Дьявольские силки

Дуэльный клуб - это заебись, Саша точно помнит. Он лично на последних курсах торчал там безвылазно, с мелкими возился и доёбывался до крутых дуэлянтов, чтобы с ними попрактиковаться - всё это Саша страшно любил: азарт кипит в крови, все взгляды словно магнитом притягивает к тебе, так что живется как-то сразу в разы острее, да и всегда здорово похвастаться новым заклинанием. Конечно, он никогда не признавался, сколько времени торчал в библиотеке, чтобы отыскать что-то стоящее - это была его персональная тайна, разрушившая бы его тщательно взлелеянный образ удачливого раздолбая, выплыви она наружу. Ну, тайна была его - и всеведающей мадам Пинс, но мадам Пинс была настоящей англичанкой и крайне деликатной женщиной. Но теперь Саша понимает, что если бы в его школьные годы дуэльный клуб вел Олег Евгенич, он бы и вовсе ни о чём другом не думал, а дневал и ночевал там. Потому что, опять же, то, как профессор Меньшиков колдует - это что-то явно запрещённое, Саша не может перестать смотреть на эти руки, уверенно взмахивающие палочкой, откидывающие волосы со лба назад, жестом подзывающие следующего ученика для тренировочной дуэли. Потом, когда дуэль уже окончена, он разбирает со студентами ошибки, и Саша жадно следит, как Олег Евгенич помогает ученикам принять правильную стойку, иногда крайне корректным и профессиональным движением поправляя её. Такие моменты совершенно лишены какого бы то ни было эротического подтекста со стороны Олега Евгенича, но Саша понимает, что он бы там всё равно каждый раз сгорал в этих руках, и вряд ли бы мог сосредоточиться. Так что студенты, с глубокомысленным видом переносящие подобный разбор полётов, вызывают у Саши глубокое уважение. Ну и временами нездоровую ревность - Саша всё-таки уже взрослый, ну. Вот кстати что любопытно, так это то, насколько скованнее себя ведёт Олег Евгенич со студентками. Он касается их осторожно, словно идёт по минному полю, где каждый шаг стоит обдумывать. И не похоже, что он боится произвести какое-то неверное впечатление о своих интенциях - Саша усмехается, когда это, очень меньшиковское, слово всплывает в памяти - скорее относится как к фарфоровым. Саше очень хочется интерпретировать эти факты во вполне определённом ключе, но здравый смысл подсказывает, что не стоит себя обнадёживать. Саша смотрит за демонстрацией, подтянув колени к груди, и внимательно прослеживает взглядом каждое плавное движение и каждый острый, резкий выпад рассекающей воздух палочкой. Когда Олег Евгенич подается всем телом вперёд, вкладываясь в атакующее заклинание - студентам он не поддаётся, хотя силу контролирует тщательно - Саша невольно прослеживает взглядом, как натягивается белая рубашка на его плечах. Тот - словно змея, в коротком и точном броске кидающая себя вперёд, и Саше, гриффиндорцу до мозга костей, это змеиное, совершенно слизеринское сравнение кажется самым подходящим и отнюдь не отвратительным. Даже наоборот. Атака - отражение, атака - увернуться. В следующий момент Саша видит, как Олег Евгенич, расслабившись - недопустимая ошибка с противником любого уровня - чуть медлит с ответной атакой, но нервный парень из Гриффиндора, конечно, этой брешью в защите не пользуется; такое заметить и воспользоваться - это опыт нужен, которого у мальчишки конечно нет, но Саша всё равно в порыве чувств не удерживается и выкрикивает прямо с лавки, вскакивает на ноги: - Стивенс! Обезоружить было надо, он же тормозил! Стивенс нервно косится на Сашу и решительно - преувеличенно решительно - кивает, сжимает в пальцах палочку, но Олег Евгенич, даже не дернувшийся от Сашиного выкрика, стремительным росчерком кисти обезоруживает студента и ловко перехватывает прилетевшую в руку чужую палочку, коротко кланяется партнеру по дуэли. И только потом резко разворачивается на каблуках, щёлкнув ими, так что черные пряди беспорядочно падают на глаза, и смотрит на Сашу тяжёлым тёмным взглядом. - Я бы попросил, профессор, не вмешиваться в чужие дуэли. Моветон, знаете ли. Саша чувствует острое желание втянуть голову в плечи, но в итоге только вздёргивает подбородок и с вызовом глядит в ответ: - Расслабляться во время дуэли тоже моветон, - он ухмыляется, заметив, как на этих словах неуловимо тяжелеет этот тёмный, тягучий взгляд, и в этот момент между ними контакт такой, словно что-то щёлкнуло, словно они намертво сцепились в одно, переплелись всеми частями, переплавились и больше никогда не расцепятся. - Может, тогда вы нам продемонстрируете? - вкрадчиво интересуется Олег Евгенич, и у Саши тревожно сосёт под ложечкой, но не просто тревожно - как-то невыносимо сладко при этом. Эти интонации, этот насмешливый, но всё равно мягкий взгляд - на него смотрят, как на очередного нерадивого, но всё равно почему-то любимого ученика. - Да легко, - отзывается Саша и поднимается со скамьи. Как два пальца об асфальт. Олег Евгенич отличный дуэлянт, а уж с эстетической точки зрения - вообще заебись (в пятнадцать бы Саша просто сказал, что подрочил), но Саша намерен его размазать. Потому что сколько можно видеть в этом взгляде легкое, неуловимое снисхождение, почти его тень, но всё же - снисхождение. Как будто он ниже его просто потому, что преподаёт полёты и тренирует команды по квиддитчу. Дуэлянт из Саши вообще-то тоже весьма заебись, и пора утереть господину профессору нос. Он закатывает рукава и поднимается на помост, вытаскивает палочку из заднего кармана джинсов - о, это осуждение в чужих глазах, которого он так ждал - и, подбрасывая её, приближается к центру подиума. Шаг, ещё шаг, ещё - Олег Евгенич, не разрывая зрительного контакта, твердо шагает навстречу, смотрит собранно, сосредоточенно, явно не собирается поддаваться или расслабляться. Они сходятся практически нос к носу, и синхронно вскидывают палочки, так что слышен свист рассекаемого воздуха; Саше не занимать скорости реакции как профессиональному игроку, Олег Евгенич же просто блестящий дуэлянт и блестящий волшебник, при взгляде на движения которого наконец вдруг обретает смысл страшно избитая фраза про то что палочка - продолжение руки, продолжение мысли, продолжение вашей воли. Он держит её уверенно и как-то при этом почти нежно, палочка у него длинная, гибкая, явно какая-то такая порода дерева вроде хлёсткой ивы. Но Саша всё равно намерен надрать ему сегодня задницу, каким бы прекрасным дуэлянтом тот не был. Они приветствуют друг друга по всем правилам, почти галантно - Саше иногда кажется, что это какая-то особая форма флирта, опасно близкая уже, собственно, к прелюдии - затем разворачиваются и расходятся; в повисшей в зале тишине Саша отчётливо слышит только отточенные шаги Олега Евгенича и поскрипывание собственных кед. …Восемь. Девять. Десять. Саша резко разворачивается, напряжённый, словно пружина, и чувствует, как гудит кровь в ушах и сердце срывается в радостный галоп; правы всё-таки были его друзья, Саша ёбнутый наглухо, ему бы только сунуться в пасть дракону или обнажить своё сердце перед публикой, показать свои оголённые нервы и дать их потрогать руками. Чужое напряжённое внимание он чувствует практически кожей. Но атаковать Саша не торопится, выжидает, и видит, что Олег Евгенич - с безукоризненно ровной спиной и всё ещё падающими на глаза встрёпанными прядями - ждёт тоже, изучает его своим цепким взглядом, палочка уверенно направлена в Сашину грудь; то самое продолжение руки, мысли, воли. Они изучают друг друга несколько долгих, невыразимо тягучих мгновений, хотя на самом-то деле проходит всего ничего, время между парой заполошных ударов сердца, но для Саши это маленькая запертая в банку вечность, жадно пожирающий собственный хвост Уроборос, душащая его скользкой петлёй лемниската - воздуха ему и правда не хватает, но совсем не от страха. Как ни парадоксально, скорее от того, каким живым и уязвимым он себя сейчас чувствует. Конечно, он знает, что сколько бы он ни выводил Олега Егвенича из себя, тот никогда не пустит в него серьёзным проклятием, но ощущение собственного беззащитного солнечного сплетения, открытого чужой атаке, выводит его из равновесия. Но Саша любит выбивать почву у себя из-под ног. Потому что когда под ногами нету земли - это уже полёт. Саша делает вдох и на выдохе резко бросается в атаку, начиная с простейшего экспеллиармуса, потому что не намерен пока раскрывать карты или демонстрировать избранную линию нападения, как и свои настоящие умения. Экспеллиармус - это безликая классика, ничего не говорящая о нападающем, и Саша не намерен пока раскрываться перед противником. В конце концов, сам Олег Евгенич страшно закрытый, и речь не только о его тугих воротничках и наглухо застёгнутых сюртуках, дуэлянт он тоже закрытый, выжидающий, осторожный; зеркалом, второй тенью прилипает к партнёру и глядит вроде почти ласково, только вот всё равно не знаешь, что там происходит в этой голове. Потому что в какой-то момент, нащупав что-то, Олег Евгенич неизменно бросается смертоносной змеёй и коротко, изящно обезоруживает противника и лишает его всяческих шансов - сколько раз Саша сам такое видел. О, он изучил его вдоль и поперек, по крайней мере, как дуэлянта. Хотя ладно, на другие аспекты Саша тоже налюбовался. На Сашин экспеллиармус тот отвечает таким же стандартным с виду блоком, но в последнюю секунду Саша успевает уловить, что щит-то модифицированный; едва-едва, незаметно, элегантно улучшенный - такую мелочь и заметит-то вряд ли кто. И в этом такое бесстыжее показушничество, высшая его форма - когда даже не нужен тот, кто оценит - что Саша против воли ухмыляется. Он такое лично страшно ценит. Олег Евгенич атакует сам, и теперь это не атака - цепь атак, хлёсткая и беспощадная, метящая во все стандартные слабые места с завидной методичностью и изяществом, но у Саши преимущество: он уже больше двух месяцев ходит залипать в дуэльный клуб на демонстрации профессора Меньшикова, а тот его считает глупым придатком к метле, которому наверняка последний разум бладжером на Кубке отшибло. И Саша никогда до этого не спешил его разубеждать - потому что иногда лучше, чтобы тебя недооценивали. Поэтому теперь он видит, как между бровями Олег Евгенича залегает всё более глубокая вертикальная морщинка, и в глазах прорезается какая-то жёсткость, которой обычно не видно за привычным обаятельным весельем, за которым тот прячется от людей. Саша же ухмыляется ещё искреннее и ещё шире и начинает медленно шагать навстречу противнику, отражая заклинания или попросту от них уворачиваясь. И не атакует. Саша видит, как сильно это напрягает Олега Евгенича, тот явно лихорадочно просчитывает варианты и пытается понять, в чём подвох, почему Саша не взрывается ответным каскадом атак, а только идёт на него. Саша же идёт, потому что его это забавляет. Потому что Олега Евгенича неизменно выбивает из равновесия вторжение в его личное пространство. Потому что, опять же, Саша ёбнутый наглухо. Саша делает сложное движение палочкой, выписывает замысловатую восмерку, переходящую в резкий росчерк, плетёт цепочку узоров и видит, как лихорадочно Олег Евгенич анализирует эту вязь, подыскивает щит или хотя бы пытается понять, что Саша задумал. А Саша ничего не задумал. Эта длинная последовательность пассов волшебной палочкой абсолютно бессмысленна - он выдумал её с друзьями для того, чтобы дурить людей и вплетать её в ткань настоящего заклинания, хотя она абсолютно ни на что не влияет; ноль, пшик - это практически как спам, и только хлебнувшим маггловской культуры подросткам могла придти в голову такая глупость - создать мусорную последовательность движений, ровно никаким образом не влияющую на творимое колдовство, красивую пустышку с нулевым выхлопом. Просто так, практически на спор. Саша и не думал толком никогда её применять, но сейчас это сродни озарению, и он едва сдерживает смех, проделывая знакомые элементы и связки - такое серьезное сейчас у Олега Евгенича выражение лица. Потому что понятно, что заклинание он не узнает и по одним пассам старается вычислить хоть примерную его направленность. Саша заканчивает в два коротких - настоящих - взмаха и обезоруживает Олега Евгенича простейшим экспеллиармусом. Ловит чужую палочку, покорно влетевшую в руку - ручка приятно согрета теплом чужой ладони - и фиглярски кланяется Олегу Евгеничу, снова ловя этот взгляд и снова сцепляясь глазами намертво, но на этот раз контакт ещё глубже, ещё острее, балансирует почти что на грани легиллименции или чего-то куда более плотского. Он не знает, чего ждать, если честно. Рассердится? Сухо потребует свою палочку? Признает его победу? Но Олег Евгенич откидывает голову и смеется, отрывисто и, кажется, искренне, и громко хлопает в ладоши, так что отдельные хлопки звонким эхом прокатываются по залу. Кажется, он действительно не злится - улыбается он так хорошо и ясно, что Саша невольно повторяет эту улыбку, возвращает её, потому что Олег Евгенич всегда улыбается и смеется так заразительно, что у Саши внутри что-то переворачивается и умирает. Саша торопливо протягивает трофейную палочку её владельцу - в конце концов, это попросту неприлично - долго держать чужую палочку, это же как пальцами ковыряться в чужой душе. Олег Евгенич её забирает с коротким кивком, по всей форме кланяется, благодарит за дуэль - Саша запоздало повторяет поклон - и потом поворачивается к притихшей аудитории. Студенты всё ещё глядят на них во все глаза почти в гробовой тишине. - То, что нам сейчас любезно продемонстрировал профессор Петров - лишнее напоминание вам, молодые люди, что при должном уровне находчивости и дерзости вы можете справиться при помощи простейших заклинаний с любым противником. “Посоветовал иногда гвозди микроскопом забивать”, - проносится в голове у Саши перевод на маггловский. Да, примерно это он и сделал, зато эффект был ошеломительный, ведь так? Саша курит, прислонившись к стене во внутреннем дворе Хогвартса. Смеркается, и дым маггловских сигарет мягко тает на фоне темнеющего неба. Мерлин, как же лень каждую неделю таскаться за пределы школы и аппарировать к табачной лавке, координаты которой он хорошо помнит. Надо что ли сову научить относить деньги и возвращаться с блоком сигарет, только сначала владельца предупредить, чтобы не пугался. Мягкое умиротворение разрушает звук чужих шагов. Все сейчас отправились на ужин, и Саша компании не ждёт - и уж тем более не ждёт того, что на лавку рядом с ним, отточенным движением откинув мантию и поддёрнув брюки, опустится Олег Евгенич. Его белоснежная рубашка смотрится ярким пятном в ровной серости подкатывающего вечера, глаза же наоборот - бездонный мрак, и Саша с удовольствием заглядывает в эту бездну; никогда не может удержаться. Он чисто машинально, скорее даже просто из вежливости, наклоняет к Олегу Евгеничу пачку сигарет и выщелкивает одну из пачки. А тот, к его удивлению, сигарету берет и коротко кивает в знак благодарности, прикуривает от кончика палочки и медленно, с наслаждением затягивается. Саша смотрит. Он бы кстати подкурил ему сигарету от своей, резко втягивая воздух в себя, а затем выдыхая дым в лицо, стоило бы только попросить. Это было бы страшно сопливо, Саша так не делал даже в пятнадцать с девочками, которые ему нравились и которые так любили это всё про дым сигарет с ментолом, но сейчас Саша готов на самые ужасные и пошлые глупости. Хоть курить по-цыгански, глотая чужой дым на выдохе. В пятнадцать это казалось смешным и нелепым, сейчас Саше кажется, что идея-то заебись, просто до этого не было подходящей компании. Олег Евгенич затягивается, и рыжие угольки отблесков сигареты разгораются в его глазах, мягко озаряются его очерченные пальцы и нежная на вид кожа запястий, так кстати - или некстати? - обнажившаяся из-под чуть поддёрнутых рукавов. Олег Евгенич, конечно, пиздец эстетичен, и Саше нравится описывать его именно вот так - смесью французского с нижегородским, сочетанием поэтически длинных слов и живого мата, к которому Саша питает особую нежность. Да он бы ему сейчас даже стихи почитал, что уж там. Маяковского, наверное, или даже что-нибудь из своего. Но, конечно, этого не делает. Саша думает, что они обсудят дуэль или ещё что-нибудь, что Олег Евгенич что-то скажет, но тот в итоге так и сидит рядом - слишком далеко, на Сашин вкус, но всё-таки гораздо ближе, чем если бы был им действительно недоволен - и молча курит, выпуская дым в сизо-серое небо, стряхивает пепел коротким движением пальцев и на Сашу почти не смотрит. И - всё равно остается какое-то ощущение взаимодействия, совместности, сопричастности. Может, конечно, Сашу просто клинит после тех взглядов, которыми они зацепились во время дуэли, но, в таком случае, ему нравится эта иллюзия. Олег Евгенич докуривает, встаёт и коротко говорит: - Ужин пропустите. Идём. Саша щелчком отправляет бычок в полёт и глядит, как тот затухающей рыжей звездой прочерчивает свивающуюся вокруг темноту. И идёт.