Не навреди

      Ангела не привыкла терпеть поражение. Не привыкла ошибаться. Не привыкла не получать на всё ответы.       По факту, она чертовски ужасна в этом.       Сканы мозга нормальны. Согласно им, на ткани не был осуществлен длительный урон. Что касается когнитивной стороны вопроса… Что же, её отстранили. Другие врачи хотели оставить Вдову в медикаментозной коме, пока не удостоверятся, что угроза миновала. Однако Ангела знала, что единственный способ узнать насколько урон был большим, это разбудить снайпера и спросить её саму об этом. Другие же учёные говорили, что игра не стоит свеч.       Но стоила ли она доведения Ангелы до ручки от незнания? Скорей всего нет. Или, по её мнению, определённо нет.       А потому она наказывала себя. Никакого кофе. Еды. Отдыха. Только решения. Решения, которые не работали.       — А чтоб тебя, — буркнула Ангела после последней неудачной попытки отключить защитные протоколы нанароботов «Когтя». Эта неудача уже пятая по счёту.       На самом деле это гениально. Маленькие роботы, достаточно умные, чтобы запомнить момент, когда они не функционировали в полной мощности из-за какого-то преднамеренного вмешательства. Это спровоцирует их перегрузку, другими словами, атакует хозяина эффектом от всех функций. Все работы взаимосвязаны, и если хоть один из них запустил протокол, остальные мигом подключатся, двигаясь по всему телу. Цель, определённо, убить хозяина, но также и остановить попытку отключить нанитов.       Серьёзно, это гениально. Чудовищно, но гениально.       Но вот только проблема в том, что любая попытка отключить какую-угодно часть робота запускало эту реакцию. И то, почему Ангела не встречалась с этим механизмом раньше… Что же, она не тестировала наниты в момент их активной работы; тестировала только единицы, полностью изолированные из образцов крови. Теперь же, когда учёная «скормила» им эритроциты, роботы снова стали демонстрировать реакцию. Которую она могла протестировать.       И за два дня не сдвинуться дальше начального эпизода.       Тем временем Амели, или Роковая Вдова, или кем бы она сейчас ни была, спала, не просыпаясь, на своей больничной койке в комнате, посещать которую без присмотра Ангеле, благодаря её последней выходке, строго запрещалось. Она не смогла точно ответить почему решила опробовать нанороботов, так и не дождавшись остальных докторов. Те ни за что бы не позволили ей первой проверить эту гипотезу и узнать, действительно ли она спасла женщину, которую однажды любила.       Однако у неё не получилось и, спустя два дня, учёная всё так же не приблизилась к разгадке спасения.       Звучный смех Сомбры на заднем фоне также не способствовал мозголомству.       — Что, не работает, а? — поинтересовалась она между гоготом.       — Да, не работает, — вздохнула Ангела. Она обернулась к проекции хакера, резко увеличившейся из её планшета.       — Да ладно тебе, — подразнила Сомбра, постукивая когтями по схемам последней неудачной попытки Ангелы обойти механизм анти-фальсификации. — Ты должна быть самой умной здесь. Умной и мотивированной, так, милый доктор?       — Если ты пытаешься угрожать мне снова, чтобы ускорить процесс, то, боюсь, сейчас это не сработает, — ответила учёная и быстро убрала пальцем проекцию схем из-под носа Сомбы в папку «Отклонено».       Сомбра рассмеялась, но на этот раз коротко и сухо.       — Расслабься. Думаешь, я не знаю об этом? Если бы ты знала ответ, то уже сверкала бы пятками и исправила всё. Знаешь, мне тебя даже жаль. Ты была так близко. Я думала, у тебя получится. Но дела приняли новый оборот. Я всё прекрасно понимаю.       — Так, значит, ты не будешь мне угрожать? — переспросила Ангела.       Череп наклонился вбок, когда Сомбра пожала плечами.       — Нет причины. По сути, я думала, что смогу помочь тебе снова, — предложила она. — Может тебе нужно немного моей безграничной мудрости, чтобы тебя прорвало на открытие.       Ангела смерила крохотную проекцию взглядом со вскинутой бровью.       — То есть ты говоришь, что знаешь ответ?       Проекция покачала головой.       — Если бы знала, то зачем поселила в роскошный отель? По приколу? Брось. Только ты сможешь решить это. Я уверена.       Хмыкнув, Ангела снова подошла к микроскопу. Она устала. Очень устала. Доктор могла бы так и рухнуть рядом с ним, уснув крепким сном. Но не может. Не посмеет. Пока всё не исправит.       — Но почему ты вообще мне помогаешь?       — Мой наниматель…       Ангела прервала её.       — Ой, хватит уже. Мы обе прекрасно понимаем, что тебе как-то побоку чего там хочет твой наниматель. У тебя есть свои причины участвовать в процессе.       Позади неё раздалось слабое «пф-ф». Должно быть это звуковые помехи в звонке или, что более вероятно, так Сомбра дала понять, что Ангела права. Сложно сказать наверняка.       — Забавно слышать это от тебя. У нас с твоей пациенткой один работодатель. Я уже годами работаю на «Коготь», — непринуждённо ответила Сомбра.       — Забавно, — повторила за ней Ангела, ощущая на себе чуточку сильнее ношу усталости. — Ты не нападаешь на меня, как обычно это делают агенты «Когтя». Ты не настолько испорченная.       — Сочту это за комплимент, — хмыкнула Сомбра. — Но, раз уж ты спросила, мне часто приходилось работать со Вдовой. Так было до тех пор, пока я не узнала чем она является, и кем не была. Это неправильно — то, что они сделали; они похитили жизнь ни в чем не повинной женщины. Не стоит говорить, что мне не понравилось то, что я нашла. Это способствовало моему, эм, разрыву с «Когтём».       — Неужто такая всемирно известная преступница, как ты, печётся о таких вещах? — переспросила Ангела.       — Ты удивишься, — парировала Сомбра. — Разработанная ими технология потрясающая. Даже невероятная, когда узнаешь, что она была созданная подпольной террористической организацией. Мне нравятся технологии, но я ненавижу видеть, как ими злоупотребляют. То, что с ней сделали, показательный пример. По крайней мере, ещё одна причина для меня.       Покачав головой, Ангела занялась поиском в объективе активного наноробота «Когтя». Найдя искомое, она сфокусировала на нём линзу.       — Ну-ка, покажи, — отозвалась Сомбра.       — Тебе будет видно отсюда? — спросила Ангела.       — У меня здесь камеры по всей комнате, chica, — ответила хакер, — так что не ограничивайся только обыском отельного номера. У меня сейчас такой отменный вид на твою задницу, ты бы знала, а так же на кексик между какими-то машинами. И как долго он уже стоит там?       — Не знаю. Начинка черничная или банановая?       — Сложно сказать. Оно теперь всё зелёное. У тебя с этим проблемы, милый доктор, — заметила Сомбра.       Пожав плечами, Ангела продолжила настраивать микроскоп. Как только изображение стало чётким, учёная поспешила выполнить просьбу хакера.       — Работает это так. Я перемещаю сюда один из своих нанороботов. Видишь как он блокирует шоковую цепь? Теперь смотри. Его обнаружили наниты «Когтя» — я пока не знаю, как это у них выходит. Появившийся манипулятор пытается убрать преграду. Я думаю так робот удостоверяется, что это не клетка. В случае невозможности убрать помеху, устройство будто бы сходит с ума, как сейчас. И потом передает импульс всем остальным по цепочке.       Сомбра утихла на несколько секунд, упиваясь демонстрацией.       — Ты как плохенький вирус, — как бы невзначай заметила она.       — В смысле, — переспросила Ангела, повернувшись к голоэкрану, хоть и прекрасно понимала бессмысленность данного действия.       — Как творение двенадцатилетнего юнца, — хихикнула хакер. — Ты не взяла в расчет антивирус. Тупо понадеялась, что он не заметит.       — Похоже на то, — согласилась Ангела. — Честно, я даже не задумывалась о защитном механизме, но, учитывая, насколько комплексный этот нанит, то всё становится ясно.       — Думаю, ты слишком уделяешь внимание первому триггеру, — предположила Сомбра. С экспертной скоростью, насторожившей Ангелу, голографические когти стали перелистывать файлы на её планшете, пока снова не открыли диаграмму наноробота «Когтя». Хакер повернула объёмную модель до места, обозначенного Ангелой как «реактивный манипулятор». — Если хочешь обойти эту штуку, то нужно действовать как хороший вирус. Кому какое дело, если тебя обнаружил антивирус, когда ему уже убрали возможность отключить помеху? И что произойдёт, если ты помешаешь этому манипулятору даже попытаться убрать твоего робота?       От неожиданно простого решения Ангела невольно разинула рот.       — Я не знаю. Я пыталась выяснить, какие триггеры ведут к первоначальному выявлению.       — Да? Ну так теперь перестань, — посоветовала Сомбра.       Вместо ответа Ангела только подоспела к другому монитору с открытыми схемами её нанороботов. Взяв стилус, она принялась дорисовывать дополнительную деталь наниту, которая сможет блокировать реактивный манипулятор.       — Уж лучше тебе оказаться правой, — буркнула учёная, рисуя наброски своей идеи.       Хакер рассмеялась.       — Или что? Будешь ставить на мне эксперименты или как?       — Вот сейчас ты смеёшься, но…       — Ох, да я сама серьёзность, — заверила Сомбра. — То есть, ты себя-то видела? Я же говорила, что ты золотой билет, доктор Циглер. Думаешь, я не понимаю, почему ты, доктор, сама отказываешься от медосмотров? Или почему всегда носишь свитера с высокими воротниками? Или почему избегаешь мест с биометрическими сканерами? А ещё почему ты вечно выглядишь на, м-м-м, тридцать один? Женщины выглядят весьма плачевно в свои ближе к сорока, но не ты. Везунчик.       Решив не комментировать сказанное, Ангела невольно потянулась к шее. Каким же облегчением стало прикосновение к грубому материалу свитера, вместо слишком уж гладкой кожи. Наверняка Сомбра уже всё разузнала о докторе. Так что нет толку защищаться. Просто действовать как и обычно, притворяясь, что ничего не произошло, и что на неё нет сотни файлов, с которыми хакер уже ознакомилась.       В ответ на её молчание Сомбра решила сострить:       — Твоя проблема в том, милый доктор, что ты просто не знаешь, когда нужно остановиться. Ты продолжаешь работать и перерабатывать снова и снова, надеясь, что что-нибудь да изменится, надеясь, что именно в этот раз всё станет иначе. Как с Амели. Не смотря на ситуацию с «Когтем», на что ты тогда рассчитывала? Что она бросит Жерара ради тебя?       — Ни на что я не рассчитывала, — призналась Ангела. — Рядом с ней мне не нужно было строить какие-либо планы. Мне не хотелось думать об этом.       Изображение маски-черепа давно исчезло из голоэкрана, когда учёная закончила прототип, но исчезновение хакера не помешало её работе. Похоже, что без блокирующего манипулятора наноробот «Когтя» не знал как себя вести. Что позволило нанитам Ангелы обойти шоковый механизм.       Наконец Ангела смогла позволить себе чашечку кофе, ожидая репликации прототипов, количество которых будет достаточно для лечащей дозы. Ей снова понадобится энергия на дебаты с другими докторами. Болела голова, а сердце до сих пор восстанавливалось. Создавалось впечатление, что в глазницах были не глаза, а свинцовые шарики весом по десять пудов каждый. Но она справится, она сможет закончить начатое до конца. Она сумеет вылечить Амели.

***

      Работа. Всё всегда сводилось к ней. Этот разрыв? Интрижка? Ложь? Всего лишь кратковременный перерыв. Аномалия. Подобное не повторится опять.       По крайней мере, это продолжала повторять себе Ангела. Она работала. Работала с того самого дня, когда умерли её родители. Она всегда двигалась дальше, борясь за своё будущее. Это единственное, что она знала как делать. А потому так и поступила, работая уже целый месяц без перерывов.       — Это плохо, — начал Джек, выключив экран планшета, который дала ему Ангела. — Анджи, люди будут преследовать тебя из-за этой гадости.       — Почему? — спросила она, выхватив у него из рук устройство.       — Я имею в виду, что это потрясающе. Не пойми меня не правильно. Ты делаешь чудеса, просто дело в том, что…       — Что? Думаешь, люди будут не рады миллионам спасённых этим жизней? — Ангела поняла, что в её голосе дрожат нотки гнева, чувства обычно не выходящего за рамки её сдержанного образа.       — Не все. Но вот религиозные фанатики? Однозначно. Ты говоришь о возвращении мёртвых к жизни, — предупредил командир.       — Почти мёртвых, — поправила она. — Если бы они действительно были мёртвыми, то, по идее, организм сам по себе вырубится. Такое произойдет, когда он поймет, что разлагается. В противном случае я бы создала овощ. Может это было бы и полезным: погрузить организм в состояние анабиоза для эффективной и качественной регенерации органов, но это уже ещё одна этическая дилемма, дискутировать по поводу которой у меня нет времени.       — Да без разницы, люди будут бастовать, — возразил Джек.       — Ну и пусть, — произнеся это, Ангела обернулась, чтобы уйти.       Моррисон поймал её за рукав халата.       — Мне не хочется, чтобы ты считала будто бы я против. Просто…       — Да всё нормально, Джек. Я справлюсь с грозящей бурей. Сваливай всё на меня, а не на «Овервотч». Я понимаю, что настали тяжелые времена из-за критики ООН и исходящей угрозы от акта Петраса, — успокоила Ангела.       — Я не это имел в виду, — оправдался командир. Он сильнее сжал пальцы на её рукаве. — Просто хотел спросить не думала ли ты о перерыве. Ты, это, выглядишь уставшей. Реально уставшей.       — Я в порядке, — ответила учёная, освободившись из хватки командующего.       — Ты сама не своя после того, как Лакруа…       — Я же сказала, что в порядке, — едва ли не крича отозвалась Ангела.       Да вот только она не была в порядке. Нормальные люди плачут. Злятся. Пьют. Курят. Съедают много мороженного. Может даже раздумывают о походах к психотерапевту или решаются пройти курс антидепрессантов.       Но Ангела работала.       Её система нанороботов «всё-в-одном» почти готова. Мечта, в коей она души не чаяла, наконец-то станет явью. Воплотится в жизнь надежда, которую всегда обещала. Один препарат, способный излечить любую рану или же залатать её настолько, чтобы успеть довезти раненого до ближайшего пункта оказания помощи. Маленький проблеск света, способный транспортировать роботов, таких же умных как и стволовые клетки, которые сумеют воссоздать любую клетку в организме и исправить её. Это реально. Это воплотилось в жизнь. Она — причина этому. И затем, может быть затем, она сможет ощутить радость от успеха или вообще что-нибудь ощутить.       Ангела возвратилась в лабораторию. Запустила проверку работоспособности обновления для последней партии роботов и уснула в углу на принесённом с собой пальто. Проснулась, когда уже всё закончилось. Запаковала и промаркировала нанитов. Заправила пробирки в инъекторы. Они меньше, чем обычный инъектор. Доктор подсчитала. Один. Два. Три.

***

      Её как будто бы окутала мгла, за которой она очутилась во тьме, когда источники света ярко вспыхнули, и все как один, потухли. Раздавшийся звук оказался ни на что не похож. Пророкотав вспышкой, он исчез, оставив после себя тишину. Но затем задрожал пол под ногами. Задрожала она и всё вокруг. Вибрация буквально содрогала каждую её клетку. Учёная упала, а после ощутила на себе тяжесть: что-то упало на неё сверху. С такой позиции мало что можно было развидеть, и Ангела почувствовала укол раскалённой до бела боли.       А потом ничего. Тьма, гуще чем прежде.       Проснувшись, она поняла, что озябла и вспотела. Невозможно пошевелиться и, Господи, как же всё болит. Каждая частица её тела буквально кричала от боли. Наконец Ангела поняла, что одна из рук свободна. Где-то сверху горел свет, но он оказался слишком слабым, чтобы что-то разглядеть. Доктор потянулась к шее и груди — туда, где боль была сильней всего. Жидкость на пальцах слабо сверкнула в освещении. Кровь. Ещё теплая.       Она сейчас войдёт в состояние шока. Нет. Не бывать такому. Она не позволит.       — Взрыв, — закашляв, произнесла Ангела, игнорируя металлический привкус крови на языке и то, как он очутился в глотке.       Источником боли была другая рука. Её пронзило арматурой. Ещё часть железа застряла в паре сантиметров над сердцем, другая — в месте стыка шеи с плечом. Они торчали из огромного бруска бетона, зависшего над ней. Раны кровоточили. Вот почему ей холодно.       — Нет, — прокряхтела она. — Не так.       Но почему? Часть сознания даже наоборот — приветствовала такую участь. Холодную и тёмную. Просто сдаться, просто остановиться. И больше не будет страданий, сверхурочной работы, и мук по Амели. Только пустота и умиротворение.       В конце концов, что ждёт её, если она сумеет пережить катастрофу? Холодная постель, спать в которой — невыносимая пытка. Сердце, разбитое до такой степени, что может воспринимать только прохладную сталь предательства. Успех, к которому рукой подать, да, но для чего? Чтобы люди критиковали её за попытку игры в бога?       Но рядом с арматурой, торчащей из грудины, есть что-то, почти плавающее в озере её собственной крови. Инъектор. Гудящие нанороботы. Ожидающие шанса. Даже теста.       — К чёрту, — рявкнула Ангела части своего подсознания, желающего просто уснуть навсегда. Она не знала почему. Возможно это из-за того, что она чертовски упряма. Вместо слов получались только булькающие звуки от крови, но от этой попытки ей стало лучше, хоть женщина и была уверена, что подобное только усугубляет её положение.       Обхватив инъектор пальцами, она выпустила в себя его содержимое. На секунду нароботы заблестели золотым, собравшись вокруг ран. Первая часть завершена. Теперь…       Трясущимися руками, она начала отталкивать от себя бетонный блок, вырывая из тела засевшие части арматуры. Крик. Вопль. Гортанный, душераздирающий рёв сорвался с её губ, когда ей наконец это удалось. Она чувствовала как кожу неимоверно жгло от разрывов при вытаскивании металлических прутьев. Чувствовала, как из ран хлынула кровь.       И после она снова канула во мрак.       Когда женщина очнулась, солнечные лучи слегка изменили угол падения. На секунду ей показалось будто бы это загробная жизнь. Не этот ли свет, люди всегда говорят, видят перед смертью? Но почему тогда он похож на свет от фонарика, льющийся из дыры в потолке? А, ну да. Потому что это и есть свет от фонарика.       Ей всё ещё холодно. Лужа крови, в которой она лежала, уже давно стухла. И теперь такая же холодная. И липкая. Доктор провела искрящей болью рукой по груди и шеи. Ничего. Нет арматуры. И нет ран. Только холодная, влажная кожа.       Ангела рассмеялась. В горле пересохло, крови нет, однако это не помеха смеху. Она жива. Нанороботы сработали. Они спасли ей жизнь. Чёрт возьми.       Учёная быстро себя осмотрела. Одежда промокла до нитки, едва ли не лохмотья, но всё ещё держится. Хлопья засохшей корочками крови стали отпадать, когда женщина села. Она могла сидеть. Это хороший знак. Чуть закружилась голова и показалось, будто бы мозг погрузили в сироп, но она смогла подняться. До сих пор холодно. Она дрожит как осиновый лист.       Она могла стоять. Ноги подкашивались, но она могла стоять.       Потока света вполне хватило, чтобы осветить ранее придавившие её обломки потолка. Глыба бетонной балки, упрочнённой стальным каркасом — не просто пара острых прутьев, пронзивший её плоть. Женщине повезло, что их было только две. Или по крайней мере две, о которых она знала.       Ей нужно выбраться из этого места во что бы то ни стало. В крыше зияла дыра, а здание оглушало грохотом, пока ещё целого. Но ненадолго.       Однако сперва, самое важное — результаты её труда. Ангела отыскала оба инъектора. Те были разбросаны неподалеку от вытекшей из неё огромной лужи крови. Они уцелели, чего не скажешь о планшете, разбитого вдребезги другой глыбой бетона из потолка. Что же, хорошо, что у нее есть копия в облаке.       Пора выдвигаться или хотя бы попытаться. Дверь не завалило, но был только один путь, чтобы увидеть какого рода разрушение произошло на другом конце. Ангела знала, что провела достаточно времени без сознания, чтобы раны полностью затянулись. Если за это время никто не решился отправиться на её поиски, то дело дрянь. Паскудная дрянь.       В коридоре царил хаос. Было темно. Пришлось пробираться наощупь мимо гор из щебня. Она сконцентрировалась на этом, намеренно игнорируя то и дело лезущие в голову вопросы. Ей это приснилось? Всё это реально? Она и вправду живая?       Нет. Нет. Продолжай двигаться, Ангела. Так держать.       Эхо. Стон. Спёртое дыхание из-за бетонного блока и стальных балок. Она пошла на звук. Судорожные вздохи, хрипы. Свет.       — Пожалуйста.       Его озарил слабый солнечный свет, льющийся из окна поблизости. Гейб. Верней, половина его. Его ноги, до бёдер, были погребены под большой глыбой потолочного бетона. Глаза налились кровью. Кожа очень потемнела. Пальцы, тянущиеся к ней, распухли. Краш-синдром. Командир уже несколько часов в этой ловушке.       — Убей меня, — взмолился он. — Я знаю, что умираю. Если у тебя есть ствол, солдат. Пожалуйста.       Ангела вышла на этот маленький клочок земли, озаряемый солнечным светом едва не ослепившим её.       В глазах Гейба, зрачки которых сильно расширились, читался животный ужас. Должно быть она похожа на привидение, её кожа — мертвецки бледная, а рваная одежда — залита кровью.       Но Ангела могла помочь. Она могла всё исправить. Она спасла себя, а потому спасёт и его.       — Нет, — рискнул Гейб, когда доктор присела рядом с ним. — Нет. Дай мне умереть.       — Не могу, — отказалась она, доставая один из инъекторов. Пальцы онемели, но в них ещё сохранилась мышечная память пользования устройством. — Тебе не нужно умирать, поэтому я не позволю тебе умереть.       — Ангела, нет. Ты не можешь меня спасти. Пожалуйста, — взмолился Гейб. Его опухшие пальцы слабо держались за остатки её халата. Они даже не смогли удержать ткань.       Она тряхнула головой.       — Нет, давай я помогу тебе, — ответила Ангела. — У меня получится.       Она впрыснула нанороботов. Перейдя в активный режим, те ярко засветились в его теле, начав поиск ранений и, отыскав которые, принялись за работу. Тем временем Ангела попыталась сдвинуть глыбу с ног командира. Поднять тяжёлый камень было нереально, на что доктор решила запихнуть в один из зазоров блока обломков поменьше, параллельно приподнимая обломок.       Будь проклят этот краш-синдром. Несмотря на то, что ей задело сонную артерию арматурой, она выжила. И всё благодаря нанороботам. Они всё могут исправить. Они на самом деле могут сотворить чудо.       Да вот только Гейб уже не дышал, когда она повторно его проверила. Давно уже сошло на нет золотистое сияние нанитов. Кожа мужчины не приобрела прежнего цвета. Конечности не лишились опухлости.       Она проверила пульс. Отсутствует. Гейб умер.       — Нет, — взволновано произнесла она, нервно проверяя пульс в других местах. — Я не понимаю. Это спасло меня. Оно должно было спасти и тебя тоже.       Чёрт. Гейб. Он ей никогда не нравился. Всегда решал проблемы самыми грубыми способами, которые и становились причиной их частых споров. И командир ни при каких обстоятельствах не шёл на уступки, только зло фыркал, отмахиваясь и отказываясь что-либо слышать.       Но они уже давно знали друг друга. До всего этого. До «Блэквотча». До её вступления в ряды «Овервотча». У неё, как и у любого другого, даже висел плакат с его изображением на стене. Он спас целый грёбаный мир. Он один из немногих, на кого она ровнялась, тот, кто заставлял её продолжать трудиться, продолжать пытаться, и продолжать совершенствоваться.       Гейб шумно втянул в себя воздух. Ангела всё так же прикасалась пальцами к его шее. И всё так же не было пульса. Почему?       Она видела как мужчина распался до мелкой дисперсии, а затем снова собрался в человека. Преображение началось со всё ещё раздавленных ног, постепенно вырисовывая торс, руки и голову. Золотой, блестящий серебряный, и всё становится чёрным. И так несколько раз.       Ангела была уверена, что происходящее вокруг — реалии послежизни. Реалии, в которых ей придется отбывать свои грехи.       Её окутал чёрный туман. И после перед ней возник Гейб, уставившись на неё так, будто бы она — сам дьявол во плоти.       — Я же говорил дать мне умереть! — взревел он. — А теперь смотри! Смотри, что ты сделала!       Хоть даже командующий и выглядел собой, мужчина казался бестелесным. Его кожа была намного темнее из-за сети чёрных дорожек, которые, тлея, исчезали.       — Я не понимаю. Это вылечило меня, — удивилась она. — Иначе я бы уже давно умерла.       Указав на неё пальцем, он снова закричал. Однако его вопль был мало чем похож на человеческий. После Гейб распался на мелкие крупицы густого как смоль тумана и исчезнул во тьме.       Поднявшись, Ангела едва устояла на ногах. Она продолжила идти, прокладывая себе путь через обломки и непрекращающуюся тьму. Увидит ли она ещё кого-то? И чтобы сказала ей Амели, будь она в этом аду?       Единственный вариант — это выяснить всё самой.       Но это не ад. После казавшихся вечностью блужданий по завалам, она услышала голоса людей и лай спасательных собак. Увидела проблески света. Услышала вой сирен. Учуяла смрад дыма и воду.       Ангела поняла, что едва не обомлела, когда, наконец, выбралась наружу. В одном из боков штаба зияла огромная дыра, в которую заливалось большое количество воды — должно быть тушили пожар. Обычно незаставленный транспортом фасад теперь был битком забит машинами скорой помощи, спасателей, и поспешно возведенными палатками. Люди то и дело метались из руин и обратно, некоторые держали носилки, другие выносили раненных на спинах или руках.       Доктор на автомате проверила собственный пульс. Отсутствует.       Девочка в ней сказала, что она — призрак. Но могло быть и хуже.       Солнце близилось к закату. Зажглись фонари, освещая спасателям обломки в поисках выживших. Ангела вошла в один из таких ореолов. Наконец у нее появилась возможность оглядеть себя: подранная одежда, вся в крови и пыли; бледная кожа.       Но что-то не так. Ей до сих пор холодно. Ангела прикоснулась к груди, прямо над сердцем, куда ранее вошел стержень арматуры. Вот, длинный рваный рубец, растянувшийся на половину грудной клетки. При свете изменённая кожа казалась странной. Она была серебристо-золотой.       Нанороботы. То, что не смогли восстановить, они заменили. Ангела отыскала в себе силы прикоснуться к рубцу. Наощупь он как кожа, но слишком гладкий, слишком безупречный. Она провела пальцами дальше, до места над сердцем, где была арматура.       Есть. Она ощутила стук.       Раз. Два. Три. Стук.       Слишком медленный. Слишком слабый. Не нормальный, но его должно быть достаточно.       Всё, что не смогли — наниты заменили. Заменили сердце, вернув его в состояние, при котором оно могло биться, хоть и нерегулярно. Она умерла.       Но теперь она живая.       — Доктор Циглер! — закричал спасатель, пробираясь к ней через груды обломков.       Ангела получше запахнулась в подранный халат, отчаянно пытаясь скрыть металлический блеск на груди и шее. Третий инъектор всё так же был в кармане, однако, достав его, женщина разбила устройство о землю. Миру не нужна ещё одна доза, чего бы там ни было она создала.       — Я в порядке! — откликнулась доктор.       Но это не полная правда.

***

      Ангела охрипла. Она уже часами разговаривала. Часами, казавшиеся днями. Если она думала, что первая попытка убедить докторов использовать роботов была трудной, то вторая, по сравнению, оказалась самой настоящей пыткой. И, на минутку, она — эксперт в этом деле. Однако все эти идиоты разглагольствовали была она права или нет. Откуда им знать?       Они ничего не смыслили в нанотехнологиях. Они ничего не знали об Амели.       Но Ангела боролась. Слова стали её когтями. Она цеплялась, зубами и ногтями, за свои теории и улики. Она знала, что права. Это сработает. Должно сработать. И в этот раз на самом деле.       Наконец, они уступили. Ангела поняла, что может превратиться в лужицу от изнеможения. Они согласились. Увидели свет.       Вскоре она стояла рядом с палатой где держали Амели, в ожидании прислонившись к стене. Тело как будто бы налились свинцом. Но самым тяжёлым оказался инъектор в руке, заполненный усовершенствованными нанороботами.       Наконец, из-за двери выглянула медсестра.       — Мы ждём вас, — сказала она.       Шанс на проведение теста в одиночку разбился вдребезги. Что же. Сестра открыла дверь, показывая палату, битком забитую светилами медицины. Все в белых халатах, с планшетами в руках и осуждающим взглядом в глазах.       И среди всех Амели, или Роковая Вдова, или очередная пациентка для всех остальных присутствующих в палате.       Кожа теперь бледная, но всё такая же отличительно голубоватая. Убраны медпрепараты для искусственной комы. Она просыпалась. Дёрнулись пальцы. Задвигались глаза под веками, слегка согнулись и быстро разогнулись колени. Сейчас самое лучшее время.       Каждый сделанный шаг в её сторону казался Ангеле медленным вхождением в трясину. Но она не останавливалась. Медсестра уже стояла наготове с марлевым тампоном.       Ангела нащупала пульс на шее Амели. Один. Два. Три. Стук. Медленный и слабый. Шёпот жизни, ненамногим отличающийся от ритма сердцебиения Ангелы. Но, естественно, подобная информация — секрет.       — Готовы? — озвучила она вопрос на всю комнату, хотя больше адресованный лежащей перед ней женщине.       Другие доктора только кивнули, буркнув, что согласны. Амели сжала в кулак постельную простынь. Пора.       Осторожно введя иглу инъектора, Ангела впрыснула нанороботов. После убрала устройство, чтобы медсестра прижала рану тампоном. Доктор замерла в ожидании.       Сначала глаза Амели часто замигали и только затем открылись. Всё такие же золотые. Их взгляд не сфокусирован и затуманен. Она бегло осмотрела комнату. Белые стены. Доктора в белых халатах, набирающих текст на своих планшетах. Белые простыни. Даже аппараты, отслеживающие её жизненные показатели, покрыты белым пластиком.       Наконец её взгляд сконцентрировался на Ангеле. Он исследовал её дольше всех. Теперь он не казался тяжёлым или же мягким. Как не казался холодным или же теплым. Что-то посредине. Что-то новое. Что-то сбитое с толку.       В нём мелькнул проблеск узнавания. Расширились зрачки. Она моргнула. В уголках глаз скопились слёзы.       — Ангела, — произнесла она. — Je me souviens. Comment pourrais-je t'oublier?       «Я вспомнила. Как я могла забыть тебя?»       Ангела поняла, что смеётся, хоть в её глазах тоже стояли слёзы. Она ощутила себя невесомой, как будто бы ещё секунда и она сможет улететь. Доктор переключилась на французский ради Амели, находя его сейчас самым лёгким языком для общения. Её сердце сладко сжалось и расслабилось от плавного потока речи.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она.       — Как дерьмо, — ответила Амели. Она вытянула перед собой руку, всё ещё щурясь через дымку слёз, которые начали скатываться по её щекам. Француженка смотрела через руку, а не на неё, как будто бы не веря, что данная часть тела может ей принадлежать. — Я не знаю как описать это. Я… я — это до сих пор она, однако я — это я, но теперь я всё вспомнила. Чёрт…       Ангела схватила эту руку со скоростью, на которую казалось бы был уже не способен её уставший организм. Она сжала ладонь.       — Всё хорошо. Потребуется время, чтобы ты поняла что произошло. Как и поняли доктора. Я здесь ради тебя.       Амели повернула голову, но этот жест не принуждал Ангелу отпустить её.       — Я всё ещё не знаю почему… почему я делала всё это…, но я всё помню. Почти всё. Я… я не знаю.       Ангела сжала её руку сильней.       — Я рада, что ты здесь… Амели?       — Да. Амели. Это я. — Всё её тело содрогнулась — так сильно, что невольно содрогнулась и сама Ангела.       — Доктор Циглер, — подойдя к двери, обратился один из докторов. Он заговорил быстро, нотки веселья зазвенели в его голосе: — Вам удалось? Она разговаривает на французском. Это хороший знак. Может, начнём анализ когнитивных функций?       — Да можешь же ты дать мне одну чёртову минуту? — накричала на него Ангела.