Несмотря на то, что сама Мелисса выглядит крайне встревоженной, она всё равно выжидающе смотрит на Лидию, словно в её голове она вырисовывала себе этот разговор с Мартин совершенно иначе.
— Пулевое, — выждав паузу, повторяет Лидия, стараясь произнести это как можно спокойнее, — Что я должна делать после этой информации?
— Я просто тебе сообщила, — отвечает на вопрос МакКолл. Она выглядит сконфуженной, — По словам Скотта, я думала, что вы близки.
— Это всего лишь слова Скотта, — резко произносит Мартин, словно рассекая воздух своими словами, — Ещё что-то?
Выждав пару секунд и так и не дождавшись ответа, Лидия разворачивается и уверенным шагом идёт в коридор, где находятся Натали и мистер Лейхи. Всех взволновала информация о том, что показатели Айзека упали, но после месяцев поисков, все стараются сохранять спокойствие и верить в лучшее. Натали и мистер Лейхи читают какие-то документы, выглядят крайне уставшими, но впервые за долгое время Лидия видит, как на их лицах есть что-то ещё, кроме вечного беспокойства и боли, так как всё это время, они понимали, что в любой момент могут узнать, что с Айзеком что-то произошло. Она ощущает, что в них теперь появилась стойкая надежда и вера в то, что всё образумится.
Неожиданно, дверь в коридор распахивается и громко отбивается от стены. Появляется мистер Стилински, который проносится по коридору, кинув едва заметный взгляд на Лидию. Она даже не понимает, какая эмоция выражена у него ярче. Ведь он чувствует себя виноватым за то, что его сын причинил так много боли Лидии, но теперь он лежит с ранением, вероятнее всего из-за того, что помог Лидии. И как любой отец, Ноа переживает о своем ребенке, и это чувство гораздо сильнее, чем все остальные вместе взятые.
Лидия до сих пор не знает, что произошло с Хейлами и всеми остальными. Не то, чтобы её хоть как-то трогали они или их жизнь. Единственное, о чем она думала: Смогут ли они причинить Айзеку боль и отстанут ли наконец-таки от него?
— Лидия, ты знала что-то о том, что происходит? — Спрашивает Натали, вырывая Лидию из раздумий.
Она застаёт её врасплох. Мартин не готова к такому разговору именно сейчас. Ей кажется, что она вообще никогда не будет к нему готова. Но надеется, что со временем и с помощью Айзека, таки смогла бы подобрать слова. И здесь стоит сделать ремарку, что сомнений в том, что Айзек выкарабкается, у неё нет. Потому как теперь она будет готова достать его с того света, только бы вернуть равновесие в свою жизнь, поставить все точки над «и», а так же узнать ответы на все вопросы, которые столько месяцев разъедали ей мозг.
— И да, и нет, — Мартин пытается уйти от ответа, но этим же загоняет себя в тупик, так как в глазах родителей читает всё больше вопросов, — Я знала общие черты, но меня никто не вводил в курс дела.
— Почему ты не сказала? — Серьёзно спрашивает мистер Лейхи.
— А что бы я сказала? — Вспыхивает Мартин, — «у Айзека проблемы и он где-то скрывается. Правда, я не знаю где и почему». Такой ответ вы хотели услышать?
— Лидия, успокойся, — мать положила свою ладонь на её плечо и нежно сжала, — мы не виним тебя. Ты сильная девочка, и я знаю, что если бы тебе что-либо было известно, то ты сразу бы рассказала нам об этом.
Лидия не отвечает на её реплику, а лишь кратко кивает головой. Она знала слишком много, чтобы рассказывать об этом и ожидать непредсказуемых решений от отца Айзека. И при этом, она знала слишком мало, чтобы у неё были весомые аргументы против Хейлов.
В это время в коридор выходит абсолютно поникший мистер Стилински и падает на одно из сидений. Нервно кидает папку с бумагами рядом с собой, а затем опускает голову, закрывая лицо ладонями. Его плечи вздрагивают и тихие всхлипы заполняют коридор.
Мистер Лейхи и Натали смотрят на него растерянно, не зная, что предпринять. Он выглядит настолько разбитым, что в один миг Лидия понимает, насколько ужасное событие могло произойти.
Едва разборчиво бросив «я сейчас вернусь», она в миг испаряется и за считанные минуты находит Меллису.
— Стайлз… — начинает она, переминаясь с ноги на ногу. Чувствует, как к горлу подкатывает комок, как глаза заполняются слезами, как в носу щиплет.
Мартин видит, что миссис МакКолл так и подмывает что-то сказать о том, что она пыталась раньше сообщить ей что-то, но девушка сама отказалась. Но вместо этого она лишь произносит:
— Крайне тяжелое состояние. Если переживёт эти сутки, то можно будет вести речь о каких-то прогнозах, — она с какой-то надрывной грустью вздыхает, что Лидии кажется, словно она переживает о Стайлзе больше, чем о многих других пациентах. — Если ты переживаешь, то поверь, после всего, что с ним происходило, он выкарабкается, — едва шепотом, добавляет, — Должен.
Лидия хочет возразить, что не беспокоится о Стайлзе больше, чем о своём брате, но какое-то ноющее чувство на задворках сознания не даёт ей произнести это.
Да, Стайлз не помог ей с Айзеком. Да, он творил множество отвратительных вещей по отношению к ней. Но конкретно в этой ситуации, если бы он не среагировал так быстро, то не факт, что вместо него не она была бы сейчас при смерти. А с её удачей, скорее всего, ей бы сейчас выбирали крышку гроба.
Ноги сами её принесли в коридор, где был мистер Стилински. Родители ушли оформлять какие-то документы, а мужчина всё ещё сидел на прежнем месте, уставившись в стену перед собой. Его взгляд был абсолютно пустым и казалось, что он не замечает совершенно ничего, что происходит вокруг.
Даже когда Мартин села рядом с ним, он и бровью не повел. Сложилось ощущение, что он находится в неком трансе, из которого сам не хочет выходить. Спустя несколько минут полного молчания, он вдруг тихо произнёс:
—
«Просто дай произойти событиям, на исход которых ты повлиять не можешь.»
Мартин не сразу удалось разобрать то, что он пробормотал. Она не знает, кого Ноа пытался ободрить: себя или её. Вероятнее себя, так как по поводу Айзека прогнозы были радужнее.
— Что? — Переспросила Мартин, до конца не решив, стоит ли вообще начинать какой-либо разговор.
— Эта фраза меня много раз губила и спасала, — он продолжает, словно не услышал её вопрос.
— Вы шериф и иначе вряд ли получится, — медля, отвечает она, решив, что подобрала действительно нужные слова.
— Да, работа такая, что иначе нельзя, — вздохнув, заключает Ноа, — Но когда там Стайлз, то она не работает так, как обычно, — он жмурится, а потом резко распахивает глаза. Несколько раз моргает, словно пытается понять, где он находится.
Лидия молчит. В ней бушует настоящий ураган эмоций. Из сотен слов и фраз, которые она хотела всё это время сказать отцу этого самовлюбленного придурка, ни одно не подходит, как бы она не пыталась отыскать в своей голове хоть что-то подходящее.
— Вы же понимаете, что я не сочувствую ему? — Фраза, которая слишком резко вырывается у неё. Словно она просто произнесла одну из возможных фраз вслух. Случайно.
Только теперь обратной дороги нет.
— Наверное, не понимаю.
Стайлз не посвящал его в свои дела, но у Ноа была возможность всё же знать о делах сына. И он понимал, сколько всего произошло с Лидией по вине его сына. Поэтому хоть как-то винить её из-за этих слов он не мог.
— Миссис МакКолл сказала, что с ним происходили разные вещи и он должен поправится, — Лидия не совсем поняла смысл слов Меллисы, но почему-то решила, что эта информация должна ободрить мистера Стилински.
— Хм, — он поворачивается к ней и, наверное, впервые, за весь разговор смотрит на неё, — Как я понимаю, ты его совершенно не знала. — Он легко кивает головой, словно подтверждая свои же слова и вновь отводит взгляд прямо перед собой. — Это и не удивительно.
— О чем вы? — Она тянет руку, чтобы коснуться его плеча и обратить на себя внимание, но вовремя одергивает себя, осознавая, что это будет лишним.
Мистер Стилински в очередной раз прерывается на молчание и Мартин терпеливо ждёт.
— Прости, Лидия, не сейчас.
Она делает вид, что понимающе кивает, хотя его слова вернули её на исходную позицию с количеством вопросов, на которые у неё по прежнему нет ответов.
— Что с остальными? — Понимает, что скорее всего, этот вопрос совершенно неуместен в этой ситуации, но не может не спросить.
— Всё довольно печально, — пожав плечами, шериф произносит это как-то слишком обыденно, — Прости, пока не могу сказать больше информации.
— Что значили цифры, которые я произнесла, когда позвонила? — Лидия задаёт ещё один, волновавший её вопрос.
— Значимая дата для Стайлза. Это сигнал того, что случилось нечто ужасное.
Вот так просто отвечает шериф, после чего его окликает медсестра и пускает в палату к сыну. Мужчина торопливо поднимается и подхватив папку с собой скрывается за дверью.
***
Ему дали совсем мало времени и он настолько растерян, что даже не знает, что сказать. Наверное, Ноа так бы и молчал, если бы не чувствовал внутри непреодолимое желание высказаться. Осознание того, что он не сказал сыну так много важных слов — убьет его, если он не успеет.
Он ставит стул прямо у больничной койки. Садится и ёрзает на нем, словно ребёнок. Ноа столько раз пытался подобрать слова для такого разговора, но даже если он и пытался его завести, то сын то и дело закрывал у него перед носом дверь или вовсе уходил от разговора.
— Да, Стайлз, я был ужасным отцом, — опустив голову, говорит. — Я знаю, — держит в руках какую-то салфетку, вместо которой он положил на столик папку, которую принёс и начинает отрывать от той самой салфетки кусочки. — Но я десятки сотен раз повторял тебе, что пытался сделать всё, что было в моих силах. Иногда я вёл себя неправильно. А порой категорически неправильно. Но это не значит, что я не любил тебя.
Ноа наконец находит в себе силы посмотреть на сына. Тот лежит с закрытыми глазами. Рассеченная бровь, синяки, лохматые волосы. Из него торчат трубки, а к телу подсоединено множество аппаратуры. Таким спокойным он давно его не видел. Таким умиротворённым.
Разве что тогда, когда он был совсем ребёнком и они с Клавдией поздно вечером сидели над его детской кроватью, наблюдая за тем, как он спит.
— Поверь, это значит лишь то, что я не знал, как стоит поступить в той или иной ситуации и то, что я могу ошибаться. — Ноа едва ощутимо касается его руки, — Я слишком многое упустил и понимаю, почему ты ненавидишь меня так сильно. И я искренне сожалею о том, что оставил тебя тогда. Я никогда не перестану жалеть о том, что не забрал тебя раньше, что не помог тебе, а порой вообще цинично отмахивался от тебя. И это наложило на тебе такой отпечаток, от которого страдают не только остальные, но и ты, — он поджимает губы и громко набирает воздух в лёгкие прежде, чем продолжить. — Но я не могу вернуть события назад, как бы ни хотел. Моя вина перед тобой останется до конца моих дней и даже то, в каком состоянии ты сейчас, это тоже моя вина.
Шериф замолкает на какое-то время, словно погружаясь в свои мысли. Аппараты издают противный писк, но кажется, словно он его совершенно не замечает.
— Какой кошмар, — прикрыв глаза, произносит едва слышно в пустоту, — Ты должен быть при смерти, чтобы впервые, за столько лет, я смог таки сказать тебе всё те вещи, которые ты никогда не хотел слышать.
Он сидит с ним ещё какое-то время, пока медсестра не стучит в палату с просьбой её покинуть. Они и без того дали Ноа так много времени с сыном только потому, что он — шериф.
— Я знаю, что ты стойко всё перенесёшь и у нас с тобой будут ещё сотни настоящих разговоров, — говорит он на прощание, едва ощутимо сжимая ладонь сына.
***
Целый день Лидия не находила себе места. После таких эмоциональных суток ей кажется, что в ней проснулся какой-то резерв энергии и вот уже час она ходит по комнате из угла в угол, обдумывая произошедшее. Потирает ладонями лицо, чтобы привести себя в чувство и вернуться к самому началу истории, но несмотря на то, что энергии в ней хоть отбавляй, разум её затуманен, что она с трудом сводит события и даты воедино.
Спустившись вниз, она тут же идёт к мистеру Лейхи, который её окликнул, едва рыжая макушка появилась в его поле зрения.
— Лидия, может что-то знаешь об этом? — Он даёт ей кучу счетов из банка, на которые она смотрит, недоуменно хлопая ресницами.
— Что это?
— Выписки трат Айзека, — мистер Лейхи поправляет очки на переносице и возвращается к бумагам.
— А он нехило так проводил каникулы, — хмыкнув, произносит Мартин, даже забыв о том, что сейчас с братом.
— Лидия, — мистер Лейхи нежно берёт её за запястье и смотрит прямо в глаза, — Ты точно не знаешь хоть каких-то деталей того, во что он ввязался?
Мартин сильно медлит с ответом, и когда понимает, что совсем затянула, не находит ничего лучше, чем выпалить:
— Если я что-то выясню, то сразу сообщу.
Мысленно она бьёт себя ладонью по лбу, но отмечает про себя, что рассказ полной истории может довести её мать и мистера Лейхи до того, что у них будет палата где-то между палатами Айзека и Стайлза.
Мартин быстро возвращается в свою комнату и обращает внимание на телефон, экран которого не успевает темнеть из-за сообщений, которые ежесекундно ей приходят. Бейкон Хиллс — маленький городок, и события, которые произошли прошлым вечером, стали слишком резонансными, чтобы их ещё долго обсуждали. Естественно, до того самого момента, пока не появится что-то новое, ещё более интригующее. А зная Бейкон, это может произойти не скоро.
Она заходит в социальные сети и быстро скроллит диалоги, которые у неё высвечиваются. Останавливается на сообщение от Эллисон:
12:04
Если бы я знала хоть 5% того, что могло предотвратить это всё, то сломя голову неслась бы тебе на помощь
10:05
Тебе стоило всё рассказать. Прости меня.
16:05
Всё хорошо, Эллисон.
Но диалог, который идёт следом заставляет её задержать дыхание на некоторое время, прежде чем его открыть. Она понять не может, как ему хватило наглости, писать ей.
09:55
Не хочешь поговорить?
16:06
Скотт?
Ты серьёзно?
16:08
Да, серьёзно
Слышал, что произошло с твоим братом. Тебе нужна помощь?
16:10
Там был твой отец. И я уверена, что ты был в курсе того, что он там будет.
Если ты хотел помочь, то мог предупредить.
16:12
Лидия, одно небольшое свидание и всё. Разве это так сложно?
Мартин не понимает, как могла быть настолько слепой по отношению к Скотту.
