***
— Жаль, что Праудфут уходит, — сказал Рон, когда они шли после ЗОТИ на урок трансфигурации, — из всех авроров, что у нас были, мне он больше всего понравился. — У него есть педагогический дар, — убежденно произнесла Гермиона. Поскольку на трансфигурацию ходило вполовину меньше студентов, чем на ЗОТИ, МакГонагалл успевала опросить всех не только по домашнему заданию, но и по новому материалу. Рон, плюхнувшись за стол, начал быстро просматривать заданный параграф. — Рон, — страдальчески простонала Гермиона, — ты что, не подготовился? Ты же знал, что будет тест. — Я просто повторяю, — угрюмо ответил Рон. Гермиона страдальчески скривилась и повернулась к Гарри: — Ты тоже? — Что «тоже»? — без интереса спросил Гарри, наблюдавший, как Малфой, севший через проход, выкладывает на стол конспект, учебник, скромное белое перо и чернильницу-непроливайку. — Не подготовился к тесту? В этот момент прозвенел звонок, избавивший Гарри от необходимости врать Гермионе, и вошла профессор МакГонагалл. — Рассядьтесь по одному, — потребовала она. — Все, что вам понадобится, это чистый пергамент и перо. Вопросы на доске, — она махнула волшебной палочкой, и на доске появились вопросы. — У вас есть пятнадцать минут, чтобы ответить на них. Гарри, и до этого сидевший один, принялся отвечать на вопрос о Протеевых чарах. Когда время истекло, МакГонагалл призвала пергаменты с ответами и сообщила: — Сейчас вы отвечали на вопросы, которые с большой вероятностью будут на ТРИТОНах, так что по полученной оценке вы сможете судить, насколько к ним подготовлены. Тема нашего сегодняшнего занятия «Анимагия». Гарри заметил, как Рон сразу выпрямился и заинтересованно уставился на МакГонагалл. Он улыбнулся и посмотрел на Малфоя, тот тут же повернулся и подмигнул. У Гарри почему-то потеплело в груди и захотелось рассмеяться, но за такое МакГонагалл его бы выгнала из класса и заставила бы мыть туалеты или писать строчки «Я больше никогда не буду смеяться на трансфигурации» пятьсот раз. — Мы рассмотрим теоретическую возможность превращаться в животных, а вы напишете к следующему уроку, в чем опасность заниматься анимагией самостоятельно. Десять дюймов. — Профессор, — поднял руку Рон, — но вы же нам можете показать хотя бы азы анимагии. Есть заклинание, которое показывает, в какое животное можно превратиться. Очень интересно, кем бы я мог стать. Ну пожалуйста, профессор. Гарри видел, что и остальные студенты готовы поддержать Рона. — Поговорим об этом на следующем уроке, после того, как вы мне сдадите эссе, — строго произнесла МакГонагалл. — Что это была за чушь с листом мандрагоры, — возмущался Рон после урока. — Я не верю, что твой отец и Сириус стали анимагами по этой бредовой методе! — Интересно, как сама профессор МакГонагалл училась анимагии, — задумчиво произнесла Гермиона, — и в каком возрасте. — Возможно, она расскажет об этом на следующем занятии, — сказал Гарри. Они закинули сумки в свои комнаты и, встретившись внизу в общей гостиной, направились на обед.***
— Гарри! Гарри, — догнал их возле Большого зала Дэннис Криви, — директор МакГонагалл вызывает тебя к себе. — Чего? — удивился Рон. — Да мы ее видели десять минут назад на уроке, и она ничего не сказала. — Я только что был у нее в кабинете. По делам старосты, — Дэннис напыжился и снисходительно посмотрел на Рона, он очень гордился тем, что его назначили старостой факультета. Но учитывая, что Рон возвышался над ним почти на две головы, взгляд пропал втуне. — И когда я у нее был, из камина вышел Министр магии, он и потребовал встречи с тобой, Гарри. Пойдем, Гарри, я провожу тебя. — Я и сам знаю дорогу, Дэннис, — отказался Гарри. Рон многозначительно зашевелил бровями, кивая на Дэнниса за его спиной. Гарри нахмурился, но тут до него дошло, что хочет Рон, и он, вытащив из внутреннего кармана мантии Карту Мародеров, отдал ее Рону. Дэннис с удивлением проследил, как Рон, взяв старый пергамент отошел к окну и, повернувшись к ним спиной, что-то принялся на нем разглядывать. — Гарри, директор ждет и Министр тоже, пойдем скорее. Вернулся Рон, отдал Карту и кивнул, мол, все в порядке: Дэннис — это Дэннис, а в кабинете МакГонагалл действительно Кингсли Шеклболт, а не скрывшийся Пожиратель смерти или еще какой злодей, покушающийся на Героя всея Британии. — Иду, а ты, Дэннис, займись своими важными делами старосты, — с легкой иронией сказал Гарри. — Вон, смотри, вроде в конце коридора драка. Дэннис, резко отвернувшись, начал всматриваться в противоположный конец коридора и в конце концов пошел в ту сторону. — Я пойду с тобой, Гарри, — неожиданно сказала Гермиона. Рон с тоской посмотрел на двери Большого зала, до которых оставалась какая-то пара десятков футов. Двери распахнулись, и оттуда с важностью вышел Малфой, видать, только что плотно отобедавший. Рон сглотнул голодную слюну. — Вы чего, на обед не идете? — вопросил Драко, подходя к ним. — Мы с Гарри уходим, — резко ответила Гермиона. — Уходите? — сузил серые глаза Малфой. — Далеко? — Не твое дело, — ответил вместо Гермионы Рон. Гарри укоризненно посмотрел на него и сказал: — К директору. — А Уизли чего не берете с собой, или он манерами не вышел? — язвительно поинтересовался Драко. — А то я тебя могу поучить за партейкой шахмат. Рон, уже открывший рот, чтобы возмутиться, спросил: — Шахмат? И где ты предлагаешь играть, в пустом классе? — Ну что ты, Уизли, я предлагаю пойти в шахматный клуб. — В Хогвартсе есть шахматный клуб? — удивился Рон. — И давно он открылся? — Уже был, когда мы поступили в Хогвартс. — Ладно, только я сначала пообедаю. Гарри, завидев приближающегося Дэнниса, махнул рукой Рону и Драко и сказал Гермионе: — Пошли скорей, пока он за нами не увязался. Они быстрым шагом направились к движущейся лестнице, и Гарри спросил Гермиону: — А теперь объясни, почему вдруг ты захотела пойти со мной. — Я чувствую, что должна пойти с тобой, Гарри. Просто чувствую. И тебе не кажется подозрительным, что Кингсли прибыл в Хогвартс, чтобы поговорить с тобой? — Думаешь, вызвать меня для разговора в Министерство магии было бы менее заметным? — Ох, Гарри, я просто беспокоюсь о тебе. — Гермиона, — мягко сказал Гарри, — я уверен, волноваться не о чем. Горгулья, восстановленная после Битвы, но так и не обретшая прежнюю прыть, увидев Гарри, медленно отползла в сторону, открывая проход к винтовой лестнице, ведущий в директорский кабинет. — Она меня пугает, — прошептала Гермиона, прошмыгнув мимо горгульи. — Меня тоже, — нервно хохотнул Гарри. — Понимаю, что магия, но все равно странно видеть ожившую каменную статую. — А вдруг она не статуя, а настоящая горгулья, только заколдованная, чтобы не бояться дневного света? — предположила Гермиона. В этот момент лестница вынесла их к площадке перед кабинетом, и Гарри не успел ответить. — Гарри! — воскликнул Кингсли и, увидев за его спиной Гермиону, удивленно добавил: — Здравствуй, Гермиона. — Здравствуйте, — вяло улыбнулась Гермиона и села на стул возле двери. — Мисс Грейнджер, вы что-то хотели? — спросила МакГонагалл, глядя на нее поверх очков. — Я с Гарри, — тихо ответила Гермиона, понимая, что ее тут никто не ожидал, но упорно считая, что должна быть с Гарри и проследить, чтобы ему вольно или невольно не навредили. Кингсли посмотрел на Поттера, безмолвно спрашивая, можно ли говорить при посторонних, тот пожал плечами, зная, что Кингсли не в курсе всех дел, а значит, не сможет случайно проболтаться. — Ну что ж, Гарри, у нас небольшой переполох, и я подумал, может, ты что-то знаешь, — сказал Кингсли. — Знаю о чем? — Что ты можешь сказать о Теодоре Нотте? — Эм-м, ну, он неплохо летает, даже хорошо, но в команду я его не взял, потому что не увидел желания играть и побеждать, — ответил Гарри Кингсли ошарашенно потряс головой. — Теодор Нотт учится на восьмом курсе, Слизерин, — любезно подсказала МакГонагалл. — Вот как, — сказал Кингсли, — не знал, что его сына зовут так же. Я имел в виду Нотта-старшего. Он требует, чтобы его освободили из Азкабана, подослал защитника, и тот воду мутит. — Я ничего не понял, — покачал головой Гарри. — Нотт… Отец того Нотта, что учится с нами или?.. — Да, уверен, что да, — торопливо ответил Кингсли. — Так ты не знаешь, с чего это он вдруг так оживился?.. — Я? — изумился Гарри. — Я с ним не знаком лично, хотя припоминаю, что он был на кладбище в числе Пожирателей Смерти, которых вызвал возродившийся Волдеморт. И в Министерстве магии тоже, среди тех, кто явился за Пророчеством. А почему он подослал защитника? — Заявляет, что ни в чем не виноват. — За что же его в таком случае посадили? — Он Пожиратель смерти из Ближнего круга, учился вместе с Волдемортом. — А что именно он сделал? Сколько человек убил или запытал, сколько раз применил Империус? То, что он состоял в некой организации, еще не делает его преступником, — заявил Гарри. — Вон Сириус двенадцать лет отсидел в Азкабане за преступление, которое не совершал, причем никто даже не пытался провести расследование или хотя бы суд. Кстати, почему его до сих пор не оправдали? Ведь мы все, здесь присутствующие, а также члены Ордена Феникса знаем, что он невиновен, что настоящий преступник — Питер Петтигрю. — Так доказательств нет, — пожал широкими плечами Кингсли, — Питера никто не видел. — Мы видели! Или наши слова ничего не значат? В отличие от слов непонятно кого, кто обвинил Сириуса. Я считаю, что давно уже пора Сириуса оправдать! — Так в том-то и дело, Гарри, что мы не хотим совершать ошибок наших предшественников, почему я и занялся делом Нотта лично. — А разве наши воспоминания ничего не значат? — проигнорировал упоминание Нотта Гарри. — Безусловно, значат! Но воспоминания можно подделать, поэтому неплохо было бы еще что-то иметь. — Петтигрю жил в доме Малфоев, я уверен, что они это подтвердят. Также его наверняка видели и Луна Лавгуд, и мистер Олливандер, — сказал Гарри и задумчиво посмотрел на портрет Дамблдора, внимательно прислушивавшегося к разговору: — А скажите, профессор, вы мне написали в записке, что папа отдал вам Мантию-невидимку незадолго до своей смерти, а как это было? Мне в доме Блэков попался кусок маминого письма, в котором она жаловалась Сириусу, что папа никуда не может выходить, потому что отдал вам Мантию. Но если он не мог выходить, то значит, вы сами пришли в дом за Мантией. И кто вас провел? — требовательно спросил Гарри. Портрет заморгал и с обидой спросил: — Гарри, дорогой, ты решил, что я знал, что Хранитель — Питер и скрыл это? Гарри насупился: — Вы были Верховным чародеем — председателем Визенгамота, разве нет? — Да, дорогой Гарри, но я им стал как раз после падения Волдеморта, а дело Сириуса не рассматривалось при мне в Визенгамоте. — Оно там вообще не рассматривалось! Почему вы не настояли? — Тогда навалилось столько дел, отлавливали оставшихся Пожирателей и… Я, безусловно, виноват, мне нет оправданий. — Но теперь вы можете помочь оправдать Сириуса, тем более что ваш портрет есть в Министерстве. — Боюсь, что слова портрета не являются достаточным доказательством, — вставил Кингсли. Гарри сверкнул на него глазами и снова уставился на Дамблдора. — Что до того, как я попал в твой дом, Гарри, то Джеймс мне прислал с совой записку, написанную рукой Хранителя. Гарри сам в первый раз так проходил в дом Блэков. — Но вы же должны были увидеть, что она написана не Сириусом. — Я никогда не переписывался с Сириусом или Питером и потому не мог узнать, чей это почерк. Джеймс сказал, что Хранитель — Сириус, я ему безоговорочно поверил. — Если бы эта записка сохранилась, — внезапно заговорила Гермиона, — то она могла бы послужить доказательством, что Хранителем был Петтигрю. У магглов в полиции есть специальная лаборатория, которая проводит экспертизу почерка и доказывает принадлежность документа тому или иному лицу. — Тесты по СОВам и ТРИТОНам хранятся в архивах Министерства магии, — сказала МакГонагалл, — но эссе и другие письменные работы, включая экзаменационные, в течение семидесяти пяти лет сохраняются в Хогвартсе. Если записка найдется, то мы можем провести сравнение почерка Питера и Сириуса по их работам. — Мне кажется, несколько лет назад мне попадалась на глаза эта записка, — произнес Дамблдор. — Где? — вскинулся Гарри. — Минерва, дорогая, справа в крышке стола прямо над ящиками, да-да, там, где вырезаны завитки в виде хохолка феникса, коснись волшебной палочкой третьего бутона между хохолками и произнеси открывающее заклинание. Ящик зачарован, и только директор Хогвартса может его открыть. МакГонагалл с подозрением глянула на Дамблдора, но Алохомору исправно произнесла, раздался щелчок, и из крышки стола выехал ящик в полдюйма глубиной. Со своего места Гарри видел, что он заполнен бумагами. МакГонагалл вытащила его полностью и поставила на стол. — Ну, Альбус! — пробормотала она себе под нос. Все подошли ближе и заинтересованно уставились в ящик. Было ясно, что на ящик наложено заклинание Невидимого расширения. Под старым пергаментом с непонятными Гарри значками стояла большая черная шкатулка. Дамблдор, вытянув шею, внимательно следил за каждым действием и, когда увидел, что МакГонагалл открывает шкатулку, заговорил: — Нет, нет, Минерва, это личное! Уничтожь все содержимое, будь любезна! К проблеме Сириуса оно не имеет никакого отношения. — И сколько еще таких тайников находится в кабинете? — спросила МакГонагалл, помня, что зимой с подачи Альбуса она нашла один за книгами. Она развернула свиток, взятый из шкатулки. «Альбус, ты опять забыл прислать чистый пергамент!..» Пробежала глазами вниз и с изумлением увидела подпись «Геллерт Г.», перевернула на обратную сторону, исписанную тонким косым почерком Дамблдора. «Дорогой Геллерт, знаю, что ты все еще сердишься на меня за последнее письмо, но поверь…» Посмотрела на дату «27 июля 1995 г.», обернулась к портрету: — Серьезно, Альбус? Ты все эти годы переписывался с Грин-де-Вальдом? — Минерва, — строгим голосом начал Дамблдор, — я же попросил уничтожить, не читая! — Я не стану читать вашу переписку, — МакГонагалл с презрением кинула свиток назад в шкатулку, — но мне придется пересмотреть все содержимое, чтобы убедиться, что туда не попало что-то важное. Гарри и Гермиона беззвучно перебирали остальные бумаги в ящике, откладывая в сторону официальные министерские бумаги. — Зачем вы вообще это прятали? — МакГонагалл подхватила стопку перебранных бумаг и потрясла ею. — Я еще понимаю, ваша личная переписка, но это!.. — Гарри, — произнес Кингсли, — мне уже нужно уходить — дела, но вопрос с Ноттом остался открытым. Его Метка исчезла, — добавил он, понизив голос. Гермиона и МакГонагалл подняли головы от бумаг, с недоверием глядя на Кингсли. — Вот как? Но… — Гарри многозначительно пошевелил бровями, Кингсли понял, что он хотел сказать и ответил: — Нотт находился в самом нижнем ярусе, отдельно от остальных Пожирателей. Гермиона, не понимая, что означают переглядывания между Гарри и Министром магии, но догадываясь, что это что-то важное, иначе Кингсли бы не явился в Хогвартс, спросила: — Скажите, Министр, вы же работали в Аврорате, так что можете дать определение преступлению. — Какому преступлению? — озадачился Кингсли. — Любому, — пожала плечами Гермиона. — А, в этом смысле, — Кингсли все так же недоуменно смотрел на Гермиону, но сказал: — Действия, направленные против личности или ее имущества, при этом нарушающие закон и подлежащие уголовной ответственности. — Какие действия инкриминированы Нотту-старшему? Кингсли задумчиво почесал лысую голову. — Значит, в случае, если такие действия не будут найдены, вы можете освободить его за отсутствием состава преступления. — Я подумаю, изучу улики. Спасибо, Гарри, Гермиона. Минерва. Кингсли направился к камину, но прежде чем исчезнуть в зеленом пламени, обернулся: — Надеюсь, вам удастся найти записку, написанную Хранителем, а я со своей стороны подумаю, что еще можно сделать, чтобы оправдать Сириуса, не выставив при этом Министерство полностью некомпетентным и бесполезным.***
Записку с адресом нашла Гермиона, Дамблдор подтвердил, что это она, и Гарри с Гермионой с облегчением покинули директорский кабинет. — Пора ужинать, — сказал Гарри, глядя на сумерки за окном коридора. — Да, — согласилась Гермиона, — пойдем скорей, Рон, наверное, уже в Большом Зале. Удивительно, но Рон за столом отсутствовал, впрочем, как и Драко. Гарри заметил, как Гойл несколько раз недоуменно осматривал то слизеринский, то гриффиндорский стол. — Странно, не мог же он уже поужинать, — тихо произнесла Гермиона. — И Малфоя тоже нет. Гермиона бросила на Гарри короткий взгляд и отвернулась. — Надо взять ему бутербродов. Гарри улыбнулся, сразу вспомнив, как на четвертом курсе, когда он не хотел появляться в Зале, став новоявленным Чемпионом, заботливая Гермиона таскала бутерброды ему. Но не успела Гермиона потянуться к хлебу и ветчине, как со столов все исчезло. В коридоре Гарри достал Карту Мародеров и нашел Рона на пятом этаже в незнакомом помещении, там же обнаружился и Драко, а также множество других студентов. Все точки с именами почему-то застыли неподвижно. — Где это они? — нахмурилась Гермиона. Гарри дотронулся кончиком волшебной палочки до комнаты, в которой находились точки Рона и Драко, комната увеличилась, появилась надпись «Шахматный клуб». — Рон так заигрался в шахматы, что пропустил ужин, — изумился Гарри. — И это вместо того, чтобы готовиться к завтрашним занятиям, — возмутилась Гермиона. — Пойдем заберем его. — Может, сначала заглянем на кухню? Пока осчастливленные приходом Гарри домовые эльфы суетливо бегали и собирали снедь, не обращая ни малейшего внимания на Гермиону, сама Гермиона внимательно оглядывала огромную кухню. — Скажите, — обратилась она к одному из домовиков, которому Гарри как раз объяснял, чтобы в бутерброды не клали говядину, потому что Рон ее не любит, — у вас была раньше свободная домовуха. Винки. Где она? Я ее не вижу. Домовик печально опустил уши. — Бедная, несчастная Винки, — сказал он, и его огромные глаза налились слезами. — Что ты тут болтаешь, Слипс? — к ним подскочил другой эльф и дал подзатыльник Слипсу, Гермиона вскрикнула и прижала руки ко рту. Слипс отпрыгнул и, потирая затылок, направился к шкафам с едой, эльф, его ударивший, недобро смотрел на Гермиону. — Зачем вы так? — сказала она. — Нельзя драться. — Заслужил! — отрезал домовик. — Или магглокровка снова собирается насаждать порядки, в которых совершенно не разбирается? Гермиона задохнулась, с возмущением глядя на него, а Гарри подивился грамотной речи — он впервые слышал, чтобы домовик говорил так складно. — Я беспокоюсь о Винки, — справилась с собой Гермиона, — вы можете сказать, как она? — По-прежнему увлекается сливочным пивом. Ей не нужна свобода, мисс, ей нужна семья и свой дом. — Но разве ей плохо здесь? И ей платят зарплату. — Ей нужна семья, о которой она могла бы позаботиться, а не зарплата! Она не берет деньги, иначе своим поведением запятнала бы честь всех домовых эльфов. Гарри видел, что эльфы уже собрали свертки с едой, но топтались на расстоянии, явно боясь подойти. — Какая честь в услужении? А без оплаты ваш труд превращается в рабский, — сказала Гермиона, а Гарри с ужасом подумал, как бы она опять не вытащила на свет свой «Фронт освобождения домовых эльфов». Домовик оскалился. — Разве ты, магглокровка, когда что-то делаешь в своем маггловском доме, требуешь оплату у своих родителей или братьев с сестрами? — злобно спросил он. — Это совсем другое! — И в чем же отличие? Гермиона молчала, обдумывая. Эльф кивнул другим домовикам, и те подбежали и вручили еду. — Забирайте и уходите. — Спасибо, — сказал Гарри, принимая свертки. — Гарри Поттер, вы всегда можете приходить к нам. — Спасибо, — еще раз поблагодарил Гарри, слабо улыбнувшись. — А скажите, почему вы говорите так гладко? — Гарри! — воскликнула Гермиона. Эльф зыркнул на нее и ответил Гарри: — Я старейшина хогвартской диаспоры домовых эльфов, мне очень много лет, Гарри Поттер. — Нельзя же быть таким бестактным! — принялась распекать его Гермиона, стоило закрыться за ними двери кухни. — Ты серьезно? — удивился Гарри, вспоминая поведение самой Гермионы на кухне. — Ну-у… — смутилась Гермиона. — Пойдем найдем Рона. Подержи, — Гарри передал ей еду и достал Карту — удивительно, но Рон по-прежнему находился в Шахматном клубе. Они поднялись на пятый этаж. — Хорошо, что нашлась записка с адресом, — сказала Гермиона, когда они подходили к двери клуба, — интересно было бы взглянуть на эссе Сириуса и Петтигрю. Гарри понял, что Гермиону гложут мысли о потраченном не на учебу времени: сначала они пробыли довольно долго в директорском кабинете, а потом на кухне, но на самом деле ему тоже было интересно увидеть, подержать в руках работы, написанные рукой отца и мамы. Почему он об этом раньше не подумал? — Рон! — Гермиона? Гарри? Вы откуда? — удивился Рон и снова уставился на доску. Гарри посмотрел на Малфоя, сидящего через два столика от Рона. Тот, услышав их голоса, поднял голову и посмотрел, как показалось Гарри, прямо ему в глаза. — Ты почему на ужин не пришел? — допытывалась Гермиона. — А еще домашние задания делать, к экзаменам готовиться, а времени все меньше. — Я что, ужин пропустил? — Рон бросил взгляд на часы и крикнул: — Малфой, я из-за тебя ужин пропустил! Драко не отреагировал, он смотрел на рэйвенкловца с которым играл в шахматы, тот с ужасающе сосредоточенным видом пялился на шахматную доску, но наконец сделал ход. — Шах и мат, — констатировал Драко, вставая. Он подошел к Гарри с Гермионой и Роном и с иронией сказал: — Уизли, я из-за тебя остался голодным. — Это ты меня сюда затащил, — огрызнулся Рон, не отрываясь от доски. — Никто голодным не останется, — Гермиона приподняла бумажный пакет с бутербродами. Потом в пустом кабинете Гарри с Гермионой ждали, пока Рон и Драко поужинают. — Какая забота, — сказал Драко, кусая хлеб с толстым куском мяса, но в голосе его не было насмешки и смотрел он почему-то на Гарри с благодарностью.***
Во время завтрака смутно знакомая сова сбросила прямо в тарелку с кашей, стоящую перед Гарри, письмо, подписанное изящным витиеватым почерком. — От кого это? — невнятно из-за набитого омлетом рта, полюбопытствовал Рон. «Здравствуй, милый Гарри! У меня возникли сомнения, что Драко передает тебе наши с Люциусом приветы и приглашения вновь посетить Малфой-мэнор. Возможно, ты мог бы выбраться на пасхальных каникулах? Мы были бы бесконечно рады тебя повидать. Очень надеюсь, что у тебя все в порядке и ты проводишь последние месяцы учебного года весело. С любовью, Нарцисса.» Короткое письмо дышало искренностью и оказалось приятной неожиданностью, Гарри даже подумать не мог, что обрадуется тому, что Нарцисса помнит и беспокоится о нем. К глазам подступили слезы. Миссис Уизли тоже писала ему, но случалось это крайне редко и обычно оказывалось поздравлением с Рождеством. Поинтересоваться его жизнью просто так — такого он не помнил. Особого веселья, конечно, не было — учеба все-таки, подготовка к ТРИТОНам, но тренировки по квиддичу временами проходили очень весело. Также Гарри несколько раз ходил в шахматный клуб с Роном и Драко, но быстро понял, что все его противники либо поддаются, потому что он Герой, либо пытаются изо всех сил выиграть, потому что он Герой, и приятно потом рассказывать друзьям, что победил самого Гарри Поттера. — Все! — Гарри захлопнул книгу, которую читала Гермиона, и стал собирать пергаменты, перья, учебники, разложенные на столе, и запихивать в сумку. — Гарри, стой! Ты что делаешь? — Мы идем отдыхать. Хватит тебе покрываться пылью в библиотеке. — Ничего я не покрываюсь пылью! Я готовлюсь! — Посмотри на себя: под глазами круги, на щеке чернила, — он потер чернильный развод на щеке Гермионы, но тот не поддавался. — И куда ты пихаешь книги? Эти вообще библиотечные! — Мы идем к озеру, — Гарри закинул сумку Гермионы на плечо, — тебе нужен свежий воздух. — Ну ладно, — проворчала Гермиона, подумав, что заниматься она сможет и возле озера. — А где Рон? — Он подойдет прямо туда. Гарри блаженно вытянулся на пледе, удачно трансфигурированном Гермионой из носового платка, и закрыл глаза. Весна была необыкновенно теплой, впереди финальный матч с Рэйвенкло и ТРИТОНы. Жаль, что Гриффиндор не вышел в финал, но у рэйвенкловцев было на тридцать очков больше. Джинни ходила совсем убитая, она очень рассчитывала, что команда выйдет в финал. Гарри ее искренне жалел. Драко сбежал из гостиной Слизерина, где Блейз вовсю ворковал с Асторией, и, решив прогуляться, пока к нему не прицепились Пэнси с Грегом, пошел к озеру. Там он с удивлением увидел Грейнджер, читающую книгу, и растянувшегося рядом с ней Поттера. — Где вы третьего потеряли? — подошел к ним Драко. Гермиона подняла глаза, а Гарри сел, сонно моргая, и широко улыбнулся Драко. — Рон подсматривает за тренировкой рэйвенкловцев, — отчитался Гарри. — Что-о-о? — возмутилась Гермиона. — Так нельзя! Это же… Это же… Да у меня слов нет! Гарри и Драко с одинаковым недоумением воззрились на Гермиону. — Можно подумать, что Рон подглядывает за девочками в туалете или женской раздевалке, — проворчал Гарри. — Что там вообще подсматривать? Вы уже играли с рэйвенкловцами и все и так знаете. — Ходят слухи, что они сделали замену охотников, — сказал Драко, присаживаясь рядом с Гарри. — И что? Оттого, что Рон посмотрит на нового охотника, что-то изменится? — Охотники забрасывают мяч в кольца, если ты не в курсе, — пояснил Драко, — а Рон охраняет кольца, так что, да, для него может измениться. — Ерунда какая-то, — пробормотала Гермиона. Рон возник внезапно, стягивая Мантию-невидимку Гарри. — Ага! Обсуждаете меня! — Ничего подобного, — холодно ответила Гермиона и тут же воскликнула: — Рон, как ты мог? Подглядывать за тренировкой соперника — низко! — Погромче кричи, — буркнул Драко, — а то вдруг те самые соперники не услышат. Гермиона надулась и уткнулась в книгу. Рон развалился рядом с ней и вытащил сверток с пирожками. — Я еще на кухню заскочил, — пробубнил он, откусывая половину пирожка с тыквой. — Ну что? — поинтересовался Гарри, прихватывая пирожок с яблоком. — А, ничего особенного, — отмахнулся Рон, — они поменяли двух охотников, но особой разницы я не увидел. Они обсудили все матчи с Рэйвенкло за все время учебы, которые смогли вспомнить, и игроков нынешней команды. Гермиона за время разговора не проронила ни слова. — Я еще случайно услышал, — вспомнил Рон, на «случайно» Гермиона громко фыркнула, — что они подумывают поменять ловца. Хотят взять Сандру Фосетт с седьмого курса. — Разве она играла раньше в квиддич? — удивился Гарри и потянулся за последним пирожком одновременно с Драко, их пальцы соприкоснулись, и почему-то щеки обдало жаром. Гарри отпустил пирожок и отвернулся, но Драко разломал его пополам и протянул ему половинку. — Спасибо, — пробормотал Гарри. — Пожалуйста, — тихо ответил Драко, — я всегда готов с тобой поделиться. Рон, размахивая руками, разглагольствовал о квиддиче и ничего не видел и не слышал, а Гермиона подняла голову и посмотрела на Гарри. Гарри смотрел на Драко, солнечный свет просачивался между молодой листвой, подсвечивая волосы и создавая золотой ореол вокруг головы, щеки его пылали, а серые глаза лихорадочно блестели.