***
Бронвин испытывала некоторую неловкость, останавливая в роскошной усадьбе банна Сеорлика, которого она так не одобряла. Однако озабоченный своим размышлениями Логэйн коротко дал ей понять, что не примет никаких возражений по поводу места для отдыха. Есть предел выносливости у людей и лошадей, и если они собираются покончить с волнениями в Денериме, то им надо отдохнуть. Бронвин с прошлого визита была знакома с усадьбой. Она знала сенешаля Рюрика и помнила горничную по имени Кара. На этот раз они приехали с таким большим отрядом, что ни о каких отдельных покоях не шло и речи. Бронвин пришлось делить комнату с Морриган и Авелин. Но, по крайней мере, у них была отдельная ванна. Мужчинам не так повезло. Всех шестерых Стражей разместили в другой комнате, и кому-то пришлось спать на уложенных на пол соломенных тюфяках, а Зевран устроился поперек изножья огромной кровати. — У нас будет больше места в замке Брайланда, — утешила Бронвин своих бойцов. — Если погода не испортится, и мы поднажмём, то сможем добраться до него завтра вечером. По правде говоря, большинство из них не сильно страдали от стесненных условий. Андерс и Морриган были недовольны таким размещением, но Бронвин подумала, что ничего с ними не станется, если поспят одну-две ночи раздельно. Долийца Катара роскошь усадьбы сбивала с толку, но он казался довольно покладистым парнем, что на фоне колкости Данит не могло не радовать. Было приятно насладиться чистотой волос и ногтей, — хоть и ненадолго, — но высушить волосы перед сном не получалось. Бронвин заплела их в косы и понадеялась на лучшее. Будь её здоровье послабее, или не будь она Стражем, наутро бы её ждала простуда. Она остановилась у двери своей комнаты, не желая снова дискутировать с Морриган. Слова Морриган глубоко задели её, и она старалась их забыть. Морриган, возможно, хотела как лучше, но она вмешивалась в дела, о которых ничего не знала. Затем Бронвин улыбнулась и отправилась искать Логэйна. Это было лучшим лекарством для её сомнений. Он был в той комнате, в которой в прошлое своё посещение спала она. Возле двери стоял охранник. Как же это раздражает. И вот она тут, в рубашке и бриджах, делает вид, что просто случайно зашла. И в довершении охранник узнал её, и глупо крикнул "Стой!", хотя все вокруг пытались заснуть. Парень настойчиво привлекал к себе внимание. — Добрый вечер, Страж-Командор. — У меня дело к тэйрну, — ответила Бронвин с напускной уверенностью. Он что, улыбнулся? Выражение лица охранника моментально стало прежним, и он открыл дверь и вошёл внутрь для доклада Логэйну. Последовал приглушённый обмен репликами, и охранник почтительно пропустил её. — Проходите, Страж-Командор. Логэйн ещё не ложился спать, но при виде неё нахмурился, причем довольно неприветливо. Бронвин проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Её привела сюда острая потребность, и Бронвин с улыбкой обняла желанного мужчину, наслаждаясь теплом его твёрдого и закалённого тела. — Бронвин, это не... Она поймала его губы и горячо поцеловала, прижавшись как можно теснее. Он помедлил несколько мгновений, но разомкнул её руки и отстранил её. — Тебе надо уйти. Последнее, что нам нужно — неприглядные сплетни. Она, краснея, ошеломлённо уставилась на него. — Ты меня гонишь? Да, гнал. Он подталкивал её к двери, настойчиво и с вызывающей снисходительностью, словно назойливого коробейника, словно нежелательно проникшего проходимца. — Я доверяю этому охраннику, — сказал Логэйн, — но мало ли кто увидит. Тебе нужно отдохнуть, да и мне тоже. — Как будто это у меня получится, между Морриган с её дурным нравом и Авелин с её кошмарами! Ужасно. Ужасно и унизительно. Желание остывало, сменяясь тянущей болью внизу живота. — Не будь ребёнком, — хмурясь, сказал Логэйн. — Мы должны соблюдать приличия, по крайней мере до тех пор, пока не объявим о своей помолвке. Люди спокойно относятся к своим романтическим отношениям, их может позабавить, что я увлёкся хорошенькой девушкой... Бронвин с отвращением зашипела и отвернулась. Логэйн удержал её за запястье и продолжил: — Однако совершенно разные люди становятся до странности старомодными в отношении дам, особенно дам, которые могут надеть корону. Старухи, — обоих полов, — голосующие на Собрании земель, хуже всего. Девчонка-Страж должна быть безупречной. — Но это же чепуха какая-то! — возмутилась Бронвин. Её тело жаждало разрядки, и она с отвращением думала о тёмной маленькой спальне, в которой тесно от присутствия Авелин и Морриган. — Какое мне дело до сплетен? — Тебе должно быть дело, — настаивал Логэйн. — Ты должна думать о репутации, если не хочешь, чтобы банны трепали её на Собрании земель. Для них нет ничего святого. Невозможно утаить что-то посреди армии. Но когда мы вернёмся в Денерим, то сможем обустроиться так, как нам по душе. Бронвин в этом сомневалась. В Денериме она будет жить в дворцовых покоях Стражей, а он — в самом дворце, и каждое их движение будет известно слугам. Каким-то образом он довёл её до двери, и его любезности по крайней мере хватило, чтобы не выталкивать её. — А теперь уходи. Он выглядел так, словно хотел коротко поцеловать её на прощанье, но Бронвин взглянула на него и ограничилась рукопожатием. Она быстро вздохнула, собралась и открыла дверь, удивив этим охранника. И вышла, захлопнув дверь перед лицом Логэйна. Он слышал, как она удивительно спокойным голосом пожелала охраннику спокойной ночи. Её шаги затихли в глубине коридора. Логэйну стало легче, когда она ушла. Он не хотел поддаваться соблазну или уговорам, но ещё немного — и не выдержал бы. Он знал, что поступает правильно, и что Бронвин когда-нибудь сама это поймёт. Обидчивые они существа, молодые женщины. Без сомнения, она будет дуться на него день или два. Если она не видела угрозы, то ей повезло, что он видел. К счастью, он знает, когда надо быть осторожным. Из-за того, что он был осторожен, Бронвин — и остальные ферелденцы — не знают, что когда-то они с королевой Роуэн были любовниками, давно, когда она ещё была не королевой, а мятежницей. Мало кто об этом знал, потому что Логэйн не из тех, кто прилюдно целуется или хвастается. Бронвин должна держаться, как Роуэн. Роуэн всегда берегла свою репутацию, даже до примирения с Мэриком. Одно дело открыто заявить о своих чувствах на Глубинных тропах, перед Логэйном, Мэриком и мерзавкой Катриэль, и совсем другое — позволить сплетничать о себе всей мятежной армии. Как дочь эрла Рэдклиффа, Роуэн привлекала пристальное внимание всех, с кем они встречались. Помимо пересудов о ней, как о возможной королеве, любое пятно на имени плохо бы отразилось на её младших братьях и на памяти покойного отца. Бронвин в похожем положении, и Логэйн должен защитить её и её доброе имя, даже если она сама не понимает возможных последствий злых сплетен.***
Бронвин сгорала от стыда и гнева. Она даже представить не могла, что мужчина, которому она отдала самое себя, мужчина, которой сделал её женщиной и намеревался сделать женой, мужчина, который собирался, опираясь на их брак, заполучить королевство, отвергнет проявление её привязанности с такой насмешкой... таким презрением. Это было ужасно. Она защищала его от нападок Морриган, но что, если она действительно не важна ему? Возможно, она и в самом деле лишь удобная ступенька к желанному трону. Может быть, она была лишь игрушкой, ставшей полезным инструментом. Возможно... мысли путались... она была просто набитой дурой. Он знаменит и о нём часто говорят, но однажды, когда Бронвин была совсем маленькой девочкой, она подслушала, как отец и мать обсуждали его брак. Он отверг всех благородных дам, которые преследовали его, и остановил свой выбор на дочери мебельщика. Какие слухи об этом только не ходили. Отец предположил, что тэйрна Селия просто писаная красавица, то мать объясняла это иначе. — О, она действительно довольно красива, дорогой, но что более важно — она всем обязана ему. У неё нет семьи, которая защитила бы её, когда он на долгие месяцы оставляет её в Гварене, пока сам сидит в Денериме и дёргает Мэрика за ниточки. Женщина из знатной семьи никогда бы не позволила так с собой обращаться. Селия никогда не сможет возмутиться подобным обращением. У неё нет для этого возможностей, и она будет улыбаться и делать вид, что ей всё нравится. Если она всё ещё улыбается, конечно. Мы не видели её много лет, видимо, он не хочет, чтобы она приезжала на Собрания земель. — Рано или поздно он должен её привезти. Я слышал, что его дочь становится поразительной красавицей. Он захочет сосватать её за Мэрика или Кайлана. — Несомненно, — очень холодно ответила мать. Затем Бронвин заметили и выдворили, и увы, она не услышала продолжения этой очень занимательной беседы. Мать всегда была против её брака с Логэйном. Как и отец. Дыхание Создателя, что, если родители были правы? Нет. Она не позволит своим мыслям застревать на этом. Она дала согласие на этот брак и вряд ли сможет пойти на попятный. Бронвин выставила вперёд подбородок и злорадно пообещала себе, что в следующий раз, когда Логэйн её захочет, уже ему придётся искать её... и слегка поунижаться. Морриган и Авелин уже легли и задули свечу у постели. Огонь из камина бросал на стены красные отсветы. Бронвин сердито стащила с себя бриджи и швырнула их на скамейку. Она забралась в кровать в белье и рубашке и попыталась лежать неподвижно, хоть тело и протестовало против этого. Казалось, что она уже несколько часов разглядывает полог кровати, и слушает, как Авелин беспокойно вертится во сне, терзаемая порождённым скверной кошмаром. Морриган глубоко вздохнула. Она проснулась и сердилась из-за этого. Бронвин слишком устала для разговоров, и когда Морриган шёпотом пожаловалась на шум, притворилась спящей. Наконец ведьма подхватила подушку с одеялом и ушла в угол. Скаут, заинтересовавшись, поднялся, но Морриган прогнала его прочь кошачьим шипением. Не в состоянии заснуть, Бронвин смотрела на тени от гаснущего камина, танцующие потолке и складках полога. Она уже могла контролировать большинство своих снов. Она не всегда хорошо спала, но редко страдала бессонницей. Она жалела Авелин, но ей не хотелось слушать стоны и всхлипы. С чёрной завистью она подумала о Логэйне, единолично наслаждающегося спальней. Она нескоро забудет то, как он её унизил. *** На следующей день пути к ним примчался ещё один гонец из Денерима. В записке Брайланда сообщалось, что королеву против её воли удерживают в соборе. От этой тревожной вести к лицу Логэйна прилила кровь. Его первым порывов было взять небольшой отряд и гнать в Денерим, не щадя лошадей, оставив позади основные силы. Но он стар и достаточно опытен, чтобы понимать — это может быть неразумно. Вполне возможно, что именно этого от него ждут враги. — Хватит с этих ублюдков! — прорычал он Бронвин, беспокойно дергая вожжами. — Я был готов смириться с этой лезущей не в свои дела коровой в Остагаре и теми мямлящими дурами в Денериме. Но теперь всё изменится. Он вёл себя так, словно прошлой ночью ничего не произошло, — или не смогло произойти, — и Бронвин решила вести себя так же. Он не должен знать, сколько боли ей причинил, потому что подобное знание может стать оружием в руках любого мужчины. А после случившегося Бронвин не хотела вручать Логэйну такое оружие. Он и в самом деле способен его использовать. Замок Брайланда — бледный холодный камень и чёрный металл — распахнул перед ними ворота. В его древнем зале вечернее совещание проходило даже мрачнее предыдущего. — Мы должны быть осторожны, — посоветовал банн Карлин, — если не хотим, чтобы Верховная Жрица объявила против нас Священный поход. Бронвин пожала плечами. — Если Церковь посмела пленить королеву Ферелдена, то нам нечего терять. Похоже, они уже идут против нас. Логэйн уставился в огонь. — Под конец Восстания, — медленно начал он, — Мэрик подумывал о перемирии с Вал Руайо. Верховная Жрица открыто повела себя, как враг Ферелдена. Мэрик решил, что мы слишком слабы, чтобы пережить ещё одну тяжёлую войну, когда только отгремела прошлая. Он встал и опёрся на каменную каминную полку, изучая выражения лиц собравшихся. — Возможно, настало время оценить, чем нам может грозить Священный поход. — Сколько храмовников в подчинении у её Рыцаря-Командора? — спросила Бронвин. — Ты знаешь? — Нет, — признался Логэйн, — и мне это не нужно. Церковь не сможет собрать храмовников всех стран Тедаса для нападения на Ферелден. Поскольку это строго орлесианское наступление, Неварра не будет в этом участвовать. Если Верховная Жрица будет настаивать слишком сильно, она настроит большинство стран против себя, а не против Ферелдена. Неварра знает, чего Орлей хочет от Ферелдена: империи нужны житницы баннорнов, которые поддержат продолжающуюся войну против Неварры. — Вольная Марка ненавидит Орлей, — согласился банн Стронар. — И местные Церкви не захотят лишиться возможности контролировать своих местных магов. — Так что если этот Священный поход состоится, — сказал Вульф, — он будет, по сути, орлесианским вторжением. И из-за войны с Неваррой они не смогут бросить на нас все свои силы. — Но есть и другое обстоятельство, — напомнила Бронвин, — у нас Мор в самом разгаре. Серые Стражи держатся в стороне, но если Орлей нападёт на нас сейчас, они будут вынуждены встать на защиту собственной чести и достоинства. Серые Стражи не выступят вместе с Орлеем, я в этом уверена. Вне зависимости от того, насколько они близки к императрице, им придётся отвечать перед Вейсхауптом и остальным Тедасом. Верховная Жрица не захочет войны между Церковью и Серыми Стражами, — она замолчала, давая выплеснуться накопившейся ярости, — потому что мы надерём их трусливые, ханжеские, разодетые в багрянец задницы! Раздался взрыв смеха. Даже Логэйн мрачно улыбнулся. — Хорошо сказано! — сквозь смех проговорил Вульф. — Ты можешь оказаться права, — сказал Логэйн. — Серые Стражи Орлея не смогут выйти против нас. Возможно, императрица будет изображать нейтралитет и использовать храмовников в опосредованной войне. У меня есть относительно точные сведения о количестве храмовников на территории Ферелдена. Мы начнём с этого и будем пристально наблюдать за их деятельностью. Совещание закончилось, и все разошлись по своим комнатам. Бронвин испытала какое-то детское наслаждения, небрежно пожелав Логэйну спокойной ночи. Замок Брайланда действительно был намного просторнее усадьбы Сеорлика, но даже в нём сложно разместить столько солдат. И снова им с Авелин и Морриган выделили одну комнату, но хотя бы с отдельными кроватями. Морриган переставила свою кровать как можно дальше. Она и Бронвин были предельно вежливы друг с другом, но ограничивались только самыми необходимыми разговорами. Ливни замедляли продвижение к Денериму. Западная дорога к северу от Южного предела не была таким чудом инженерной мысли, как древний Имперский тракт. На ней встречались довольно большие участки, мощёные камнем, но были и грунтовые, размокшие до плачевного состояния, а в ряде мест вышедшие из берегов реки сметали мелкие мосты, заставляя отряд бродить в поиске переправы. На каждой стоянке приходили новости: Брайланд взял Собор в осаду; прибыл Фергюс Кусланд; эрл Уриен скончался; королеву спасли и исцелили Прахом Андрасте; королева в порядке и контролирует город. Последняя, весьма обнадёживающая весть дошла до них в королевской усадьбе Скрелинга, очень старом и неудобном охотничьем домике с соломенной крышей. Только горстке прибывших смогли найти пристанище в доме и амбарах. Остальным пришлось разбивать лагерь под открытым небом. Логэйн сам отправлял сообщения, желая до своего прибытия знать обстановку в Денериме. Последний ответ дошёл до них, когда они были в полудне пути до города, и к нему была приложена длинная записка для Бронвин от Стража Йована. Бронвин прочла записку, не спешиваясь и позволяя Букету идти самому. Она перечла раз, другой, и затем пересказала Логэйну содержание. — Йован сообщил, что храмовники убили Винн. Почтенная мать из Остагара была одержима желанием покарать Винн за смерть короля. Она написала Владычице Церкви, а старательная помощница той, мать Гертруда, увидела это письмо. Дальнейшая переписка этой матери Гертруды показывает, что она узнала о пребывании Винн во дворце примерно за неделю до того, как отправила за ней храмовников. Йован считает, что она очень тщательно выбрала этот день. Логэйн кивнул. Наконец-то Церковь переоценила себя. — Ещё... — Бронвин колебалась. — Йован приносит извинения за то, что раскрыл тайну Праха. Очевидно, он рассказал об этом народу, когда королеву вынесли из Собора и исцелили на глазах всего города. — Хорошо, — сказал Логэйн. — Зато это наглядно показало, что Церковь не имеет никакого отношения к спасению её жизни. Даже наоборот. Бронвин не была этим так довольна. — Я велела ему молчать об этом! Не хочу, чтобы народ болтал о Прахе или отправлялся его искать. Нам когда-нибудь придётся что-то делать с Убежищем, но я не хочу, чтобы там началась суета ради захвата чудес. Охотников за приключениями скорее всего перебьют, а Церковь попытается из этого извлечь выгоду. Логэйна мало заботили судьбы драконопоклонников Убежища и тех глупцов, которые сунутся туда в одиночку. — После того, как я разберусь с Церковью, она какое-то время не сможет финансировать экспедиции или создавать новые ячейки. — Логэйн вскрыл следующую записку и расхохотался. — Патруль захватил нескольких из наших прекрасных орлесианских менестрелей. Интересно, какую песенку они для нас споют? Дождь прекратился до того, как они достигли Денерима. В туманной дымке можно было разглядеть Форт Драккон. Логэйн приказал сделать последний привал, чтобы подкрепиться, отдохнуть, и по возможности привести себя в порядок перед въездом в город. Он смотрел, как Бронвин тихо разговаривает со своими Стражами, и испытывал гордость и удовольствие. Она отнеслась к его наставлению внимательно и с удивительной зрелостью. Она действительно замечательная девушка. — Бронвин! — окликнул он её, последовав за ней. Она посмотрела на него со спокойствием, достойным восхищения. — Милорд? Логэйн не сразу заговорил, слегка растроганный видом её юного лица. Да, замечательная девушка, и уже держит себя, как королева. Слишком хороша для такого, как он; но он попытается научиться быть счастливее, чем того заслуживает. — Не надевай шлем, — посоветовал он, и невесомо погладил её пальцами по щеке. — Пусть все видят твоё лицо. Войско тронулось в путь: всадники ехали по двое, солдаты шли ровными рядами, обозные телеги с хорошо смазанными колёсами везли поклажу и трофеи. Зеваки толпились вдоль дороги, глазея, как они идут, болтали и показывали пальцами. Бронвин так часто слышала "Это Девчонка-Страж!" что уже смирилась с прозвищем. Логэйн, возможно, производил лучшее впечатление, выглядя мрачно и неприступно, но она не могла не улыбаться дружелюбным прохожим, поднимающим детей себе на плечи. Все вокруг обсуждали её внешность, её доспехи, то, как она нашла способ исцелить королеву... Они говорили так громко, словно Бронвин была глухая. Приближались стены Денерима и Великие Ворота. В своё последнее посещение Денерима Бронвин проскользнула внутрь практически незамеченной. Теперь прибывающая и бурлящая толпа звала её по имени. Охранники наверху и внизу перекрикивались друг с другом, зевак оттеснили, расчистив путь для входящих солдат. Многие люди хотели на них посмотреть, в особенности на неё, Бронвин. Отцы поднимали детей на плечи, матери подбегали к самому коню Бронвин, прося, чтобы та коснулась их малышей. Что же... Она "благословила" по крайней мере двух малюток. Интересно, что за истории про неё рассказывают? Кое-какое понимание у Бровин возникло после того, как по прибытию во дворец её отыскала жрица с сообщением, что во внутреннем дворе её ожидает Владычица Церкви. — Её милость желает поговорить с вами, как только это будет возможно. Логэйн этого не заметил: сам получил сообщение и читал его с непроницаемым лицом. Приезд немного разочаровал Бронвин. Она с нетерпением ждала, как покажет новым Стражам их дворцовые покои. Вместо этого Йован, Лелиана и Карвер встретили её на ступенях дворца, стоя среди командиров и чиновников, и Бронвин едва улучила момент поприветствовать их и шепнуть Йовану, что им надо поговорить, до того, как Логэйн увлёк её на встречу с королевой. Её Стражи остались позади, смущенные и обрадованные, что попали в руки Лелианы. Бронвин проследила за ними долгим взглядом через плечо, пока шла к залу Собраний. Внутри немало знати выстроилось вдоль прохода, громко их приветствуя. Бронвин отметила, что когда она в последний раз проходила здесь, благородных людей было больше. В воздухе витало лихорадочная смесь страха и надежды, желание, чтобы кто-то взял всё в свои руки и исправил. О, возле королевы стоит Фергюс! Бронвин улыбнулась от всего сердца и была вознаграждена его ответной белозубой мальчишеской улыбкой. Логэйн рядом с ней был способен разве что на мрачно-ироническую усмешку, но Бронвин находила замечательным уважение и признание самых влиятельных людей королевства. Фергюс шагнул навстречу, чтобы обнять её в церемонном, но искреннем приветствии. Он негромко спросил у Логэйна, стараясь, чтобы его голос сливался с шумом вокруг: — Мне сейчас объявить о помолвке? — Да, — подтвердил Логэйн. — Лучше не откладывать. Бронвин почувствовала нелепое волнение и укорила себя за это. Так и должно быть. Другого пути не будет. Чем раньше это случится, тем раньше она сможет заняться своими делами. Анора поднялась с трона, чтобы поприветствовать их. — Приветствую тебя, отец мой, Логэйн Мак Тир, тэйрн Гварена, герой реки Дейн, и главнокомандующий ферелденской армии. Приветствую и тебя, Бронвин Кусланд, Драконоубийца, Командор Серых Стражей Ферелдена. Известия о ваших свершениях достигли нас, и мы рады услышать, что порождения тьмы на юге остановлены. Честь и хвала вам обоим, и мы надеемся, что останетесь в городе какое-то время, чтобы покарать злоумышленников, покусившихся на покой королевства! Слова королевы вызвали одобрительный гул среди знати. Банны и эрлы Ферелдена недавно изрядно встревожились. Порождения тьмы на юге — это одно, а наёмные убийцы на свадебном пиру — это ужасающе близко к их домам. — Некоторые благородные банны пали, а их владения некому наследовать. Нам потребуется ваш совет в выборе достойных претендентов. Гул голосов усилился. На лице Брайланда появилось выражение заинтересованности. Бронвин удивилась, чем вызвано его любопытство — ведь Южного предела эти новости не касаются. Но у неё не было времени поразмыслить над этим, потому что Анора заговорила о ней. — Леди Бронвин совершила поступок, заслуживающий безмерного уважения. Несколько месяцев назад меня отравила орлесинская интриганка, и ничто не могло вылечить меня. Оставалось последняя надежда: отыскать Священный Прах Андрасте. Леди Бронвин преуспела в этом, и Прах, которым меня исцелили после моего пленения в Соборе, полностью восстановил моё здоровье. Среди нарастающего шума, возгласов, возбужденных голосов, королева сделала поразительного изящества реверанс. — Я благодарю вас, смиренно и искренне, Бронвин Кусланд, за спасение моей жизни. Бронвин подумала, что здесь лучшей будет краткость. — Для меня честь служить короне Ферелдена, ваше величество. Последователи приветственные хлопки, но от острого взгляда Бронвин не укрылись возникшие сдержанные споры. Фергюс шагнул вперёд. — Ваше величество, позвольте мне сказать... Анора улыбнулась ему, трепеща ресницами. — Говорите, тэйрн Фергюс. Бронвин едва сдержала ухмылку. Приязнь Аноры была чересчур заметна. Не то, чтобы Фергюс этого не заслуживал... — С превеликим удовольствием, — громко сказал Фергюс, — объявляю о помолвке моей сестры леди Бронвин и тэйрна Логэйна! Свадьба состоится через месяц, и я клянусь на своём мече, что никакие орлесианские злодеи не омрачат эти обряды! Если раньше в зале стоял гул голосов, то после этого заявления гвалт заглушил всё. Радостные вскрики, пересуды, сплетни, зависть, рассудительные кивки людей, которые уже начали строить планы. Бронвин едва расслышала поздравления от Аноры. Её судьба стала теперь достоянием общественности. Логэйн держал её за руку, и выглядел если не счастливым, то вполне довольным. Он шепнул ей на ухо: — Как только здесь всё закончится, Анора хочет, чтобы мы присоединились к ней в малом зале аудиенций. Думаю, тебе это будет интересно.***
— Это сказочное место! — заверил Карвер своих новых братьев и сестру. Точнее, новых младших братьев и сестру, что немаловажно. Он умиротворённо улыбнулся. Андерс прежде не видел покоев Стражей во дворце, и его улыбка сияла на весь Зал Стражей. Ему сообщили, что ему, как полноправному Стражу, полагается отдельная комната в башне. Морриган, раздражавшаяся всё их путешествие, отнеслась к этому благожелательно. Новичкам показали портреты Дункана и Женевьевы, и рассказали их истории. Авелин и Толивер видели Дункана и сочли это всё очень интересным. Слуги разобрали поклажу и разнесли по комнатам, пока Йован знакомил всех с госпожой Ранелли, а затем Стражи уселись за плотный обед. Потом им показали, где находятся купальни и уборные, а Лелиана, догадываясь, что Бронвин не придёт в восторг, если Стражи разбредутся по всему Денериму, составила на скорую руку расписание. Сегодня вечером они останутся в Покоях и немного развлекутся. Завтра поупражняются в помещении над Залом Стражей. И как только позволят дальнейшие обстоятельства, получат увольнительные для прогулок по Денериму, с условием вернуться в назначенный час.***
Авелин обнаружила, что она единственная обитательница общей женской спальни, и что ей предоставили отдельную кровать, более удобную, чем выставленные вдоль стен койки. Её вещи сложили в изножии кровати, оружие и доспехи поместили на стойку возле стены. Она положила к ним щит её бедного покойного Уэсли и вздохнула. Щит напоминал ей о нём, но это было слабым утешением. В общем, по сравнению с казармами здесь было приятно находится. Она рассеянно слушала шум из соседней спальни, где обустраивались мужчины. Было бы неплохо немного отдохнуть. Морриган как попутчица дружелюбия не проявляла, а Бронвин, как ответственный командир была по понятным причинам занята докладами из Денерима. В дверь постучали. — Войдите. В комнату заглянул высокий добряк Толивер. Кроме неё он был единственным человеком среди младших Стражей, и старался держаться поближе к Авелин, хотя она раньше была командиром и считалась надменной. — Посмотрел на тренировочный зал, — сказал он. — Это что-то с чем-то. Хочешь со мной потренироваться? Авелин понадеялась, что он не из тех мужчин, которые считают учебный бой разновидностью ухаживания. Она бы с большим удовольствием осмотрела кабинет Стражей, но, возможно, туда пускают только Стражей рангом выше. — Я не прочь взглянуть на этот зал. Не уверена на счёт боя... — Тебе пойдет на пользу. Взбодришься. Но если хочешь сперва развлечься, то эльф уже отправился на стрельбище. Авелин слегка улыбнулась. — Пошли проверим, действительно ли он умеет стрелять в обороте.***
Морриган одобрила их комнату, только когда учли её пожелания и предложили им разместиться на третьем этаже башни, подальше от остальных. — Я не хочу слышать крики, стоны, храп или как Зевран занимается самоудовлетворением, — заявила она Андерсу. — Поэтому предпочитаю уединенность. — И это тоже, не так ли? — согласился Андерс, испытующе подпрыгивая на широкой кровати. — Милое местечко. Мне все это говорили, но чтобы в чем-то убедиться, надо посмотреть своими глазами. Надеюсь, завтра нам разрешат выйти. Там есть лавка, которую я хочу тебе показать. "Диковинки Тедаса". Много волшебных вещей и забавных старых книг и карт. Тебе там понравится. — Может быть, — пожала она плечами. — А сейчас я намереваюсь насладиться покоем подальше от навевающей скуку воинственности Авелин и приближающегося приговора Бронвин. — Она станет королевой! — бодро воскликнул Андерс. — Подумай, что она может сделать для магов! — Андерс, ты временами такой ребёнок. Она сможет сделать что-либо, только если сможет убедить этих скудоумных вельмож, что это сделать необходимо. Он не стал принимать её слова близко к сердцу, подпрыгнул снова, затем обнял её и поцеловал в восхитительную белую шею. — М-м-м... Бронвин умеет убеждать! Всё, что она даст нам — будет больше, чем у нас было прежде.***
Натаниэль Хоу знал, что ему не следует выражать недовольство. Ему выделили довольно хорошие покои во дворце. И ни к чему выражать недовольство приставленным к дверям охранником и тем, что его просили не выходить из покоев. Он пленник, по крайней мере, отчасти. Он мог бы выбраться отсюда и сбежать, но это означало бы конец рода Хоу в Ферелдене. А он сейчас должен вести себя достойно. Ему принесли еды, затем приятная, но необщительная служанка прибралась в комнатах. Никто не говорил о немедленной казни, так что всё могло быть гораздо хуже. Адрия предупреждала его, и Вэрел вместе с ней. Получив срочное сообщение сэра Норрела, Натаниэль знал, что должен выбрать — предаться свободной жизни в Вольной марке, или открыто вернуться в Ферелден, признав, что его отец разгневал многих и навлек на сына кровную месть. Он сидел на твёрдом деревянном стуле, глядя в камин и пытаясь разгадать загадку нескольких последних месяцев в мечущемся пламени. Он один. Сирота без отца, без матери. Его глуповатый брат и мудрая, нежная сестра вычеркнуты из мира жестокими руками. Делайла сохраняла его связь с семьёй, неустанно писала письма, вдумчивые, весёлые, полные надежды, и только при очень внимательном прочтении в них становилась заметна глубокая тоска. Её короткая жизнь никогда не была счастлива, сестра не была счастлива даже в детстве. Отец неосознанно делал её жизнь несчастной, вероятно, из-за за того, что сам не понимал, что такое счастье и никогда не испытывал его. За исключением этой хрупкой связи и случайных друзей, которых он заводил тут и там, все эти годы в Вольной марке он был один. Он не стремился к большему, всегда чувствуя, что его дальнейшая жизнь связана с Ферелденом. Что он когда-нибудь вернётся, и тогда у него найдётся время и возможность подружиться с кем-нибудь так же крепко, как, по его мнению, дружили его отец и Брайс Кусланд. Он надеялся найти такого друга. А пока он служил лорду Балимону и лорду Харриману; он так овладел луком, что тот казался в его руках живым; он оттачивал навыки владения мечом до тех пор, пока не смог доверить ему свою жизнь и победить. Он изучал и другие ремёсла: как понимать смысл сказанного, спрятанный под словесной шелухой, как стать тем человеком, которого желали видеть окружающие, как пройти через толпу и остаться незамеченным, и как, когда это необходимо, заставить себя увидеть, услышать... и сделать то, что надо ему. И все эти умения могут оказаться напрасными, если Ферелден изгонит его, как отпрыска предателя. Он не мог понять, о чём думал отец, затевая то, что он совершил, или почему он думал, что ему всё сойдёт с рук. Всё было словно в тумане, будто он пытался найти упавшее в илистое русло сокровище. Отец внезапно напал на замок Хайевер, убил Брайса и Элеонору Кусландов, и не остановившись на этом, убил антиванку, жену Фергюса, и их маленького сына. Он пытался убить Бронвин. О чём он думал? Отец был для него загадкой: мужчиной, который никогда не объяснял собственных действий, который никогда не оправдывался и не извинялся. Книга его жизни была закрыта, и у Натаниэля не было ключа, который помог бы проникнуть в её тайны. Сообщения сэра Норрела... Да, они заставили его немедленного вернуться домой. Порождения тьмы появились на юге. Люди верили, что это начало Мора... Тэйрн Логэйн повёл против них армию, и король сам шёл со своими солдатами. Отец глубоко увяз в какой-то политической интриге, и сэр Норрел беспокоился о нём. Независимо от того, разрешил бы отец это или нет, Натаниэль должен был вернуться домой. Так что он попрощался с друзьями и отправился из Маркхэма в Оствик, где услышал шокирующие новости. Кусланды мертвы, убиты его отцом. Никто не знает, почему. Это выглядело как дерзкий и возмутительный захват власти. Трудно понять, почему отец вообразил, что ему это простится. Сначала Натаниэль подумал, что убиты все Кусланды, но потом услышал, что младшие, сын и дочь, выжили. Фергюс, к тому же, перед нападением отправился в армию на юге. И всё стало ещё непонятнее. Затем он узнал про банна Эсмерель, которая проехала через Киркволл на север, в Старкхевен. Слухи так и кружили вокруг неё, а судя по новостям из Ферелдена, её рассказы о причине стремительного отъезда не были до конца правдивы. Следом за новостями о её поездке стало известно, что отец мёртв — убит Воронами. Эсмерель бежала из Амарантайна, на шаг опередив горящего мщением Фергюса Кусланда. Она приехала в Вольную марку необычайно богатой женщиной, и источник её состояния вызывал содрогание. Они с отцом сговорились с тевинтерскими работорговцами. После захвата Хайевера отец продал в рабство весь эльфинаж. Затем он продолжил своё чёрное дело, заманивая эльфов из Амарантайна, Денерима и прочих мест обещаниями работы. Несчастных продали по высокой цене. Эсмерель, быть может, была богатейшей женщиной в Вольной марке, и кошели сбежавших с ней командиров тоже были полны золота. Неужели Воронов нанял Фергюс? У него имелись связи в Антиве. Поначалу Натаниэль так и считал, но в Ферелдене обнаружил, что никто в это не верит, а Вэрел и Адрия убеждены в непричастности Фергюса. У его дорогой Адрии, которая была ему как вторая мать, сердце разрывалось при мысли о судьбе Томаса и Делайлы. Именно она позаботилась об их телах и подобающе приготовила их к сожжению. Она была уверена, что Фергюс пощадил бы Делайлу. Молодой тэйрн Хайевера явно не считал её виновной в произошедшем. Убийцы скрылись во время поднявшейся суматохи, оставив злобное послание от матери антиванки Орианы, вырезанное на груди Рендона Хоу. Если уж на то пошло, то все новости были тревожные. Когда Натаниэль прибыл в Амарантайн, в городе царили беспорядки и хаос, сдерживаемые гарнизоном Фергюса. Повезло, что его не опознали. Вэрел при встрече довольно любезно отнёсся к Натаниэлю, но не озаботился его безопасностью. Солдаты, оставленные Фергюсом в Башне Бдения, смотрели на Натаниэля как на ядовитую змею. А затем он узнал, что король мёртв, убит в сражении с моровыми тварями. Натаниэль несколько лет не видел Кайлана и теперь никогда не узнает, каким человеком тот стал. Собрание земель должно состояться в харинге, в самое неудобное время. Однако Вэрел считал, что все стервятники уже наготове. Фергюс Кусланд уже был там, подле овдовевшей королевы, которая будет править следующие два месяца, до избрания нового правителя. — В любом случае это риск, — наставлял его Вэрел. — Кусланды в настоящее время пользуются благосклонностью королевы. Если ты заявишь о себе, это может обернуться для тебя смертью. С другой стороны, жестокость мести той антиванки произвела на тэйрна Фергюса отталкивающее впечатление. Я не думаю, что тебя захотят казнить или судить за измену. Тебя могут попытаться изгнать, но это не повод отправляться в добровольное изгнание. Смелость принесёт больше пользы — засвидетельствуй своё почтение королеве и своему сюзерену. Покайся за преступления своего отца, — те, которые он совершил, — но твёрдо отстаивай свои права. Есть шанс, что эрлинг отойдёт тебе. Если они решат тебя изгнать, то по крайней мере они будут обязаны отдать тебе часть семейных сокровищ. Адрия хотела отправиться с ним, чтобы позаботиться о нём, но Натаниэль решил, что для неё это слишком опасно. Он поцеловал её на прощанье и склонил голову, принимая её благословение. По дороге он услышал, что орлесианские убийцы напали на свадебные торжества эрла Денерима, ранили и убили многих баннов и эрлов, в том числе и самого эрла Уриена. Королеву тоже каким-то образом ранили, и слухи с домыслами росли, как снежный ком. Некоторые утверждали, что часть вины лежит на Церкви. Разве такое возможно? В Денериме все только и говорили о том, как Фергюс ради спасения королевы взял приступом собор. Рассказывали ещё более невообразимые истории о Девчонке-Страже — кем бы она ни была, — которая нашла Прах Андрасте и чудесным образом исцелила королеву. Сейчас век Дракона или какие-то туманные стародавние времена мифов и легенд? Дверь резко распахнулась. К облегчению Натаниэля, за ней оказался королевский сенешаль, а не помощник палача. Охрана тоже была, но всего четыре человека. Вероятно, они его просто недооценивали. — Милорд, — произнёс сенешаль, — королева требует вашего присутствия. Коридор, по которому его вели, Натаниэль не узнавал. Они вели его не на Собрание земель, и это уже хорошо, потому что в таком случае его ждал бы судебный процесс. Вместо этого они поднялись по красивой лестнице, и его провели в помещение, по всей видимости, являющееся малым залом аудиенций. Королева сидела на небольшом возвышении, облачённая в элегантное синее платье. Натаниэль давно её не видел, но она по прежнему оставалась очень красивой женщиной. Рядом с ней высилась внушительная фигура тэйрна Логэйна. Натаниэль не подозревал, что тот в городе. Возможно, приехал совсем недавно. Более зловещим было присутствие мрачного Фергюса Кусланда, стоящего по другую сторону трона, и не менее мрачного Леонаса Брайланда, его ближайшего союзника. Внимание Натаниэля приковала к себе неизвестная ему особа — стоящая рядом с тэйрном Логэйном высокая молодая женщина в великолепных багровых доспехах из драконьей кости. На её груди распахнул золочёные крылья двуглавый грифон. Натаниэль слышал, что Дункан, Командор Серых в Ферелдене, погиб несколько месяцев назад. Значит, это знаменитая Девчонка-Страж? Она гораздо моложе, чем любой командир из Стражей, с которыми сталкивался Натаниэль. Слишком молодая и слишком красивая. Её длинные тёмные волосы волной сбегали по наплечникам, открывая белый и не отмеченный морщинами лоб. От скулы к челюсти тянулся тонкий бледный шрам. Больше всего внимания привлекали её глаза: блестящие, ярко-зелёные — совершено неестественного для человека оттенка. Может, у неё в жилах есть эльфийская кровь? Хотя она слишком высокая и широкоплечая. Он снова взглянул на неё. В ней угадывалось что-то смутно знакомое... Внезапно его пронзила пугающая мысль. Они хотят сделать меня Стражем? Это едва не повергло его в ужас. Но королева Анора заговорила, озвучивая принятое в отношении него решение. Если он принесёт клятву верности Фергюсу, как своему законному тэйрну, откажется от мести за свою семью — к чьим смертям Фергюс не причастен, и если на предстоящем Собрании земель будет голосовать заодно с королевой, Логэйном, Кусландами и их союзниками, тогда они поддержат его притязания на эрлинг Амарантайн. Королева говорила ещё что-то, и он слушал в каком-то оцепенении. Адрия пришла бы в восторг. Ах если бы только Делайла дожила до этого дня… Когда Фергюс назвал прекрасную незнакомку по имени, Натаниэль не поверил своим ушам. Бронвин? Он никогда бы не связал бы эту женщину с очаровательной сероглазой девочкой, что изводила его дразнилками. Что с ней случилось? Почему она стала Стражем? Бронвин покинула малый зал аудиенций после нуднейшего ритуала допроса Натаниэля, измученная этим доскональным следованием правилам и поиском скрытых смыслов. Она извинилась перед собравшимися, не желая больше слышать ни слова о титулах и землях. Она долго не видела Натаниэля, и то, что они встретились в таких обстоятельствах, причиняло ей боль. За время, прожитое в дальних странах, он превратился из юноши в мужчину, причём очень привлекательного, и как же его должно терзать такое возвращение на родину. Он с таким достоинством держится перед всеми этими людьми, которых он должен считать врагами. Внешне он вылитый Рендон: тот же длинный нос с горбинкой и острый взгляд серых глаз из-под густых бровей. Рендон, правда, при его росте был всегда сухощав и костляв, можно сказать — тощий. А в этом стройном, но широкоплечем мужчине чувствовалась сила и грация молодого дракона. В детстве она восхищалась им и проявляла своё отношение единственным известным ей способом: отвратительным поведением. Она с удовольствием слушала разговоры о свадьбе, а затем его внезапно отослали. Некстати вспомнилось, что её одержимость Логэйном расцвела как раз после отъезда Натаниэля. Это... тревожило. Нет. Она связана с Логэйном, и то, что она сердится на него, не умаляет её чувств к нему. Тем не менее, воспоминание о прошлом вызывало расположение к Натаниэлю. Лишь бы он сдержал своё слово! Она не хотела, чтобы ему снова пришлось страдать. В её комнате в Покоях Стражей дожидалась гора писем: от Первого Стража, от Стражей-Командоров Неварры, Антивы и Ансбурга, от хайеверских ленников, от горожан Денерима. И записка лично от Владычицы Церкви, видимо, не удовлетворившейся устным сообщением, переданным через жрицу. "Её милость желает встретиться со Стражем-Командором в кратчайшие сроки." Бронвин вздохнула. Встреча может быть неприятной. Будет ли Владычица жаловаться на Фергюса? Или... Бронвин застонала. Она хочет поговорить о Прахе. А кто бы не захотел? Будет не легче, чем в малом зале аудиенций. Бронвин услышала голоса в кабинете и поспешила туда, надеясь утешиться беззаботными сплетнями и стаканчиком вина. — Бронвин! — просиял при её виде Карвер. — Новички пока обустраиваются. А у меня лучшая комната в мире! Она улыбнулась в ответ, радуясь его искреннему удовольствию. — Мне тоже здесь нравится. Все остальные довольны? В кабинете собралась приятная компания. Йован недавно пришёл и выглядел необычайно весёлым, можно сказать — ликующим. Ей придётся поговорить с ним наедине по поводу Праха, но что сделано, то сделано. Йован, Лелиана, Карвер, Андерс, Морриган, Зевран. И Скаут, конечно же, тоже был здесь — с наслаждением развалился перед камином. Почти как в прежние дни, до того как люди вбили себе в голову, что она должна стать королевой. И она не была единственной, кто об этом подумал. — Жаль, что остальные друзья сейчас не с нами, — задумчиво проговорила Лелиана, наливая чашу вина для Бронвин. — Сейчас так хорошо. — Когда-нибудь мы будем сидеть здесь все вместе, — сказала Бронвин, сама в это не веря. Карвер, словно большой ребёнок, которым он, в сущности, и был, пересел из кресла на мягкую скамеечку у камина и принялся почёсывать уши Скаута. — Я скучаю по нашим историям, — сказал Андерс. — Это было здорово. Конечно, среди нас нет Стэна, и он не сможет поделиться с нами уникальными наблюдениями над нашими варварскими обычаями. — Почему бы нам не послушать историю? Сейчас очередь Карвера, — предложил Йован. Он был счастлив: возможно, счастливее, чем когда-либо. Даже если Бронвин устроит ему головомойку за разглашение тайны Праха, это того стоило. И он нашёл целое собрание секретной переписки. Часть её оказалась зашифрована, но судя по некоторым признакам можно предположить, что это относится к тюрьме Эонар. Если они смогут что-нибудь с этим сделать... — Да! — согласился Зевран, уловив, что атмосфера в комнате становится печальной. — Настала очередь нашего юного обладателя могучего двуручного меча. Кто знает, когда мы снова окажемся вместе? Почему бы не послушать историю прямо сейчас? От неожиданности Карвер чуть не упал со своей скамеечки. — У меня есть замечательная история! — заявил он. — Я берёг её с того момента, как узнал об этом обычае. Эту историю рассказывал мне мой отец. Он называл её "Мальчик, который нашёл свой страх". — Прекрасно, — подбодрила его Бронвин, надеясь отвлечься. — Давай её послушаем.***
История Карвера о мальчике, который нашёл свой страх Жила-была женщина в маленькой лесной хижине, и было у неё три сына. Двое старших отправились пытать удачи, а самого младшего оставили дома с матерью. Хижина стояла на отшибе, вдали от соседей, и иногда мать чувствовала себя очень одинокой. В один зимний вечер, когда они сидели в хижине, вдруг нагрянула буря, и ветер распахнул дверь. Женщина задрожала и оглянулась через плечо, будто готовясь увидеть рядом с собой что-то ужасное. — Пойди захлопни дверь, — торопливо сказала она сыну. — Мне страшно. — Страшно? — переспросил её мальчик. — А на что это похоже, когда страшно? — Ну, я просто испугалась, — ответила мать. — Ты наверняка это знаешь. Когда боишься чего-нибудь, то тебя охватывает страх. — Должно быть это очень странное чувство, — ответил мальчик. Он думал об этом всю ночь и решил: — Я обойду весь мир и буду искать страх, пока не найду. И утром, до того, как проснулась его мать, он оставил лесную хижину далеко позади. Он шел несколько часов, подошёл к горе и начал подниматься. Возле вершины, в диком и скалистом месте он повстречал банду безжалостных бандитов, сидящих вокруг костра. Мальчик уже озяб и проголодался; он обрадовался, увидев яркое пламя, подошёл и поздоровался: — Доброго дня вам, сэры! — И втиснулся между мужчинами поближе к огню, так, что его ноги едва не коснулись горящих поленьев. Бандиты замерли с кружками в руках и удивлённо уставились на него. Наконец их главарь произнёс: — Ни один вооружённый отряд не осмелится сюда приехать и даже птицы избегают нашего лагеря. Кто же ты, так смело решившийся на это рискованное дело? — О, я ушёл из дома моей матушки, чтобы отыскать страх. Может быть вы сможете показать мне, где он? — Страх всегда там, где мы, — с ухмылкой ответил главарь. — Но где? — спросил мальчик, оглядываясь. — Я ничего не вижу. Бандиты, обнаружив, что они не такие зловещие, как им хотелось думать, разочарованно и обиженно переглянулись. Главарь почесал затылок и придумал, как можно поставить на место этого мальчишку. — Возьми котелок, немного муки, масла, сахара, отнеси в разрушенный замок, что стоит неподалёку, и испеки нам пирог на ужин, — сказал бандит. Мальчик, который к этому времени уже согрелся, бодро вскочил, повесил котелок на руку и побежал вниз по склону. Он добрался до руин, собрал хвороста и развёл костёр, затем он наполнил горшок водой из ручья неподалёку, смешал муку с маслом и сахаром и уселся ждать, пока испечётся пирог. Вскоре пирог поднялся и потемнел, мальчик вытащил его из горшка, положил на камень и принялся тушить костёр. В этот миг появилась призрачная рука и прозвучал голос: — Этот пирог для меня? — Неужели ты думаешь, что дам мертвецу пищу для живых? — ответил со смехом мальчик. Он стукнул по тянущейся руке ложкой, забрал пирог и пошёл в гору, весело посвистывая. — Ну как, ты нашёл страх? — спросили его бандиты, когда он отдал им пирог. — Нет. Разве он был там? — ответил мальчик. — Я ничего не увидел, кроме белой руки, которая тянулась из воздуха, и она принадлежала тому, кто хотел моего пирога. Но я просто стукнул ему по пальцам ложкой и сказал, что пирог не для него, и рука исчезла. О, как же здорово погреться у огня! Мальчик уселся возле костра, не замечая удивлённых взглядов, которыми обменивались бандиты. — Тогда можешь попробовать по-другому, — сказал один из них. — На другой стороне горы находится глубокий водоём. Оправляйся туда, и быть может, ты повстречаешь там страх. — Очень на это надеюсь, — ответил мальчик и сразу отправился в путь. Вскоре он увидел сияющую в лунном свете поверхность водоёма и высокую качель, на которой сидел ребёнок и горько плакал. "Какое странное место для качели, — подумал мальчик, — но надо узнать, почему он плачет. И только он поспешил к ребёнку, как к нему навстречу подбежала девушка и заговорила с ним. — Я хочу вытащить моего младшего братика из этой качели, — всхлипывала она, — но она такая высокая, что я не могу дотянуться до него. Если бы ты встал у края водоёма и позволил мне забраться тебе на плечи, я наверное смогла достать его. — С удовольствием, — ответил мальчик, и девушка в тот же миг забралась ему на плечи. Но вместо того, чтобы доставать ребёнка из качели, что она с лёгкостью могла бы сделать, она так крепко сдавила ногами шею мальчика, что тот почувствовал — ещё немного и он или задохнётся, или упадёт вниз, в воду. Он собрался с силами, замахнулся что есть мочи и сбросил с себя девушку. Как только девушка коснулась земли, с её руки соскочил золотой браслет, а она и ребёнок исчезли. Мальчик подобрал браслет и положил в свой кошель. — Пусть останется на память о всех этих странных вещах, что произошли со мной с тех пор, как я покинул дом, — сказал он себе. Мальчик всё шёл и шёл, но нигде не встречал страха. И однажды он пришёл в большой город, и на улицах было так много народа, что мальчик едва мог протиснуться. — Почему тут собралась эта толпа? — спросил он у стоящего рядом мужчины. — Правитель этой страны умер, — ответил ему мужчина, — а так как у него не было детей, надо выбрать наследника. Поэтому каждое утро из вон той башни выпускают одного из священных голубей, и на кого птица сядет, тот и станет нашим королём. Скоро голубь полетит, подожди и увидишь, что произойдёт. Все глаза неотрывно смотрели на высокую башню посреди главной площади. В тот момент, когда солнце встало ровно над её шпилем, открылась дверь и прекрасный голубь, переливающийся серым, розовым, синим и зелёным пронёсся по воздуху. Он всё кружил и кружил, пока не уселся на голове мальчика. — Король! Король! Но когда мальчик услышал эти крики, в его сознании вспыхнуло видение, быстрое, как молния. Ему представилось, что он сидит на троне, и проводит свою жизнь в безуспешных попытках сделать бедных людей богатыми, плохих людей хорошими, несчастных — счастливыми, никогда не делая того, что ему хочется, не имея права даже жениться на той девушке, что любит. — Нет! Нет! — закричал он, закрывая лицо руками, но те, кто в толпе услышал его, решили, что он потрясён предстоящей величественностью, и не обратили внимания. Все вокруг ликовали и радовались. — Король! Король! И тогда юноша почувствовал непривычную зябкую дрожь, пробежавшую по его телу. — Вот он страх, который ты так долго искал, — прошептал ему голос, слышимый так ясно, словно на площади никого не было. Юноша уронил голову, когда виденье снова промелькнуло перед его глазами, он принял свой рок и приготовился прожить свою жизнь, одержимый страхом.***
Андерс отреагировал на эту историю напряжённым молчанием, Зевран — с завуалированным и сочувственным весельем. Йован собирался похвалить Карвера, но увидел выражения лиц остальных. Лелиана, которая раньше всех догадалась, чем всё закончится, только вздохнула и улыбнулась Карверу. Бронвин даже не знала, что сказать. Именно когда она чувствовала себя в безопасности, её будущее дало ей пощёчину, ярко описанную этим невинным юношей. Она сглотнула. — Какая... замечательная история, — выдавила она. — Твой отец был очень мудрым. Спасибо за то, что поделился ею. А сейчас, — сказала она, осторожно поднимаясь из кресла и ставя подальше стакан с вином, — я должна вернуться к своей переписке. Слишком смущённая и расстроенная, чтобы выйти с достоинством, она едва не врезалась в закрытую дверь. С яростью распахнув её, Бронвин убежала в тишину своей комнаты. Карвер уставился ей вслед. — Я что-то не то сказал? — Что за чудная история, — с деланым оживлением заявила Морриган. — Поразительно уместная, и с таким замечательным предостережением! Я считаю, что именно такую историю Бронвин нужно было сейчас услышать. — Карвер, — мягко сказал Андерс, — ты ведь знаешь, зачем Бронвин приехала в Денерим? Карвер непонимающе посмотрел на него. Андерс поджал губы. — Ты ведь знаешь, что кто-то должен будет занять трон? Ты знаешь о Собрании земель? Карвер внезапно вздрогнул, затем покраснел до корней волос. — Дыхание Создателя! Она меня убьёт! — Не обязательно лично, — заметил Зевран, — но вскоре, и вероятнее всего в её власти будет приказать тебя повесить, вздернуть на дыбе и четвертовать.***
Примечания автора: История Карвера — турецкая сказка, заимствованная из сборника "Жёлтая книга сказок" Эндрю Ланга.