***
После того, как Бетани покинула особняк эрла Денерима, дружелюбная группа солдат охотно предложила ей пройтись вместе. Они направлялись из Форта Драккона к городским воротам, где должны были встать на караул. Из горожан на их пути встретилась не только Бетани, но она была хорошенькой юной девушкой, и поэтому они особенно приветливо к ней отнеслись. От ворот найти путь к Дому Хайевера было несложно. Мужчины, работающие во дворе, узнали её. Желтоглазая служанка по имени Лита, впустив её, упрекнула: — Ваша леди-мать очень волнуется за вас! — Это Бетани? — воскликнула Лиандра Хоук с лестницы. Женщина сбежала по ступеням и заключала дочь в объятия. — Где ты была? — Всё хорошо, матушка, — ответила Бетани. — Я воспользовалась помилованием эрла Брайланда для магов и исцелила его маленького сына. И многих остальных людей тоже. Они были очень благодарны. Лиандра разразилась рыданиями, подумав, а не стоит ли им схватить ручную кладь и бежать из города. Всё так же, как в ранние дни с Малькольмом. Люди были благодарны — о, премного благодарны, — но затем вспоминали наставления Церкви, что маги не нуждаются в благодарности, а Церковь может покарать семьи укрывателей магов, и им с Малькольмом опять приходилось спасаться бегством. Снова и снова. Шарада подбежала вслед за тёткой, но почувствовала неловкость и остановилась за несколько шагов, смотря на Бетани, пытающуюся успокоить мать. — Не плачь, матушка. Всё действительно хорошо. Там был тэйрн, и королева там была, и они поблагодарили меня, а королева сказала, что меня освободят от надзора Церкви! А ужин будет? — обратилась она к наблюдающей за ними Лите. — Прямо сейчас и будет, — сказала желтоглазая женщина и быстро удалилась в направлении кухни. — Ты видела королеву? — не сдержавшись, полюбопытствовала Шарада. — С ней всё в порядке? Как им удалось забрать её из Церкви? — С ней все хорошо, но на ней ничего не было, кроме рубашки и синего плаща Адама. Жрицы украли её одежду! Разве это не ужасно? Тэйрн Фергюс забрался на часовенную башню и вынес королеву на руках. Карвер, Йован и Лелиана отправились во дворец, в покои Стражей, но позже они помогут в расследовании, потому что заговор был направлен и против Стражей тоже. Все хотят знать, замешана ли Церковь в покушении на тэйрна Логэйна. Бетани рассказала всем о своих собственных приключениях: о новых друзьях, о маленьких лордах Корбусе и Лотаре, о леди Серии Мак Ку и банне Альфстанне, и о том, как королева разгневалась на Церковь. — Думаю, она действительно намеревается обуздать их власть, — сказала Бетани. — И она пообещала, что мне никогда не придётся отправляться в Круг. Объявили ужин, и в небольшой обшитой панелями гостиной их ждала вкусная еда. — Я подумала, — сказала Лита, — что вы, леди, предпочтёте поесть отдельно от солдат. Тут тихо и никого нет. — Как это мило! — воскликнула Шарада, любуясь красивой комнатой. Несмотря на все опасения за Бетани, Лиандра Хоук пребывала на вершине блаженства, устроившись в роскошном городском особняке тэйрна Хайевера. Она не жила так с двадцати лет: со слугами, накрывающими ей ужин в изысканной тёплой комнате, наполняющими ей ванну, забирающими одежду для стирки. После ужина она с наслаждением приняла долгожданную ванну, переоделась в шелковое платье, блаженствуя от гладкости льнущей к коже ткани, и решила, что будет одеваться так каждый день до конца своей жизни... если ей в самом деле не придётся хватать Бетани и спасаться бегством. Девочки тоже выкупались, и Лиандра увидела, что от мытья копна кудряшек Шарады совсем распушилась. — Тебе следует позволить своим волосам отрасти, дорогая, раз теперь мы заживём по-другому. У более длинных волос завитки станут распрямляться под собственным весом и образуют красивые локоны. Или можно уложить их в элегантную причёску. Не возражаешь, если я немного поэкспериментирую? Шарада повернула голову, и Лиандра не увидела, как девушка закатила глаза. Но небольшие знаки внимания были ей приятны. Со смерти матери о ней никто не заботился. Сидящая возле туалетного столика Бетани оглянулась на неё и сочувственно улыбнулась. Дом Хайевера был просторен, но сейчас служил резиденцией самому лорду с большой свитой из рыцарей и солдат. Поэтому практически всем пришлось делить комнату с кем-либо ещё, и трех дам сэра Адама разместили вместе. В их комнате имелось две кровати: огромная, с пологом — для Лиандры и Бетани, и маленькая односпальная для Шарады. Её принесли и приставили к подножию большой. Никто из женщин не почувствовал себя обделённой. Просторная комната была хорошо обставлена, с окном в изящном алькове, возле которого так приятно сидеть и читать. Имелся письменный стол с чернильницей и перьями. Ширмы в углу скрывали умывальник и стул с ночным горшком. В маленьком книжном шкафу стояли несколько книг, а в камине ярко горел огонь. Их одежду сложили в изящный полированный деревянный комод. Цветные шёлковые ковры на полу смягчали шаги. Ни Бетани, ни Шарада никогда не жили в такой красивой комнате. Когда все вымылись и оделись, пришли слуги, чтобы вынести и опорожнить ванну. После этого женщинам оставалось наслаждаться мирным вечером, пока снаружи царила кипучая деятельность и противостояния. Бетани извлекла свою лютню, настроила её и играла для собственного удовольствия и для развлечения матери и кузины, надеясь, что всё же сможет найти для себя место в этом мире.***
Во время осмотра собора Йован обнаружил внутренний двор, где сжигали магов: убогую выжженную площадку из грубого камня, покрытую серой пылью. Винн давно сожгли. Усмиренный, подметающий дворик, сказал ему, что останки поместили в бочки, истолкли в мелкий порошок и затем вывезли за город на одну из церковных ферм, чтобы удобрить почву на полях и в саду. Рядом находилась небольшая кладовка, заполненная посохами, амулетами, ношеными мантиями, украшениями, книгами, сувенирами и запертой коробкой с деньгами, взятыми с тел. Там работал усмиренный, спокойно приводя вещи в порядок для возвращения их в Круг или для продажи в "Диковинках Тедаса" и других лавках. Один из усмирённых тщательно зашивал недавно выстиранное красивое серо-синее платье. Йован выдернул платье из его рук. — Это собственность Церкви, — монотонно сказал ему усмирённый. — Нет, — возразил Йован, заставляя себя не срываться на невинную жертву. — Это — нет. Он сунул платье под мышку и выбежал. Сердце сжималось от боли. Слезы жгли глаза от воспоминаний, как Винн разочаровалась в нём. Что он собирался сделать с этим платьем? Вернуть его Лелиане? Захочет ли та взять его, зная, что оно снято с мёртвого тела Винн бережливыми церковниками, обыскивавшими её на предмет самой завалящей монетки? Когда Йован пробирался через холл, один из хайеверских рыцарей, сэр Тиррел, завидя его мундир, окликнул: — Страж! Тебе, наверное, стоит на это взглянуть! Солдаты, досматривающие лабиринт подвалов и туннелей, расположенных глубоко под собором, нашли помещение, которое их озадачило. Йован, конечно же, сразу узнал помещение для хранения лириума, о чём сразу рассказал — он ведь никогда не клялся хранить тайны храмовников. Солдаты с трудом поверили ему, хотя у многих были друзья и товарищи, ставшие зависимыми от выпивки или листьев эльфийского корня, которые жуют, чтобы унять постоянную боль. Гнев Йована кипел в нём подобно драконьему огню, и он дал ему выход, в самых уродливых и мрачных красках рассказав о конце, ждущем всех храмовников, о неизбежном падении до пускающих слюни идиотов, и доживании под присмотром нянек в богадельне в Вал Руайо. Это произвело большое впечатление. Йован сомневался, что хоть кто-то из мужчин захочет, чтобы их сыновья стали храмовниками. Кроме того, там был зал с филактериями, и это оказалось настоящим потрясением для здравомыслящих людей тэйрна Кусланда. — Я не уверен, что понимаю тебя, — сказал сэр Тиррел. — Ты говоришь, что это не доказательство против магии крови? Что эту кровь собирали храмовники? — Да, — ответил Йован с горьким удовольствием. — Это именно то, что я имел в виду. Когда ребёнка отправляют в Круг, храмовники делают надрез на теле этого мальчика или девочки и собирают кровь. Затем они накладывают заклинание, — Йован мысленно усмехнулся тому, насколько плохо это звучит, но сказанное было не более, чем правдой, — чтобы выследить магов, если они когда-нибудь убегут. — Разве это не магия крови? — упорствовал Тиррел. — Если бы маг сделал это, то это была бы магия крови, верно? Так как это может быть не магией крови раз её сотворил храмовник? Йован, тщательно удерживания на лице выражение печали и грусти, внутренне плясал от радости. — Я не могу отвечать за Церковь, но ты совершенно прав в отношении магов. Это было бы тяжким преступлением, если его совершил маг, но, полагаю, Церковь выше закона. — Это неправильно, — сказал сэр Тиррел из врождённого чувства справедливости. — Это неправильно. Надо разбить эти штуки. Йован поморщился. — Если мы так сделаем, то Церковь создаст проблемы для всех, и они просто снова возьмут кровь у детей в Круге. Солдаты с ворчанием ушли. Йован улыбнулся. В голову пришла замечательная идея и заставила быстрее биться сердце. Обыск собора пока не завершён. Завтра он сюда вернётся. Возможно, кто-то из солдат знает, где в Денериме находится скотобойня. Если он заменит кровь на другую, выглядящую точно так же, то кто будет самым умным? Ему понадобится воронка, или, может быть, пипетка...***
Утром следующего дня Леонас Брайланд усадил дочь рядом для разговора наедине, решив сказать ей правду о её положении. — Но почему, отец? — всхлипнула Хайбрен, раз, наверное, в двадцатый. — Почему я не могу остаться здесь? Это мой особняк, разве нет? Я же эрлесса Денерима! Брайланд вздохнул и потёр глаза, опустившись ниже на неудобном стуле. Ему было бы легче столкнуться с десятком орлесианских убийц, чем разбираться с дочерью. Этим вечером они предадут огню бедную Вербергу, и оба были подавлены из-за этого. Хайбрен кричала на горничных, пока те не доделали траурное платье так, как ей хотелось. Его закончили только перед обедом в полдень, и теперь Хайбрен сидела в нём. Оно не портило её красоты. — Хайбрен, моя дорогая девочка, Уриен мёртв. Я сожалею, но тут ничем не поможешь. С момента его смерти ты вдовствующая эрлесса Денерима. Условия твоего брачного договора совершенно ясны. Как вдова, ты имеешь право на поместье Розового холма. Тебе предоставлено право на владение теми домами на Рыночной площади и кое-какая собственность в эльфинаже. В целом тебе обеспечен хороший доход. С другой стороны, ты не будешь правительницей Денерима, и у тебя не будет права голосовать на Собрании земель. — Но Анора осталась королевой! — возразила Хайбрен. — Это нечестно! Брайланд встревоженно заёрзал, надеясь, что слуги не подслушивают у дверей. — Не следует так дерзко говорить о её величестве! — Увидев, что она затравленно вздрогнула, он понизил голос. — Её величество — вдовствующая королева, и правит по воле короля, пока не состоится Собрание земель, в харинге... или позже. Напоминаю, что ей хватит этого времени, чтобы сокрушить тебя, если ты не заставишь себя говорить о ней почтительно. Она прилежно выполняла обязанности королевы в прошлые пять лет, ты же была эрлессой меньше дня. Фактически, моя девочка, тщательно подумай, прежде чем жаловаться на своё положение. Брак не был консуммирован, и, если этот вопрос предложат рассмотреть более внимательно, некоторые могут посчитать брак недействительным, и ты можешь остаться ни с чем. Он с горечью фыркнул. — Если попытаешься вернуть своё приданное, тебе понадобиться большая удача. Его перевезли в казну Уриена сразу, как оно было выплачено, и похоже, ни у кого нет ни малейшего представления, где он хранил своё золото. Брайланд не упомянул, что особняк скрупулёзно обыскали, как в поисках золота эрла, так и его бумаг. Нашлись косвенные улики того, что Уриен имел дела с орлесианцами. Если это подтвердится, то Брайландам важно дистанцироваться от этого как можно быстрее и тщательнее. — Это нечестно! — повторила Хайбрен, слегка нахмурившись. — Это так, — доброжелательно сказал ей отец. — Однако жизнь часто несправедлива. До этого момента тебе везло. До похорон эрла никто не требует твоего ухода, но на следующий день тебе придётся уйти. Я заключал все эти договорённости. У тебя будет некоторый выбор, и я надеюсь, что ты примешь мои советы. Ты можешь отправиться жить в поместье Розового холма, или в тот пустующий дом на Рыночной площади, или, что я советую, отправиться домой, где ты либо останешься жить, либо какое-то время будешь решать, что тебе делать дальше. И, — добавил он, ведомый многолетним опытом, — конечно же ты имеешь право забрать с собой все свои свадебные дары, куда бы ты не отправилась. Это было откровенной игрой на её чувствах, и Брайланд мог себя поздравить — ему удалось отвлечь Хайбрен от страданий. — Мои подарки! — вскрикнула она, светлея лицом. — Я и половины их не видела! Надеюсь, их отмыли, — добавила она, раздраженно ковыряя вышивку на юбке. — Я слышала, что они были все в крови. — Чепуха! — возразил Брайланд. — Их собрали и заперли для тебя. Мы можем прямо сейчас спуститься и посмотреть на них. Наши слуги могут начать их упаковывать. Если ты решишь следующим летом немного пожить в своём поместье, возможно ты захочешь, чтобы оно было хорошо обставлено. Часть подарков может как раз пригодиться. — Бронвин не прислала мне подарка, — пожаловалась Хайбрен. — Она такая надменная. Брайланд терпеть не мог нападки на Бронвин. Он сделал свой выбор и придерживался его. — Говори уважительно о своей кузине леди Бронвин Драконоубийце. Последние месяцы она несёт тяжёлое бремя, и у неё есть дела и поважнее покупки подарков для избалованных девушек. Перестань, Хайбрен, Бронвин всегда посылала тебе прекрасные подарки на твои именины. — Подарки, которые выбирала тетя Элеанора, — пробурчала Хайбрен, возмущенная пристрастностью отца. Он всегда вставал на сторону Бронвин. И на сторону мальчиков, если на то пошло. Она радовалась, что Лотар не умер, — да, по-настоящему радовалась. Однако она не возражала, если бы он ещё поболел. Тогда он лежал бы тихо и не путался у неё под ногами. С другой стороны, ей не стоит злиться на бедняжку Бронвин. Бронвин стала Серым Стражем, и теперь вынуждена носить дурацкую уродливую одежду и тяжёлую броню. Она наверняка не отправила подарок, потому что завидовала Хайбрен. Никто не женится на Сером Страже, особенно если она — старая дева с уродующим лицо шрамом. А Хайбрен теперь — эрлесса... пусть даже вдовствующая эрлесса, она всё равно опередила Бронвин на всю оставшуюся жизнь. Да! Когда они были девочками, Бронвин всегда шла впереди неё, в соборе или на благородных собраниях, но сейчас удача отвернулась от неё. Эти мысли очень утешали. Еще лучше Хайбрен стало, когда они разобрали подарки и рассмотрели все эти чудесные вещи из тяжёлого серебра и цветного стекла. И ей стала нравиться идея вернуться завтра домой. Она сможет уйти после похорон Уриена и заснуть в собственной постели. В городском доме без тёти Верберги будет грустно и пусто, ведь она была единственной, кто всегда вставал на сторону Хайбрен. Тем не менее, дом это дом, а служанки знают, что ей нравится на завтрак.***
На следующий день приехала Лелиана с Карвером, чтобы показать им покои Стражей. Лелиана не была представлена королеве, в отличии от Йована, и поэтому её не просили поучаствовать в обыске собора и проверке найденных там документов. Возможно, это и к лучшему, иначе ей пришлось бы несладко. Трудно поверить, что жрицы опустились до найма убийц... но... хорошо, возможно, не так трудно. Она вздохнула. В Орлее далеко не каждая жрица являлась образцом бескорыстной добродетели. Многие действовали в личных интересах и интересах своих семей. Часть храмовников вела себя недостойно, подобно тем, кто злоупотреблял своим положением, пока Тара была пленницей Круга. Всё это удручало, и становилось понятно, почему Создатель утратил снисхождение к своему творению. Оказавшись в стороне от происходящих важных событий, она утешила себя возможностью помочь Карверу показать своим близким Покои Стражей, чтобы они лучше поняли, на что похожа его жизнь. Заодно Лелиана планировала после осмотра прогуляться по магазинам. Ей надо было выполнить множество поручений от Бронвин, и многие из них можно было сделать за один раз. Когда город в таком волнении, дамам не следует выходить на прогулку без охраны. Затем они смогут поискать украшения, чтобы надеть их с новыми платьями, потому что сегодня вечером их представят королеве. — Мы должны зайти к сапожнику, — заявила она, сверившись с составленным накануне подробным списком. — Разумнее сделать это сейчас. До Собрания земель остался примерно месяц, и скоро все будут завалены заказами. Затем мы посетим портниху возле собора. Она очень хорошо шьёт. Также ей надо навестить Панделина, ювелира из Дворцового района. Его изделия всегда превосходны, а так как он работает вдалеке от Рыночной площади, то вряд ли пострадал от буйства толпы, пусть её и разгневал не он, а императрица Орлея. Но Лелиана, конечно же, навестит его одна, и, вероятно, завтра. Заказ, который она сделает для Бронвин, фактически был делом государственной важности и требовал осмотрительности. День начался с посещения покоев Стражей, и оно прошло замечательно. Дамы восхитились Залой Стражей, и Лиандра настояла, чтобы подняться в башню и взглянуть на комнату, которую сейчас занимал Карвер. К его облегчению, горничная там уже прибрала. Мать не могла отозваться неодобрительно о его комнате — та была несравненно лучше чердака, на котором спал Карвер с тех пор, как смог самостоятельно забираться по лестнице. Домоправительница была занята уборкой и подготовкой расположенных над залом общих спален перед возможным приездом младших Стражей. Госпожа Раннели гордилась своей работой. — Тридцать один новый Страж! — воскликнула она. — Просто не верится! Наша дорогая Страж-Командор такая деятельная девушка! У Лиандры был повод поддержать её похвалу. — Леди Бронвин сделала много хорошего нашей семье: она добра к Карверу и великодушно порекомендовала моего сына сэра Адама тэйрну Хайевера. Общие спальни представляли собой три большие комнаты с двухъярусными кроватями и сундуками для личных вещей, очень просто обставленные, но чистые и светлые. Принесённые из кладовых простыни и одеяла развесили проветриваться. Госпожа Ранелли заверила леди Амелл, что если у Карвера будет его личное покрывало или одеяло, то она проследит, чтобы его кровать в башне застилали именно им. — Это придаст его месту чуть более домашний вид, — сказала она благожелательно. — Такие вещи ценятся Стражами, зачастую находящимися так далеко от семей. — О, это так мило! — воскликнула Лиандра. — Карвер, я сохранила твоё одеяло с медвежатами. Ты всегда его любил. — Я его любил, когда мне было шесть лет, — запротестовал Карвер, но увлечённые женщины не обратили внимания на его слова. Он был обречен судьбой спать под пушистым одеялом с медвежатами. Они долго разговаривали, вдаваясь в разные подробности, и было само собой разумеющимся, что госпожа Ранелли настойчиво предложила гостям присоединиться к раннему обеду в Зале Стражей. Отсутствовал только Йован — был занят в соборе. Небольшая и весёлая группа с удовольствием принялась за обед, а дамы позаботились о том, чтобы не запачкать свои шёлковые платья. К этому времени солнце высоко поднялось, и ветер жнивня был не слишком пронизывающим. В такой день приятно прогуляться, разглядывая высокие дома богачей. Лелиана надеялась, что к концу прогулки она не слишком сильно устанет. В конце концов, Дом Хайевера находился на северном берегу реки, и это не очень далеко от Рыночной площади. — Собор мы посетить, конечно, не сможем, — сдержанно сказала Лелиана. — Расследование в самом разгаре. Но вы можете полюбоваться на его фасад, он очень красив. Рядом находится особняк эрла Рэдклиффа, это тоже большое и заслуживающее внимания строение. Бетани, которая не сразу поверила, что она действительно находится в крупном городе, была в восторге от происходящего. Она за свою жизнь не видела ничего, кроме Лотеринга, и рассказы не могли её подготовить к кипящей жизни Денерима. Они шли и шли мимо множества домов, торговых лавок, горожан. Она привыкла ходить пешком и не уставала, но её поражало, что город всё не кончался. На выросших в Киркволле Лиандру и Шараду Денерим произвёл не такое сильное впечатление. Некоторые дома, принадлежащие благородным семьям, выделялись изяществом, но в Денериме не было ничего подобного Верхнему городу в Киркволле — района, в котором жили исключительно богачи. Даже особняк Хайевера больше походил на крепость, чем на дворец, а сточные сооружения были более чем примитивны. Денерим отчаянно нуждался в канализационной системе. Кроме того, взгляды Лиандры и Шарады отличались. Шарада видела Верхний город только со стороны. Она видела фасады великолепных зданий, но знала, что они не для таких, как она. В Ферелдене разница между богатством и бедностью не была столь болезненна и очевидна. Да, в Денериме не было Верхнего города, но зато не было и Нижнего. Лиандра со своей стороны была благодарна тэйрну за его щедрость, но считала, что спальни и гостиные в его доме выглядели бы привлекательнее, если грубую каменную кладку стен покрыть штукатуркой или обшить панелями. Конечно, Ферелден — страна бедная, и не следовало ожидать слишком многого. Привратная улица привела их к широкому и шумному рынку, очаровавшему всех. Челюсть Карвера отвисла от всего этого великолепия — от этой жизни, — а Бетани тихо заверещала от радости. Квадратную площадь окружали лавки, а в центре, под аляповато расписанным шатром, теснилось множество завлекательных лотков. — Как прелестно! — воскликнула Лиандра. — Да, — согласилась Шарада, имевшая теперь в кошельке несколько монет. Здесь было не так прелестно, когда она приехала сюда без гроша в кармане. — Мы можем купить здесь... что-нибудь! — Бетани улыбалась даже при мысли об этом. Лелиана повела их к сапожнику — к большому неудовольствию Карвера, вынужденного к ним присоединиться, потому что Лиандре захотелось заказать ему что-нибудь "милое" на те случаи, когда ему не понадобиться носить окованные боевые ботинки. Он согласился, но только при условии, что эта обувь будет чёрной. Как только его большие ноги были измерены, он с нетерпеливой тоской уставился на чудеса рынка через открытую дверь. — Я просто постою у лотков, — пообещал он, выйдя наружу. — Честное слово! — Только не потеряйся, — с беспокойством окликнула его Лиандра, а затем вернулась к буйству цветов и фактур. Пока снимали мерку с Шарады, Лиандра обратилась к Лелиане за рекомендацией портного, которому можно заказать дублет для Карвера. — Мы должны сразу пойти к нему, — заявила Лиандра. — После этого мы отпустим бедного мальчика, а потом он нас встретит где-нибудь позже. — В таверне "Покусанный дворянин", — предложила Лелиана. — Это весьма приятное место, где можно посидеть и поговорить. День выдался нелегким: Карвера привели к портному и сказали, что юноша любит синий цвет, однако сам Карвер принялся категорически это отрицать. — Адам любит синий. Я — нет. — Но ведь ты всегда носил синий цвет, — удивлённо возразила Лиандра. — Да, потому что я донашивал одежду за ним. Я ненавижу синий. Тёмно-серый с чёрной вышивкой оказался приемлемым компромиссом. И заодно чёрные бриджи, о которых не слишком сложно заботиться. И чёрный плащ. Бетани сказала ему, что он будет похож на Чёрного Лиса из легенд, но эта идея Карверу только понравилась. Он подумал, что в чёрном будет выглядеть опаснее. Его отпустили прогуляться с наказом встретиться позже в "Покусанном дворянине". Предстоящая встреча в самой лучшей таверне Денерима немного примирила его с действительностью. Женщины заказали новые платья, лифы и пояса. На нижнее белье и ночные сорочки выбрали тончайшее полотно, а на платья — шёлк и бархат. Купили на лотке серебряные шпильки и заколки для волос и убедили Шараду выбрать что-нибудь, что поможет укротить облако её кудрей. Лелиана искала свою любимую продавщицу, но увидела на её месте мрачного молодого человека. Она обвела взглядом его запасы ароматических масел и спросила: — А где Лизелль? С радостным удивлением заметив её акцент, он ответил: — На неё тут напали во время беспорядков. Она поправляется дома. Нам повезло, что меня не арестовали. Он тоже говорил как выходец из Орлея. — Мне очень жаль, что твоя сестра пострадала, — сказала Лелиана. — Пожалуйста, передай ей привет от Лелианы. Леди Лиандра, обратите внимание на это розовое масло. Оно так освежает. Они щедро заплатили за масла для ванн и духи, и молодой человек значительно повеселел. Бетани купила украшенный гвоздикой помандер и с наслаждением вдыхала его запах, а не вездесущую вонь мокрой псины и мусора. Памятуя о близящейся зиме, они заглянули к перчаточнику и снова поразились разнообразию цветов, в которые можно окрасить кожу. — Это чудесное место, — сказала Шарада, обводя взглядом рынок. — Как весело было бы тут жить! Взгляд Лелианы скользнул по запертой и безмолвной двери, что охраняла маленький домик Маржолайн. — Полагаю, что так.***
Другие могли наслаждаться этим днём, но только не Владычица Церкви. Ей разрешили день отдохнуть, но сейчас ей предстоял тяжёлый и неприятный разговор. — Твоя уважаемая леди-мать была моей лучшей подругой, — сказала Владычица Церкви Фергюсу Кусланду. Её голос звучал хрипло от слабости и страха. Королева Анора и её ближайшие соратники, присутствующие в Денериме, вызвали её во дворец, и в одиночестве, без присутствия эскорта храмовников, подвергли строжайшему допросу. Анора перевела взгляд на свои руки, позволив Фергюсу ответить на это взывание к чувствам. Тэйрн посмотрел пожилой жрице в глаза, полуприкрытые нависшими веками. — Уже четыре месяца труп моей матери гниет в братской могиле... Хотя нет, это слишком пристойное описание. Моих родителей, мою жену... моего сына... бросили в выгребную яму со всеми остальными жертвами хайеверской резни, устроенной Рендоном Хоу. И пока я не вернул Хайевер и не потребовал, чтобы они выполнили свой долг, ни одна жрица не пришла, чтобы предать их огню. Ваша дружба, — прорычал он, — кажется, не имеет большого значения. И не говорите мне, что Хоу запугал жриц. Даже если так, похоже, его отношения с Церковью в Хайевере были весьма тёплыми. Согласно его записям, он сделал преподобной матери Хайевера, тоже дражайшей подруге моей матери, щедрое пожертвование в размере двухсот соверенов. Такое же пожертвование было сделано Церкви Искупительницы Нашей в Амарантайне. Удивительно, что ни одна жрица в Амарантайне не заметила, как скованных эльфов загружают в корабли тевинтерских магов крови. Повисла тишина. Владычица Церкви собралась с духом и тихо ответила: — Всё это мерзко и жестоко, но я не принимала в этом участия. — Это верно, — признала Анора. — Нет никаких свидетельств, связывающих вас с этими преступлениями. В противном случае этот разговор вёлся бы не здесь, во дворце, а в Форте Драккон. — Вы угрожаете мне? — возмущенно запротестовала Владычица. Взгляд Аноры был твёрд, как кремень. — Я не позволю вам или любому другому члену Церкви угрожать этой стране. Мой отец в письмах неоднократно выражал неудовольствие вмешательством преподобной матери Кларины, которая препятствует ведению войны против Мора. Совершались злодеяния: покушение на мою жизнь, на жизнь моего отца-тэйрна и на Стража-Командора. Благородные люди Ферелдена убиты и ранены. Все доказательства, если быть предельно откровенным, в конечном счёте могут вывести на интригу Орлея, в особенности на орлесианского агента. Мы знаем, что у неё было много контактов. Мы также знаем, основываясь на обыске комнат матери Гертруды и матери Элоизы, что у этого агента — и у других — были подобные контакты в Церкви. — Она холодно улыбнулась. — У нас есть убедительные доказательства... косвенные, но убедительные, что эти матери и возможно сэр Тавиш совершенно точно знали о нападении на свадьбу эрла Уриена. И поэтому, вопреки вашим собственным договорам с Серыми Стражами, безобидная женщина, старшая чародейка Винн, была безжалостно убита в надежде увеличить количество жертв. Анора откинулась назад. Брайланду было что добавить. — Моя сестра мертва, мой сын выжил только благодаря вмешательству отважной девушки-мага. Завтра моя дочь, уже вдова, предаст своего мужа огню. Ваши храмовники даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь или защитить кого-то в том зале, кроме себя и вас. У меня есть список раненых вашими храмовниками, когда они прорывались из особняка эрла Денерима. Смерти гостей нельзя напрямую отнести к храмовникам, но эти увечья требуют возмещения. Я подсчитал сумму, которая королева полагает разумной. Владычица Церкви взглянула на цифры и едва удержалась от вздохов и закатывания глаз. Речь шла о значительной сумме, и без сомнений предназначалась не только для возмещения потерпевшим, но и в качестве меры наказания для Церкви. Она заметила в списке две строки, в которых значилось двести соверенов. Фергюс Кусланд, очевидно, был крайне недоволен действиями Церкви на севере. Владычица Церкви поджала губы, решив, что матери Петронилла и Ита это возместят. Если ей, Владычице Церкви, пришлось перенести это унижение, то им тоже придётся пострадать.***
К вящей радости, Йован обнаружил, что для достижения своих целей ему нет нужны полностью заменять кровь в филактериях. Добавление даже небольшого количества овечьей крови делало филактерию совершенно бесполезной, однако внешне это не было заметно. Солдатам он нравился. Ведь он исцелил бедную красавицу-королеву и с готовностью залечил их порезы и синяки. Когда Йован сказал им, что нуждается в некотором "оборудовании" для участия в обыске, они помогли отнести его бочонки, не задавая лишних вопросов. Загрязнить все филактерии в хранилище оказалось делом недолгим, поскольку игла шприца с легкостью прокалывала восковую пробку. После этого Йован нагревал поверхность и разглаживал воск, делая прокол незаметным. Он не трогал филактерии тех магов, о чьей смерти знал. Он с молчаливой тоской прочитал знакомые имена, вспоминая друзей, исчезнувших после Истязаний или убитых за какую-либо провинность. Сейчас он находился на пике своего влияния. Йован знал, что больше оно уже никогда не будет. Королева разгневана на Церковь, и сейчас самое время для изменения положения магов. Если он сможет убедить её, что сбор крови для филактерий — разновидность магии крови, то это может помешать храмовникам создавать свои наилучшие инструменты для выслеживания отступников. Часть магов предпочитала оседлую, упорядоченную жизнь Круга, но были и другие, которые мечтали о свободе. Йован считал, что у них должен быть выбор. Кроме того, никого в Тедасе не сажали в тюрьму за преступление, на которое он мог пойти когда-то в будущем. Он хотел бы раз и навсегда покончить с ритуалом Усмирения, но это вряд ли возможно. Но если ритуал станет строго добровольным и не будет проводиться над магами, не желающими этого, то по размышлениям Йована, это ударит по магам Ферелдена. Маги, боящиеся ужасов Истязаний, могут предпочесть им Усмирение. Лично он предпочёл бы быть убитым храмовниками в ходе провалившегося Истязания, чем расхаживать говорящим болванчиком. Он замер. В его руках была филактерия Винн. Он осторожно положил флакон обратно и вытер нос.***
— Итак, на чём мы остановились? — спросил Брайланд, просматривая свои записи. Мы до сих пор не уверены в соучастии Уриена. Думаю, мы должны более внимательно допросить его охрану, особенно его сенешаля. Очень странно, что мы не можем найти ни его документы, ни его сокровищницы. Учётные книги пролили бы свет на многие вопросы. — Я склоняюсь к мнению, — размышляла вслух Анора, — что он действительно получал деньги от императрицы в обмен на сведения. Это само по себе предательство. Однако вряд ли он знал, что нападение состоится именно седьмого числа. Вероятно, устранение Уриена тоже было частью плана, с целью помешать ему рассказать о том, что он знает. С банном Сеорликом, возможно, та же история. Его имя упоминается в некоторых переписках. Я отправлю в Лотеринг за его бумагами. — И нет никаких доказательств, что они знали о предыдущем покушении на вас, ваше величество. Они просто пешки, ими пользовались и выбрасывали. Анора задумалась, постукивая кончиками пальцев. — Склонна согласиться. Я не верю, что об отравлении было известно кому-то кроме моей предательницы-служанки, агента Орлея Маржолайн и её заказчика. Эта интрига была весьма тонка и едва не увенчалась успехом. — Взгляд Аноры устремился куда-то далеко за пределы Ферелдена. — Я считаю, что нападение в седьмое жнивня стало реакцией на новости о смерти короля. Императрица надеялась заполучить всё через брак с ним... и её надежды не оправдались. Брайланд удержался от плевка, но на языке остался горький привкус. Теперь он знал о секретном брачном соглашении, и ещё больше пожалел, что королём не избрали Брайса Кусланда. Он не сказал этого вслух, чтобы не оскорбить сидящую перед ним даму, но при Брайсе бы такого безобразия не было. И Элеонора в качестве королевы справилась бы не хуже дочери Логэйна. Логэйн и Бронвин не были идеальным решением, и они, безусловно не заменили бы Брайса, которого Брайланд считал лучшим другом со времён юности. Однако опыт Логэйна и его авторитет как командующего армией в сочетании с королевской кровью в жилах Бронвин и её выдающимся качествами… В их лице Ферелден получил бы короля и королеву, у которых имелись большие шансы помочь стране выстоять в эти страшные времена. Брайланд взглянул на Фергюса. Его он тоже любил, хотя из детей его друга Бронвин и казалась ему более примечательной. Если по воле случая у Логэйна и Бронвин не будет потомства, из Фергюса получится хороший король. Он был готов стать возможным наследником, но не более, но даже это удовлетворило бы многих, кого волновала чистота крови. Жаль, что Фергюс никогда не проявлял интереса к Хайбрен, и теперь, очевидно, не проявит. Брайланд заметил взгляды, которыми обменивались Фергюс и королева, и уверился, что правильно всё понял. Между ними что-то есть. Слишком рано, чтобы говорить о союзе, как о решённом деле, но похоже на то, что когда-нибудь вдовствующая королева может стать тэйрной Хайевера. Брайланд надеялся, что Анора не бесплодна, вопреки слухам. В конце концов, им понадобится двое детей: один унаследует Хайевер, второй Гварен. По крайней мере, если Логэйн не оставит Гварен своему второму ребёнку. Логэйн с Бронвин или Фергюс с Анорой? Для Брайланда выбор был очевиден. Хотя простые люди любят романтические истории о рыцаре, спасающем даму, Брайланд считал, что страна в данный момент нуждается в таких правителях, как Логэйн с Бронвин. Каждый из них — герой, какие редко появляются в мире. По всем сведениям и по тому, чему он сам стал свидетелем, Бронвин нашла Прах Андрасте! Это кажется настолько невероятным, что требуется время на осознание. Итак, сначала политика. После этого совещания ему надо отправиться в особняк эрла Денерима, навестить выздоравливающих и разузнать о том, как они собираются голосовать. На Собрании земель не нужны неожиданности. Эрл Денерима... Эрл Денерима... Кто-то должен им стать. Воган мёртв. Кто же будет наследником Уриена? Может быть, у него был какой-нибудь кузен? Королева снова заговорила, и ему пришлось обратиться в слух. — Мать Гертруда поведала нам больше, чем собиралась. Её соучастие очевидно, как и причастность к ряду других преступлений. В обычном порядке мы должны бы обратиться к Владычице Церкви, и возможно, злоумышленников просто отправят в Вал-Руайо. Это неприемлемо, поскольку источник заговоров находится именно там. Однако казнь высокопоставленных служителей Церкви будет необратимым шагом. — Они в любом случае полезнее в качестве пленников, — сказал Фергюс. — Скорее всего мы получим от них больше информации и имён. Мы можем тянуть с расследованием очень и очень долго. — А если Владычица Церкви спохватится и потребует их освобождения? — Уверен, она на это не пойдёт, — сказал Фергюс со слабой улыбкой. — Она тоже злится и боится своего окружения. Если в ходе нашего расследования мы обнаружим, что её опоили по приказу из Вал Руайо, я думаю, что она будет еще больше злиться и бояться. Это может оказаться нам на руку. — Мой отец скоро приедет, — сказала Анора, находя успокоение в этих словах. — Он уже близко. Я получила сообщение. Он в дне пути. Когда он будет здесь, следующим нашим шагом, полагаю, станет назначение правителей выморочных баннорнов. Я думаю, так мы сплотим наших старых друзей и заведём нескольких новых. Раздался стук в дверь. За ней оказался задыхающийся от радостных новостей посланец. — Ваше величество, — выпалил он. — Прибыл лорд Натаниэль Хоу, и он просит предоставить ему аудиенцию!***
Комментарий автора: шприцы использовались в медицине со времен Древнего Рима. Не вижу причин, по которым их не могло быть в Тедасе. Что до утилизации тел магов: с ними приходилось что-то делать. Кремация, хотя многие люди об этом не думают, не преобразовывает тела в тонкую пыль. Остаются кости, и в наше время для их раздробления используются машины. Если бы почва представляла собой суглинок, то костная мука могла бы немного её улучшить. Я полагаю, что останки мёртвых магов сбрасывались в озеро Каленхад. Тем не менее, я совершенно уверена, что Церковь забирает себе имущество и ценности перед сожжением. Если моё описание напоминает склады Дахау или Освенцима, заполненные чемоданами с одеждой и тряпичными куклами, то это неизбежно. Да, маги опасны, но храмовники редко относятся к ним с гуманностью, и Церковь явно эксплуатирует их. Я пыталась определить их правовой статус: они преступники? Или рабы? Полагаю, они просто... маги.