Наперегонки

Джейн после моей просьбы делает неопределенный жест рукой, отчего перо со свитком улетают на полки в разные стороны, и издает долгий вздох. С окна, ну, наверное, с окна, за горой хлама не совсем видно, прилетает охапка сиреневых веточек вереска и ложится ей на грудь и живот. Джейн прижимает их ладонями: - Что ты хочешь узнать? Тебя интересует история семьи, общая характеристика, отдельные личности, мои взаимоотношения с Вильярдо, что? - Все, что из этого захочешь мне рассказать. - Даже если не захочу, раз уж ты пристал с этим, от тебя теперь не отделаешься, - фыркает она. - Но имей в виду, я не много знаю о том, что там происходит сейчас. Я хотела оставить это позади и оставила. - Ладно. История? - Хорошо. История. Линия Вильярдо пошла от изгнанного из рода сына португальского короля Афонсу IV. В предках Вильярдо португальские короли, разные виды испанских королей, венгерские короли, и, если тебе это о чем-нибудь говорит, императоры Священной римской империи, Каролинги и Капетинги. Нет, ни о чем не говорит, - констатирует она. – У них общий предок с Карлом Великим. – Джейн вглядывается в мое лицо: - Тоже нет? - Ну, про Карла Великого, положим, я слышал, - усмехаюсь я. - Полукровка, - резюмирует она. – Будь ты чистокровным слизеринцем, Снейп, у тебя бы имена европейских королей и кто за кем следовал, от зубов отскакивали. И кстати, ставлю сто галлеонов против одного, ты не знаешь, что предок Люциуса Арманд Малфуа был не только родным братом Вильгельма Завоевателя, но и магглорожденным волшебником. Закашливаюсь. - Разумеется. Я также сомневаюсь, что ты знаешь, как сильно Малфои были против Статута секретности из-за своей давней привычки заключать брачные союзы с магглами. А вот Вильярдо своими союзами с магглами кичатся, начиная с изгнанного Вильярду. Далее. Вильярдо внесены в «Справочник исконных испанских магических семейств» - аналог наших «Священных двадцати восьми», такой же лживый. Это единственная испанская семья, которая сохранила драконов. А когда драконы их покинули, вернула обратно. Вильярдо, с одной стороны, имеют привычку жениться на кузинах, с другой - вливают в себя очень много иностранной крови. Британской крови в них нет. Я вздрагиваю. Джейн давно смотрит в потолок, поэтому ничего не замечает. - История Вильярдо за счет браков тесно сплетена с историей герцогов Толедских. Мария Инесса, глава рода, Вильярдо де Толедо, замужем за Леонардо Вильярдо де Ведья-и-Медоре, своим кузеном и заодно родным братом моего покойного супруга. Отец Марии Инессы, герцог Толедский, был женат на своей кузине, Сицилии Изабелле Вильярдо. Их матери – сестры-близнецы Александра и Лидия, дочери русского князя Павловского. За счет этого родства, кстати, - Джейн оживляется, - Мария Инесса вхожа в круги русской аристократии в Париже, где познакомилась с твоим другом Долоховым… Впрочем, вижу, это для тебя не новость. Общая характеристика. Вильярдо считаются светлыми магами. Толедо – темными магами до начала двадцатого века. Все это весьма условно. Толедо убивали сквибов, Вильярдо изгоняли их, оставляя без всякой поддержки. Вильярдо могут нести принадлежность к светлой стороне как флаг, но количество соратников Гриндевальда, выросших из их кузенов, уверяю тебя, зашкаливает. Проклятьями меня наградила семейная магия Вильярдо. Равно как и отца Марии Инессы – за то, что он вызвал на дуэль кузена. Половина Вильярдо – зельевары, половина – колдомедики, но боевые маги все до одного. У Вильярдо много врагов – последователей Волдеморта, - ее губы кривятся в презрении, - и потомков последователей Гриндевальда. Периодически они пытаются ослабить влияние Вильярдо в Испании и других странах, Вильярдо лишаются постов в министерствах и международных органах управления, и все это заканчивается тем, что Вильярдо возвращаются на свои места с еще большим количеством сторонников, чем прежде. Вильярдо регулярно разоряются, но снова наживают богатство. Джейн призывает чашку с какао: - Меня хватит максимум на полчаса. - Расскажи о своих взаимоотношениях с Вильярдо. - Нет. По порядку. Отдельные личности. Все, разумеется, крутится вокруг Марии Инессы, как до этого крутилось вокруг ее матери Сицилии Изабеллы, как до этого крутилось вокруг ее матери – ее еще называли Старая герцогиня – Лидии. Мария Инесса стала главой рода в двадцать лет из-за беспомощности попавшего под семейное проклятье отца. Амбициозна, настойчива, периодически из-за большого количества врагов Вильярдо влипает в скандалы, из которых выходит оправданная и с гордо поднятой головой. Ее брата Пабло Эстефано изгнали из рода за связь с магглой, и с тех пор о нем до самой его смерти в 94-м году никто не слышал. Ее брат Фелиппе Вильярдо, чьей копией по какому-то недоразумению ты являешься, - она поворачивается и смотрит на меня так, будто видит насквозь, - притча во языцех. Сбежал из дома, прихватив наследство Марии Инессы, женился на Марте Алонсо Сантос, дочери последователя твоего Лорда, сумасшедшей женщине, которая отчего-то пытается убить дочь Марии Инессы, развелся с ней, сгрузил на Марию Инессу своих отпрысков от следующего брака, снова женился на Марте. После своей смерти в 94-м году оставил семье небольшое состояние с условием, которого никто не понимает. Молодые Вильярдо разнообразны, но о них как-нибудь в другой раз. На этот раз она отдыхает дольше; закрыв глаза, укладывается на кушетке на бок, лицом ко мне. Вслушиваясь в ее тихое дыхание, я начинаю думать, что она уснула, когда Джейн возобновляет монолог. Над верхней ее губой блестит капелька пота. Я бы остановил ее сейчас, но следующий раз, когда у нее будет подходящее настроение, может наступить нескоро. - Мои отношения с Вильярдо… Я бы это скорее назвала «моя взаимная ненависть с Вильярдо», - устало усмехается она. – Вильярдо гордятся своими союзами с магглорожденными, магглами, иностранцами, все это преподносится под соусом космополитизма, но, разумеется, в действительности эти самые магглорожденные, магглы и иностранцы среди Вильярдо получают свою долю презрения и являются изгоями, - она прикрывает глаза, пытаясь сделать передышку. - Воды? - Просто помолчи. Как я попала в это милое семейство. Наш брак с Херонимо Вильярдо де Ведья-и-Медоре был задуман еще даже до его рождения, а он был старше меня на двадцать четыре года. Мы искренне ненавидели друг друга. В двадцать пять он не смог жениться на любимой женщине, потому что родилась я. Я всего лишь хотела быть свободной и не ложиться в постель с тем, кто мне не по вкусу. Но мало того, что мы должны были пожениться – мы должны были консуммировать брак и регулярно подтверждать его. И все это во исполнение каких-то взаимных обетов, данных друг другу Монтегю и де Ведья-и-Медоре столетия назад. Моим опекуном был двоюродный брат отца. Он устроил мне ловушку, я сделала что-то, что тянуло на Азкабан, и он поставил меня перед выбором – либо я выхожу за Херонимо, либо, собственно, Азкабан. Херонимо никогда не обсуждал со мной, как заставили его, но, полагаю, там было что-то не менее приятное. На пятый год нашего прекрасного брака я влюбилась в Леонардо, единственного, кто меня не презирал и кому было до меня хоть какое-то дело. – Внезапно ее лицо озаряется столь непривычной, по-настоящему нежной улыбкой: - Леонардо – ужасно милый. Но и столь же ужасный рохля, - с грустью добавляет она. – Я забеременела от него и решила взять дело в свои руки. Видишь ли, о семейном проклятье меня никто не предупредил. На этот раз я все же наколдовываю воду. Джейн мочит щеки и стряхивает оставшуюся на пальцах влагу на вереск, который пахнет уже совсем одуряюще. Я вспоминаю, как остановил Ромулу, когда тот вызывал на дуэль Эрнесто. Какое чудо привело меня в клуб именно в тот день и час? - Я отравила Херонимо, и у меня это получилось превосходно, - ее голос на этот раз звучит бодрее. – Я купила очень хороший, неопределяемый яд. Никто ничего не заподозрил, а Леонардо получил родовое поместье. Дело было за Марией Инессой. Но тут мне капитально не повезло. Во-первых, выяснилось, что старый герцог с детства приучал ее к редким ядам, поэтому смертельная доза оказалась не смертельной, а во-вторых, род, видимо, уже решил сделать ее главой, и родовая магия исцелила ее очень быстро. А я сразу же получила откат. Тогда Леонардо и расска… И в эту секунду я чувствую, как что-то рвется. Точнее, начинает рваться. Тонкая, очень тонкая нить. Вскакиваю, опрокидывая кресло. Джейн смотрит на меня с ужасом, но мне некогда. Выбегаю из гостиной, несусь по лестнице, потом, сокращая расстояние, где это возможно, за счет аппараций и полета - к озеру. У кромки воды, на том самом месте, где ночью мы были с Цитроном, лежит Марин в полупризрачном человеческом обличье, баюкая в своих объятиях Ричарда. Умирающего Ричарда. Я знаю это так же верно, как то, что подхожу сейчас к ним. Кругом кровь, и вода в озере красная и бурлящая, с розовой пеной, по берегу тут и там раскиданы куски тел, над водой торчат и тоненько ржут лошадиные морды. В кустах запуталась слетевшая с ивы порванная лента. Дохожу. На Ричарде крови почти нет, только немного на воротнике и в волосах. Он еще в сознании, его губы трогает еле заметная улыбка, когда он узнает меня. От Марина мне прилетает картинка – громадный валун чуть поодаль, весь забрызганный кровью. Опускаюсь на колени и одной рукой беру Ричарда за руку, которая все еще сжимает палочку, второй начинаю делать диагностику, но это уже невозможно. Ричард ласково усмехается. - Сев, - говорит он просто и ясно, пытаясь другой рукой очертить контур моего лица. Она бессильно падает. Он закрывает глаза, и в его лице застывает… удовлетворение? Поворачиваю голову Ричарда к себе, она безобразно разбита. В сущности, он умер еще до того, как я сюда пришел. Кровь, капающая с его волос, на белых коленях Марина превращается в серебристую. Бросаю быстрый взгляд на колени Ричарда – песок. У меня вырывается смешок. В последние годы он сражался чуть ли не каждый день своей жизни, в каких переделках только не побывал. А умер – выходя из аппарации, споткнувшись и ударившись об валун. - Он торопился к тебе, - глухо говорит Марин. – Я оставил его, и он отправился к тебе. Он с сожалением опускает Ричарда на песок, встает, пошатываясь, и делает два шага по направлению к воде. Потом его ноги подгибаются, он падает, встает, опять падает, опять встает и наконец его мерцающая спина исчезает в озере. Я занимаю его место и прижимаю Рика к себе, сжимаю его в объятиях, да, жду, что он заговорит, что откроет глаза и в них появится осмысленное выражение. Жду. Из озера, спотыкаясь на переднее копыто, выходит сонный Цитрон, и, на ходу превратившись в человека, ложится на расстоянии вытянутой руки. Глажу его по голове, путаясь пальцами в волосах. Потом встаю, создаю патронуса и, надиктовав: «Ричард умер», отправляю к Берилл. Левитирую тело перед собой и, стиснув зубы, отправляюсь к дому. Я сюзерен. У меня есть свои обязанности. У меня был вассал. Я должен его похоронить.