***
— Удивительно, как быстро разлетаются сплетни, — усмехнулась Кёсем, но через секунду её лицо снова приобрело серьёзное и озабоченное выражение. — Султан болен, это правда. В последнее время он жалуется на недомогание, ничего серьёзного нет. Но обвинять меня в болезни нашего Повелителя — это слишком. — По-другому никак, Султанша. Сплетни будут на протяжении жизни преследовать вас. — Заверил мужчина, с интересом рассматривая стоящую перед ним женщину. Ту, что прозвали обольстительницей и рыжеволосой ведьмой. До этого момента, ему не представлялось чести вживую посмотреть на неё, но сейчас она стояла перед ним и выглядела весьма обеспокоенной и печальной. — Муса ага, ты справился со своим поручением и я вижу твою преданность нашему Государству, — стараясь величественно выглядеть, с нескрываемым пафосом произнесла Махпейкер, прямо устремив свой взор на агу. — Когда придёт время, ты станешь хранителем покоев. Муса ага кивнул и, откланявшись, стремительно ушёл, хлопнув дверью. Кёсем, накинув капюшон на голову, направилась другой дорогой к слугам, что ждали неподалёку у Мраморного павильона. Открыв ветхую дверь, женщина подняла голову на небо, и почувствовала на лице холодные капли дождя. Небо заволокло тёмными, грозовыми тучами, и где-то послышались грозные раскаты грома. Кёсем всегда недолюбливала такую погоду, она пугала своими тёмными оттенками и громкими звуками. Но в тоже время и манила, наверное, потому, что погода так часто гармонировала с её внутренним состоянием. — Госпожа! — послышался пронзительный крик, наполненный безысходностью и болью. Кёсем устремила свой взор в сторону крика и увидела, спотыкающуюся, но в тоже время, упрямо бегущую девушку — Фидан хатун. Её волосы растрепались, а платье свободно развевалось по ветру. — Госпожа! — на выдохе воскликнула Фидан, схватив женщину за руки, чтобы не упасть от сильной боли в ногах. Лицо было мокрым, но уж точно не от дождя. — Что случилось? — обеспокоенно спросила Кёсем, пытаясь унять дрожь и волнение. Предположений для волнения у неё было множество, а хатун будто специально медлила, судорожно хватая ртом воздух. Выглядела она неважно: платье было изрядно испачкано и в некоторых местах сильно порвано. Когда Кёсем уже хотела прикрикнуть на служанку, то она сама заговорила: — Повелитель умирает! — воскликнула она, едва сдерживая гримасу отчаяния. В тот момент Кесем отчётливо услышала резкий звук грома.***
«Только бы он не был занят, только бы не был занят, — билась в голове лишь одна мысль у Фатьмы, что шла по безлюдным коридорам». Каждый, сделанный ею шаг, гулко отдавался в голове. Волнение достигло наивысшего пика, но она с уверенностью могла сказать, что поступает правильно, ведь другого выхода у нее попросту нет. За эти пять лет, начиная с её встречи в холодном и неприветливом Дворцовом Саду, она наконец — то ощутила заботу и любовь. Просыпаться каждый день и осознавать, что никому не нужна, даже собственной матери было настолько тяжело, что не хотелось просыпаться. Хотелось заснуть и больше не проснуться. Всего за пять лет она обрела родного человека. И терять её Фатьме не хотелось. Она готова была на всё, но только не сдаваться. Если за все эти годы, проведённые с Фатьмой хатун, Султанша не могла её назвать матерью, ведь это было бы неправильно. И только те слова, брошенные со злостью Кёсем Султан в лазарете, расставили все точки над вопросами. И забота, которой окружила её Фатьма, дала веско понять, кому она может доверять и любить. Фатьма Султан сложила руки на животе и, тяжело вздохнув, громко приказала: — Доложите Султану, что пришла Фатьма Султан! Ага развернулся и ушёл, оставив девушку одну. Пусть каждый говорит то, что хочет, пускай со стороны окружающих она поступает глупо и необоснованно, но это её жизнь и она собирается сама распоряжаться ею. Она наконец осознала, что, как бы она не поступала, её всё равно всю жизнь будут осуждать. Для всех она останется иблисом, но может всё не так плохо и она зря преувеличивает? Смириться со слухами или бороться за свою честь? — Повелитель вас ожидает, — монотонным голосом сообщил мужчина, опустив глаза в пол. Встряхнув гагатово — чёрной шевелюрой, Фатьма неуверенно дошла до двери и остановилась как вкопанная. Она не знала, что будет говорить, будет ли она умолять или скорее требовать. Но её слова должны заставить отца задуматься и принять верное решение. Султан Ахмед слепо подчинялся своей жене — Кёсем Султан. Какими сладкими речами она заставила подчиняться её воле? Ох, если бы только бедный Султан знал о ней всю правду, то тысячу раз бы подумал, чем доверить всё, что он имел, ей. Быстро оглянувшись, Фатьма вошла в покои, со странной радостью, заметив, что посторонних не было. Султан сидел за столом, читая свёрток. — Повелитель? — тихо окликнула Фатьма. — Фатьма? — радостно улыбнулся отец, от чего на душе у девушки потеплело. — Зачем пожаловала, моя дорогая? — встав из-за стола, Султан подошел к девочке и просто обнял. Это проявление отцовской нежности, заставило девочку широко улыбнуться. Ей казалось, что только её он мог просто обнять, обходясь без всех официальных манер. Ведь в конце концов он — её родной и горячо любимый отец, а она — его любимая дочь. — Отец, мне нужно с вами поговорить, — заглядывая прямо в глаза мужчины, как можно более уверенно и радостно сказала Фатьма. — Конечно, — согласился Султан и жестом указал присесть на тахту. Усевшись на тахту, Фатьма тяжело вздохнула, продумывая дальнейший разговор. Это нужно было сделать раньше, но к сожалению она слишком поздно это сообразила. — Прежде, чем что-то сказать, пообещайте мне не прерывать меня, пожалуйста, — умоляюще попросила девочка, увидев кивок с его стороны, она продолжила: — Дело в том, что по ложному обвинению Фатьму хатун несправедливо выслали в Старый Дворец. Возможно, вы мне не поверите, но это сделала Кёсем Султан, чтобы подставить её! И я прошу вас, нет, умоляю вас, вернуть Фатьму обратно! Внимательно выслушав, Султан поднял голову на Фатьму Султан. И она увидела в его взгляде что-то болезненное и странное, не свойственное здоровым людям. Возможно её больное воображение просто разыгралось? — Фатьма, я понимаю, что ты не хочешь верить в это, но она действительно причастна в этом обвинении! Хатун сама не отрицала своих действий, а это означает, что она виновата. — Нет, отец! Кёсем Султан всё это подстроила! Поверьте мне! Вы видите её как ангела, но она им не является! — с жаром воскликнула Фатьма, взяв его руки в свои. Ей казалось, что ещё немного и её сердце разорвётся от волнения. — Кёсем никогда не была ангелом и я это знаю, — голос Повелителя прозвучал невероятно жёстко. Фатьме резко захотелось спрятаться и исчезнуть, но увы, это было невозможно. — Но она твоя мать. Я не порицаю твою вражду с ней, но никогда не опускайся до обвинений в сторону своей матери! — Вы мне не верите? Думаете, что это пустые обвинения? — горько спросила Фатьма. Ей не верит даже собственный отец. Видимо, Кёсем Султан навсегда подчинила его разум себе и теперь ничто не сможет помешать этому. Он полностью в её власти. — Фатьма, я уже всё сказал. Я хотел казнить эту хатун, но твоя мать уговорила меня этого не делать, и обойтись обычной ссылкой! — с нотками раздражения в голосе, сказал Падишах. Её мать уговорила Повелителя не убивать Фатьму хатун? Это признание изрядно шокировало девочку и заставило несколько поменять отношение в сторону Кёсем Султан. Султан резко встал, но покачнувшись, упал. Перед глазами всё поплыло. Вдруг всё стало таким незначительным и мелочным, даже его собственная жизнь, что в голове не пронеслось ни единой мысли. Испуганная Фатьма закричала на помощь стражу и опустившись на колени перед ним, не могла понять, что с ним случилось. Она беспомощно вглядывалась в его лицо, судорожно пытаясь привести его в сознание. Но ничего не помогало. Султана давно мучила сильная головная боль, ломота во всём теле и страшная бессонница, но он не предавал этому значения. Приходилось до глубокой ночи засиживаться за столом, снова и снова занимаясь государственными делами. Он даже не подозревал, что последствия окажутся слишком серьёзными.***
Время будто остановилось, перестало идти. Птицы в Дворцовом Саду замолкли, и уже не радовали обитателей Топкапы своими созвучными песнями. Природа замерла, было слышно только завывание холодного ветра. Кёсем поёжилась, и поправила тёплую шаль на плечах, под которой находилось чёрное траурное платье. Копна огненно — рыжих волос свободно покрывала спину и плечи. Они отчётливо выделялись на фоне тёмного интерьера. Бледной рукой женщина провела по ледяной руке своего венценосного супруга, наивно ожидая, что сейчас он откроет карие глаза и с тёплой улыбкой произнесёт её имя. Он не очнётся. И она давно это поняла. Но пытается тем самым обмануть себя. Рыжеволосая смахнула подступившие слёзы, и подумала, как жизнь несправедливо отнимает у неё любимого человека. А сама то она много повидала справедливости на свете? Сейчас она добровольно не отходила от его кровати, пытаясь уловить хоть какое — то выздоровление, но всё было безуспешно. На протяжении двух недель у Султана была сильная лихорадка и бред. А раньше Кёсем никогда бы не встала на колени, не отходила бы от кровати супруга, лично следя за ним, не спала бы по ночам. Четырнадцать лет назад, Ахмед был для неё не больше, чем самовлюблённый и наглый мальчишка, по прихоти которого она оказалась здесь. В то время они были два жутко упрямых и своенравных подростка, что никогда не считались с мнением других. И любовь у них была не с первого взгляда, как описывается в сказках. Далеко не такая… Снова и снова она вглядывалась в его лицо, пытаясь запечатлеть все черты лица в своём разуме. Все потеряли надежду на выздоровление Падишаха, все и к сожалению она не являлась исключением. Кёсем давно не верила в сказки, они были придуманы скорее для меланхоликов и мечтателей. В сказках всё хорошо заканчивается и все мирно, да счастливо живут в своих Дворцах в окружении роскоши. Наверное, её жизнь можно считать сказкой. О таком мечтала её младшая сестра — Беатриче — такая нежная и романтичная. Все мечты были о прекрасных замках, рыцарях и влюблённых принцах. Кто бы не мечтал оказаться в таком месте? — Кёсем… Тихий, еле слышный шёпот заставил женщину удивлённо распахнуть глаза. На её лице появилась грустная улыбка, увидев состояние мужа. — Аллах, услышал мои молитвы! О, Всевышний благодарю тебя! — тяжело дыша от волнения, повторяла Кёсем, покрывая поцелуями его руку. Она понимала, что это конец. Что совсем скоро Султан испустит свой последний вздох, после чего тяжело закрыв веки, Ахмед попадёт к Аллаху. Смерть. Все умирают, но и никто не может смириться со своей участью. Женщина провела тёплой рукой по его шелковистым спутанным волосам. Сейчас она могла высказать всё, что было так долго у неё на душе. И, плевать, что покойнику ни к чему твои слова. Зато её душа наконец получит облегчение. — Мой Султан, мой возлюбленный, — её голос был непривычно мягкий и дрожащий. На глазах выступали слёзы, которые медленно катились по холодным щекам и капали на простынь. — Помнишь, как мы в первый раз встретились? Как люто возненавидели друг друга, но через некоторое время поняли, что не сможем друг без друга. Кёсем увидела, как у Ахмеда появилась слабая улыбка, видно, он вспомнил. Она и сама улыбнулась, как только вспомнила. Когда два жутко упрямых и своенравных подростка встретились, то… не влюбились друг в друга с первого взгляда. Скорее наоборот. В тот вечер они настолько друг друга вывели из себя, что потом нарочно не встречались. Но чудо произошло. Султан сам признался, что хочет видеть её, а Кёсем согласилась. Предложив мир, с каждой встречей они больше узнавали друг друга, пока не поняли, что влюбились. Ненависть смогла перерасти в любовь, пусть и не сразу. — Мы не сразу полюбили друг друга. Ох, не сразу, — отрицательно покачала головой рыжеволосая, крепче сжав руку Ахмеда, словно боясь, что вот-вот он умрёт. Хотя, она действительно боялась. — Зато сейчас мы — семья. Мне очень горько осознавать, что ты не увидишь, как растут наши бравые Шехзаде и прекрасные Султанши. А ведь мы так об этом мечтали, Ахмед. Так мечтали! — в отчаянии воскликнула Кёсем, всё сильнее заливаясь слезами. — Нет того человека, на которого я смогу положиться и опереться. Как мне жить? — Я всегда буду с тобой. Всегда. В твоём сердце, — прошептал Султан и тяжело вздохнув, разжал пальцы. Кёсем не закричала, но душа этого требовала. Она лишь покрепче прижала его труп к себе, наверное пытаясь вернуть его к жизни. Слёзы безудержно текли и их количество не убывало, а только увеличивалось. Но перед тем, как навсегда попрощаться с ним, Кёсем метнулась к письменному столу, и схватила оттуда печать. Она взяла лист бумаги и начала судорожно писать, мысли путались, но она упрямо писала. Она должна защитить своих сыновей любой ценой. Печать поставлена — теперь дело завершено. Поглубже спрятав письмо в корсаж платья, Кёсем Султан решительно распахнула двери и громко провозгласила, чтобы каждый знал: — Султан Ахмед умер!