“Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям” Альбус Дамблдор
Стрелка часов перевалила за полночь — к компании уже давно присоединилась Несса, скрашивающая не самую яркую Гриффиндорскую вечеринку своим хохотом, улыбками и внутренним огнем, призывающим забыть об унынии всех остальных. Они все позволили себе в тот день неслыханную вольность. Танцевали. Пели. Пили. Вступили в игру, доказывая словно всему миру, что истинная храбрость в том, чтобы не поддаваться на провокации самой смерти. Боялись ли они? Как самые нормальные люди. Собирались ли они это показывать? Никогда. — Мия! Мия! — завопил Сириус протяжно, поднимая голову. — Знаешь ли ты, как прекрасно делить триумф с друзьями? — Если вы про попойку после следующего матча, то я заранее на нее не иду, — покачала головой девушка, легко смеясь и отвлекаясь от тихого разговора с Томом, которым они оба были увлечены весь вечер. Наверное, если бы Несса завтра утром спросила, о чем именно они говорили, Гермиона и вспомнить бы не смогла. — Заранее обидно, — возмутился Джеймс. — Но он, вообще-то о той бутылке огненного виски, которую ты выиграла. Почему мы так и не отпраздновали триумф Мии Грейнджер над Сириусом-псом-проспорившим- Блэком? — Ладно, — протянула Грейнджер, сдаваясь и вставая. Она оглянулась на Тома, которого уже успел увлечь каким-то пьяным задушевным разговором Ксавьер, и легко улыбнулась, пусть он этого и не видел. Она просто хотела улыбаться. Вернее, нет, даже не так. Она смотрела на Тома и улыбка появлялась на губах сама по себе. Она быстро исчезла, затерявшись уже через секунду среди компаний гриффиндорцев с самых разных курсов, которые тоже не собирались расходиться. Наверное, только первый курс, да и то, за редким исключением, уже поднялся в спальни, чувствуя ответственность за новый учебный день. К тому же, не прошло и полугода с момента начала учебы — половина из них до сих пор боялась внезапного отчисления за какой-нибудь проступок, так что даже пример старших товарищей-разгильдяев в лице Мародеров для них не был показательным. Гермиона, поднявшись в комнату, попыталась вспомнить, куда она дела бутылку огненного виски. Совершенно точно не оставляла на виду — мало ли, что именно случится и кто именно здесь может появиться. Отдала Нессе? Весьма вероятно — она никогда не горела желанием приберегать алкоголь для себя, но, вроде бы Несс она ничего не относила, пусть та и была косвенно причастна к ее победе в пари, а подарку Сириуса рада была бы куда больше, чем Грейнджер. Девушка подошла к деревянному шкафу с одеждой, подумав, что могла спрятать бутылку виски где-нибудь на нижней полке, за сумками и кожаным чемоданом Лили, но наткнулась только на свой, который заклинанием прятала в маленькой сумке, чтобы потом достать в комнате — то, что у нее не было чемодана определенно вызвало бы подозрения — как она вообще тогда доехала до Хогвартса со всеми вещами, книгами и школьной формой? Она навела палочку на с виду непримечательный замок своего чемодана и тихо шепнула пароль — все-таки, она никогда не любила вмешательств в свою жизнь, а после того, как перепрыгнула на двадцать лет назад стоило быть вдвойне осторожнее ко всем своим вещам. Вытащив чемодан с открывающимися замками на пол, она через мгновение раскрыла его. Точно, огненный виски здесь — целый и нетронутый, как и следовало ожидать. В полупустом чемодане, помимо победной бутылки осталась еще одна пижама — надо же, она совсем про нее забыла — и учебник по зельеварению. Ее был выпущен в девяносто первом году, поэтому пользоваться им в семьдесятом шестом было бы слегка неосмотрительно. А под учебником… Тетрадь в переплете из черной кожи. Вернее сказать, не тетрадь, а дневник, с которого все и началось. — Мия? Том заглянул в комнату, приоткрыв дверь и, кажется, даже умилился Гермионе, такой сонной и немного уставшей, сидящей в окружении своих вещей на полу возле постели. Может, ничего милого в этом и не было, но Гермиона видела, как он улыбнулся. Она тоже. — Ты не перестанешь меня так называть, да? — Это ведь и есть твое имя, — усмехнулся он, садясь рядом с Грейнджер и закрывая чемодан, ставший препятствием между ними сейчас. — Как минимум в этом времени. Догадывался ли он, что препятствие сейчас возникло не только в физическом смысле в виде поднятой крышки чемодана, скрывавшей ее? Догадывался ли он, что Гермиона только что несколько секунд прожигала взглядом его собственный дневник? — Ты знаешь, что это не так, — цокнула языком Гермиона, немного сощурившись и сделав вид, что сердится. — Вариант с “Мия” нравится мне куда больше, — легко отозвался Реддл, дотягиваясь до губ Гермионы и целуя ее. — Сириус скоро сойдет с ума, а все говорят, что без тебя вечеринка — не вечеринка. Гермиона усмехнулась, но не стала не соглашаться — оставила это в своих мыслях. Они ведь жили как-то все вместе предыдущие шесть лет без нее? Пусть сейчас и не догадывались об этом, но все же. Когда они спустились по лестнице, ведущей из спален девочек в Гостиную, Том достал палочку и едва слышно шепнул что-то. Гермиона не успела разобрать заклинания, и почему-то она очень сомневалась, что сможет найти что-то подобное в библиотеке. Встретил из пристальный взгляд от каждого в компании Мародеров. За исключением, разве что, Питера — за то время, что Гермионы не было, он исчез из компании Лили и Ремуса и, кажется, из всей гостиной тоже. — Разве это возможно? — сощурился Джеймс, внимательно оглядывая Донована с головы до ног. Он совершенно точно не выглядел как девчонка, а барьер обычно пропускал только их. — Эдисон, мы даже не спрашиваем зачем, — протянул уже достаточно пьяный Ксавьер, переводя взгляд на Мию. — Мы и сами знаем, амиго, — рассмеялся Сириус, подмигивая Грейнджер. — Просто поведай как. — Часть секретов волшебника навсегда должны остаться с волшебником, — легко улыбнулся Донован, надеясь, что все отстанут как можно быстрее. Но, поняв, что никого это не успокоило, тяжело вздохнул. — Ой, да ладно вам, Морриган вообще законы не писаны, и никого это не волнует. — Все просто давно смирились, Эдисон, — засмеялась Несса, переключая внимание друзей на выигранное пари и долгий и громкий тост в честь риска, чувства вкуса жизни и бесконечного адреналина. Возможно, там было что-то еще, о чести, долге, решимости или храбрости, но Гермиона с Томом уже не слушали. Они вернулись на свободное место на диванчике, и Том немного задумчиво вспомнил, что сама Грейнжер, в общем-то, нисколько не удивилась его появлению и даже не спрашивала, как он поднялся в спальню для девочек, тогда как современ создания Хогвартса эта возможность была закрытая — что там про отсутствие веры к мальчикам и порядочность девочек. — У меня было как минимум две причины не спрашивать, — ответила Гермиона, не задумываясь. — Во-первых, разве ты бы ни ответил мне так же, как ребятам? — А во-вторых? — девушка ощутила, как пристально он на нее смотрит, цепляя взгляд. Его глаза сейчас стали словно темнее обычного, словно там было как раз то… Зачем она сюда отправлялась. Воруя дневник. Возвращаясь во времени. Рискуя своей жизнью — той, какая у нее могла бы быть и какой уже никогда не будет — памятуя случай с Элоиз Минтамбл, Гермиона совершенно точно понимала, что вероятность вернуться чертовски мала. Выжить, если вернется, и продержаться в своем теле хотя бы больше суток — еще меньше. — А во-вторых? — Не лезь в мою голову, я просила тебя! — возмутилась Грейнджер, перенимая игру в гляделки. — Даже не думал, — качнул головой Том, морщась. — Ты уже залез, — прошипела Гермиона, качая головой, словно прогоняя его. — Ты не сказала, что было второй причиной, — напомнил Том, продолжая внимательно смотреть на нее, изучая. Гермиона разорвала игру в гляделки, отвела взгляд и смотрела куда-то дальше стен башни, словно не думая ни о чем, но и задумываясь обо всем одновременно. Нужно ли было говорить о том, как сильно из-за этого напрягся Реддл? Он не хотел, чтобы она думала о том, о чем могла бы думать из-за дневника. Он не хотел, чтобы она вспоминала все те мысли, которые он уже успел прочесть в день их первой встречи в семьдесят шестом. Это было не нужно. Это свернуло бы все не на ту дорогу. Против его планов. — Я считаю тебя сильнейшим волшебником всех времен, — приподняв губы, но не улыбаясь и даже не делая попытку, ответила Гермиона шепотом, продолжая думать о своем. Или можно уже сказать об их общем? Пусть, с разных углов, но проблема-то все-таки была одна. — Грейнджер, — позвал Том ее тихо, едва взяв себя в руки после ее слов — уж точно не этого он ожидал услышать от Грейнджер, нашедшей его дневник и начавшей вспоминать о том, с чего все началось. С желания убить его, ведь так? Когда Гермиона подняла глаза, не пряча слегка потерянного взгляда, Том с присущей ему решимостью и наглостью приник к ее губам, страстно целуя, надеясь, что это поможет ее отвлечь и совершенно не обращая внимания на ликование друзей, которые, наверное поделились поровну — одни просили найти укромный уголок себе побыстрее, а другие затыкали первых и просили просто дать всем насладиться моментом. Но он не знал, что такое наслаждение моментом. Или расслабление. У него всегда была цель. Сейчас — самому не стать целью. В конце концов, больше всего в этом мире он хотел жить.***
Люциус Малфой всегда думал, что навечно запомнит этот темный вечер, плавно перетекающий в ночь — ноябрьские холода крепчали, но в этот день он почему-то не слышал завываний ветра, как обычно бывало — на верхних этажах особняка был слышен каждый свист, так что иногда в рождественские каникулы, возвращаясь домой, он проводил целые ночи без сна, не в силах уснуть под этот беспрестанный вой. Попытка выбрать безупречный костюм не увенчалась успехом — он пытался найти что-то сдержанно-аристократичное, но почему-то ни один костюм пока не подходил под весь перечень его критериев. Но Люциус не отчаивался, а сидящие в его комнате друзья вообще не сильно обращали внимание на его бесконечные поиски совершенства. — Ты крутишься перед зеркалом как манекенщица, — фыркнула Ванесса, проходя мимо Люциуса и усаживаясь на мягкую софу между Реглулусом и Матео. — Матео, напомни, что твоя сестра здесь делает? — уточнил Люциус, развязывая бабочку, чтобы снять непонравившуюся рубашку. — Ой, да что она там не видела, — ухмыльнулся Регулус, и тут же получил легкий удар локтем от Ванессы, нескрывающей улыбки. — К тому же, я как твой капитан просто обязана быть с тобой рядом и оказывать поддержку, — отозвалась Ванесса. — Долго тренировалась говорить это с серьезным лицом? — почти хором спросили Матео с Регулусом, едва сдерживающие смех. Как только Ванесса призналась, что потратила на это пятнадцать минут и собиралась даже попробовать зелье от эмоций, они захохотали втроем, а Люциус лишь скорчил рожицу им в ответ. После того как Малфой вздохнул, сказав, что они нисколько не помогают, Матео сдался и вытащил из гардероба друга неплохую рубашку, которая сидела на нем лучше остальных. — Доволен? — уточнил Матео с кривоватой ухмылкой. — Спасибо, — легко огрызнулся Люциус. — По-моему кто-то слишком много нервничает, — пропела Ванесса, заставив Регулуса тихо прыснуть. — Прямо как манекенщица перед показом, — добавил он, тут же получая удар по своей ладони ладошкой Ванессы. — Вы точно мои друзья? — Хочешь, чтобы мы ушли? — быстро отреагировала Ванесса, на какую-то долю секунды став такой же мрачной, какой ее знали все в Хогвартсе, за исключением круга приближенных. — Ни в коем разе, мисс правая рука правой руки, — отозвался Люциус, заметив как Ванесса тут же стрельнула глазками в сторону брата. Тот, вероятно, скрывшись за дверкой платяного шкафа лишь ответил легким жестом, призывающим не обращать внимания. Всегда расслабленно и с будничным равнодушием — в стиле Матео Штерна, как Люциус успел запомнить. — Зависть — это очень плохо, — шепнула Ванесса, подкравшись слишком близко и быстро вернувшись на софу к Регулусу, который равнодушно наблюдал за их взаимными препирательствами, откровенно скучая и даже не стараясь этого скрыть. — А Цисси будет? — внезапно спросил Регулус Люциуса, словно это не он был кузеном Нарциссы. — Нет, как и Белла, — ответил юноша, завязывая бабочку во второй раз — уже гораздо лучше. Если эти трое не выдадут, сколько времени он провел в попытках взять себя в руки и привести в нормальное состояние, то все остальные смогут думать о его непринужденности и легкости отношения к сегодняшнему вечеру. — Хоть одна хорошая новость за сегодня, — вздохнул Матео с облегчением, вызвав у всех усмешку. Мало кто в Слизерине не был наслышан о его непереносимости к этой маленькой гадюке (иначе он сам ее и не называл). — Думал, из-за утренних событий нам не покинуть Хогвартса незамеченными. Все вышло слишком не вовремя. — Был бы Дамблдор — и правда бы не покинули, а этот нюня разве что может называть нас детишками и пускать радужные слюни, — возразила Ванесса равнодушно. Похоже, даже словосочетание “утренние события”, подразумевающее дневную беседу с преподавателями о характере ее отношений с Арчи после его убийства не всколыхнули ничего в ее душе. Либо сестра все же выпила какое-то зелье, но признаваться в этом никому сейчас не собиралась. Матео легко склонил голову, наблюдая за близнецом, пытаясь увидеть какие-то мельчайшие детали, указывающие на проблемы сестры, но ничего не было. Он, как человек, знавший ее на протяжении уже семнадцати лет, мог авторитетно заявить, что она в полном порядке. Действительно в порядке. Она была такой же, как и обычно. Пока ждала, как Люциус закончит свою подготовку к посвящению, когда встречала гостей внизу вместе с хозяевами особняка и когда шла, держа брата за руку, между Пожирателями Смерти для того, чтобы обратить еще одного. Исключением стала разве что очередная встреча с Долоховым, которого Ванесса встречала лично, не прячась за спиной брата или Люциуса и одаривая всех дежурным и равнодушным кивком головы. Долохов преподнес ей корзину засушеных цветов — Абраксас присвистнул, только увидев, так что там, вероятно, было что-то редкое. Если Матео верно помнил, Долохов два месяца провел в балканских горах, запутывая следы и уводя Дамблдора с Хагридом все дальше и дальше от цели. — Ты говорила, что ищешь такие, — мягко произнес Долохов, поцеловав руку Ванессы и приподняв губы в улыбке. — Спасибо, — Ванесса ответила взаимной улыбкой, принимая подарок. — Всем вокруг стоит теперь тебя опасаться? — с хитрой ухмылкой уточнил Антонин, не отпуская руки Ванессы. — Всегда стоит, — качнула головой девушка, не позволяя Долохову отвести взгляд. — Но сейчас — особенно сильно. Долохов, в отличии от Матео в тот момент, не мог перестать улыбаться, глядя на девушку в черном платье. Но та быстро исчезла, буквально, трансгрессировав куда-то и вернувшись только в тот миг, когда все гости прибыли и собрались в зале. Уже без цветов от Долохова. Но с той же улыбкой, обращенной к нему. Ванесса шла по проходу, держа за руку брата, по залу. Темный Лорд уже сидел в большом кресле в центре. Люциус — стоял напротив. В той самой рубашке, на которую указал Матео — близнецы переглянулись с легкими ухмылками, словно отмечая, что Люциус добился того эффекта, какого хотел, выглядел он и правда неплохо. Они почти синхронно чуть крепче сжали руки друг друга, не позволяя ни одному из них захохотать в полный голос. Атмосфера не та. — Люциус Абраксас Малфой, — громогласно объявил Лорд, когда близнецы встали по правую и левую руку от него. — Сегодня состоится великое таинство посвящения. Ты сумел доказать мне свою преданность… Матео после этих слов вновь бросил взгляд в сторону сестры, проверяя, как она. В порядке. В полном порядке, что было удивительным для близнеца, да может и для всех, кто знал о чем речь — Регулуса, самого Люциуса, Лестрейнджа, с интересом наблюдающего за обрядом — он вступил в ряды Пожирателей в иных обстоятельствах, и все это было дня него в новинку. — Ты клянешься в верности не мне. Ты клянешься в верности магии, не терпящей грязи. Ты клянешься хранить саму свою сущность от магловских выродков, потому что ты, Люциус, как и мы все, выше этого. Выше них по статусу. По крови. По значимости. Матео опустил глаза вниз, он все это уже слышал. Не единожды. Как только пафосная речь закончилась, Ванесса, как и должна была, как и всегда делала, наполнила большой бокал вином наполовину. — Эта клятва — это кровь твоей сестры, которую ты клянешься защищать, — произнес Лорд, легко взмахнув рукой, отдавая приказ. Матео тихонько хмыкнул. Участие Ванессы под именем “сестры” для каждого из них — весьма спорно, половину собравшихся ненавидела она, а другая половина — ненавидела ее. Но тем не менее, Ванесса рассекла кинжалом ладонь и позволила своей багровой крови смешаться с вином. Всего несколько капель, она никому бы не позволила отнять у себя больше. — Это кровь твоего отца, который дал тебе жизнь, честь, и самое главное — твое величие. Абраксас подошел к Ванессе и повторил ее действия. Только вот он, в отличии от равнодушной, кажется, к самой жизни, девушки, тихо зашипел, разрезая своими руками свою же собственную плоть. — Это кровь твоего брата и друга, плечом к плечу с которым ты докажешь, какова сила истинных владельцев магии. Тех, кому она должна принадлежать по праву, — Матео обошел Лорда за его спиной и приняв кинжал из рук Абраксаса, быстрым и резким движением проткнул кожу на ладони и отпустил одну каплю в бокал. Близнецы переглянулись и синхронно подошли к Люциусу. В руках Ванессы — бокал вина с несколькими каплями крови, Матео вытащил из-за пазухи костюма палочку в изящной и лаконичной металлической оправе и покрутил ее в пальцах. Наверное, следующая часть была самой трудной — выпить содержимое бокала, который весьма заботливо, представляя, что Люциус испытывает, придерживала Ванесса, не позволяя ему прервать обряд, и одновременно с тем вытерпеть пытку, во время которой палочка Матео материализовала на предплечье Люциуса змею, обвивающую человеческий череп. Следующие несколько ночей Люциус будет просыпаться в поту, а потом смотреть на эту змею и думать, что сходит с ума — она ведь не должна шевелиться, так?***
Гостиная Гриффиндора заметно пустела — остались только Мародеры со своими друзьями и еще несколько пятикурсников, что прощались и собирались расходиться. В свете того, что вероятность быть услышанными стремительно падала, и разговоры становились все менее и менее расположенными к тому, чтобы быть услышанными чужими людьми. — Я думаю, глупо не связывать это все с близнецами и их компанией. Ну, Малфой, Лестрейндж, Блэки — прости, Бродяга, — продолжил Ксавьер, перехватывая ход дискуссии о происходящем в Хогвартсе. — Сам все знаю, — отмахнулся Сириус, вспоминая жуткие годы в отчем доме. Верещащая матушка, гордые кузины, брат, пускающий слюну при одном только упоминании Лорда. Это было самым настоящим адом, из которого не так давно удалось сбежать, спровоцировав целую цепочку событий: приступ матери, очередную ссору с Регулусом и дуэль, вышедшую за грани разумного (если бы в тот момент в пустом классе не появился Джеймс, один из братьев был бы уже мертв, если не оба), размолвку с сестрами, ставшую очевидной для всех вокруг — если раньше Сириус с Цисси перебрасывался хотя бы словом или приветствием, встречаясь в коридорах или классах Хогвартса и поддерживая натянуто-вежливые отношения, то сейчас они в лучшем случае проходили мимо в гордом молчании. В худшем — пытались задеть друг друга случайно брошенным словом, при том не разговаривая и даже не делая никакой остановки и не замедляя темп. — Ксав, глупо считать, что они виноваты во всем, что кажется хоть немного странным, — качнула головой Несса, прерывая его рассуждения. — Я согласна, что Ванесса, может и та еще сучка, только сегодня это прочувствовала, но... не думаю, что это они. Не вижу ни цели, ни системы. — То, что ты не знаешь, почему они это делают, вовсе не означает, что они этого не делают. — Погоди, Ксав, — остановил друга Джеймс, и перевел взгляд на Нессу. — Что сегодня у тебя случилось? — Ну, вы же знаете, что меня вызвали на допрос? Пусть Слизнорту и не понравилось слово "допрос", никаких принципиальных отличий не было. В общем... Сначала они говорили, конечно, с Ванессой. Мне нужно было ждать, так что мы просто разговорились с Матео... Ни для кого ведь нет неожиданности, что он тоже попал под подозрение? Так вот... Мы говорили... Как нормальные люди? Не знаю, все было так просто и легко... Но как только вышла Ванесса, мне показалось что у нее лицо стало пунцовым от ярости, и она что-то прошипела на итальянском так сердито и с такой ненавистью, словно.. Ну я не знаю, нет, правда. В общем, это странно, и она и правда ведет себя как сучка, но сомневаюсь, что это она убила Арчи или напала на Юстаса. Да, Штерн не лапочка, но и не идиотка, чтобы так легко спалиться. — Сомневаюсь, что она могла бы так рассердиться, как ты описываешь, если вы правда просто "разговаривали", — проворчал Ксавьер, вписываясь в нестройное обсуждение — Лили и Джеймс, переглянувшись на долю секунды, согласились с Нессой, как бы Джеймсу ни хотелось привычно обвинить слизеринцев во всех смертных грехах или хотя бы в половине из них. — Прости? — уточнила Несса, нахмурившись — как бы тихо он не ворчал, едва ли могла возникнуть ситуация, когда она могла бы не различить его голос среди сотни других или не узнать его. Она посмотрела в глаза юноши, который, похоже, даже не собирался, ойкнув, отводить взгляд, как делал в те моменты, когда думал о том, что не хотел бы открывать Несс. Он знал, что она на него “настроена” — это происходит само по себе после стольких лет общения, он знал, что его мысли она видит особенно четко и ясно, а потому смотрел на нее. С вызовом. Со злой решимостью, которой Несса не видела в нем даже на квиддичном поле. Никто никогда этого ранее не видел, но почему то ни для кого это так и не стало звоночком на будущее. К сожалению. — Ты отвратителен, — прошептала Несса, сглатывая подступающие слезы. Она быстро наполнила свой стакан виски, качнула головой, выпила его залпом и поднялась. — Простите, милые. Я думала, будет проще быть с вами и не быть с Ксавьером, но, видимо, нет... Хорошей ночи. Несс, подхватив свой большой теплый шарф в шотландскую клетку, покинула компанию с гордо поднятой головой. Лили с Гермионой переглянулись взглядом сожаления, но знали, что не стоит сейчас идти за подругой, оставляя мальчиков с Ксавьером, и проводя грань. Это не их драма, а Несса с Ксавьером должны разобраться самостоятельно. Девушка, выйдя из башни и быстро преодолев несколько пролетов движущихся лестниц, остановилась в любимом уголке пустынного Хогвартса и, по дурацкой привычке, закурила, отравляя свое тело дымом и алкоголем, чтобы не отравлять мыслями — от них было бы только больше вреда. — Ксавьер, зачем, — покачал головой Джеймс, протирая лицо ладонями. — Зачем ты с ней это делаешь? — То есть ты ее защищаешь? Она едва ли не спит со Штерном, а ты ее защищаешь? Серьезно, Джеймс? Как же глубоко она засела в твоих мозгах. — Глубоко в мозгах засела только твои ревность и желание вести себя как придурок, — быстро парировал Джеймс. Лили легко сжала его плечо, призывая остановиться. — Пусть спит хоть с министром магии, это уже не твое дело. — Хорошего вечера, — кивнул Ксавьер, вставая и быстро уходя в комнату, где уже спал Ник мертвым сном, как бы по-черному иронично это ни звучало. Сириус, проводив Ксавьера взглядом, дождался, пока мрачный друг скроется из поля слышимости, осторожно коснулся локтем локтя Джемса. — Про Министра было уже зря. Ты же знаешь, как часто он бывает у Морриганов в гостях, — шепнул Сириус, качая головой. — В том то и дело, что знаю, — отрезал Джеймс, очевидно, ставя точку в разговоре и проводя черту — он на стороне Нессы. Эту черту не хотели проводить девочки — сделал он. — Он не должен вести себя как ревнивый гоблин, вот и все. Лили едва заметно поджала губы, наблюдая за тем, как Джеймс начал двигаться, подобно маятнику — медленно ходить из угла в угол. Заметив пачку сигарет Нессы на полу, он наклонился поднять их, и вытащив одну, остальное спрятал в карман, чтобы потом вернуть подруге, а отойдя подальше от компании и от Лили, к окну, чтобы не докучать им дымом, и, перед тем как закурить, приоткрыл затвор, впуская морозный воздух в гостиную, где кислорода было слишком мало. Наверное, перенял привычку Нессы гасить тяжелые мысли алкоголем и никотином.***
— Милорд? Не желаете присоединиться к ужину? — вкрадчиво поинтересовался Абраксас Малфой, заглядывая в самые темные покои собственного особняка. — Не желаю, — тихо отозвался Темный Лорд, так и не шевелясь. Прежде чем уйти, присоединившись к сыну, Абраксас задумался — что, если он первым сейчас видел Лорда в таком положении? Лежащим в постели без сил, неспособным видеть свет и слышать что-то громче голоса обычного человека? В душе Абраксаса похолодело — он был, вероятно, единственным, кто видел Лорда в минуты слабости, которой, как все думали, не существовало. И если мысль о том, что всемогущий темный волшебник способен испытывать боль и быть слабым, как и все остальные, уже была пугающей сама по себе, то еще хуже Абраксасу остановилось от осознания того, что за свою роль свидетеля этой сцены он обязательно поплатится. — Я могу помочь, Милорд? — спросил Малфой старший, решив, что терять уже нечего. Минуту он проведет при слабом Лорде или десять — на страшном суде все это не будет иметь значения, если Лорд решит с ним вдруг поквитаться или заткнуть рот. — Я не понимаю, — прошипел Лорд, пытаясь подняться на подушках. — Меня пытают видения другой жизни. — Какой другой? — Не знаю, — прохрипел он, сгибаясь в постели и цепляясь скрюченными пальцами за балдахин над постелью. — Возможно, куда более реальной, чем эта. Я чувствую все в мельчайших подробностях. Голод. Ярость. Страсть. Желание к женщине. Смех. Ненависть. Удовольствия. Каждое заклинание на протяжении трех месяцев с такой явью, словно я сам его произношу. Каждую боль, какую я испытываю в видении, я испытываю наяву. — Вы не покидали особняк на протяжении пяти месяцев, — напомнил Абраксас, нисколько не жалея об этих пяти месяцах. Сын приобщился к общему делу и наконец понял, какой мрак в себе несут грязнокровки, насколько они губительны. — Знаю, — прохрипел он. — Но позавчера я рухнул с высоты в пятьдесят футов и все мое тело до сих пор болит. — Распорядиться достать лекарство? — спросил мужчина, продолжая задумчиво поглаживать пальцем ножку бокала, с которым он здесь появился, и с легким любопытством изучать тяжело дышащую фигуру Лорда — кожа стала еще бледнее обычного мертвого, а мантия уже не скрывала усугубившейся болезненной худобы. — Распорядись собрать отряды, — прохрипел Лорд, предпринимая еще одну попытку подняться. На этот раз куда более удачную — судя по всему, боль сходила на нет, а он собирался сделать что-то в ответ тому, кто захватил его сознание и, кажется, его жизнь. — И позови Матео. Он нужен мне. Абраксас замер на мгновение перед тем, как покинуть покои Лорда. Снова мальчишка — этот итальянец со своей колючей сестрой необъяснимо захватил все доверие и внимание Лорда, ничего, по мнению Малфоя старшего, не представляя из себя — обычные итальянские потомки чернокнижников, ничего из ряда вон выходящего ни в их магии, ни в их лояльности. Сейчас Матео был центром внимания, обходя, кажется, даже Люциуса, в честь которого и устроили званый ужин. Он легко находил общий язык с кем угодно — и со старым кругом Лорда, собранным еще в его годы обучения в Хогвартсе, и на своем факультете, и, кажется, вообще с любым, кто только осмелился не поверить в слухи о магическом очаровании Матео Штерна и попробовал взглянуть на него. Сигары для него заменяли воздух, и курить, выдыхая дым, кажется, было для него проще, чем дышать. На каждом собрании Пожирателей в нем было столько озорства и азарта, что его огонь в душе и в глазах казался то ли чем-то диким, то ли неестественно-напускным, то ли застрявшим на границе с неуместностью. Хотя, может, в этом и был ответ — в его жизни. Матео покорил Лорда так быстро своей молодостью и жизнью, которая в Лорде угасала? Возможно. Очень похоже на правду. Абраксас кивнул пожеланию Лорда и покинул покои, закрывая дверь. Последним, что он увидел, был Лорд, крепко сжавший палочку и нацеливший ее прямо на свое отражение в зеркале.***
— Смотри и учись, — перестав смеяться с усилием воли, произнес Том, соскакивая с кресла, на котором они умещались вдвоем с Гермионой. “Тесно” приравнивалось к приятному “близко”. Он выхватил палочку Сириуса из рук, чтобы после фокуса не было претензий о том, что дело в палочках — он сделает тоже самое с куда большим успехом. Им все же удалось забыть на время обо всех проблемах и ссорах. Хватило пяти минут передышки, так что с потушенной сигаретой Джеймса вернулась и его дежурная улыбка и беспрестанные шутки. В полупустой гостиной воцарилась тишина на мгновение. Секунда на то, чтобы переглянуться. Следом — испуганный крик Мии, подскочившей к рухнувшему без сознания Доновану. Сириус с Джеймсом быстро помогли перевернуть его на спину, а Гермиона попыталась поднять его веки, чтобы взглянуть в глаза и увидеть зрачки. — Его отравили? — тихо спросил Сириус, нарушая молчание. — Мы пили все вместе, — парировала Грейнджер торопливо. — Бутылка была у меня в чемодане под заклинанием. Это другое… Не неудавшийся розыгрыш от подростковой обиды. Гермиона огляделась быстро и схватила со столика возле кресел палочку, на счастье, это была ее собственная — такую сложную магию, какую она собиралась применить, следовало использовать только с идеальным инструментов в руках. Идеальной концентрации после бокала Огненного виски у нее уже не было, но выбирать не приходилось. Когда она уже собралась колдовать, тело Тома лихорадочно затряслось, словно в припадке, и Джеймсу с Сириусом пришлось применить усилие, чтобы удержать его по просьбе Гермионы на полу неподвижным. Она плотно приставила палочку к его груди, возможно, давя сильнее, чем следовало, но о ничтожно малом шансе проткнуть его кожу палочкой она волновалась меньше всего — если это было то, о чем писали в книгах из Запретной секции, куда она все-таки пробиралась время от времени, каждая секунда у нее была на счету, а ожидая пока кто-то добежит до мадам Помфри и вернется с ней, Тома можно будет больше никогда не увидеть в сознании.***
Несса, услышав несколько нестройных голосов, свернула, уходя с дороги, ведущей в родную башню, и направилась вслед за звуками, надеясь их нагнать. Точно те, о ком она и подумала. Правда, чуть в большем составе и, судя по всему, они все сейчас возвращались с какого-то бурного празднества, проведенного где-то за пределами Хогвартса. — Матео! — окликнула Несса юношу звонким голосом, мгновенно спровоцировав реакцию. Ванесса рядом с ним в изящном черном платье тут же оглянулась, сжимая палочку пальцами до побеления костяшек. Люциус среагировал куда более расслабленно, а Регулус и вовсе лениво — едва повел ухом и повернулся на голос Нессы только после того как понял, что идти дальше никто не собирается. На его счастье Матео быстро и сдержанно махнул рукой, что он их нагонит, но Ванесса отводить строгий взгляд не спешила, как и уходить. Юноша что-то прошептал одними губами и после долгой паузы девушка поддалась, гордо уходя вперед, словно подчеркивая независимость решения уйти. — Что ты здесь делаешь? — Ты поверишь, если я скажу, что ждала тебя? — Только если пообещаешь не задавать встречных вопросов, — быстро ответил Матео, зная, что Несс это заставит задуматься — он определенно видел ее интерес. — Ты звал меня на бал, — напомнила Несса, видимо, принимая условия игры. Матео ухмыльнулся, вспоминая ночь, отдаленно похожую на эту — они точно так же встретились ночью в замке, нарушая все школьные правила. Но что тогда, что сейчас, не было похоже, что хотя бы одного из них эти правила волновали. Он взглянул на девушку в милом платье под расстегнутой темной мантией с нашивкой Равенкло, легко улыбаясь. Несса уже успела изучить и его костюм, и все запахи, которыми он пропитался в поместье Малфоев во время посвящения Люциуса. Может, она даже успела сделать какие-то выводы, но едва ли хоть немного подобралась к отгадке. — И что ты мне ответишь? Несса приподняла уголки губ, продолжая внимательно изучать каждую деталь его лица. Крохотные морщинки эмоций на молодом лице, легкую щетину и блики в серо-голубых глазах. Плавный изгиб губ, намекающий на легкую заинтересованность. — Я буду в синем, но даже не думай подбирать галстук в цвет платья, это отвратительно. Несс в этот момент едва ли не вздрогнула, почувствовав за своей спиной слишком материальные, слишком реальные взрывы и стрекотания костров — горели все ее мосты за спиной. Она сделала шаг этим простым согласием, разрушая, наверное все, что построила за долгие годы — дружбу с ребятами, они ведь не поймут. Неописуемую связь с Ксавьером, которая, хоть и давно дала трещину, все же была частью ее жизни — очень значимой. И если ее не поймут друзья, которые так легко относились к жизни, с Ксавьером обратной дороги точно уже не будет — он знал ее лучше, чем кто бы то ни было. Он знал ее цели, приоритеты, ценности. И он будет первым, кто поймет, что она уже не вернется с бала в компании Штерна той же всеми любимой девочкой с пристрастием к виски, неожиданной проницательностью и глупыми шутками. И он будет единственным, кто уже никогда не примет ее назад, внезависимости от того, как сильно они однажды будут этого желать. — Уверена? — спросил Матео, словно понимая, на что решилась девушка, хотя он вообще едва ли задумывался о чем-то подобном. — Хочешь, чтобы я повторила еще раз? — взяв себя в руки, спросила Несса будничным тоном, смешивающим в себе равнодушие и наглость. — Хочу, чтобы ты ушла, — ответил он. — В Хогвартсе небезопасно, и ты это знаешь. Возвращайся к себе. Пожалуйста. И Несса повиновалась, едва заметно кивнув, словно давая этим взглядом глаза в глаза обещание, что она будет осторожна. Что она будет следить за всеми вокруг. Что она позаботится о своей безопасности. Вот только… Кому именно она давала это обещание?