«Ты поддался. Опять? Зачем?»
«Терпи боль. Это иллюзия.»«Нет ничего более реального, чем боль.»
«Боли нет, есть иллюзии.»«Иллюзия — боль.»
«Нет ничего более реального, чем иллюзия…» И так по кругу. В какой-то момент клоун перестал понимать, что реально: иллюзии, миражи и видения смешивались с болью и страданиями, свет фонарей кружился вокруг него, словно карусель, а рой мыслей заглушал оглушительное рычание… *Всё ушло. Всё ушло. Всё ушло…* Снова гостиничный номер. Кровать, на ней спит Харлин. Улёгшись рядом, Пеннивайз грубо привлёк девушку к себе, но, похоже, она не имела ничего против этого. В состоянии полудрёмы она обхватила его руку и с удивлением отметила, что там совсем тёплая. — Тебя так долго не было… — сонно пролепетала она. Клоун усмехнулся, посмотрев, как она повернулась к нему и уткнулась ему в грудь. Она казалась такой беззащитной, что мысль о том, дабы напугать её или причинить ей боль, казалась бредом, самым настоящим. — Прости, мне нужно было уйти. — Ничего, — прошептала в ответ Харли, обвивая руками его торс. Сознание его тут же откликнулось на такую дерзость. «Она слишком много себе позволяет.»«У неё такие тёплые руки…»
«Пусть она прекратит…»
«Пусть не отпускает…» — Ты не против? — … Нет.***
Лишь проснувшись в его объятиях, Харли поняла, насколько же глупо она поступила. Надо же было придумать — обнять во сне донимавшего её демона и по совместительству детоубийцу… — Если тебя это успокоит, то я вовсе не против, — промурлыкал Пеннивайз, ещё крепче прижимая к себе девушку. Её сердце вновь заколотилось, почувствовав, как его ставшие тёплыми руки обнимают её. — Да что, чёрт возьми, с тобой происходит? — еле слышно проговорила она. — А что не так? — наивно осведомился он. — Не знаю, — Харли отстранилась и посмотрела на него. С минуту она сидела в ступоре. — Что? — немного с вызовом спросил Пеннивайз. — Ты сам на себя не похож. Клоун вскинул брови. — Ты о чём? Харли замялась: — Ну… как давно ты смотрелся в зеркало? Юноша сидел в недоумении. — Не так давно… Да в чём дело, Харлин? — Как это понимать? — Пеннивайз растерянно глянул в протянутое девушкой зеркало. Он скорее спрашивал себя, чем её, и она ничего не ответила, лишь пожала плечами. На лице клоуна появилось обеспокоенное выражение, но он тут же сменил его ослепительной улыбкой. Однако мысли снова начали роем кружится в голове, пытаясь объяснить его преображение. Из зеркала на него смотрел всё тот же парень 27-ми лет, но что-то было не так. Его кожа больше не была ослепительно белой. Да, она была достаточно бледной, чтобы не казаться человеческой, но всё же она отличалась от клоунского грима. Сильно отличалась. Красные полосы выглядели поблёкшими, будто он плохо смыл грим после выступления; нос был точно таким же, а губы стали нежно-кораллового оттенка. А самое главное — волосы по-прежнему отливали рыжим, но это уже не были волосы Пеннивайза. Теперь они были небрежно уложены набок, бронзовые пряди чёлки доставали почти до глаз, и сами они выглядели, будто юноша не один час просидел в парикмахерской. И, опять-таки, всё так же неизменно радужка глаз светилась золотистым цветом, завораживая и гипнотизируя всё живое. Харли, держа в дрожащих руках зеркало, не могла насмотреться на парня. Ей не удавалось отвлечься от нарочито небрежной чёлки, золотистых глаз и губ кораллового цвета. И всё же она беспокоилась. — Что происхо… — Ничего, — спокойно ответил Пеннивайз, всё так же ослепительно улыбаясь. — Совершенно ничего. Как тебе мой образ? — он закинул руки за голову, протянув ноги вдоль кровати, как на пляже. — Возбуждает, не правда ли? Он игриво подмигнул. Харли чуть нахмурилась, не оценив попытки заигрывания. — Неправда, — упрямо ответила она, — что-то происходит, но ты не хочешь говорить. Юноша продолжал улыбаться, однако его взгляд посерьёзнел. — Я же сказал тебе, малышка Харли, — с лёгким нажимом откликнулся он, и в его голосе можно было услышать рычание, — Всё в порядке. Ты зря так переживаешь за меня. Харли вспыхнула и с жаром ответила: — Думаешь, я переживаю за тебя? Даже в таком обличии ты мне противен, смазливый, самодовольный… — Тогда, пожалуйста, смотри мне в глаза, а не на мои губы, — рассмеялся Пеннивайз, гипнотизируя её взглядом. Харли пришла в такое негодование, что тут же забыла, что именно её так беспокоило. Швырнув зеркало на туалетный столик, она повернулась к юноше и зло произнесла: — Ты слишком много думаешь о себе, Пеннивайз. Она нарочито выделила первые два слога. Клоун расхохотался. — Пытаешься обмануть того, кто сам не раз обманывал тебя? Не слишком ли опрометчиво, Харлин? — Харли. — Неважно. Юноша встал с кровати и медленно начал приближаться к ней, крадучись, словно дикий кот. Харли от нахлынувших страха и волнения забралась на туалетный столик, угрожающе воскликнув: — Не подходи! Пеннивайз лишь издал смешок, смешенный с рычанием, и продолжал подступать. Девушке некуда было деваться, и ей лишь оставалось зачарованно глядеть на янтарные глаза, взглядом проникающие в самые потаённые уголки сознания. Она неожиданно сама для себя представила, как его кораллово-розовые губы соприкасаются с её губами, и какой красивый цвет получился бы при их сочетании. — Не о том думаешь, Харлин… — где-то совсем близко прорычал его голос. «Чёрт, чёрт, чёрт…» — она уже и забыла о его умении читать мысли. И, как назло, в голову лезли совершенно не те картины… — Харли! — грозно вскрикнул он, когда ещё одна непотребная картина мелькнула в её сознании.