***
Прошло полгода. Был уже вечер, но солнце светило ярко — идеальная погода для тёплых мест. Всё так же дул ветерок, вот только трава уже не была настолько зелёная, какая была раньше: она успела высохнуть на виду у палящего каждый день солнца и позолотеть. И та самая женщина всё так же гуляла допоздна, искала в бессмысленной жизни нечто интересное, за что можно было бы зацепиться. Она вспоминала, как какие-то десять лет назад сбежала из семейного гнёздышка, спаслась от своих родителей и обрела свободу, но вот какую и какова была её цена… Юная девушка, лет шестнадцати на вид, сидела на полу в самом отдалённом углу своего дома, бесшумно плача и обнимая руками свои ноги. Она не знала, что делать дальше. Перед её глазами вставали картины из прошлого: её трезвая мать на глазах у своих детей жестоко расчленила своего мужа, её отца. Мать этой юной особы никогда не пила и не курила, но и не поднимала руку ни на кого ранее, но после того, как она переболела одной вовсе не опасной болезнью, то за главным и традиционным в их семье застолья по субботам сорвалась… Маленькая девочка, лет от восьми до десяти, сидела на коврике в родительской комнате и одевала свои самосшитые куколки в нарядные платья. Одев их, она мысленно наделила каждую из них личностью и устроила непредвиденную бытовую ситуацию, сложив между ними диалог. — Дочь! — послышался материнский голос откуда-то снизу. — Да, мам! — не менее громко крикнула девочка. — Иди кушать! Уже всё готово! Захвати своих братиков! — Хорошо, мам! — и девочка, бросив своих кукол на пол, побежала в комнату на втором этаже. С трудом открыв дверь, потому что до ручек она даже в своём возрасте не дотягивалась, девочка очутилась в комнатке. Она подошла к окну и потащила по полу невысокую табуретку к двум колыбельным кроваткам. Девочка, очутившись между двумя колыбельками и двумя парами любопытных глаз своих братиков, начала процесс доставания их оттуда. Взяв трясущимися руками одного за подмышки, она спустилась со стульчика и положила его на пол, со вторым проделала то же самое и, когда они оба лежали на полу и смотрели на свою старшую сестру, она взяла их подмышки в обе руки и потащила на кухню. Их мать ничего даже не сказала в сторону своей старшей дочери на тему того, что она неправильно их держит. Девочка самостоятельно усадила их в приспособление, которое крепилось к столу, и уселась на один из стульев. Спустя полчаса девочка сидела у пустой тарелки и молча рассматривала узоры на ней, желая того, что они зальются чем-то вкусным с приятным запахом. В это время в дом вбежали старший брат и старшая сестра и быстро уселись рядом с младшенькими. И только тогда, когда семья была полностью в сборе, мать поставила горячий глиняный горшок на доску, которая располагалась по середине стола, и, осмотрев каждого из своей семьи, сняла крышку. Маленькая девочка среднего возраста с голубыми волосами, приподняла свою попку со стула и закрыла глаза, принюхиваясь к приятному аромату. От этого у неё даже звучно забурлило в животе, от чего все за столом засмеялись. — Мне первой! — быстро отойдя от смеха, девочка не успокаивалась и хотела как можно скорее ощутить во рту вкус этого блюда. — Ну, хорошо. Давай тарелку, — произнесла мать, стоя у стола с поварешкой. Девочка, подняв свою тарелочку обеими руками, пыталась удержать её над столом и поближе протянуть в руки матери. И, когда у всех в тарелках уже была горячая пища, присутствующие за столом, кроме двух младшеньких, в один голос проговорили молитву, держа сложенные и прижатые друг к другу ладошки. После этого все, как голодные дикие звери, набросились на еду, забыв о тех, кто самостоятельно ещё не умеет держать ложку в руках. Когда тарелки опустели, женщина начала собирать их и класть в мойку, не забыв поставить у раковины двух старшеньких: девочка мыла посуду, а её брат-ровесник вытирал её. Отец же молча сидел напротив маленьких близнецов и буравил их взглядом. Голубоволосая девочка была уже готова уходить с кухни и даже повернулась к своим родителям спиной, как услышала какой-то непотный звук, напоминающий звук втыкания ножа в тугой кусок мяса и соприкосновения с разными поверхностями жидкого желе. Это заставило её повернуться. Глаза девочки округлились и увеличились раза в два точно: в них читался страх и непонимание происходящего. Но не только в её глазах можно было прочесть это: все дети видели то, что случилось. Женщина, которая родила их и заботилась о каждом, с непонятной искусственной улыбкой стояла за спиной своего мужа, их отца, а у того изо рта текла красная густая субстанция, а в спине неподвижно торчал нож. — Ты глуп. Думаешь, я не замечала, что ты творил?! — произнесла женщина с ноткой убийственной злобы в голосе, — Думаешь, я настолько тупа? — и воткнула ещё один нож мужчине в спину, только на этот раз ниже первого. Все пребывали в шоке и никто ничего не мог сделать или сказать. — Не пугай детей, милая… — захлёбываясь кровью, проговорил мужчина. — Что, дети, милый?! Неужели ты начал за них беспокоиться?! Раньше тебя они не волновали. Ты насиловал мозги каждому. Ты изменял. Что только ты не делал! Мне надоело это терпеть! — убрав пугающую улыбку с лица, под плач маленьких сыновей, женщина достала из-за поясницы топор. — Сдохни! — замахнувшись, она отрубила голову своему мужу. Его голова с каким-то неопределённым грохотом упала на пол, а тело свалилось со стула, но даже после этого женщина не унималась: присев на одно колено, женщина с помощью ножниц расстригла на клочки всю его одежду, которая была на нём, оставив его при детях полностью обнажённым. А что дети? Они, не понимая происходящего, стояли как вкопанные и наблюдали за своей матерью, которая, казалось, сошла с ума. — Мам… — лишь только тихо смогла произнести голубоволосая девочка, наблюдая за всем этим у самого выхода из кухни. Женщина, схватив ножи, воткнутые в спину родного человека, буквально вырвала их, и на пол вылилось ещё больше крови. Это словно её не волновало, и она действовала дальше: положив тело на спину и распрямив ноги своему мужу, свободной руки она сжала в кулаке половой член, под его самое основание завела лезвие. Махнув всего раз, она отвела руку с обрубком в сторону — с него уже стекали капельки крови. Немолодая женщина задрала голову вверх, открыла рот и высунула язык. Приблизив обрубок к лицу, она ловила густую кровь на язык, а после выкинула его куда-то в неизвестном направлении и принялась к следующей процедуре, но на этот раз нож ей не понадобился: она воспользовалась только своими зубами. — Ты давно хотел этого, милый. Так получи! Женщина целиком запихала мошонку в рот, всасывая в себя и глотая его кровь. Это продолжалось недолго; она дважды вжала голову в плечи, а в третий — рванула так, что яички в мешочке остались у неё во рту. Она старательно их пережёвывала, но, несмотря на то, что перед тем, как оторвать, она всосала в себя как можно больше его крови, алая, вязкая жидкость всё равно продолжала течь по её подбородку и стекать маленьким ручейком на труп. — Мама… — чуть слышно повторила девочка с голубыми волосами. Она была неподвижная, шокированная, как и её братья и сёстры, — Мама! — не выдержав, прокричала она. Женщина лишь посмотрела на неё и проглотила ту муть, которая была у неё во рту. Воспользовавшись ножом, она провела им глубокую линию вдоль по животу лежащего перед ней трупа и сунула руку в проделанное отверстие, нащупывая что-то. Доставая руку, она потянула за собой что-то, напоминающее кишечник… Голубоволосая девушка-подросток сидела в самом углу самой отдалённой комнаты в доме, гипнотизируя закрытую дверь и сквозь собственные всхлипы вслушиваясь, не подошёл ли кто к двери. Ей не хотелось быть убитой, как когда-то отец. — Сестрёнка, — послышался низкий мальчишеский голос. Девочка, вытирая глаза, стала осматривать всю комнату в поисках того, кто позвал её. — Братик? Где ты? — Я в шкафу, — ребёнок шевельнулся в шкафу, который находился напротив неё. — Я иду к тебе. Сейчас, — переставая всхлипывать, она подползла к шкафу и открыла его. Увиденное просто потрясло её. Она не смогла удержаться на ногах и опустилась на колени. — Не волнуйся так, сестрёнка, — шёпотом произнёс её братик. В шкафу, в котором он находился, по всем сторонам располагались иглы разного размера. И всё тело ребёнка было насквозь проткнуто этими иглами. Оно было словно раздробленно, перемолото в кашу. Из шкафчика брызгами изливалась кровь. Нетронутой оставалась лишь голова. Девочка заткнула себе рот ладошками обеих рук, захлёбываясь в слезах. — Сестрёнка. Берегись. Мама злая. Беги! Испугавшись ещё сильнее, девочка, взяв ноги в руки, высунула голову в коридор через приоткрытую дверь и стала осматриваться. В коридоре было пусто. Она вышла на цыпочках за дверь и медленно стала спускаться вниз по деревянной лестнице, стараясь не скрипеть гнилыми досками под ногами. Так она подошла к входу в кухню и остановилась, услышав, как кто-то затачивает ножи. — «Как бы улизнуть незаметно?» — лихорадочно соображала она, приложив указательный палец к губам и, не поднимая головы, посмотрела вверх. Быстро прошмыгнув у раскрытой двери, она прошла в коридор. Там под ногами сломилась доска, и одна нога рухнула вниз. Скрежет лезвий прекратился и всё стихло. Попытки вынуть ногу не увенчались успехами, но ранее придуманный план спас ситуацию: девочка взяла первую попавшуюся вещь, стоящую на тумбочке в прихожей, и закинула её на лестницу. Пол проломился уже за стеной, и она рывками стала доставать ногу из дыры. Не сразу, но у неё получилось освободиться и не встретиться с матерью в четырёх стенах лицом к лицу. Шагнув за порог и прижавшись к стене дома, она двинулась обходить его, чтобы покинуть их участок через дырку в заборе. Обойдя ещё одну стену, бедняжка уже увидела то самое спасительное отверстие, но остановилась. Перед ней, из-за стены, медленно, боком с опущенной вниз головой и неподвижно болтающимися в воздухе руками, объявилась женщина с тёмными распущенными волосами. — Неужели ты хочешь покинуть свою мать? — прикрикнула женщина. — Ты такой же неблагодарный ребёнок, как все! Женщина зарычала. Её рот начал постепенно открываться, а кожа на щеках лопаться и растягиваться. Слюни, вытянувшиеся в нити, скользили по её акульим зубам. — Нет, мама. Я не хочу бросать тебя… — как под гипнозом, безэмоционально проговаривала девочка с широко открытыми глазами, из которых опять начали течь слёзы. — Родила на свою голову неблагодарных уродцев! Нужно было сразу утопить вас! Вас всех! Женщина отодвинула одну ногу назад, как бы приготовясь к началу забега, рванула с места и в прыжке накинулась на свою дочь, вонзая в её шею свои челюсти. Кровь не заставила себя ждать и тёмными ручьями, пачкая одежду, потекла вниз. Своими действиями мать высасывала молодость из своей дочери, прибавляя ей возраст, а себе — уменьшая. Когда она отступилась от неё, то их уже было не отличить, разве что, только по цвету волос и индивидуальности каждой: они стали ровесницами. — Этого мало! — прорычала помолодевшая мамочка и хотела уже идти на второй заход, как её дочь рванула со всех ног и прыгнула в дырку, — Беги-беги! Далеко не уйдешь! — «Быстрее! Быстрее!» — повторяла про себя повзрослевшая девушка, закрывая одной рукой рану на шее. Теперь то она выглядела как тридцатилетняя, и за беспризорного ребёнка её бы не приняли… Мысли женщины уже были далеко не об этом времени — что-то другое вывело её из себя. Она схватилась за живот и присела на корточки, сравняв свой рост с высотой золотистой травы. Тревога была ложная, и её быстро отпустило, потому, чувствуя себя как прежде она снова поднялась на ноги и продолжила свой путь…***
Прошло ещё полгода. Была тёплая ночь, кругом было тихо — отличная пора для того, чтобы помечтать. Одинокая женщина, поглаживая свой живот через поверхность ткани платья, смотрела на звёзды и считала их. Наслушавшись красивых историй, она пыталась выискивать на небе и созвездия, но это было бесполезно: она не знала, какой вид они имеют. Просидев на улице на покрывшейся зелёной плесенью деревянной лавочке в кустарниках, голубоволосая женщина поднялась и, перебравшись через куст, вышла на тропинку и пошла в давно знакое ей направление. Тропинка, по которой она вышагивала, быстро привела её в породнившееся ей место: в деревню. Она была очень необычна по своей геолокации: небольшой куском земли, опущенный метров на десять вниз, под землю. Со всех сторон в эту яму сливалась вода. Всё это выглядело очень красиво, завораживающе: как-будто находишься между несколькими водопадами, между которых нет свободного от водной стены клочка земли. Жители деревни уже свыклись со звуком падающей воды, которая заполняла большого размера канаву, охватывающую деревеньку кольцом. И попасть в неё можно было лишь единственным способом: через глубоко спускающийся под землю тоннель, который выводил в самый центр поселения. Именно таким путём женщина попала в деревню. — Подходите, не стесняйтесь! Свежие фрукты! — Подходите! Свежие урожай: овощи! — Выпечка горячая! С пылу, с жару! Выпечка! Так в центре деревни рекламировали свой товар продавцы, которые целый день стояли и продолжают стоять, чтобы хоть что-то распродать из своего добра и заработать на семью золотых. — Девушка, не проходите мимо! — кричала пожилая женщина. — Да какая она девушка?! Это женщина! Женщина, не проходите — что-нибудь купите! — громко проговорил мужчина. Вдруг голубоволосая, внезапно схватившись за живот, осела на колени. Продавцы, выбежав из-за прилавков, приблизились к женщине и окружили её, поддерживая. Они только и делали, что охали и ахали, собираясь кого-то позвать на помощь. — Помогите, кто-нибудь! — На помощь! Женщине плохо! Не прошло и полчаса, как к толпе подбежал сельский доктор. Все расступились и пропустили его к ней, а после снова замкнули круг. — Женщина… — начал было медик, располагаясь рядом с опустившейся особой. — Не надо мне помогать, — оборвала она его. — Уже всё хорошо. Боль прошла. Помогите только встать… — Хорошо… — обескураженно согласился седовласый мужчина, — Но, может, вам всё-таки нужна помощь в чём-то ещё? — поинтересовался он, помогая подняться. — Нет, спасибо… — чувствуя себя снова на ногах, она прошла мимо целителя и задела его плечом так, что он пошатнулся и развернулся лицом к её спине. Все освободили ей дорогу и смотрели в спину, осуждая её поступок — благодарность на их помощь. — Не нужна мне ваша помощь… Идите к чёрту! — удаляясь, тихо сказала она. Больше ей никто не попался на пути в новый дом, и она в тишине дошла до него. Её маленькое жилище находилось на краю деревеньки. Снаружи оно выглядело заброшенным. Наверное, поэтому окна её дома были разбиты… — Мяу-мяу! К ногам женщины подбежала тощая кошка. Она тёрлась о её ноги и просила пропитания, но та, откинув её от себя ногой, прошла в свой дом и хлопнула дверью прямо перед носом животного. Кошка недолго крутилась возле закрытой двери: посидела, полежала, но, по всей видимости, поняв, что ничего её не ждёт, она раскрыла свои крылышки и взлетела на ближайшее дерево, где нашла хороший сучок. Там, свернувшись в комочек, она закрыла глаза, чтобы увидеть сладкие кошачьи сны. — Теперь я дома, — произнесла голубоволосая и, сняв свою обувь и убрав её в пустой ящичек, пошла на кухню. Зайдя в маленькое помещение, она подошла к железной проржавевшей раковине, в которой стояла мутная вода, и опустив туда руки, прополоскала их там. После женщина стала искать взглядом полотенце, но, не обнаружив его, воспользовалась краем своей одежды. — Теперь… Как же одиноко… Облокотившись бедрами о столик, к которому была приделана раковина, она стояла и смотрела на улицу через разбитое окно. Минут через пять она подошла к деревянному столику, стоящему напротив окна, и уселась на скрипучий стул, который в любое время мог развалится под ней. На улице, прямо у её дома, играла молодежь: маленькие мальчики лет шести катали мячик и отнимали его друг у друга. — Пасуй мне! — Хе! Вы слабаки! Вам нас не обыграть! Это продолжалось до тех пор, пока в окно старого дома, сорвав с оконной рамы остатки стекла, влетел уже запылившийся мяч. — Что ты наделал, придурок?! — и один из мальчиков отвесил другому подзатыльник. Выругавшись, каждый из них покинул это небольшое поле. Но не только из-за разбитого стекла переживали мальчишки: мячик не просто влетел в дом, а ещё и испортил физиономию женщины, поскольку впечатался в её лицо, и на её лице остались следы грязм и пыли. Там, куда ударил мяч, неприятно кололо. — Маленькие мерзавцы! — она хотела уже подойти к окну и выкинуть им мяч, но, увидев, что ребята уходят, решила не поднимать свою пятую точку со стула. Однако после того, как она провела по лбу рукой и увидела, как много на ней грязи, женщина неторопливо вышла. Поднявшись по лестнице, находящейся в главном коридоре, на второй этаж, она по узкому коридорчику направилась в правую сторону. Там зашла в такую же маленькую, как кухня, комнатку и стала настраивать шланг и регулировать температуру воды. Эта ванная даже на первый взгляд не могла показаться более-менее приличной. В подобном месте никто бы из нормальных людей не стал бы принимать ни душ, ни ванную: обои давно облезли, плитка возле ванны уже держалась на соплях, с потолка сыпалась штукатурка, пол был покрыт плесенью, да и доски износились так, что можно было не только подскользнуться, но и провалиться на первый этаж. В этой комнате кроме заржавевший, покрытой белой краской, которая уже в большей степени облезла, ванны, ничего не было. Женщина, быстро набрав тотчас помутневшую воду, очутилась в этом сосуде. Она сначала села, а потом уже легла в потеплевшее от воды железо. Подождав, пока вода дойдёт до нужной отметки, женщина повернула кран, чтобы вода не текла, но та, хоть и по капельке, но всё равно лилась в ванную. Пожалуй самая главная особенность этой ванны была в том, что снизу не было отверстия, чтобы вода самостоятельно куда-то вытекала, и женщина знала, что потом ей придётся из комнаты тащить ведро и вычерпывать отсюда воду. — Как же хорошо, — женщина посмотрела в единственное целое окно в этом доме, которое располагалось прямо у ванны. На улице стояла шикарная тёплая погодка. Ночь была светлая: высоко на небе светились две целиковые круглые луны. Но всю эту сказочную картину подпортило лишь одно: у женщины снова разболелся живот, только на этот раз сильнее, чем обычно. Сидя в ванне, женщина раздвинула ноги и схватилась за живот обеими руками. Она ощущала непонятную боль, как будто, что-то било её изнутри. Она стала, то напрягаться, то расслабляться, и в мутную воду начала попадать кровь. Через какое-то время боль стала ещё ярче, а вода за это время успела окраситься в тёмно-красный оттенок. — Что за чёрт?! Я умираю! — успела прокричать женщина во весь голос. — «А ведь всё складывалось так хорошо…» — была её единственная мысль, которая прошмыгнула в сознании до смерти. Но что же с ней случилось? Из-за чего она умерла? Из-за сломанных костей, потери крови и ужасающей боли, которую не смогла терпеть. Её тазовые кости и некоторые рёбра были сломаны, и, несмотря на все эти мучения, женщина умерла, так и не узнав, что родила и что теперь в этом мире благодаря ей появилась ещё одна новая душа. Ребёнок, появившийся на свет, долго и без перерывов громко плакал и кричал, пугая отчаянных, решивших прогуляться неподалеку от этого дома. Так проходили дни и ночи, а ребенок так и плакал не переставая, ведь укачивать и кормить его было некому…***
Спустя два месяца. — Дети, не убегайте далеко! Это кричала женщина, которой на вид, по человеческим меркам, могло быть около пятидесяти лет, но на самом деле её возраст был намного больше и составлял около восьмисот. В её белых волосах проглядывала проседь, и она завязывала их в пучок; ей было жаль расставаться с молодецкой косой. — Тётя Эллада, почему мы сегодня не остались в здании? — задала вопрос маленькая девочка лет четырёх. Её волосы в хвостиках по бокам начинали кудриться от природы, и смотрелось очень мило. Но, конечно, по обложке судить не стоило: эта девочка в своём возрасте уже держала контроль над мальчишками лет десяти и во всей красе выставляла свои будущие достоинства напоказ более зрелым взрослым мальчикам этого же детдома. — Нам всем нужно много гулять и дышать свежим воздухом… Мальчики, кому сказала: далеко не уходить?! — выкрикнула Эллада, разозлившись на своих воспитанников. — Ну вот… — девочка всё время шла, держась за руку тёти Эллады. Тётя была довольно злой женщина по природе и редко проявляла доброту по отношению к людям, а если и проявляла, то только по отношению к своим любимчиком, которых были единицы. — Вернитесь, а то вас ждёт наказание! — женщина отбросила от себя девочку и двинулась по сухой траве к детям, которые забежали в дом из гнилых досок. — А-а! — послышался крик со стороны дома. — Что ещё за трюки?! —Эллада остановилась на минуту и посмотрела в сторону, откуда послышался крик, но вскоре возобновила своё движение и даже ускорилась. — А-а-а! — не прекращали кричать мальчики и выбежали на улицу, не замечая престарелой женщины. Они, ничего не видя, уперлись в неё своими носами, да с такой силой, что она еле удержалась на своих ногах. — Что раскричались, негодники? Вы чуть меня не сбили! Когда придём обратно, я накажу вас всех! Вам не поздоровится! — она взяла одного самого младшего за шкварник и подняла на целый метр от земли. — Там… Там… Посмотрите сами! — дрожащим писклявым голоском пропели мальчики, и все, как один, теребили своими ручками края своих мешковатых футболок. — Ах вы!.. Тётушка посмотрела на дом. Ей не очень хотелось идти туда, но всё-равно что-то звало её туда. Руками раздвинув детей по сторонам, женщина подошла к дому и посмотрела на слетевшую с одной петли дверь, с которой уже почти слезла краска, а сама она целиком была покрыта тёмно-зелёной пахучей плесенью. Но перед тем, как пройти во внутрь, она посмотрела на своих дрожащих от страха детей и на приближавшуюся издалека девочку, которая не особенно спешила подойти к ним. Отвернувшись, Эллада перешагнула порог и стала медленно приближаться к двери, осматривая помещение, в котором оказалась. Она поднялась по лестнице на второй этаж и долго не могла решить, в какую сторону должна пойти, чтобы найти то, что так напугало её мальчиков. Повернув налево, она шла по коридору, заглядывая сначала в одну комнату, потом — в другую, в третью, и ничего подозрительного не замечала. Затем женщина развернулась и пошла в обратную сторону. Почти дойдя до лестницы, она хотела уже спускаться, но посмотрела налево и увидела валяющуюся дверь на полу. Её что-то заинтересовало, и она пошла туда с мыслью, что вот-вот доски рухнут под её ногами, она упадёт вниз и переломает себе что-нибудь. Женщина повернула голову, и её взгляд упёрся в ванную, которая одиноко стояла у окна в пустой небольшой комнате. Ей показалось, что оттуда что-то послышалось. Эллада прошагала вперед, пока не упёрлась коленками в ванну. То, что она увидела, не могло не шокировать её. Свысока она разглядела разлагающийся труп женщины, плавающей в собственной крови, а посередине все этого кошмара сидел маленький ребёнок, весь перепачканный густой кровью с ошмётками из плоти. Вероятно, этот младенец временами питался своей матерью. Можно только предполагать, как мог есть сырое мясо беззубый ребёнок. На излагавшемся трупе женщины были видны многочисленные кровоточащие засосы тёмного цвета с дырками, через которые было видно отсыревшие мышцы, которые находились в беспорядочном состоянии, что и доказывало тот факт, что ребёночек пытался как-то съесть единственный корм, который был поблизости. — Как ты сюда попал? — Эллада осмотрелась в поисках какой-то ткани, чтобы вытереть младенца, но, не увидев ничего под руками, она сняла с себя верхнюю накидку. В неё она и закутала маленькое создание, принимаясь оттирать с её личика, липкую кровавую кашу, которой больше всего была возле рта. — А ты у нас девочка, оказывается… Нашему детскому дому будут платить чуть больше с твоим прибытием, — она повернулась и двинулась к своим ребятам. — Тётя Эллада, вас съели? — крикнул один из мальчуганов, всматриваясь в дверной проём. — Не дождётесь моей смерти! — из тени дома вышла женщина, держа в руках ребёнка, укутанного в одежду. Девочка, стоящая рядом с мальчишками, хмыкнула. На её лице можно было прочесть множество отрицательных эмоций, но больше всего выражалось именно недовольство. — Теперь мы можем возвращаться. Пойдёмте, дети, — довольно ухмыляясь, женщина, быстрым шагом пошла вперёд, и едва успевавшие за нее дети вприпрыжку двинулись следом. — Надеюсь, она забыла про наказание… — шепнул один из мальчиков. — Надеюсь, она не вспомнит… — в тон ему ответил другой. — Я забыла, но вы напомнили, проказники. Не думайте, что отвертитесь! — строго бросила женщина через плечо. Больше никто из них и слова не проронил. В тишине, кто с грустью, а кто и с печалью и гневом на лице, дети шли за тёткой, которая не скрывала свою ядовитую улыбку.***
В это время в детском доме «Белые ночи». В огромном здании все комнаты были одинаковы и отличались только расположением кроватей. В комнатах мальчиков кроватей было всего семь, и у каждой находилась своя тумбочка. У девочек всё было то же самое, только кровати стояли по левую сторону. Тоже было и с окнами. Все комнаты были прямоугольной формы, стены и потолок — окрашены в белый, а пол выложен из тёмных деревянных досок. В одной из таких комнат царил балаган и кто-то из старших уже приближался к самой отдалённой мужской комнате этого дома. — Пацаны, палево! — раздался чей-то голос, и все семеро парней, лет шестнадцати, забегали и засуетились. И вот, когда они уже успели разойтись по своим койкам, дверь в комнату открылась нараспашку, и на пороге стояла молодая девушка, которой по человеческим меркам было бы где-то двадцать четыре. — Чего расшумелись? Вы весь дом на уши поставили. Вас накажут! — девушка прошла к ним в комнату и сердито осмотрела каждого из них. — Мы больше не будем, красавица, — произнёс один парень, слез со своей кровати и медленно приблизился к молодой особе. — Ладно… Но чтобы было тихо! — она развернулась и уже почти покинула комнату, как повернулась и добавила: — А ты чтобы подошёл на кухню через полчаса. — Есть, — парень приложил руку к виску, сделав вид, что отдаёт честь. После того, как девушка покинула их и захлопнула за собой дверь, все снова расслабились. — Тебе, как обычно, везёт, Дэнис. — А то, — подойдя к своей кровати, парень присел на корточки и начал рыться в своей прикроватной тумбочке… В самой отдалённой комнате в детдоме располагались самые старшие мальчики, по которым так и текли слюнки у всех девочек, но больше всего текли они именно по Дэнису.***
Стук. — Войдите, — произнесла девушка, стоя у нерабочей плиты в белом фартучке, под которым не было ничего. — А вы подготовились, — Дэнис закрыл за собой дверь на защёлку и двинулся к ждавшей его всё это время молодой особе. — Тебя не накажут, если ты сейчас всё отработаешь. — Я не против, буду только за, — парень приподнялся на цыпочки для поцелуя, так как она была гораздо выше его. Он не спешил срывать с неё фартук: в его планах было вовсе не делать этого. Он лишь засунул руки под передничек и начал её ощупывать, доставляя ей удовольствие своими действиями: жамкал ей грудь, не стесняясь, и ласкал пальчиками её влажную киску. Остановив поцелуй, он проделал влажную дорожку сначала к её шее, потом к груди и начал чавкать и насасывать её вылезший сосок. — Ах! Парень делал своё дело как настоящий профессионал в этом. Закончив и эту процедуру, он, схватив девушку за ягодицы, усадил ту на столешницу и принялся одной рукой развязывать шнурки на серых тренировках, освобождая своё орудие. Перед тем, как войти в неё, он снова кинулся целовать её в губы, проталкиваясь языком в её рот, а руки в это время тоже были заняты делом: парень старался как можно глубже засунуть в неё два своих пальца. От этого она кричала от удовольствия, слитая с ним в поцелуе. — Да… Давай, да… — стонала она, ощутив его в себе. В это время дверь в прихожую открылась, и в помещение зашла тётка с младенцем на руках, а за ней — ещё несколько молокососов мужского пола. — Ника! Ника! Где, твою мать, ты находишься?! — и тётка, проследив, чтобы все отправились в свои комнаты, пошла искать новенькую нянечку. — Ну где же она может быть? А Нике сейчас было совсем не до детей — её волновало совсем другое. — Ах! А-а-ах… — она лежала почти в шпагате на столе, и в неё очень часто и глубоко делали заходы. А за дверью начали раздаваться тихие шаги, которые, конечно, никто из них не услышал. — «Почему закрыта дверь?» — появилась такая мысль в голове у женщины. Она в полумраке стояла возле закрытой двери, одной рукой держа ребёнка, а другой — ища в кармане юбки ключи, чтобы открыть дверь. Найдя то, что нужно, она незамедлительно вставила ключ в замочную скважину и дважды провернула его по часовой стрелке. Раздался щелчок — дверь приоткрылась. В коридор, из которого шла Эллада, попал свет, но она не сразу увидела сей прекрасной картины, творящейся на кухню без её ведома. — Это что такое?! Что здесь происходит?! — разглядев, вскричала тётушка. Парень и девушка, увидев и услышав, что их обнаружили, прекратили заниматься тем, чем занимались. Точнее, Дэнис убрал своё оружие в штаны и принялся аккуратно и неторопливо завязывать вазочки, а Ника принялась слезать со стола и поправлять свой фартук, чтобы её прелести были не слишком видны. — П-простите, — поклонилась Ника. — Мне пора, — Дэнис прошагал, шаркая ногами о пол, к тётушке Элладе и прошмыгнул мимо неё в дверь, с хлопком затворяя ту. — Тебя, барышня, ждёт наказание. — Да, Тётушка Эллада, — не разгибая спины произносила она. — А сейчас держи, позаботься об этом ребенке. Я пошла составлять отчёт о новоприбывшем в наш детдом, — женщина развернулась и так же закрыла после себя дверь. — Да, — девушка подошла к краю стола и посмотрела на ребёночка, которого оставили ей на время: — А ты, оказывается, девочка, — вслух подумала она, развернув одежонку и посмотрев на половые органы… …Женщина шла по коридору в свой кабинет, а перед ней направлялся в свою комнату парень. Он, не оборачиваясь, начал подниматься по лестнице наверх, а она, посмотрев на него и осмотрев всё вокруг, подошла к двери своего кабинета и, открыв дверцу и войдя во внутрь, заперлась там. А Дэнис всё поднимался и уже почти оказался на нужном этаже, как увидел перед собой маленькую девочку. — Хэй, Амбра. Отойди мне сейчас не до тебя. — Не отойду. Я хочу к тебе. Я хочу с тобой. Я хочу тебя, Дэнис. — Сказал же: потом, — и, обойдя её, он пошёл дальше.***
Всё оставшееся время прошло спокойно, и, когда прозвенел колокол, возвещавший о начале дня, все ещё спали. Сегодня завтрак ничем не отличался от остальных: все воспитанники шли друг за другом, смотря друг другу в затылок, спустились с лестницы и уселись за столы в столовой. — Ну, как она? — спросила тётка у только что вошедшей в помещение Ники с ребёнком на руках. — Хорошо. Я её покормила. Она не очень-то много спала… — Думаю, достаточно, — оборвала её женщина. — Как скажете, тётушка Эллада, — девушка смиренно притихла, помня вчерашнее происшествие. — Ты дала ей имя? — Нет, — Ника поклонилась в знак извинения. — Чтобы уже сегодня у неё было имя. Ты меня поняла? — она посмотрела на девушку серьёзным пристальным взглядом. — Да, — а та снова поклонилась. Тётка ушла, а к ней подошёл Дэнис с пустой тарелкой, которую, как было несложно догадаться, предварительно отчистил от еды. — Это твоя дочь? — спросил парень, наглядно сравнивая голову маленькой девочки с тарелкой у него в руках. — Нет. Это новенькая. Теперь она член нашей большой семьи. Тётушка Эллада принесла её вчера. — Да? Не хотел бы я оказаться в этой семье. А имя как её? — Мне нужно подобрать ей имя до вечера. Тётушка требовала. — Да? Это же здорово… — Дэнис облокотился спиной о стену и задрал голову. Смотря в потолок, он начал выдумывать, но в голову приходили лишь клички животных, но никак не женские имена. Но после того, как парень посмотрел в окно и обнаружил, что пошёл дождь, сразу поймал нужную мысль: — Назови её Джувией. Это имя будет означать дождь, — и, не услышав ответа от Ники, он ушёл отдавать тарелку, а потом и вовсе смылся из виду. — «Джувия? Неплохое имечко…» — подумала Ника и продолжила следить за детьми, чтобы те не успели что-то натворить. Завтрак подошёл к концу, и все начали расходиться. Молодая нянечка только успевала смотреть за убывающим количеством в столовой. — Ника-сан. Вы знаете, где сейчас Дэнис? — неожиданно спросила маленькая девочка с двумя хвостиками. — Нет, не знаю, — вздохнула нянечка в ответ.***
— Как я устала… — пыхтела женщина, — Когда я уже подойду к этому чёртовому дому?.. Почему так долго? — продолжала она возмущаться. А когда уже подошла к двери детдома и оказалась внутри него, то вздохнула с облегчением и спустила на пол тяжёлую сумку, которую всё это время несла под мышкой. — Ну наконец-то я тут… — пропыхтела полная, безвкусно одетая женщина с длинными блондинистыми кучерявыми волосами с загорелой кожей. В это время из своего кабинета вышла тётка Эллада и не сразу заметила свою давнюю подругу. — Эллада? Ты ли это? — Ого, какие люди! Домен, — тётка обратилась к давней подруге и ещё одной нянечке этого дома. — Я вернулась из отпуска, и, смотрю, ты уже успела поседеть. — А на себя посмотри: так часто красишься, что волосы скоро вылезут, и ты останешься лысой! — Эллада быстро закончила обмен любезностями. — Ой-ёй! Пойдём. Тётушка Эллада всегда носила длинные юбки, и мало кто видел, насколько отекли и распухли её ноги. На носу всегда восседали очки с бронзовой окантовкой, а на голове — чёрный обруч, который особенно сильно выделялся в седых волосах. Когда женщины оказались в кабинете, они обнялись и с улыбкой на лице переглянулись. — Сейчас позову новенькую. Ты её ещё не знаешь. Скоро приду, — и Эллада скрылась за тяжёлой дубовой дверью, оставив Домен, но очень быстро вернулась, а прямо за ней семенила новенькая — молоденькая девушка. — Здравствуйте, — поклонилась она. — Это Ника. Новенькая, — указала на неё тётка. — А я Домен, — представилась солидного вида женщина, и они пожали друг другу руки. — Ника, ты придумала имя той девчонке? — Да, Тётушка Эллада. Джувия. Это имя обозначает дождь. По-моему, оно очень красивое. — Хорошо, пусть теперь её будут звать именно так. Иди. — Да, — и Ника, выпрямившись, покинула женщин в возрасте, плотно закрывая за собой дверь маленького помещения. Дождавшись, пока девчонка скроется за дверью, седовласая женщина подошла к шкафу из светлого дерева и вынула оттуда плётку. После закрыла дверку шкафчика и отдала вещь златовласой. — Что это? Неужели кто-то провинился? — Совершенно верно. И пришло время наказать их. Я надеюсь, твои руки не забыли, как это делается? — Эллада с лёгкой улыбкой на лице принялась дразнить собеседницу. — Не дождёшься. Пойдём. Покажешь того счастливчика. Оставшееся время до ночи были слышны детские крики: наказали абсолютно всех, кому пообещали это сделать. Даже Дэнис не смог избежать наказания, но после ушёл из дому и спрятался в пустой конюшне, переполненной сухим сеном. Им он собирался дышать всю ночь и спать на нём до самого утра. — Как тут хорошо. Никто не мешает и не действует на нервы… Так тихо, — Дэнис улёгся на прохладную солому, собранную в кучу в углу этого очень открытого здания. — Дэнис, ты здесь? — А, это ты? Что ты здесь забыла? — брюнета даже не колыхнуло её появление в его уединённом местечке. Он так хотел расслабиться и даже всем своим видом показывал, что никто ему сейчас не нужен. Дэнис лежал на стоге сена, подложив руки, скреплённые в замок, под голову, закинув ногу на ногу, лениво время от времени рассекая ею воздух. — Я искала тебя. Я тебя хочу, Дэнис, — последнее она вовсе прошептала, но из-за тишины и небольшого расстояния между ними парень услышал её желание, но ничего не ответил. Девочка с двумя хвостиками и в нарядном чистеньком платьишке стояла на входе в помещение, больше не проронив ни слова, и это молчание как-то начало действовать на нервы юноше, который хотел понаслаждаться одиночеством. — Ну, иди сюда! — сказал он приказным тоном и похлопал по сену возле себя. Девочка, услышав заветные слова, в припрыжку побежала к своему возлюбленному, да так, что чуть не споткнулась на ровном месте. Подбежав, она улеглась на выделенное ей место и, повернувшись передом к парню, стала пристально смотреть на него. — Видишь дырку в потолке? — обратился к девочке Дэнис. — Да… — улыбнувшись, произнесла девочка, поднимая свой взгляд на потолок. Парень посмотрел на девочку и нечто непреодолимое — чувство, которому он был не в силах сопротивляться, — захлестнуло его, и он не смог сдержаться. Привстав на локоток левой руки, Дэнис приблизился к лицу девочки и накрыл её губы своими. А та только этого и ждала: она с жаром отвечала на поцелуй и даже стала перебирать пальчиками шелковистые пряди. Когда их языки танцевали жаркий влажный танец, девочка была на седьмом небе от счастья, а парень время зря не терял и уже постепенно снимал с девочки всю одежду, которая была на ней. И вот, когда поцелуй между ними был разорван, девочка как могла зацепилась губами за шею парня и обдавала её жаркими прикосновениями своих губ. А парня это только всё больше и больше забавляло, и он решил поиграть с ней, а потом доставить себе удовольствие. Оторвав руки девчонки от себя, он сполз немножко вниз и стал делать ей кунигулус, но быстро закончил это занятие и под тихие, полные желания вздохи девочки, которые разрывали тишину, он решил больше не медлить и вошёл в неё, порвав девственную плеву. — А-а-а! — закричала девочка. Она могла бы так и кричать и кто-то мог бы прийти к ним и помешать всему этому веселью, если бы Дэнис не заткнул поцелуем её рот. На этот раз он больше не отпускал её губы и не заканчивал страстный поцелуй, но начал двигать туда-сюда свою горячую плоть внутри неё. Закончив своё действо, парень вынул свой окровавленный клинок наружу, потому что вот-вот должно было свершиться семяизвержение. Дэнис поспособствовал этому: он водил своей рукой по всей длине члена, а девочка привстала и стала ожидать того, что должно было случиться, хотя и не знала, чего можно было ожидать. Но даже несмотря на это, юная женщина приблизилась к парню и взяла в рот его член, который был покрыт тонкой плёнкой её собственной крови. Такая уверенная инициатива девочки не могла не порадовать паренька. Он стал засовывать его до самого основания, опуская головку полового органа прямо ей в горло. От таких действий у девочки заслезились глаза, и обильно выделившаяся слюна стекала на сено с её подбородка. На последнем заходе парень кончил ей прямо в горло, и другого выхода, кроме как проглотить, у неё не было. — Вот и всё, — произнёс Дэнис, надев свою одежду и оставив девочку в беспамятстве лежать на сене. Покидая это помещение, он даже не прикрыл за собой дверь — просто ушёл. Девочка же оставалась лежать. Так и не сдвинувшись с места, она уснула.***
Тётушка Эллада шла по коридору вниз и не могла не наткнуться на мышиный помёт посреди лестницы. — Снова эти крысы. Достали уже… — шипела она, спустившись на первый этаж, — Ника, иди сюда сейчас же! Ника! Немного подождав и поняв, что она не откликнется, поскольку ещё спит, — всё-таки времени на часах чуть ли не шесть часов утра! — она двинулась на улицу. Погода не радовала. Небо было тусклым, серым. Местами накрапывал мелкий колючий дождь. Взгляд женщины по нелепой случайности пал на сарайку, которая была за окном возле приметного здания. Увидев, что дверь была приоткрыта, она направилась именно туда, чтобы закрыть её. Но добравшись до места и почти закрыв дверь, Эллада обнаружила грязные следы, которые ввели во внутрь. — «Что за?.. Кто это может быть?..» По размытым следам уже было нельзя определить, кто это шагал и каков был размер обуви этого человека. Надежда оставалась на то, что это не вор и не маньяк, да и не член какой-нибудь гильдии, решивший переночевать тут. — Кто здесь? Ответа ей, конечно, не последовало, но на свой страх и риск она шагнула вперёд и вошла в помещение. Подойдя к одному стогу сена, она почувствовал, как её глаза округлились, и начала кричать: — Да что ты о себе возомнила, соплячка? Признавайся: кто с тобой был?! Наверняка этот негодяй Дэнис! — Эллада взяла её за подмышки, приподняла и начала трясти. От неожиданности девочка проснулась сразу, но не сразу поняла, в чём дело, а когда поняла, начала плакать: теперь её непременно накажут! — П-простите… — Что мне твои слова, маленькая неблагодарная тварь! Пошла отсюда, и чтобы я больше не видела подобных выходок, а то твоё наказание станет суровее в сто раз! — перестав издеваться физически, женщина отпустила её. Элладу не волновало о, что ребёнок совсем без одежды, а на улице льёт как из ведра. — «Пусть наберётся позора у своих сверстников и, может, тогда перестанет поступать как ей вздумается. Ещё не доросла до того, чтобы иметь собственное мнение!» Вслед за убегающей голенькой девочкой, которая то и дело хныкала, прыгая по лужам, и бежала в главное здание детдома, где ей ещё многое предстояло перетерпеть, шла женщина в возрасте, делая бесполезные попытки укрыться от дождя, держа над головой руки. В этот вечер девочка перенесла страшное наказание плетью: её долго хлестали. До тех пор, пока она не потеряла сознание. Дэнис ушёл от наказания и сбежал из детдома вовсе. Больше его никто не видел. Три женщины так и остались воспитывать детей, которые уже были. Больше детей не прибавлялось.***
Девочка с голубыми волосами повернула голову к двери и стала пристально смотреть в темноту заплаканными глазами. Ничего не происходило… Девочка встала и двинулась к выходу, выставив перед собой свою маленькую ручку. Внезапно из темноты кто-то вылетел ей навстречу и повалил на спину. Девочка потеряла сознание. Она открыла глаза спустя долгие часы. Это было совсем другое, незнакомое помещение. Тусклый свет, исходивший от единственной потрескавшейся от времени лампы едва позволил ей осмотреть комнату. Стены были как в больничной палате после апокалипсиса: краска полопалась и отваливалась частями. Пол состоял из маленьких потрескавшихся плиток, плотно приделанных к деревянной основе, которая проклёвывалась в уголках помещения. Сама же девочке лежала на кожаном столе, привязанная ремнями к нему. На вид кожаные, ремни сдавливали её запястья и щиколотки, натирая болезненные мозоли. Над девочкой висела лампа и только слепой мог не заметить, как света в помещении становится больше. Лампа разгоралась, а потом и вовсе резко ослепила девочку, и она зажмурилась. — Слишком светло, ничего не вижу… — тихо произнесла юная Джувия Локсар. — Это ещё ничего. То, что тебя ожидает, будет в тысячу раз хуже, — послышался низкий мужской голос чуть поодаль. Стало понятно, что тот, кому он принадлежит, вскоре окажется тут. Девочка ощутила резкую боль в своём теле: она быстро распространялась от правой руки. Вероятно, туда делали какую-то инъекцию… Джувия широко открыла глаза. Зрачки метались из стороны в сторону, несмотря на яркий свет лампы, а рот был широко открыт, она не смогла прокричать, не смогла произнести ни звука. Девочка, лежавшая в пустой комнате, возле кроватей, резко открыла глаза и привстала. Обхватив себя руками, она заплакала и сквозь слёзы стала ощупывать свою правую руку, где боялась обнаружить хоть какой-то след после того, что ей привиделось. Если там что-то и было, она не смогла это разглядеть из-за слёз. Вытерев их, Джувия обнаружила, что в комнате светло и, повернувшись к окну, увидела, что это белый день, такой же пасмурный, как и все остальные в её жизни. Локсар никогда не видела солнца и не знала его тепла… — Снова этот дурацкий дождь! Будем доигрывать или в дом пойдём? — прокричал за окном какой-то мальчик. — Нет, доиграем! Так ведь? — спросил у кого-то второй. На его вопрос ответили хором. Видимо, там было много мальчиков, которые во что-то играли. Джувия подошла к окну и привстала на цыпочки, чтобы взглянуть на ребят, но она была слишком низкая, чтобы увидеть ребят. Тогда девочка выбежала из комнаты и побежала по лестнице вниз ко входной двери. Она приоткрыла её и стала одним глазком смотреть в щёлочку. Локсар так увлеклась этим занятием, что совсем позабыла про свой тыл. А в это время мальчики, увидев замухрышку, подглядывающую за кем-то, решили поиздеваться над ней и, подкравшись к ней за спиной, толкнули её на улицу в проливной дождь. Это не могло остаться незамеченным среди других воспитанников детского дома. Все разом притихли, когда Джувия вылетела в лужу, но через секунду в её адрес посыпались оскорбления. Она хотела убежать обратно в дом, но те мальчики закрыли собой дверь, поэтому ей пришлось бежать вперёд, мимо своих сверстников и ребят постарше. Они незамедлительно начали обкидывать её грязными камнями, прицеливаясь ей в голову. Большое количество бросков мальчиков и девочек приходилось прямо в цель — они практически не промахивались. За что же они все так ненавидели её? Девочка всё отдалялась от детдома, где жила не первый год, и камни уже не долетали до неё. Она бежала до тех пор, пока не добежала до границы этой деревни, а после свалилась на колени и начала плакать. Дождь не прекращался и добавлял ещё больше воды в и без того огромного размера водопад, который спускался прямо в глубокие канавы, которые окружили деревню. — Почему? Почему всё так вышло? — задавала сама себе вопрос маленькая Джувия. Она сидела около большого дерева, крона которого хоть как-то укрывала её от дождя, и рассматривала своё отражение в воде прямо перед собой. Успокоившись, Локсар хотела уже возвращаться назад, но откуда-то из-за её спины послышался мальчишеский голос. Она подняла голову и хотела уже повернуться навстречу незнакомцу, но она не успела — очень быстро последовал сильный толчок в спину, и она упала в самое глубокое место этой реки, туда, где секунду назад видела своё отражение, и, зацепившись за что-то ногой на дне, она уже больше не могла всплыть…