***
Фуллбастер, держа в руке вещи, распахнул дверь своей комнаты. Пройдя во внутрь он плотно прикрыл за собой дверь и бросил их на кровать. Его комната была отделана в холодных, но спокойных тонах, которые будто гармонировали с внутренним состоянием самого Грея. На кровати, искусно убранной тёмно-синими бархатными простынями, лежали две большие белые подушки и две подушки поменьше, тоже тёмно-синего оттенка. У кровати по обе стороны стояли две небольшие тумбочки из тёмного дерева с одним ящичком. В центре комнаты лежал коврик из белой плотной шерсти. Грей прошёлся по нему босыми ногами, морщась от тактильных ощущений, и упёрся взглядом в окно за прозрачным тюлем, которвый оттенялся светло-голубыми шторами по бокам. Постояв так недолго, он щёлкнул пальцами левой руки. Белая ванна, которую Грей собственноручно установил прямо тут, рядом с окном, заполнилась кубиками льда, и Фуллбастер погрузился в неё, поджав к груди ноги и отрешённо смотря в окно, в котором начали вырисовываться образы из тяжёлого прошлого… …Я не помню, как всё начиналось. Не знаю ни мать, ни отца. Не знаю, есть ли у меня кто-то помимо них. То, что я помню о своём детстве, слишком тяжело восстанавливать в памяти. Это время, когда уже оказался в детском доме на Полюсе Севера. Я помню, что всегда жил там до одного инцидента. В детском доме никогда не было спокойно. Приходилось бороться за еду, за тепло. Я был слаб и проигрывал. Мне пришлось объединиться с таким же как я — изгоем общества. Иногда у нас что-то получалось. А иногда мы умирали от безысходности. — Леон, направо. — Налево, Грей, налево. — Там тупик, нам нужно направо, — и оба маленьких мальчика лет семи на вид, побежали со всех ног. Они пытались избежать избиения со стороны старших из детского дома. Завернув направо, они спрятались в стоге сена. А преследователи с криками пробежали мимо. Мальчик с тёмными короткими волосами вынырнул из сена. На его худощавом белоснежном теле дрегались лохмотья, которые он называл одеждой. На лице, несмотря на всё, сияла улыбка, полностью открывающая и показывающая его белоснежные молочные зубки. А большие любопытные глаза тёмно-бордового цвета говорили сами за себя: это была доверчивая детская душа. За ним и вынырнул такой же как он маленький мальчишка, со светло-пепельными волосами, практически белыми. Его короткие густые белые брови подёргивались, а и так небольшой зрачок сужался до невероятных размеров. На лице мальчика тоже постоянно сияла задорная улыбка, а одежда же оставляла желать лучшего. — Я думаю, нам пора идти, — произнёс беловолосый ребёнок — Леон. — И сам знаю. Идём! — побежал вперёд брюнет — Грей. — Эй, подожди. — еле поспевая за своим тёмноволосым другом, кричал Леон. Мальчики с трудом пробирались сквозь метель, но в конце им удалось отыскать укрытие: они прибежали к развалинам и зашли внутрь обсыпанного со всех сторон помещения, у которого не было даже крыши. Названные братья сели возле более-менее целой и крепкой стены. — Где кусок? — потребовал Грей, усевшись поудобнее. — Сейчас, подожди… — устраиваясь возле Грея, Леон достал из кармана непонятный и потрёпанный кусок хлеба, который они с дракой отбили у старших воспитанников детского дома. — Ну, — Фуллбастер протянул руки к пепельноволосому и голодно взглянул на него. Бастия не хотел отдавать, пусть они и вместе отвоевывали этот кусочек хлеба, но, посмотрев в голодные глаза Грея, он передумал жадничать и поровну разломил хлебушек. Справившись со столь нехитрым пайком, они встали с холодной, заметённой снегом серой плиты и хотели уже двинуться обратно, как поднялась сильная метель. — Мы не успеем вернуться обратно до того, как метель станет ещё сильнее, — кричал Грей, смотря на своего дружка, который так же подрагивал от сильного холодного ветра... Тут постучали в дверь, и Фулбастер отвлёкся от своих мыслей. Он не по-доброму посмотрел на дверь, но ничего не сказал. Кто-то постучал ещё раз, но так же не получил никакого ответа. Больше стуков не было; видимо, желающий его видеть подумал, что его в данный момент нет или же он уже спит. Вдруг тишину помрачневшей комнаты разрезал новый стук, только уже о железный подоконник и о стекло. Начался дождь. Парень посмотрел в окно, и его лицо обрело привычное безэмоциональное выражение. Всё небо затянуло густыми тёмно-серыми тучами. И, судя по завыванию за окном, бушевал не хилый ветерок. Это помогло ему вернуться в его мысли... Оба мальчика, стоя в развалинах, которые были не очень-то крепкими на вид, двинулись в глубь сломанного строения. Они с силой продвигались вперёд. Ветер начал увеличивать свою силу и набирать темп. Становилось трудно дышать. И вот Леон с криками, что нашёл укрытие, ухватил Грея за локоть и повёл в какое-то подобие подвала. Оба мальчика по очереди спустились по ступенькам в снег и нырнули в него окончательно, набирая перед этим полные щёки воздуха. Пройдя весь снег, они оказались в тёмном маленьком помещении, где и смогли переждать сильную бурю… С такими воспоминания в голове Грей расслабился в холодной воде с ещё плавающими в ней кубиками льда и отправился ко сну.***
Служанка при дворе, получившая от своего господина наказ бережно вымыть гостью, которую он на руках принёс домой, пошла выполнять приказ. С помощью магического круга, появившегося под ногами, она перенеслась в ванную комнату, которая пустовала на данный момент. Закрыв дверь на крючок, служанка начала разогревать банную. Когда в комнате повысилась температура на достаточное количество градусов, в банной с помощью таких же магических кругов появились ещё две служанки в разных по цвету нарядах служащих. У одной из них цвета наряда совпадал с той, что уже там находилась: их фартуки были красными, а у другой пришедшей он был голубой. Цвет фартука рабочей говорил о силе, которой она обладает. Все служащие при дворе были драконами с разными стихиями, которые были вложены в стены этого замка. — Господин отдал приказ вымыть её начисто и сделать это как можно бережнее, — проговорила служанка с тёмным цветом волос и с красным фартуком, которая пришла первой. — Она уже почти не жилец. Её жизнь висит на ниточке из-за её стимула жить. Очистить её от запаха гнили и не задеть нить, на которой держится её жизнь, будет трудно,— ответила своей напарнице по работе девушка с синим фартуком. — Нам нужно справиться с этой задачей, ведь таков был приказ, — поведала другая рабочая, блондинка с красным фартуком. — Нам нужно начать. Наше время ограничено. И все трое стали заготавливать всё необходимое для выполнения указания. Сняв с неё одежду, они отправили эти безвкусные вещи в мусорное ведро. Налив на вид пятилитровый кувшин тёплой воды, девушки стали потихоньку поливать гостью, смачивая волосы и кожу головы. Опустошив кувшин, рабочие выжали на руки гель из душистых трав и начали водить своими руками по всему её телу, а затем этот гель смыли такой же тёплой водой. После двое намыливали её уже мыльными мочалками, а третья мягко втирала бальзам в её волосы. И теперь оставалось самое трудное: смыть мыло горячей водой. Кипяток мог отправить девушку в забытье, из которого она не смогла бы выбраться ни сама и ни с чьей?либо помощью. Никто бы уже не смог ничего сделать — она бы умерла. Одна из служанок взяла узкий и длинный кувшин и осторожно, тоненькой струйкой стала поливать её тело. Закончив весь этот процесс, прислуга перенесла спасённую гостью в кровать к своему господину.***
Нацу шёл по коридору в отданный ему кабинет Мастером гильдии, в которой он состоял. — Вот же старик, ушёл и оставил бумаги на меня, — выругался про себя Драгнил. Дойдя до узкой двери, он протиснулся внутрь: помещение, куда он вошёл, было просто гигантского размера, но на лице парня не было ни капли удивления или восторга: по нему можно было прочесть, что юноша бывал тут столько раз, что уже осточерствело ему тут находиться. Потолок в помещении был невысоким, стены, хоть и были голыми, но были окрашены в спокойный кремовый оттенок. В первой половине кабинета размещался небольшой диванчик из чёрной кожи, а напротив него, в другом конце помещения, находился рабочий стол из цельного тёмного дерева. За ним висела внушительных размеров картина. В пустой длинной стене находилось окно, на котором была только прозрачная воздушная тюль. Перед столом, на ковровом покрытии грязно серого цвета, стояли два кресла. За столом был массивный стул с ушками. На самом столе находилось каменное изваяние, а по другую сторону стоял тёмно-коричневый горшок с белой орхидеей, по центру и находилась та самая копна бумаг, которую Нацу нужно было проверить и подписать. Пройдя во внутрь и усевшись на мягкий стул, юноша запрокинул голову назад, но сразу выпрямился и посмотрел по сторонам: справа от него был шкаф. Его верхняя половина была застеклена и забита книгами, а нижняя состояла из двух створок, открывающимися в разные стороны. Позади парня, под картиной, у стены, стояла высокая тумбочка на двух ножках со стоявшими на ней подсвечниками. — Нужно уже приняться за эту чёртову работу, — и Нацу принялся осматривать бумаги… …Стало уже совсем поздно, когда Драгнил смог освободиться. Встав с горячего сиденья, он увидел, как потемнело в глазах, почувствовал боль в пояснице и потянулся. Широко зевнув, Нацу двинулся в свою комнату, попутно потирая сонные глаза. Добравшись до комнаты, он открыл дверь, прошёл, и сразу заприметил обнажённое женское тело на своей кровати. «Я совсем позабыл о тебе с этой работой…» — проскочили мысли в его голове. Нацу подошёл к подножью кровати, упёрся в матрас коленями и упал на свою королевскую ложу. Прикрыл глаза, но снова открыл их. Драгнил подполз к лицу девушки, которая лежала голая, и улёгся вместе с ней на одну подушку. Крепко обняв, парень закутал обоих одеялом. — «Может, сквозь сон я смогу передавать свою жизненную энергию», — подумал он, засыпая.***
Из полумрака появилась горничная. Она подошла к зашторённому тёмно-бордовыми шторами окну и потихонечку начала сдвигать их по очереди в стороны. После она сделала то же самое с другим окном, которое находилось чуть ближе к кровати, на которой отдыхал Нацу, и в помещение начали попадать лучи солнца, которые заставляли господина пробудиться от чуткого, беспокойного сна. Ожидая его пробуждения, девушка опустилась на пол рядом со спящим Нацу, подогнув под себя ноги. Пусть помещение выглядело и было очень тёплым, здесь всё равно чувствовался хороший холод из-за вечно открытых больших окон. И в эти окна частенько залетали всякие птицы, которые после подавались на королевский ужин. Спустя пару долгих минут Нацу заворочался, чем заставил служанку встать с колен и поклониться, но сам не встал и даже глазом не моргнул. Служащая снова приняла прежнюю позу, чтобы продолжить ожидать пробуждения своего короля. В комнате пол был покрыт половыми досками из тёмного цельного дерева, а стены окрашены в жемчужно-персиковый цвет. Сразу напротив двери, у стены, в углу, стоял широкий письменный столик из красного дерева. В нём не было ни единого ящичка, так что всё хранилось либо на нем, либо находилось в мусорном ведре под ним. По обе стороны кровати ютились небольшие деревянные прикроватные тумбочки белого цвета с двумя ящичками. На них обеих стояли одинаковые подсвечники из меди в форме греческой богини, которая над головой держала горшочек, в который и крепилась сама свеча. У противоположной стены стоял узкий высокий чёрный столик. На нём находились пять квадратных по форме фонариков из стекла с красивыми замысловатыми рисунками снаружи. У стены, рядом с дверью, стояла классическая ширма с белыми шторками в сложенном состоянии. Слева — шкаф из светлого дерева с книгами. Драгнил снова заворочался и вскоре открыл глаза. Он сначала не понял, что происходит, но после вспомнил вчерашний день. Посмотрев на обнажённую девушку рядом с ним, он незаметно даже для себя покрепче стиснул её в своих объятиях. Служанка заметила, что её господин проснулся, сразу же встала с колен и поклонилась ему. — Сколько времени? — поинтересовался Драгнил, которому внезапно показалось странным долгое присутствие в кровати. — Двенадцать, мой Господин. Драгнил-младший тяжело вздохнул и поглубже вжался в мягкую подушку. Ему не хотелось вставать. А какому мужчине захочется, если с ним в одной кровати будет лежать обнажённая сексапильная красоточка в самом соку? Он не может прийти в сознание, а значит… Драгнил закрыл глаза и припомнил себе, как вчера ложился спать, как обнимал эту блондинку, как поглаживал её ровную мягкую кожу и как сжимал в своей руке её объёмную грудь. Но, несмотря на всё, ему всё-таки пришлось встать. Нацу взглянул на свою одежду, на ту, в которой ходил вчера, и скривился в лице. — Принеси мне новую одежду…на твой вкус, — потребовал он, посмотрев на свои голые ступни ног, свесив их с края кровати. Подняв голову и посмотрев на девушку, парень приблизился носом к макушке её головы, убеждаясь, что гостья стала пахнуть чётче. Пусть Нацу и выбрал самый деликатный способ вернуть её к жизни, но он всё равно являлся одним из самых опасных по той причине, что у юноши было не сильно крепкое здоровье. Через пару коротких мгновений служанка вернулась и принесла ему наряд по его настроению. Нацу рукой подал ей знак, чтобы она покинула его, и, принялся одеваться. Служанка удалилась, когда он уже успел одеться, но всё ещё не покидал своих покоев. Драгнил подошёл к открытому настежь окну и, облокотившись о подоконник, посмотрел, что творится на улице: дул прохладный ветерок и ярко светило солнышко, птички пели песни, пролетая мимо его окна. Закончив любоваться природой, юноша покинул свою комнату, выловив по пути своё отражение в зеркально чистых стёклах шкафов: чёрная безрукавая футболке, зелёные армейские штаны и классические берцы. Он легко преодолел коридор и лестницу, спускаясь на первый этаж, и направился на кухню. Двери были открыты, поэтому он ещё с порога увидел, что кушать ему в одиночестве не придётся: за столом сидел Грей Фуллбастер и девушка с короткими пепельными волосами. Если Грей сидел спиной ко входной двери, то Лисанна Штраусс расположилась лицом к ней, но совсем не напротив брюнета. Нацу подошёл к столу и уселся на той же стороне, что и Грей, но через стул от него. Розоволосый невзначай посматривал в тарелки друзьям: у брюнета он увидел косточки от какого-то мяса; сам Грей уже попивал напиток и, судя по запаху, чай был тибетским. А девушка давилась листьями салата, время от времени запивая свой нехитрый завтрак тёплым молоком. — Решила, что разжирела? — спросил Нацу, смотря прямо на Лисанну. — Раз начала питаться садовой травой. — Не для твоего ума дело, — рыкнула пепельноволосая и запила слова своего друга молочком, чтобы всё лучше переварилось. Нацу только пожал плечами и переключил свой взгляд на Грея, который выглядел гораздо менее раздражительным, чем девушка. — Что жрал? — обратился к нему Драгнил. Брюнет лишь молчал, не обратив на него внимание. — «Видимо, оглох…» — проскочило в голове Драгнила. И его взгляд перескочил с несговорчивого Фуллбастера опять на девушку. Казалось, Нацу хотелось подстебать кого-нибудь, даже не важно, кого именно. — Как задание? — Никак… Достал уже, — отрезала Лисанна, всё сильнее выходя из себя. — Я после того раза с тобой не разговариваю, — и внезапно разбила тарелку об пол. По полу разлетелись осколки от тарелки и салатные листья. — А что не так тогда было? — вопросительно поднял бровь хозяин дома. — Ах… Что тогда не так было? Нацу… — и, не найдя подходящих слов, чтобы выразить, на что именно она разозлилась, Штраусс просто надула губки. — Ой, всё… — и стремительно покинула кухню. Нацу обыденно вздохнул, как-будто каждый день такие истерики видит, и проводил девушку взглядом до двери. Грей привстал со стула для того, чтобы отодвинуть подальше от себя тарелку, и уселся поудобнее на стул, отвернув голову от приятеля. Так он немного прилёг на стол, сложа на нём руки и положа на них свою голову. Нацу уже хотел ему что-то предъявить, но передумал, махнул на него рукой, мол, пусть делает, что хочет, и направился на кухню, туда, где готовилось кушанье. Остановившись у самой двери в кухню и медленно поднеся руку к ручке двери, он услышал как за этой дверью тесаком разрезают воздух. Сглотнув большой ком слюней, Нацу приоткрыл дверь кухни и вошёл в помещение со слабым освещением. Тут же в него полетел нож и воткнулся рядом с правым ухом в дверь. Тот, в кого метали, даже не посмотрел на сам нож, который чуть не отрезал ему ухо — он смотрел на девушку, которая играла с тесаком в руке, подбрасывая высоко в воздух и ловя его этой же рукой. Другие три руки были свободны, и все они исходили из плечей. Первому молчание надоело Драгнилу: — Мира, не приготовишь ли мне пожрать, я уже как три дня ничего не ел, — наигранно недовольно кинул он, потирая свой живот. — Ну конечно, только сначала извинись перед моей сестрой. — За что? Я ничего не делал! — У неё и спроси, делал ты или нет, и в любом случае извинись, а то не видать тебе вкусненького и можешь забыть про вход на кухню. Не думай, что я не осмелюсь отрезать тебе руки, — из уст Мираджейн это звучало максимально серьёзно и жёстко. Нацу оставалось лишь с шипением повернуться и направиться туда, куда ушла младшая Штраусс. Мирочка же отвернулась к своему рабочему столу. Одной своей парой рук, самой нижней, она начала нарезать овощи, а с помощью верхней сделала хвостик и закрепила его невидимками на голове. Нарезанные овощи Мираджейн напихала в рот небольшой тушке, напоминающей свинью, и вытерла все четыре руки об фартук с милыми бабочками. Поставив тушку в небольшую печь, она с высунутым язычком принялась наблюдать за процессом готовки: её налитые кровью тёмные глаза блеснули в предвкушении вкусненького. Штраусс села на стул возле ещё готовящейся еды, сняла фартук и сложила его, и две руки убрались. Наряд был слишком парадным для того, чтобы стоять и готовить кому-то еду: её лёгкое голубенькое платье из трикотажа годилось разве что только для прогулки на природе.***
Нацу не знал, куда именно направилась младшая Штраусс, но он решил на всякий случай сразу проверить её комнату. Ему очень хотелось кушать, и он, не понаслышке зная о суровости старшей сестры Миры, понимал, что найти Лисанну всё равно было нужно. Открыв дверь незнакомой спальни, он без стука вошёл во внутрь, закрывал за собой дверь и прошёл к окну. Окно было довольно большое, занавесками служила прозрачная тюль с изображёнными на ней неизвестными цветами, напоминающими розы. По бокам, на карнизе, висели плотные шторы мягкого персикового цвета, собранные атласной лентой ближе к полу. Драгнил, будучи тут, однако, не впервые, ощущал дискомфорт от присутствия в чужой комнате. Виной всему отчасти был белый свет, исходивший словно отовсюду: в этом помещении были белые стены, белый потолок, пол из светлого дерева и кровать, убранная белыми покрывалами. Изголовье кровати было обделано дугой из белой кожи. Парень подошёл к подножью кровати и оказался лицом к северу. На западе было окно, на востоке — закрытая дверь, на юге, возле стены, напротив кровати, находились два стула напоминающих кресла или мини кровать. Их сидения были обиты плотной тканью. Между стульями стоял низкий светлый мраморный столик. А перед ним складывалась вот такая картина: по обе стороны кровати стояли всё те же прикроватные тумбочки под интерьер комнаты, а на них — низенькие свечки. На самой кровати лежал большой ком из одеяла. Было видно, что кто-то забился в него и спрятался там. Нацу тяжело вздохнул и повернул голову к выходу: там, у двери, напротив кровати, висела ещё одна картина, завершающая убранство комнаты. — Ты тут? — спросил он, не особенно интересуясь ответом. — Меня тут нет, — ответил ему голос из-под одеяла. — Хорошо. Тогда передайте Лисанне мои извинения, — Нацу уже был готов покинуть комнату, даже успел приоткрыть дверь, как его остановил голос. — За что хочешь извиниться? — и девушка с короткими пепельными волосами высунулась из своего укрытия. — Неважно. Главное, что я извинился, — юноша повернулся к девушке, сунув руки в карманы. — А мне важно, — Лисанна наконец встала в полный рост перед парнем. — Неужели ты этого не понимаешь? Или плохо помнишь, что тогда было? — блондинка загадочно посмотрела на парня исподлобья и провела руками по своему телу, повторяя от природы ей данные изгибы. — Не помню и не хочу вспоминать. Я извинился, и я пошёл, — Драгнил развернулся у открытой двери, шагнул за порог, но снова был остановлен: девушка обняла его со спины и начала водить руками по его рельефному торсу. — Не уходи, — прошептала она, принюхиваясь, и вздрогнула: — Что за ерунда? Кем от тебя пахнет? Запах очень слабый… Но он женский. Ты променял меня на кого-то? — и Лисанна с силой развернула Нацу к себе лицом. — Когда ты уже забудешь? Я просто пользовался твоей шкуркой, — на его лице ни один мускул не дрогнул, когда Нацу обыденным тоном произносил такие обидные для девушки слова. И, на этот раз оторвав руки девушки от себя, он вышел из её комнаты. — А как же я?! — отчаянно крикнула Лисанна вдогонку. — Для кого я это надевала?.. — добавила она очень тихо, практически шёпотом, а после топнула босой ногой и в сердцах выбросила в окно висевшую картину на стене. На запыхавшейся от недолгой борьбы с предметом интерьера Лисанне была надета одна лишь короткая прозрачная сорочка. Драгнил, идя по коридору, так и не смог понять причины ссоры с младшей Штраусс. Но, решив выяснить это, он попытался восстановить ход событий три дня назад…***
Ночь. На улице было очень темно и холодно. По короткой траве режущей щиколотки, шагали два парня и одна девушка как ни в чём не бывало. Брюнет и розоволосый юноши шли позади барышни и наблюдали за тем, как кровоточат раны на её щиколотках. — Хе-х, — не воздержался брюнет, продолжая смотреть в спину шедшей впереди незнакомки. — Ты, наверное, глаза уже сломал, Грей, а? — поинтересовался у своего друга Нацу. Мужчины так шли, что по ним сразу было видно, что выпили они не меньше одной бочки Каны: пошатывались из стороны в сторону, едва держась на ногах. А что насчет барышни, то она шла нормально, но выпила всё равно не меньше сопровождающих её парней в темноте. Эта небольшая компания по случайности собралась в одной пивнушке, в которую потом пришла и Кана Альберона, так что не удивительно, что они еле на ногах стояли. Путь все трое держали во дворец семьи Драгнилов. Они уже дошли до дворца и прошли внутрь, когда Грей внезапно озвучил созревший в голове план: — Сейчас она пройдёт к себе в комнату… Я пойду за ней, а там… исполню своё желание. Нацу, услышав такое откровение от своего друга, поинтересовался, какое у него желание, и тот ему тоже, но уже с некоторым недольством, ответил: — Я заставлю её хотеть меня, — за коротким ответом последовал смех: — Ха-ха! Ик! Нацу поддержал идею товарища: ему хотелось посмотреть на представление, а также принять участие в издевательстве, поэтому он проследовал за брюнетом в комнату пепельноволосой. — О, как уже поздно… — заметила в слух сидящая в это время в комнате девушка, посмотрев на тёмные облака на небе через окно и не замечая незваных гостей. Поднявшись через секунду, она начала раздеваться, стоя к ним спиной. Когда вся одежда оказалась у ног, её слух уловил какой-то шорох. — Кто это? — этот вопрос прозвучал слишком наивно для довольно опытного суккуба. В ответ, как и ожидалось, была лишь тишина. Лисанна, ничем не прикрывая достоинства и изъяны своего тела, прошла к двери в темноту. Но не успела она и моргнуть, как её кто-то поставил на колени и с силой засунул в рот немаленький член, начиная долбиться в рот. Засунув орган до основания глотки, его обладатель кончил. Девушке не оставалось ничего, кроме как проглотить биологическую жидкость. Грей закончив своё дело, так же тихо и незаметно покинул комнату. В этот момент тучи на небе рассеялись и показалась луна, осветив комнату. Девушка запоздало подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто разорвал ей рот, и в лунном свете перед ней предстал Нацу, не успевший вовремя уйти. Постою немножко под прожектором природного света и тяжело вздохнув, он тоже испарился, плотно прикрывая за собой дверь.***
Придя на кухню, Нацу застал на столе прожаренную тушку с соусами и салатами. Посмотрев по сторонам и никого не обнаружив, он уселся за царскую еду и принялся трапезничать. Остаток этого дня не предвещал ничего необычного, а ночью Драгнил вернулся к себе и улёгся спать с барышней, всё так же крепко её обнимая во сне. Другие несколько дней Нацу проводил за бумагами в кабинете, под ночь приползал в свою комнату, падал в постель без сил. Каждую ночь он согревал холодное женское тело своим теплом, и оно с каждым днём больше и больше обретало свой естественный запах. В один из дней, который практически один в один повторял все предыдущие, Нацу, особенно устав после работы, направился в ванную. В пустом помещении шесть на десять метров, стены которого покрыты плиткой персикового цвета, было достаточно душно. Нацу снял свою одежду и повесил свою на крючки, прибитые к стене рядом с дверью, и, не торопясь, по влажным прохладным плиткам прошёл к одной из выемок в стене, уселся на табурет, который располагался у каждого душевого шланга и воспользовался мылом, лежавшим на низкой полке. Намылившись и отодвинув табурет ногой, Нацу включил воду и встал под горячую струящуюся воду. Он сначала смыл с головы мыло, потом, водя руками по груди и остальным частям тела, смыл всю остальную мыльную пену. Облокотившись о стену, Драгнил так постоял, задумавшись о чём-то, минут десять, изредка зачёсывая челку назад. Выключив воду, юноша направился к выходу, который был напротив входа, по дороге брутально зачёсывал пальцами левой руки волосы назад. За дверью его ожидала сауна с бассейном. В просторном помещение стены и потолок были гладкими, окрашенными в бледный жёлтый, плитка на полу была чуть темнее. Драгнил стоял у начала прямоугольного бассейна в четырнадцать метров, ему оставался только метр для того, чтобы подойти к лесенке с пятью перекладинами. Справа места было больше, чем слева, там же находились классические деревянные лежаки. Две лестницы опускались в воду перед парнем и с противоположной стороны. Нацу, вошедший в довольно жаркое помещение, не сразу приметил парня, сидящего в бассейне с раскинутыми по сторонам руками. Грей, с мокрыми и свисающими вниз волосами, с которых в воду стекали капельки уже холодной воды, встал, заметив Нацу у входа. По телу парня побежали ручейки, вода стекала с его рельефных мышц, а половой орган медленно покачивался вверх вниз. — Ты уже куда-то собрался? — спросил Нацу Грея. — От тебя подальше… — Фуллбастер уже начал перебирать ногами по дну в правую сторону, чтобы уклониться от встречи с Драгнилом лицом к лицу. — Воу-воу… — присвистнул Нацу. — Оставайся, бассейна на двоих хватит, — и сам осторожно, стараясь не задеть холодное железо своим членом, спустился в воду. Грей Фуллбастер остановился и посмотрел на приближающегося к нему парня. Мгновение — и они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Казалось, что ещё немного — и они упрутся своими свисающимися фаллосами в тело друг друга. — Ты в водичку не ссал? — с непонятным интересом и лёгкой уставшей улыбкой спросил Нацу. Воды там, где они стояли, было немного, но выше колен. — Сейчас поссу, — серьёзно отвечал Грей на шутки приятеля. В тот же момент Фуллбастер, не воздержавшись, элегантно взялся правой рукой за подбородок Нацу и чуть-чуть приподнял его голову. На такие действия тот лишь усмехнулся, но быстро вернул себе серьёзное выражение лица. Фулбастер на этом не унимался: он приблизил своё лицо к лицу розоволосого паренька, наклоняясь к нему непозволительно близко. Вдруг у Грея округлились глаза, и он отодвинул своё лицо от лица друга. Это из-за того, что Нацу крепко ухватился за левую ягодицу Грея правой рукой. Брюнет отошёл от парня с волосами цвета сакуры с красной ладошкой на левой половинке задницы и уселся туда же, где и сидел до прихода Драгнила. Нацу же подошёл к соседней стене и присел на выступ, имеющийся под водой, а так же принял ту же позу, что и Грей, который уселся так же, как и сидел того, как его побеспокоили. Они сидели молча, а после вместе встали и сошли в середину бассейна. Уровень воды там был гораздо выше: там вода им уже доходила до сосков на груди. Парни разошлись в разные стороны и воспользовались двумя лестницами, и, поднявшись, Грей пошёл по длинному пути, Нацу — по короткому. Оказавшись в душевых, они заняли соседние кабинки и часто, во время помывки своих тел, пожирали друг друга взглядом. Нацу покинул это довольно тёплое помещение в одежде, а Грей уходил голышом, и это говорило о том, что он приходил в сауну уже голым. Нацу шёл по коридору, напевая непонятную мелодию, которая вдруг закрутилась в его голове. За неделю работы мало что случилось, кроме того, что он притащил к себе домой девку и питает её своей жизненной энергией. Возможно, из-за этого у него и появилась такая повышенная усталость. Но всё-таки за всё это время, за которое он не успел сходить в баньку, он ненадолго забыл о ней и всё-таки смог отдохнуть. Находился он в парилке ни больше и не меньше, пяти часов, и всё это время, которое он хотел бы провести там один, разделил его вместе с Греем. Пусть и не хотел, чтобы он там находился вместе с ним, но всё равно сам его отговорил уходить. Придя в свою комнату, отдохнувший парень бухнулся на кровать и на четвереньках подполз к подушке, упал на неё, словно парализованный. Нацу развернул голову в сторону, где лежала девушка, закутанная одеялом, повернулся на левый бок и крепко обнял её, не забывая при этом попридержать свою руку на её груди. Встало солнце. Оно начало светить в лицо парню, и Драгнил старался прикрыться волосами девушки, но и это не помогало. За тем, как небесное светило будило парня, можно было наблюдать вечно: его розовые бровки то поднимались, то опускались. — Шторы… Выправьте, кто-нибудь, это проклятые шторы… — сонным голосом в тихой комнате говорил парень. Ему, конечно, никто не отвечал, и шторы тоже никто не занавесил. Нацу пришлось открыть глаза. Драгнил еле-еле разлепил свои глазки и сел в кровати. Нацу решил для себя, что этот день ничем заниматься не будет. У него, как и ожидалось, оказалось полным-полно времени, и потратить его он решил на любование красотой девушки, которую обнимал по ночам семь дней подряд. Луч солнца скользил по её бледной коже, по золотистым волосам, которые словно отражали этот волшебный свет. Повиснув над девушкой, парень пристально смотрел в её лицо, каждую минуту приближаясь к ней на сантиметр. Лицо девушки выражало спокойствие, налитые цветом розовые губы протягивались в безмолвии в одну линию, чёрные и густые ресницы не дрожали, замерли и аккуратные тёмные бровки. И вот их носы соприкоснулись. В голове парня тотчас возник вопрос на который он сам решил найти ответ. Накрыв губы девушки своими, Нацу толкнулся языком в её рот, и, проникнув, даже закрыл глаза, чтобы попытаться получить удовольствие от бездействия партнерши. Минуту парень ничего не испытывал, но что заставило его так широкого открыть глаза после?