***
«чтобы утолить свой голод» Он стоит возле её кровати. Лунный свет падает сквозь окно на светлые волнистые волосы девушки, которая мирно посапывала во сне. Пеннивайз внимательно наблюдал, как лунный отблеск играет в её волосах, отражаясь в золотистых глазах самого клоуна голубоватой звёздочкой. Умиротворённый вид спящей Харли Квинн пробуждал какое-то странное чувство в груди Пеннивайза, доставляя ему дискомфорт, и вместе с тем — чувство величайшего наслаждения. Клоун при этой мысли слегка усмехнулся, глаза его казались стеклянными — это бред. Но нет. Сон — иллюзия, ну, а это — навряд ли. Это что-то другое, недоступное для его понимания. Пока что недоступное. Размышления клоуна были прерваны тем, что Харли тихо застонала во сне, слегка нахмурившись и чуть покрепче обхватив свою биту. Пеннивайз снова усмехнулся, и на него с новой силой нахлынуло странное чувство уюта и дискомфорта. — Что же ты делаешь со мной, Харли? — тихо прошептал он, наклоняясь к ней чуть ближе. Его золотистые глаза изучали каждый миллиметр тела девушки, немного задерживаясь на её лице. Он внимательно вглядывался в её черты, и вдруг рука Пеннивайза непроизвольно дёрнулась, и его холодные пальцы осторожно коснулись щеки девушки. Харли чуть вздрогнула, и Пеннивайз тут же убрал руку, впрочем, не отводя взгляда от спящей. Немного поёжившись, девушка вскоре приняла всё тот же умиротворённый вид. Клоун стоял и размышлял. Наконец он вновь склонился над ней, и, стараясь не потревожить сон Харли снова, слегка дотронулся губами до её шеи, не отводя взгляд от её лица. Харли судорожно вздохнула, но не просыпалась. Тогда Пеннивайз осторожно убрал прядь светлых волос ей за ухо и вновь оставил легкий, почти неосязаемый поцелуй на её бархатной коже. И так раз за разом, пока девушка не перестала судорожно вздыхать при каждом прикосновении его алых губ. Наконец, когда Пеннивайз оставил на её мягкой бледной коже последний поцелуй, клоун хищно улыбнулся, и в золотых глазах заиграли огоньки. Наклонившись, он прошептал ей в самое ухо: — Ну что, Харли, начнём?***
Маленькая ясноглазая девочка 6-ти лет, часто-часто перебирая ножками в красных сандаликах, бежит навстречу отцу, звонко крича: — Папа, папа! Отец подхватывает её на руки и кружит в воздухе, и маленькая Харлин заливисто смеётся, глядя в серо-зелёные глаза отца. Её два светлых хвостика кружатся в воздухе вслед за головой хозяйки, и солнце переливается в золотистых волосах. — Харлин, моя маленькая принцесса! Девочка обожает, когда отец играет с ней на заднем дворе их дома; обожает, когда тот подхватывает её на руки и кружит. Она обожает их задний двор: большое раскидистое дерево, к ветвям которого Ник Квинзель, отец малышки, привязал разноцветные качели. На заднем дворе есть аккуратно подстриженный зелёный газон, который блестел от росы каждый солнечный день. Так весело было раскачиваться в тени дерева, наблюдая, как солнце играет в каждой капельке на зелёной траве. Ник усадил дочку на качели, немного раскачал и отошёл в сторонку, наслаждаясь смехом дочери. — Пап, можешь ещё сильней меня раскачать? — захлёбываясь от восторга, прокричала шестилетняя Харлин. Но отца не было нигде видно. Девочка расстроилась, но вскоре вновь старалась самостоятельно раскачаться как можно сильнее. Подул слабый ветерок. Небо из ярко-голубого стало тёмно-серым; издалека послышался раскат грома, словно где-то с боку на бок перекатился огромный барабан, издавая зловещие звуки. Харлин от испуга разжала руки и вылетела с качелей, упав на газон и немного ободрав коленку. — Бог ты мой, Харлин! — на задний двор выбежала мать девочки, а вслед за ней из дома пулей вылетел отец. — Харлин, ты не ушиблась? — озабоченно спросил отец. — Это всё ты виноват, оставил ребёнка без присмотра! — сердито прокричала мать, стараясь заглушить очередной раскат грома. — Ты тоже хороша, не могла проследить за ней, пока я чиню твой долбанный кран?! Харлин захныкала. Не из-за боли в разодранной коленке, скорее из-за того, что стала причиной ссоры родителей. Девочка подняла заплаканные глаза и бросила взгляд на угол дома, рядом с пристройкой. Порывы ветра усиливались; Харлин сощурила глаза и увидела возле угла дома причудливую чёрную тень. Странные очертания её показались девочке знакомыми, хоть она и не могла вспомнить, где она видела такую же. — <i>Иди ко мне-е, Харлин… Смелее… Крики родителей словно доносились издалека, всё внимание девочки было приковано к неясной тени возле пристройки. Она принадлежала кому-то ужасному, неведомому существу; если бы ещё Харлин могла вспомнить, какому… И вдруг… она вспомнила. Вспомнила так ясно, словно только что жила в этих воспоминаниях. Девочку забила мелкая дрожь; она вновь испуганно захныкала, видя, как за углом загорелись два