Волдеморт, — спокойно заметил Гарри. Драко обмозговал услышанное и выдал: — Получается, животное, в которое превращается анимаг, — отражение его внутренней сути? Благородный сильный олень, собака — преданный и верный друг, а крыса — маленькое, хитрое, злобное и трусливое создание. Или крыса, потому что у Хвоста все-таки недостаточно магии на большое животное? — Мне кажется, скорее, отражение сути, — подумав, сказал Гарри. — Возьми, к примеру, мангуста, он не намного больше крысы, но храбрый и сильный, нападает и побеждает ядовитых змей. А может, у кого-то не сути, а любви к определенному животному. — Думаешь, что можно самому выбрать в кого превратиться? — скептически уточнил Малфой. — Да, — кивнул Гарри, — думаю, да. Смотри, Скитер научилась превращаться в жука, потому что эта форма удобнее всего для подслушивания. — В некоторых книгах пишут, что Патронус отражает анимагическую форму, — задумчиво сказал Драко. — Вполне возможно, — согласился Гарри. — Я видел Патронус МакГонагалл, он в точности похож на ее аниформу. — А у Дамблдора Патронус — феникс, — заявил Драко. — Ты же не думаешь, что он мог превратиться в феникса? Ведь волшебные существа не бывают аниформами. — Дамбдор был великим магом. Кто знает, на что он был способен? — Ты выбрал животное, в которое хочешь обратиться? Гарри покачал головой: — Не могу определиться, — и добавил со смехом: — Но это точно не олень! — Собираешься варить трансформирующее зелье? — Шутишь? — хохотнул Гарри. — Я уверен, что ни отец, ни крестный его не варили и прекрасно смогли обратиться в животных. — Значит, три «Н»? — Да, и портрет Сириуса или отца, — добавил Гарри еле слышно. Драко протянул ему тарелочку с пирогом, и Гарри, приняв ее, начал есть. Пирог Молли Уизли, как всегда, был изумительно вкусным. Он прошел к столику и уселся в кресло, Малфой тут же занял рядом второе. Было так странно разговаривать с ним нормально, словно с Роном, обсуждать что-то действительно важное, еще и поедая пирог. Интересно, Малфой догадывается, что его испекла миссис Уизли? Пожалуй, лучше ему об этом не говорить, а то если он начнет сыпать оскорблениями в сторону семьи Уизли, Гарри не выдержит и врежет ему, испортив эти дружеские посиделки.***
После ужина Гарри не спешил уходить в свою комнату, он хотел расспросить миссис Малфой о портрете Сириуса. — Леди Нарцисса, я могу с вами поговорить? — Конечно, Гарри, — она посмотрела на него немного испуганно и удивленно. — Здесь? Или, хочешь, пройдем в мою гостиную? — Не имеет значения, — пожал плечами Гарри. — Я хотел спросить про Сириуса. Сириуса Блэка. Нарцисса внимательно посмотрела на него и повела к двери: — Пойдем лучше ко мне. Они поднялись на второй этаж в уютную и светлую комнату. — Располагайся, Гарри. Гарри устроился в мягком кресле возле круглого столика, Нарцисса заняла второе такое же. — Что насчет Сириуса? — Вы знаете, наверное, что он мой крестный? Нарцисса кивнула. Гарри чувствовал себя крайне неуютно, вспомнив, как она отзывалась о Сириусе перед шестым курсом и злорадствовала по поводу его смерти. Есть ли надежда, что это было напускное, вызванное злостью на него, Гарри, из-за заточения Люциуса в Азкабан? Почему он не подумал об Андромеде? Она такая же кузина Сириусу, как и Нарцисса, к тому же более лояльно настроенная. — Что именно про Сириуса тебя интересует? Только, Гарри, я с ним не общалась с тех пор, как тетя Вальбурга выжгла его с гобелена. — А, ну да. Я хотел узнать, где может быть его портрет и есть ли он вообще? — О, это сложный вопрос. Я так понимаю, в родовом доме его нет? — На Гриммаулд-плэйс? Нет. Но я вспомнил, что у него был собственный дом, доставшийся в наследство от его дяди Альфарда. — Это и мой дядя, — улыбнулась Нарцисса. — Ты считаешь, что портрет Сириуса мог появиться в его доме? — Я не знаю, но вдруг?.. — Но ты не проверял? — Я понятия не имею, где он может находиться. — Гарри, я готова тебе помочь, но прежде нам нужно узнать, кому перешел этот дом по наследству. Сириус завещал тебе дом Блэков на Гриммаулд-плэйс, а что еще было в завещании? — Я не знаю… Я не видел самого завещания. — Как же так? — Мне профессор Дамблдор сказал, что Сириус оставил мне этот дом, но его интересовал только дом, потому что там находился штаб Ордена Феникса. — Понятно, — протянула Нарцисса. — Думаю, что тебе нужно поинтересоваться завещанием в Министерстве магии в Отделе собственности и наследований. Министр, несомненно, поможет тебе. Гарри не очень хотелось дергать Кингсли еще и по поводу завещания. И почему вообще никто не посоветовал Поттеру заняться этим вопросом. Что с домом его бабушки и дедушки Поттеров? Где он? Они умерли от драконьей оспы еще до рождения Гарри, значит, дом перешел отцу и, соответственно, после его смерти ему, его сыну. Нарцисса, посмотрев на задумавшегося Гарри, предложила: — У Люциуса были знакомые в этом Отделе. Хочешь, он узнает осторожненько для тебя? Или ты мог бы пойти с ним. — Я хотел бы. — Хорошо, только после праздников. Сейчас там все равно никого нет. — Ладно, я подожду.***
— Ну как у вас дела с Драко, Гарри? Вы уже немножко подружились? Гарри вспомнил, как они с Малфоем довольно неплохо разговаривали про портреты и анимагию. Но называть их друзьями… — Наверное. — Ох, Гарри, Драко всегда так мечтал дружить с тобой. — Ну да, — со скептицизмом отозвался он. — Сейчас, подожди минутку. Нарцисса встала и вытащила из ящика вычурного старинного комода огромную деревянную шкатулку, украшенную тонкой инкрустацией, и поставила на столик. Гарри озадаченно смотрел, как Нарцисса с таинственной улыбкой открыла шкатулку и продемонстрировала ее содержимое — множество свитков, перевязанных ленточками. — Письма Драко из Хогвартса, — пояснила она. Гарри уставился с еще большим непониманием — не собиралась же она читать ему эти письма. А, нет, собиралась. Только зачем? Читать чужие письма неприлично, да и желания у него такого нет. И что там умного мог написать Малфой в школьные годы? Нарцисса протянула ему один свиток, предварительно заглянув в него. — Не было ни единого письма, Гарри, где бы Драко не упоминал о тебе. — Ну еще бы! — фыркнул Гарри. — Он же меня ненавидел. — Ты так уверен? — Конечно, — пожал плечами Гарри. — Скорее в нем говорила обида из-за отвергнутой дружбы, — Нарцисса перебирала свитки, сортируя их по понятной ей системе. Гарри обратил внимание на три крошечных свитка, отличных от прочих писем не только размером, но и пергаментом, словно потемневшим от времени. Нарцисса проследила за его взглядом: — О, это, — с тихим смехом она развернула крошечный свиток и вчиталась в него. — Ой, это самая первая записка, которую я получила. Когда я училась на четвертом курсе, совершенно неожиданно то одна, то другая школьная сова начали приносить мне эти записки. У меня появился таинственный поклонник. Она протянула Гарри свиток, и он прочитал, высоко подняв брови: «Как ты красива И хороша, Стоишь как Дракучая Ива, А я смотрю, не дыша.» Нарцисса рассмеялась, глядя на его лицо, и дала еще один свиточек: «Магиня, блондинка, так хороша, Что я смотрю на нее, не дыша. Улыбка ее сияет пожаром, Мою душу зажигая жаром.» И последний: «Я воспеваю твою красоту Каждый раз, как встаю поутру. Бросаю к ногам твоим душу, Но ты холодна и равнодушна.» — Эм-м, честно говоря, я не знаток поэзии и не могу судить о… — Гарри замялся и скомканно закончил: — Даже не знаю, что лучше, когда вас сравнивают с Дракучей Ивой или ваши глаза с жабой, а волосы с грифельной доской? — Серьезно? — еще сильнее развеселилась Нарцисса. — Тебе написали такие стихи? Хотя стой, это же было еще на первых курсах Хогвартса? Что-то припоминаю. Драко писал. — Драко, кстати, тоже как-то посвятил мне стих, — язвительно заметил Гарри. — Правда? — заинтересовалась Нарцисса. — Правда, — подтвердил Гарри. — На четвертом курсе, в честь Тремудрого Турнира. Он наверняка вам об этом писал. Он и Рону посвятил целую поэму на пятом. — Да, писал, — Нарцисса посерьезнела и закопалась в шкатулку. — Стихосложение — это у него наследственное. Она вытащила связку свитков, развязала ленту и, перебрав их, вынула один: — Прочитай, пожалуйста. «Дорогая мама, как ты знаешь, у нас начался Тремудрый Турнир, и как я тебе писал уже, в участники каким-то хитрым образом попал Поттер. Наверное, постарался этот старый интриган Дамблдор! А как иначе несовершеннолетний мог стать чемпионом? Сегодня проходил первый этап, там были драконы. Драконы! Представляешь? Я очень люблю и хочу дракона, и все еще надеюсь, что на день рождения вы мне подарите маленького дракончика. Так вот, Поттеру досталась хвосторога. Я думал, он в штаны наложит от страха, как и половина зрителей. Знаешь, не все были готовы увидеть драконов в Хогвартсе. Мне кажется, даже Крам испугался. А Поттер, ну он, как всегда, начал строить из себя крутого, призвал метлу и начал выделываться. Хвосторога так дыхнула на него огнем, что все подумали, что Поттер сгорит вместе со своей метлой. Но ничего ему не сделалось, это же Поттер! Мама, прошу тебя, скажи отцу, чтобы это безобразие прекратили! Ну какой из Поттера чемпион? Нечего ему выделываться, пусть лучше учится, а то Зелья у него почти как у Лонгботтома. Профессора Снейпа скоро трясти начнет от одного его вида. Пусть папа скажет Министру магии, что несовершеннолетним не положено участвовать в Турнире, пусть Поттера исключат! Твой Драко. 24-11-1994» Гарри дочитал и с удивлением посмотрел на Нарциссу, письмо ожидаемо оказалось именно таким, как Гарри и думал, полным оскорблений в его сторону. Нарцисса покачала головой: — Читай между строчек, Гарри. Гарри взглянул на свиток, но ничего нового не увидел. Что она хочет сказать, что Малфой не имел в виду того, что написал? В это не верилось. Вон как он настаивал, чтобы Гарри убрали из участников Турнира. Или… он боялся за него и в такой завуалированной форме пытался обезопасить? Но этого же не может быть! Или может?.. Чтобы уйти от не слишком приятной темы, Гарри спросил: — Так вы выяснили, кто был вашим таинственным поклонником? — Да, — улыбнулась Нарцисса и протянула ему еще один маленький свиток, — его стиль с тех пор изменился. «Беру перо — им начертать Могу лишь имя незабвенной; Одну тебя лишь прославлять Могу на лире восхищенной: С тобой, один, вблизи, вдали, Тебя любить — одна мне радость; Ты мне все блага на земли; Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.»* — О, — прошептал Гарри, — очень красиво. — Да, только никому не говори, что Люциус пишет стихи.