Наперегонки

26 июня 1995 года В тот июньский вечер лирутка летала по всей лаборатории дедушкиного дома в Толедо. - Нет, ну каков урод, а?! – говорила Эухения Виктория, кромсая несчастное растение с такой яростью, что даже мертвые и уже подсохшие стебли пытались уползти или на худой конец съежиться. – Чтобы я когда-нибудь еще пошла хоть на одно их дебильное собрание!.. - Хен, - с улыбкой попытался вставить Эухенио, который наблюдал за ней от соседнего стола, спокойно помешивая в маленьком котле закипающую бурую жижу, - такими темпами твое умиротворяющее зелье сделается зельем, пробуждающим желание убивать. Полина Инесса, сидевшая с книгой спиной к ним на диване, стоявшем все на том же месте - посреди лаборатории, хихикнула. Эухения Виктория бросила на сестру, как ей казалось, уничтожающий взгляд. - Нет, ты не понимаешь! – вновь обратилась она к брату. - Я хотела с ним встретиться три года! Три года! И эта мразь мне говорит: «Помню, помню ваши внезапные работы в «Вестнике зельеварения». Ваш покойный учитель, должно быть, был исключительной щедрости человек. К тому же привлекательность молодости недооценивать не стоит». Я настолько обалдела, что даже сначала не поверила. Пришлось у мамы думосбор просить, чтобы убедиться! - По-своему, с высоты того, что я за эти полтора года выучил о мире зельеваров, я его понимаю, - оторвавшись от котла, Эухенио стащил с золотистых волос резинку и заново сделал хвост. Он был все еще тем же некрасивым, тощим лягушонком, что и год назад, но в его голосе звучала уверенность. – Ты ему три раза делала предложение о совместной работе, а потом отзывала. Значит, ты чего-то боишься. - Да не боюсь я его! - Но он-то об этом не знает! Кроме того, волшебники, которые достигают взрослого уровня к нашему возрасту, встречаются нечасто. Сравнивая с какой-нибудь среднестатистической подготовкой ученика какого там?.. пятого? Шестого курса? Не помню, на каком курсе в Хогвартсе должно исполняться шестнадцать… Мне бы тоже легче было поверить, что что-то тут не так. - Но не настолько же, чтобы обвинять меня в том, что умирающий учитель разрешил мне поставить подпись под его работами за то, что я с ним спала! Во-первых, это гнусно не только по отношению ко мне, но и к Джафару. - Ну, это, конечно, сильно притянуто за уши, но ведь до Джафара ты в международных журналах не печаталась. А в традиционном ученичестве плата сексом считалась чем-то нормальным. - В Средние века, ага. - Справедливости ради, впрямую он тебя не обвинял, - вставила Полина Инесса. – И вообще это понятно только печатающимся зельеварам, так что все равно никто ничего не понял. Я вот тоже не поняла. - Все всё отлично поняли! Иначе с чего Сириус за меня заступился? - Да, Сириус показал себя молодцом, - улыбнулась Полина Инесса. Эухения Виктория тоже улыбнулась, вспоминая, как он смотрел на нее и что он сделал. К сожалению, она сама сидела на диванчике, зажатая между Полиной Инессой и Максом, да и настолько не сразу поняла, что Снейп имел в виду, что, когда поняла, пощечину было давать уже поздно. Она могла, конечно, сделать с помощью беспалочковой магии и это, и кое-что похуже, но все мы крепки лестничным умом. Зато Сириус, стоявший вполоборота между ними и Снейпом, подмигнул ей, взметнул рукой, будто хотел откинуть назад свою роскошную шевелюру, и в это время голова Снейпа мотнулась и он схватился за щеку, словно получил затрещину; он отшатнулся, ударившись спиной о косяк, затем выхватил палочку и, встав в боевую стойку, зарычал: «Очень смешно, Блэк!» И это и вправду было смешно. А Сириус потом тихонько сказал ей, когда они оказались вдвоем на кухне, чтоб она не обращала на Снейпа внимания, что Снейп всего лишь носатый урод, которого никто не любит и который от этого гадит всем, кому только может. Просто… обида все равно была слишком сильной. Читать работы, такие блестящие и такие новые и отличающиеся, участвовать с ним на пару в дискуссиях, настолько остроумных… предвкушать настоящую, взрослую, работу с ним, теперь, когда она могла наконец вернуться к зельеварению и заняться тем, что любила больше всего на свете, а не ненавистными цифрами… И получить вот это! Стычка Сириуса со Снейпом оборвалась, потому что в комнату вдруг ввалились еще волшебники, но Снейп потом успел проехаться еще и по Ромулу, и, кажется, не один раз. В первый он сказал что-то про «выдающийся вклад архитекторов в боевую магию», а во второй Эухения не расслышала – Сириус отвлекал ее. - Снейп еще Дамблдору, - вспомнила Полина Инесса, - когда они уходили, сказал что-то в духе, что в этот день много удивительного, но самое удивительное, что в Испании, похоже, каждая малолетка без образования допускается к работе в аврорат без сдачи экзаменов. - Во дает! Так обсирать это надо уметь, - восхитился Эухенио. – Похоже, чувак крепко обижен на жизнь. Эухения Виктория покачала головой: - Упаси нас Черная Мадонна от подобных мудаков. Во всяком случае, я ни на одно собрание больше не пойду. По правде говоря, она была так расстроена, с учетом того, что это был всего второй день после возвращения в Испанию, что на несколько мгновений ей захотелось удрать обратно в ненавистную Аргентину. Полина Инесса заманивала ее на собрание под предлогом обогатиться новым опытом, Макс говорил: «Ну прикольно же, мы в тайном ордене», но единственная причина, по которой Эухения Виктория туда пошла – было желание видеть Снейпа. Тем большей дурой чувствовала она себя теперь. Наивной дурой. Она так долго – целый год – пыталась забыть то, что провернул с ней Гжегож, пыталась отмыться от этой грязи, от стыда, который составлял суть ее жизни после его побега, но ничего не вышло. В Аргентине она была богатой наследницей, от решения которой зависела судьба активов, с ней обращались с уважением и как со взрослой, и она действительно во многих смыслах повзрослела, и из зеркала на нее смотрела невысокая, да, слишком юная, но уже уверенная в себе женщина. Но с чего она решила, что те же правила будут действовать и здесь? Когда их пригласили в Орден, всей семьей, и мать сказала, что зелий для Ордена понадобится много… А ведь в некоторых испанских семьях 16 лет это уже совершеннолетие… Эухения поняла, что плачет, только тогда, когда Эухенио внезапно оттащил ее от стола. - А вот лирутка, политая слезами, в зелье - это полный, извиняюсь, пиздец, - пробормотал он, доставая платок и тщательно вытирая Эухении сначала левый глаз, а затем правый. - А что она делает, если не секрет? – подала голос Полина Инесса. - Заставляет мага сочинять дрянные стишки о том, в кого он влюблен, и заливаться от них слезами, - вздохнула Эухения Виктория. - И да, уже поздно, ценный ингредиент я испортила. Прости, братец. Она занесла руку с палочкой над лируткой, но Эухенио перехватил ее руку. - Снейп, говоришь? Мерзавец, говоришь? И собрания Ордена в доме Сириуса? – спросил он. Полина Инесса прыснула.