***
— Султаном стал Мустафа, как я и ожидала, — задумчиво сказала Кёсем, медленно растягивая слова. — Мне кажется или вы довольно этим обстоятельством?.. — удивлённо вскинув брови, переспросила хатун. — Не так, как если бы на трон сел мой Мехмет, но и так сойдёт, — кивнула Махпейкер, всё также не отрывая взгляд от окна. — Я не понимаю… — еле прошептала девушка, непонимающе уставившись на женщину. — Что ж тут непонятного? — порывисто повернулась Кёсем, садясь на тахту. — Мустафа — слабоумный, собственно, как и его глупая мамаша. Они недолго продержатся у власти, горожане сами не захотят, чтобы у власти находился ненормальный, — презрительно выделила последнее слово Кёсем, после чего поднесла к губам стакан с водой. — Но ведь следующий претендент на престол — Шехзаде Осман. — Одно другому не мешает, — странно ответила Кёсем, после чего за весь вечер не проронила ни слова.***
— Чувствуется разница переезда из Топкапы в Старый Дворец, — произнесла Айше и в её голосе можно было услышать весёлые нотки. — Топкапы очень шумный, а здесь можно услышать даже жужжание мухи. Так тихо тут… Фатьма была с ней согласна, но не испытывала какой-то радости при переезде. Со смерти Султана Ахмеда прошло три недели, и все эти недели они каким-то чудесным образом оставались в Топкапы, хотя их давно должны были сослать в Старый Дворец. На трон же сел безумный, по слухам Падишах, который до этого сидел в кафесе. С ним будет править его мать — Халиме Султан, на вид довольно неприятная женщина. И конечно взять какой-то кусочек от власти решила его спокойная и уравновешенная сестра по имени Абиде. Она производила вид благовоспитанной и кроткой девушки, не лишённой какого-либо обаяния. Но сейчас Фатьма могла вздохнуть спокойно — всё было позади. Многие шехзаде могли взойти на трон по тем или иным причинам и двор не знал, что делать. Из-за этой дилеммы двор разделился. Первая фракция во главе с шейх-уль-исламом Ходжасадеттинзаде Мехметом Эсатом эфенди и Софу Мехмедом пашой, который замещал великого визиря, предпочитали видеть психически неуравновешенного Шехзаде Мустафу. Софу Мехмед утверждал, что Осман был слишком молод. Это было странно, если учитывать, что Осману было столько же лет, как и его отцу, когда тот взошёл на трон. Глава чёрных евнухов Мустафа ага возражал, но его возражения не были приняты во внимание и на трон был возведён Мустафа. Девочка была удивлена, как спокойно отреагировала мать на заявление, что трон занял не Шехзаде Осман, а Шехзаде Мустафа. Фатьма понимала, что всё же Кёсем ставила ставки именно на Османа, чем на кого-либо другого. И в этом была причина. Сослав Махфируз во дворец, Махпейкер тем самым убила двух зайцев — убрала главную Хасеки и получила управление в Гареме. Но в этом всём была ещё одна цель, которую преследовала хитрая гречанка — оставить Шехзаде Османа одного, без опеки матери. Нет, не убить. Это было бы слишком просто и все подозрения в убийстве пали бы на неё. Гораздо легче лично воспитать его, как родного сына, чтобы когда он стал Султаном, не тронул её детей. И у неё это прекрасно получилось. Кёсем брала маленького Османа с собой на прогулки в Дворцовом Саду, катала в карете по городу и всячески окружала заботой. Ей очень нужно было установить с ним дружеские отношения. На отсутствие матери, Махпейкер отвечала, что она должна скоро вернуться и ничего более не говорила о ней. Но больше всего женщину заботила вражда Мехмета и Османа. Она проявилась ещё в детстве. Мальчишки постоянно что-то делили и ссорились, не собираясь уступать друг другу. Кёсем с самого детства пыталась сделать их дружнее, приставив к ним одного учителя и наставника. Но ничего не вышло. В конце концов не существуют идеальные планы без каких-либо изъянов.***
— Красота… — прошептала Абиде, с восхищением рассматривая шикарные покои Валиде. — Они теперь и твои, — улыбнулась Халиме, подойдя к дочери и приобняв её за плечи. Глаза медового оттенка тёпло смотрели на неё. Для Абиде они всегда были странного цвета, их нельзя было назвать карими или зелёными, но несомненно они завораживали. — Мне нужна будет помощница в государственных делах. И ты знаешь почему. Абиде грустно улыбнулась в ответ, поняв, о чём говорила её мать. К сожалению, Мустафа был психически неуравновешенным и это проявилось ещё в детстве. Часто Мустафа разговаривал с кем-то в комнате, хотя никого не было. Ночью он ходил по покоям и что-то бормотал, вызывая страх у матери. Его странности всё больше увеличивались, пока наконец его братец, вступив на трон, не «пожалел его», отправив в кафес. Но для Абиде её сводный брат Ахмед стал настоящим врагом. Отправив Мустафу в кафес, он тем самым обрёк его на мучения. Там он медленно, но верно сходил с ума. Абиде перепробовала множество способов и уговоров в сторону Ахмеда, чтобы он пожалел сумасшедшего Мустафу и позволил жить в своих покоях. Но нет. Не пожалел. А теперь сбылась мечта девушки — Мустафа стал Падишахом. И наплевать, что он не в состоянии править. Пусть они малообразованны и ничего не смыслят в государственных делах, переворотах и заговоров. Зато он не один. С ним всегда будут его мама и сестра. Абиде мучил страх грядущего. Она не знает, что будет в будущем, не знает, что станет с Мустафой и с матерью. Абсолютно ничего не знает. Претендентов на трон очень много. Взять хотя бы амбициозную гречанку Кёсем — у неё целый выводок многочисленных детей. Она чересчур хитрая и осторожная, настоящая змея. — Сможем ли мы матушка править? — как бы невзначай бросила Абиде, рассматривая в руках золотую статуэтку, стоящую на камине. — Разве мы настолько глупы, Абиде? — удивлённо спросила Халиме, подняв на дочь глаза. — В конце концов тебе уже двадцать — это довольно большой возраст. Тебе уже и не грех выходить замуж, ты не маленькая уже. Если что, то выдам тебя замуж за хорошего мужчину, стоящего на высокой должности. Девушка вздрогнула и быстро поставила статуэтку на место, неаккуратно поправив пшеничные пряди волос. Мать никогда не заговаривала с ней на эту тему, и сама Абиде не считала нужным самой начинать этот разговор. Ей совершенно не хотелось выходить замуж за одного из напыщенных и старых Пашей. Она не хотела повторять судьбу всех Султанш. — Пойду, проведаю брата, — сказала Абиде, поклонившись и быстро скрывшись за дверями. Оказавшись в коридоре, Абиде развернулась и лёгкой походкой направилась к покоям Повелителя. Девушка хотела проведать его, как-никак, для него вся эта роскошь и новая обстановка в новинку. Ему нужно помочь адаптироваться в новой среде, ведь он теперь долго будет править Империей. Завернув за угол, Абиде прошла в ташлык, приветливо улыбаясь щебечущим одалискам. У неё действительно было прекрасное настроение. Но следующая картина испортила всё беззаботное настроение, заставив изрядно понервничать. Новоиспечённый Падишах, безумно улыбаясь, бросал посреди пустого коридора золотые монеты. Монеты звонко звенели, и этот звук гулко отдавался в коридорах, но никого поблизости, даже стражников, не было. Абиде закрыла рот рукой, подавив крик отчаяния. Нет! Она так надеялась, что возможно психика Мустафы улучшилась, но видимо долгое пребывание в закрытом помещении значительно ухудшило его нервы. Словно очнувшись, Абиде подхватила подол платья и подбежала к брату, пытаясь отнять мешок с золотом. — Мустафа, отдай мне пожалуйста. Мустафа! Зачем ты бросаешь просто так монеты? Лучше сохрани их, — мягко уговаривала Абиде, говоря с ним так, как с неразумным ребёнком. Одной рукой, Султанша гладила его по кучерявым волосам, а другой пыталась вырвать злосчастные деньги. С трудом, но ей это удалось. Теперь оставалось только каким-то образом провести его в покои… — Мустафа, пойдём? — Куда? — глупо уставившись на сестру, спросил Султан. — Как куда? В твои покои, мне нужно тебе столько показать и рассказать, — уговаривала Абиде, взяв его за руку, и потащила за собой совершенно не упирающегося Падишаха в покои…***
— Здравствуй, Муса ага, — поприветствовала Кёсем, представ перед агой. — Надеюсь, что ты не просто так позвал меня сюда, — холодно добавила женщина, сильнее закутавшись в мех. — Что вы, Госпожа. Конечно, нет. — Тогда немедленно говори, не тяни время. — О безумии нового Падишаха говорит весь Стамбул. Его эксцентричные выходки не остались незамеченными, — Муса ага замолк, но увидев неподдельный интерес в глазах Кёсем Султан, продолжил. — На своём первом Совете Дивана, Султан неожиданно начал дёргать Пашей за бороду и срывать с них чалму, чем вызвал среди них недоумение и крайнее недовольство. — Вот как. Большего чудака Османская Империя не видела, — усмехнулась Кёсем. По ней было видно, что она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ей эта ситуация казалась крайне комичной. — Но на этом Султан не остановился. Вскоре слуги заметили следующую выходку: Падишах, прогуливаясь в Дворцовом Саду, начал бросать монеты птицам и рыбам. — Прошу меня извинить, ага, я повела себя крайне легкомысленно, — серьёзно произнесла женщина, только глаза выдавали её, лукаво блестя. — Как я и говорила, народ не будет терпеть Падишаха, который ведёт себя так непредсказуемо и непредусмотрительно. Хоть он и правит всего месяц, но судя по всему, скоро его свергнут. — Я убеждён в том же исходе, Госпожа, — кивнул ага. — Хорошо… что-то ещё случилось? — Нет. На этом всё. Позвольте уйти. Увидев кивок с её стороны, Муса ага привычно откланявшись быстро ушёл, оставив Кёсем одну в Мраморном Павильоне.