***
Сначала поезд едва ощутимо замедлил ход, а потом остановился тянуще и бесшумно. Если такое происходит в метро, сразу становится не по себе. Снаружи было темно, виднелись только сугробы и хлопья снега, попадавшие в прямоугольники света из окон вагона, и далекие фонари: видимо, где-то там проходила автострада. Казалось, что больше и нет ничего, что поезд – единственное оставшееся в мире место, где есть тепло, где есть люди. — Уважаемые пассажиры, поезд остановлен в связи со снежными заносами на путях. Как только они будут устранены, состав возобновит движение. Приносим извинения за доставленные неудобства. Чертов Восточный Экспресс. А ведь уже больше половины пути проехали, так почему именно сейчас? Оконное стекло было холодным и запотело от дыхания. Видеть в нем свое отражение было… странно? Как будто бы доказательство того, что все это не больная фантазия, не сон, и вот он, собственный силуэт, сидит, сгорбившись, опершись подбородком на руки. Человек, переставший понимать, что делает и зачем.***
Было странно, что в такой час на вокзале еще есть люди. Куроо вошел в ярко освещенное здание, казавшееся маяком среди сплошного моря снега в воздухе и под ногами, и сразу окунулся в тепло, суету, запах дешевого кофе и выпечки. Он долго искал кассу, где продавались билеты на междугородние рейсы и, увидев, наконец, табличку, направился прямо туда. — Что вам угодно, молодой человек? — вежливо спросила девушка за стеклом. Хорошенькая. Наверное, помирает со скуки здесь и ждет не дождется, когда смена закончится, и она сможет попасть домой на праздник. — Мне, пожалуйста, билет на ближайший рейс до Мияги, — Тетсуро приходилось чуть ли не пополам сгибаться, чтобы заглянуть в окошечко кассы, и от этого он чувствовал себя неловко. — Минутку..., — девушка стала что-то смотреть в компьютере, — В одну сторону? — спросила она после небольшой паузы. Куроо растерялся. С одной стороны, сейчас он был полон надежд, и ему хотелось верить, что они с Тсукишимой помирятся и все у них наладится, а с другой... что будет, если Кей просто не захочет с ним говорить? Конечно, он вряд ли вышвырнет его на улицу, но... — Да, — решительно сказал Тетсуро. — К сожалению, на ноль семнадцать все билеты уже проданы, — откликнулась кассирша, — А следующий поезд будет только в час одиннадцать. Подождете? — Да, без проблем, — Куроо улыбнулся и, получив ответную улыбку от девушки, подумал, что, возможно, Тсукишиме не нравилась та легкость, с которой он сходился с людьми, в шутку флиртовал с незнакомцами, собирал вокруг себя большие компании. Но Тетсуро всегда считал, что именно эта его черта делала их с Кеем отношения такими... Гармоничными, сказал бы он два дня назад. Выходит, ошибся? Расплатившись и получив от девушки билет, Куроо от нечего делать пошел шататься по вокзальным ларькам. Купил кроссворд, стакан кофе и, наконец, отправился искать нужную ему платформу. Тетсуро уселся на скамейку напротив окна и стал пить кофе. Кроссворд он решил отложить до поезда. Наверное, хорошо было бы продумать предстоящий разговор с Тсукишимой, но Куроо не любил ничего делать по сценарию, он лучше ориентировался по обстановке. Адаптировался, да. Других пассажиров было не сказать чтобы очень мало, все с чемоданами, сумками, словом, с кучей вещей, и Тетсуро чувствовал себя странно с пустыми руками. Возможно, стоило заехать домой и взять хотя бы что-нибудь переодеться, но сейчас делать это было уже рискованно, тем более что метро, по его подсчетам, скоро должны были закрыть, и если даже он успел бы доехать туда, обратно попасть было бы затруднительно. Куроо рассеянно наблюдал за снегопадом за окном. Снег казался ему сейчас чем-то прекрасным, живым воплощением рождественского чуда, на которое он так надеялся. Казалось, можно смотреть на него вечно, и это никогда не надоест. Прошло минут сорок. У Тетсуро страшно затекли ноги, и он, чтобы размяться, стал ходить взад-вперед по платформе. Медленно, чтобы не сразу голова закружилась от однообразия. —Внимание, пассажиры, поезд дальнего следования из *** пребывает на n-ный путь, — сообщил прохладный голос из громкоговорителя, — Поезд дальнего следования из Сендая прибывает на n-ный путь, — а потом, — Отправление поезда в Сендай в 01.11 задерживается на 30 минут в связи со снежными заносами. Приносим свои извинения за доставленные неудобства. Отправление поезда в... Господи, еще полчаса. А он только подумал, что ждать осталось не так долго. Тетсуро негромко выругался и, заложив руки в карманы, пошел назад к своей скамье. Они даже не успели переодеться и снять обувь, поэтому так и стояли в тесной прихожей. У Куроо за спиной была темнота комнаты, Тсукишиме в лицо светила лампа и блики на стеклах очков мешали видеть его глаза. Они переругивались уже минут десять, и Тетсуро поймал себя на том, что не может сосредоточить внимание ни на своих словах, ни на словах Кея. —Если тебя что-то не устраивает, ты мог бы прямо об этом сказать, — черт, конечно, Тсукишима не мог. Он попросту не умел говорить о своих переживаниях прямо, слишком боялся откровенности, и Куроо прекрасно это знал. Знал, но… Он устал, был зол и сорвался, потерял терпение, а вместе с ним и желание понять человека, стоящего сейчас напротив него, почти прижавшись вплотную к двери квартиры. — … Ты хоть раз можешь вести себя…, — Кей взмахнул в воздухе рукой в поисках нужного слова, — …нормально? — Я, по-твоему, ненормальный? — холодно переспросил он, чувствуя, как внутри поднимается бессильная злоба. Потому что что тут сделаешь? — По-моему, ты идиот, — процедил Кей. И Тетсуро не выдержал. — Так что же ты тогда тут делаешь, умник? Тсукишима как-то странно посмотрел на него, сдвинув брови, а потом подхватил с пола сумку и взялся за ручку двери. — Куда собрался? — С меня хватит. Я так больше не могу, — он захлопнул дверь прежде, чем Куроо успел что-то еще сказать. Надо было сразу бежать за ним. Сразу, а не сейчас. Почему ты вечно всюду опаздываешь, Тетсуро? — Уважаемые пассажиры, к сожалению, в связи со снежными заносами все междугородние рейсы отменяются. Компания выплатит вам компенсацию… — дальше Куроо уже не слушал. У него было жуткое ощущение нереальности происходящего. Нет, они не могли все отменить, не могли просто взять и разрушить всю его жизнь в одну секунду… Хотя, нужно было быть честным. Жизнь свою он сам разрушил два дня назад. Люди вокруг поднимались со скамеек и шли в сторону выхода с платформы: кто домой, а кто, должно быть, в отель или апартаменты, а Тетсуро все не мог себя заставить сдвинуться с места. В голове крутилось: «Опоздал. Снова опоздал».***
В окнах дома мерцали отблески рождественских гирлянд, смутно слышались веселые голоса, музыка, только на четвертом этаже все было темно и безжизненно. В подъезде вышибло пробки, неудивительно при таком количестве иллюминации. Щелчок замка, и дверь неохотно подалась в темноту прихожей. Квартира была холодной и мертвой, казалось, здесь никого не было уже несколько дней. Пустой холодильник, нетронутая постель, из оставленной по невнимательности открытой форточки на письменный стол падали снежинки, там уже растеклась довольно большая лужа. На кухне мерно тикали часы, было полвторого ночи. Никто не слышал, как по дверному косяку со злости били кулаком. Как с глухим стуком бросили на пол сумку. Как кто-то расхаживал по прихожей, не зажигая света, из угла в угол. Потом из квартиры ушли, громко хлопнув дверью.