Наперегонки

11 июля 1995 года, вторник, утро Приготовить мазь было работой рутинной. Рецепт, как Эухения Виктория и предполагала, оказался примитивным. Измельчить растения в труху, проварить, соединить с основой (Эухения Виктория выбрала свиной жир), снова проварить. После нарезки ингредиентов помощь ей уже не понадобилась. Отправив Полину Инессу домой спать, Эухения Виктория встала над котлом и, помешивая кашицу на автомате, задумалась обо всем, что услышала сегодня. По всему выходило, что в жизни побеждает тот, у кого связи. Если они образуют достаточно правильных связей, смогут выиграть войну с Волдемортом. Если они образовали достаточно правильных связей на данный момент, Эрнесто будет спасен. И она сама не могла внести в это никакого вклада. Впервые в жизни Эухения Виктория чувствовала такой недостаток знакомств. Ей всегда казалось, что людей в ее жизни много. Но теперь выяснялось, что это не так. У нее не было почти никого за пределами семьи. Вот в чем ошибка. Может быть, и поэтому Грегори так хотел разнообразить их мир, погружая их в маггловскую культуру. Она помнила, как горячо тот поддерживал Ромулу, когда Ромулу решил учиться еще и в маггловском университете. И когда тот устроился в маггловскую контору. И как настаивал на том, что дети должны учить языки и читать литературу разных стран. Но неужели и у него не хватит связей? Как все это мучительно… Она стала вспоминать людей, которых встречала за пределами семьи, если считать с самого раннего детства. Монахи в монастыре, какие-то маги, которые приходили на службу. Один маг, помнится, заигрывал с ней, подсаживал к чаше со святой водой… Худой такой и красиво одетый… Карвахаль, ахнула Эухения Виктория. Вот оно что… С другой стороны, что же в этом удивительного? Наверное, немалая часть их родни ходила в монастырскую церковь. Мама когда-то говорила, что больше всего их родственников живет вокруг Толедо и Мадрида, а церквей только для магов - немного. И Карвахаль это все равно семья. То есть только монахи, из которых она почти никого не помнила. Какие-то они все были одинаковые. А из тех, кто не был… Брат Хесус со своими «пророчествами» вроде того, что она будет гореть в аду, ее пугал до усрачки. Брат Эусебио умер еще в тот год, как они там поселились. Или нет, это брат Эстебан умер. А брат Эусебио, престарелый и хромой ключник, как раз делал для Максима солдатиков, а для нее и Полины Инессы кукол. А его сестра донья Мария, которая прислуживала в доме, шила для кукол одежду из старых портьер и проеденных молью кусков обивки для кресел. Потом они все куда-то делись. Еще на кухне помогал Гарсия, но кажется, он потом передумал становиться монахом. Была еще начальная маггловская школа, но там они с Максима продержались недолго, кажется, всего несколько недель. Грегори признал идею крайне неудачной после того, как они сразу же прочитали все учебники. Макс, кажется, там с кем-то даже общался, но это было трудно. Им все время приходилось врать, надо было следить за каждым своим словом, чтобы не оговориться. С маггловскими мальчишками, с которыми они играли несколько раз, когда гостили у Лидии, было проще. Оговорки про магический мир они воспринимали как часть игры. Но потом Макс два раза за два дня ломал ногу, а Эухения Виктория боялась ходить куда-то одна. После десяти лет из более-менее посторонних знакомств у нее был Джафар и его семья, затем появилась Мэри. И после этого, кажется, только орден и Сириус. Вот бы Сириус знал что-то про вампиров! Мама бы тогда его, конечно, полюбила бы и приглашала бы его гостить! И тут она вспомнила. Через пять минут Эухения Виктория, разбудив Эухенио и поставив его к котлу, была уже в замке. Мартины в кухне не оказалось, зато за столом сидели Грегори и сама Мария Инесса. У Марии Инессы было серое лицо, у Грегори - еще серее. - Сириус… - запыхаясь, выговорила Эухения Виктория. – Он про свою палочку говорил: «Никогда не думал, что кровососы умеют такие палочки делать!» Кровососы, мам! У него тоже есть контакт с вампирами! Мария Инесса вскочила и тут же дизаппарировала. Эухения Виктория опустилась на лавку. - Я же права, да? – спросила она. – Вы еще не нашли его? - Мартина рассказала мне о том, что вы задумали, - вместо ответа сказал Грегори. – Это кажется мне хорошим делом, но прошу вас – не относитесь к этому, как к увлекательному приключению. Вампиры чрезвычайно сильны и опасны. – Он потер воротник, под которым, скорее всего, был укус. - Необходимо обеспечить полную безопасность Эухенио. - Он только доедет до могилы, и все! – заверила Эухения Виктория. Грегори покачал головой. - Обязательно возьмите с собой Ромулу. - Но он же… - Я знаю, в каком он состоянии. Тем не менее, я настаиваю на необходимости его присутствия. Тем более что ему проще всех будет выбрать осину. - Ладно, разбужу его ближе к делу, - пообещала она. В конце концов, действительно пришлось бы идти еще одному взрослому. А вот насчет того, что Рита возьмет ее, Эухения Виктория совсем не была уверена. Но Рита даже словом не заикнулась ни о чем таком. Больше всего она была озабочена, удержится Эухенио на лошади или нет. Седло в ритуале запрещалось. Почему именно так, в приписке Фернандо не было сказано: может быть, он и сам не знал, но заниматься самодеятельностью никто из них не рискнул. А еще Эухенио пришлось мазать мазью прямо на лошади, и делала это Эухения Виктория, которая к лошадям после детских приключений и близко подходить боялась. Эухенио ругался и мелко дрожал. И, сжав зубы, отворачивался, когда Эухения Виктория мазала все, что ниже живота. Ну почти все. Она, разумеется, не собиралась лапать брата. Но Эухенио неожиданно сам перехватил ее руку в то время, когда она от бедра перешла к колену, и положил ее на член. - Я не собираюсь становиться импотентом из-за твоей щепетильности, - буркнул он. – Что, не нравится мой хуй?! А терпи! Эухения Виктория промолчала. Ей было так тревожно, что сейчас ни одна выходка Эухенио не могла ее вывести из себя. Ну хуй так хуй. Что она, в самом деле, хуев не видела? Видела даже целых шесть. На ферме тогда и Мора еще… И в конце концов Эухенио сейчас все равно что пациент. Дрожал он, конечно, не от холода. На улице было тепло, и даже в рассветный час было понятно, что день опять выйдет жаркий. Ромулу держал рюкзак с одеждой Эухенио и кол из самой толстой осины, которую только можно было найти. Рита просматривала подвешенную в воздухе карту. Идеально белая лошадь время от времени постукивала копытом и нетерпеливо мотала головой. Поскольку следящие чары и вообще никакие чары ни на всадника, ни на лошадь накладывать было нельзя, предполагалось, что когда лошадь тронется, то Рита будет аппарировать одна, а Эухению Викторию возьмет Ромулу. Никто, конечно, не понимал, почему лошадь вдруг должна понестись именно туда, куда им нужно: ни заклинаний, ни чар, просто мальчик на лошади. Но, с другой стороны, разве у них есть другой вариант? Или, по крайней мере, разве у них есть другой вариант прямо сейчас? Да, Рита могла исследовать каждое свежее захоронение, опросив местных жителей и найдя необходимые реестры, но вампиры не обязательно выглядят нетленными. И более того - они не обязательно только что умерли. В любом случае, на это мог уйти и день, и два. И все равно она могла ничего не найти. Например, захоронения магов на карте магической Испании отмечались разве что рядом с магическими деревнями. А если вампиром вообще стал человек, которого убили втихую и зарыли где-нибудь под кустом? Место, откуда Рита решила начать, исходя из аврорских данных, в итоге оказалось довольно далеко от Сарагосы, пятьдесят миль. Как она аппарировала сюда с лошадью от мадридских конюшен, один бог знал. Плохо было то, что даже в пределах семи миль в разные стороны от места, где они находились, лежало целых пять маггловских кладбищ. И это не считая захоронений у церквей. - У нас все получится, - фальшиво-ободряюще сказала Рита, когда Эухения Виктория закончила с левой стороной и перешла к правой. Эухенио хмыкнул. - Получится! – повторила Рита. - Ну убеждай себя, конечно, - ухмыльнулся Эухенио. - Ебаная срань. Ромулу тихонько засмеялся. И в этот момент лошадь рванула с места в карьер. Эухения Виктория отшатнулась. - Ох ты ж блядь! – воскликнул Ромулу. Рита аппарировала, переместившись так, чтобы оказаться на двадцать пасо впереди Эухенио. - Он свалится, - пробормотала Эухения Виктория. Худенькая фигурка цеплялась за гриву мчащейся лошади с видимым отчаянием. - Может быть, - не стал утешать ее Ромулу. - Пиздец, - вспомнила Эухения Виктория, - мы забыли антимаггловские наложить. - Охуенно. Он наскоро произнес заклинание и, очистив руки Эухении Виктории, прижал ее к себе. Через несколько секунд они уже стояли на дороге, поджидая Эухенио. Рита опять аппарировала вперед. Но лошадь, не дойдя до них пяти пасо, уверенно свернула в поля. - Точно пиздец! В следующий раз останови меня, когда я задумаю еще какую-нибудь хуйню. Ромулу вместо ответа вовлек ее в аппарацию. Лошадь нырнула в посадки, и при выходе из следующей аппарации Ромулу едва не врезался в дерево. Дальше начинался лес. Эухения Виктория отпрыгнула от брата. - Подожди, - сказал он, потирая лоб рукой и прикрывая глаза. – Я, кажется, знаю, куда они могут направляться. При следующей аппарации они снова оказались в центре поля. Эухения Виктория завертела головой. Ближайшие деревья были в четверти мили. Лошади нигде не было видно. - Ты ошибся? Где мы? - Я не знаю, - потерянно сказал Ромулу. И тут же радостно вскрикнул: - Вот они! Лошадь вынырнула из-за деревьев, делая какие-то странные рывки. Эухенио был все еще на ней. Его лента слетела, и с развевающимися золотистыми волосами он представлял собой зрелище почти мифическое. А что если?.. - Что происходит? Почему она?!. Она охромела? С такого расстояния и в рассветной полутьме толком было не разглядеть. И куда делась Рита?! - Там ирригационная канава, - догадался Ромулу. – Их тут полно. Какое-то время лошадь двигалась вдоль леса, то запрыгивая в канаву, то выпрыгивая из нее. - Если с ним что-нибудь случится.., - она не договорила. «Я убью Эрнесто. Просто убью». - Он не может никак управлять ей. - В этом и смысл. Лошадь наконец определилась с ориентацией, перемахнула через канаву и помчалась наискосок через поле. - Я поседею прежде, чем мы доберемся до места. А Рита? Где она? - Неважно. Держись! Ромулу аппарировал их на край поля. Лошадь промчалась совсем близко - полтора пасо, не больше. Эухения Виктория разглядела сжатые губы брата. Волосы его теперь прилипли к мокрой от пота спине, облепили шею и лезли в рот. - Пошли! Ромулу бросился продираться сквозь кусты, взрывая их перед собой. Рюкзак мешал ему, он уменьшил его и запихал в карман брюк. А вот кол теперь пришлось нести Эухении Виктории. - Боюсь его повредить! – сказал Ромулу, сунув его ей в руки. - Себе не боишься повредить?! Но он ее уже не слушал. К следующей лесополосе они аппарировали, когда лошадь с всадником уже скрылись с глаз. Эухения Виктория изо всех сил давила голос паники: «А вдруг мы их не найдем?!» При новой аппарации они упали в заросли выжженной беспощадным солнцем кукурузы. - Твою ж мать! Ромулу смог подняться первым, парой движений уничтожил стебли вокруг себя, расчищая площадку для старта: - Все равно все погибло. - Да уж, - пробормотала Эухения Виктория. – Главное, что не мы. Ее лицо и руки были в порезах. Она бросила кол в заросли: - Заберешь его потом. Не хочу на него напороться! - Ладно. Давай скорей. Они аппарировали на очередное поле. И снова – никаких признаков лошади. - Подожди здесь. Надо понять, к какому из кладбищ они двинутся. Ромулу вернулся через две минуты. Крутанулся бешеным волчком, захватывая ее в новую аппарацию, и вот они уже во фруктовом саду. Белое пятно мелькнуло между деревьями шагах в тридцати. - Отлично! Эухении Виктории очень хотелось сказать, что ничего не отлично, и что она прямо сейчас умрет, но Ромулу снова увлек ее с собой. На следующем поле она упала на колени на траву, пытаясь отдышаться. - Хорошо. Жди здесь. Он снова дизаппарировал. Эухения Виктория не могла понять, как возможно это делать так быстро и так много. Ей казалось, что ее всю уже разобрали по косточкам и в ее теле раздроблено все, что могло раздробиться. На этот раз Ромулу отсутствовал больше пяти минут. - Решил сэкономить тебе нервы. Он перенес ее к бетонной стене: - Если я прав, а я должен быть прав, то не больше, чем через четверть часа они тут появятся. Если нет – я тебя заберу. Он крутанулся на месте и исчез в вихре пыли. Эухения Виктория огляделась. Перед ней на холмы взбирались три дороги. Четвертая, слева, вела в деревню с домиками под черепичными крышами. Эухения Виктория пошла вдоль нее, обогнула стену и увидела на холме руины замка. Потом перевела взгляд влево и от души выматерилась – за коваными воротами просматривалось кладбище. - Ну то есть с самого начала так нельзя было, да? Взломав решетку Аллохоморой, она вошла в ворота и осмотрелась. Кладбищ Эухения Виктория никогда не боялась и в своей короткой жизни успела побывать на множестве из них. На день Всех Святых визиты «к предкам» были обязательным ритуалом в семье. Мавзолей семьи Толедо – четырехэтажная восьмиугольная башня в стиле мудехар, располагался под магглоотводящими чарами на одном из городских кладбищ. Внутрь попасть было нельзя: после похорон бабушки Сицилии Изабеллы мавзолей запечатали; но слева от него среди деревьев был сооружен цветочный садик в римском стиле с каменными скамьями, мраморным фонтаном и фонарями, которые озаряли вечерний сумрак мягким теплым светом. В День всех святых вся семья, за исключением тех, кто был на дежурстве, собиралась здесь и уничтожала изрядное количество «костей» этих самых святых - трубочек с кремом, запивая их вином. В позапрошлом году вместо привычных фонарей по садику оказались разбросаны (никто не сомневался, что это дело рук Эрнесто, который, кстати сказать, отсутствовал) хэллоуинские тыквы, а на скамейке на красной бархатной подушке восседал черный кот. Склеп семьи де Ведья-и-Медоре на другом кладбище был совсем простым: из сероватых каменных блоков с единственным «украшением» - одиноким крестом на фронтоне. Павловские же, не будучи католиками, получили пристанище в монументальном пантеоне на Британском кладбище в Мадриде. В целом городские кладбища казались Эухении Виктории скучными – большая часть их была «заставлена» одинаковыми могилами с такими же одинаковыми Иисусами на белых каменных крестах. Но Ромулу, который одно время увлекался кладбищенской архитектурой, показал ей и другие места. Улицы с закатанными в гранит и мрамор могилами, спускавшиеся к морю в Кантабрии; уходящие под землю склепы с плоскими крышами в маленьком баскском городке, названия которого она не помнила; роскошные мраморные памятники и парки с белыми плитами, утопленными в землю, в Валенсии; готические склепы со множеством башенок, крестов и каменным кружевом в Сан-Себастьяне; кресты, похожие на замочную скважину, в Бургете; «текучие» надгробия в Ллорет де Мар; «многоквартирные дома» с погребальными нишами на склоне холма в Барселоне, и внизу – на обычных могилах статуи, ради которых Ромулу и привел ее туда. Две ее поразили особенно – скелет-смерть, кусающий обнаженного человека в шею, и ангел, возносящий молитву на надгробии. В детстве ее впечатлил «Город мертвых» в Лиссабоне, где после визита к склепу семьи Санторина они с Максом, двое шестилеток, с жадным любопытством рассматривали гробы за стеклянными дверями с заботливо отодвинутыми занавесками, но эти впечатления не шли ни в какое сравнение с тем, что в прошлом году произвела на них Реколета - с ее склепами-дворцами в три этажа вверх и вниз. Одним из последних кладбищ, которое Эухения Виктория посетила, был деревенский погост в Санта-Катарине, тот самый, на котором могли оказаться могилы Ромулу и Грегори, если бы видение Полины Инессы о дне пожара на ферме сбылось. В дни перед отъездом в Аргентину Эухении Виктории как никогда нужно было подтверждение, что ее жизнь, ее поступки и решения имели какое-то значение. Она попросила Фернандо отвести ее туда, где она могла поставить по крайней мере одну из точек. Хотя на самом деле поставила ли? Как и в видении, кладбище оказалось небольшой ухоженной площадкой. Размером примерно сорок на тридцать пасо, она была огорожена с одной стороны кустами, с другой – канавой. В траву тут и там были воткнуты простенькие скругленные надгробия, ярко-белые и все одинаковой величины. И ни одной тропинки. Эухения Виктория тогда постояла минут пять под единственным деревом, росшим у того места, которое условно могло обозначать вход, и пошла домой. Кажется, она так ничего и не почувствовала. И уж конечно, она никогда не чувствовала себя на кладбище так, как сейчас. Мерзкое – вот каким оно было. Может быть, за ним кто-то и ухаживал, но возможно, никакие усилия не могли его облагородить. Блоки пары сотен погребальных ниш, все разного цвета и размера, и утыканные, словно в насмешку, пластиковыми цветочками ядовитого цвета в таких же пластиковых горшочках, почернели и растрескались. Пространство между ними, размером меньше бального зала, представляло из себя бугристую смесь камня, глины, угля и обыкновенной грязи, в которую, большей частью без всякого обозначения могил были воткнуты замшелые каменные и ржавые железные кресты. Внезапно Эухении Виктории стало совсем не мерзко, а жутко. Она выскочила с кладбища, перебралась через газон, который отделял ее от дороги, и перешла на другую сторону, жалея, что взломала решетку. Конечно, вампира она вряд ли бы задержала, да и все-таки солнце уже почти поднялось, он же не должен быть активным в это время. С другой стороны, что они на самом деле знали о вампирах? Маясь в ожидании, она стала перебирать заклинания, которые теоретически могли бы ей помочь. Бомбарда, например. Неужели вампир не разлетится на куски, если его взорвать? Она пару раз применяла ее к камням. Результат, конечно, был так себе, но трупы не камни. Эухения Виктория попыталась вспомнить, каким заклинанием взорвала лягушку в детстве, но ей не удалось. На всякий случай она повторила нужные движения. - Господи, только бы получилось. Только бы получилось это все. Она попыталась молиться, но то и дело сбивалась, так как постоянно оглядывалась. Как быстро перемещается вампир? А что, если маги их вообще не видят? И вообще он маггл или маг? Использует ли маг, ставший вампиром, свою магическую силу или он приобретает другие навыки? Может, ей повезет, и ее только укусят? Вон, у двух магглов крови немного выпил и не убил их. Зато сразу у двоих. Может, они вообще крупные мужики, а ее ему и одной хватит?! И почему их не учат аппарировать раньше совершеннолетия? Что такого в том, чтобы знать что-то раньше? Лицензия лицензией, но кто в самом деле узнает, что она аппарировала без нее? И как будто после того, как маг получает лицензию, он никогда не может ошибиться в аппарации! Ну что за ерунда?! Вот убьет ее сейчас вампир из-за того, что она не умеет аппарировать, и все! Она издала вздох громаднейшего облегчения, когда на дорогу вылетел Эухенио. «Господи, спасибо тебе! Все получилось. Все хорошо!» Тотчас же у ворот кладбища появилась Рита. За ней Ромулу, но он тут же исчез – видимо, чтобы забрать кол. Эухения Виктория перебежала дорогу, оказавшись пасо в семи от решетки, и вскрикнула: завернув за угол, лошадь взлетела на газон, и так резко затормозила, что Эухенио чудом с нее не слетел. Его развернуло поперек, и он, пытаясь вернуться в исходное положение, еще сильнее вцепился в гриву. Лошадь заржала и перед самой решеткой встала на дыбы. Эухенио повис с левой стороны, лошадь метнулась в ту же сторону, опуская копыта: он врезался в дерево, растущее на газоне, и разжал руки. Лошадь развернулась к нему мордой и снова встала на дыбы… - Акцио! – завизжала Эухения Виктория, и тут же со всего маху врезалась правым боком в асфальт, придавленная тяжелым телом брата. - Блядь! – заорали они уже оба. - Цел?! - Цела?! - Целы?! - подскочил Ромулу с колом, помог обоим подняться. Лошадь бесновалась у ворот. Рита прыгала по газону с палочкой в руках, пытаясь попасть в нее каким-то заклинанием. - Ну и все, - сказал Эухенио с насмешкой. – Ищите теперь своего вампира! Все его тело было в царапинах и порезах, под правым глазом стоял фингал, а щека была разорвана. Ромулу наскоро кинул диагностические чары. Эухения Виктория нашарила в кармане обезболивающее. В голове у нее гудело, как будто в нее ударили вместо гонга. Рите, между тем, надоело, и она решила проблему капитально – аппарировала на кладбище. Ромулу посмотрел на Эухению Викторию и протянул руку. Рита подошла к нишам на одной стороне, Эухения Виктория к другой. Выглядели ниши в плане свежести совершенно одинаково. Таблички были везде и ни одной даты этого года – если кого-то и похоронили совсем недавно, то, должно быть, в старую. - Ну что, будем взрывать все подряд, - усмехнулась Рита. Внезапно ржание смолкло и лошадь, как будто и не бесилась только что, абсолютно спокойным шагом вошла в ворота. Пересекла, провожаемая изумленными взглядами, кладбище по диагонали и с коротким ржанием ткнулась мордой в нишу третьего этажа. Эухения Виктория вздрогнула. Она словно бы только сейчас поняла, что все, что происходит – реально. Они с Ромулу подошли поближе. Краем глаза она видела, что Эухенио, ковыляя, тоже вошел на кладбище. Лошадь паслась у ниш рядом с входом, пытаясь есть пластиковые цветы. Рита примерилась, вытягивая руку. - Нет, отойдите дальше. Еще дальше! – приказала она, отступая на шаг. И со всей силы выкрикнула: - Бомбарда! Стена вокруг ниши взорвалась полетевшими во всем стороны каменными щепками, но дверца не поддалась. - Бомбарда максима! На этот раз дверцу раскурочило. Да и не только ее – ниши снизу и сверху разворотило вместе с гробами. Эухении Виктории показалось, что она видит торчащие из пролома кости. А в следующую секунду из ниши на немыслимой скорости вылетел гроб. Если бы Рита стояла ближе, ее бы, несомненно, сшибло. Гроб стукнулся о противоположную стену и помчался обратно. Эухения Виктория шарахнулась в сторону. Гроб ударился об разломанную ячейку, и с него слетела крышка. Он шлепнулся вниз, абсолютно пустой, а через мгновение Рита захлебнулась воплем, падая на спину и хватаясь одной рукой за шею, из которой фонтаном била кровь. Другой она словно пыталась оторвать кого-то от себя. - Он невидимый! – заорал Ромулу. Он бросился к жене. Эухения Виктория опередила его. - Бомбарда! – закричала она, ткнув палочкой наугад в направлении Риты. Ее обдало кровавыми ошметками. Вампира, который на краткий миг сделался видимым, отбросило к нишам. И тут над кладбищем раздался его смех. Торжествующий смех. Такой жуткий, что у Эухении Виктории волосы встали дыбом. А потом в пустоту перед ней врезался кол, посланный Ромулу. Кол, который тут же начал дергаться – вампир пытался вытащить его из раны! Эухения Виктория кинулась вперед и со всей силы стала вдавливать его. В ноздри ей ударило жуткое зловоние. Она продолжала давить. Руки соскальзывали с кола, но она не сдавалась. Появившиеся из воздуха пальцы с острыми когтями скользнули по ее шее, цапнули платье за вырез и потянули вниз, разорвав лиф. Она закрыла глаза и, представив, будто мешает зелье, последним нечеловеческим усилием провернула кол в ране. Внутри вампира что-то лопнуло, и ее обдало смесью крови и содержимого кишок. По кладбищу пронесся душераздирающий стон, сопровождаемый звуком шарика, из которого выпустили воздух. Все было кончено. Вампир стал видимым. Перед Эухений Викторией лежал молодой мужчина лет двадцати. Его красивое лицо, еще не тронутое тлением, было искажено предсмертной мукой. Продолжая пялиться на его развороченный живот, она выпустила кол, отошла на два шага назад и с размаху села прямо на чью-то могилу. «Почему не сердце? Должно же быть сердце», - думала она. Из оцепенения, которое длилось непонятно сколько времени, ее (их?) вывел Эухенио. - Ну охуеть! – сказал он. И стал повторять скороговоркой: – Охуеть. Охуеть. Охуеть. На секунду она подумала, что он помешался. Потом зашарила по карманам в поисках успокоительного. Подошла перепачканная с ног до головы кровью Рита и, держась за шею, протянула Эухенио фляжку, в которой, должно быть, был алкоголь. Эухенио замолчал и попытался взять ее, но руки у него ходили ходуном. Рита прижала его к себе и стала поить его, медленно, глоток за глотком. Было заметно, как он мало-помалу расслабляется. Наконец Рита отпустила его. - Больше никогда, - сказал Эухенио, с ненавистью посмотрев на Эухению Викторию и Ромулу, повернулся и пошел прямо по могилам. Эухения Виктория в полном ступоре смотрела на его босые ноги и на то, как он врезался в ржавый крест. Ромулу опомнился первым. Стянул с себя рубашку, очистил ее, догнал Эухенио и завернул его в нее. Потом крепко прижал его к себе и аппарировал с ним. - Тебе тоже не мешает выпить, - сказала Рита. – Я аппарирую тебя и вернусь все здесь подчистить. Эухения Виктория уставилась на свою голую грудь и стерла кишки с лица. - Он прав. Это охуенно доброе утро, - сказала она.